Тень Империи: Забытая Академия

Глава 19

Когда Ориана Островская вошла в комнату старост, девушки удивленно переглянулись. Когда она со злобой на лице плюхнулась на соседний диван, с вызовом посмотрели ей в лицо. Но спросить, что же случилось, никто не решился. Она была сильнее всех присутствующих здесь, и портить настроение Островской никто не хотел.

В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов.

Ориана сверлила взглядом ковер, ее губы были плотно сжаты, а в глазах плескалась буря. Девушки чувствовали себя неловко, словно попали в эпицентр надвигающегося шторма. Они знали, что Ориана не станет устраивать сцену без причины, а значит, произошло что-то действительно серьезное.

Наконец, тишину прорезал резкий голос Островской:

— Он… да какого черта он такой же, как и мы?

Девушки облегченно вздохнули — кажется, буря начинала выплескиваться наружу.

— Кто «он»? — спросила Варвара Серова, староста Фракции Воды.

Ориана бросила на нее испепеляющий взгляд:

— Кто же еще? Этот новенький, Бурдин!

Девушки понимающе кивнули. Максим Бурдин, первокурсник с редчайшим даром, славился своей способностью выводить Ориану из себя. Их отношения напоминали дешевый турецкий сериал, где парнишка совершил лишь одну ошибку — родился.

— Что на этот раз? — спросила Лариса Селезнёва из Фракции Земли, самая рассудительная из старост.

Ориана откинулась на спинку дивана и начала эмоционально рассказывать о последних событиях.

После получасовой тирады Ориана немного успокоилась.

— Я потратила два часа, чтобы вытерпеть писклявый голос Анны Альбертовны, — Ориана сердито фыркнула. — Ради того, чтобы узнать, что он нежить второго класса! Когда я хотела пустить его в расход с низшими, да удавить там!

Серова и Селезнёва переглянулись. Владеть четырьмя стихиями, да еще и стать нежитью второго уровня — это уже перебор.

— Может быть, он просто талантлив? — предположила Селезнёва, стараясь смягчить ситуацию.

— Талантлив? — Ориана вскочила с дивана. — Да он просто выпердыш на теле человечества! Пытается показать, какой он тихий и спокойный, а сам… сам… да он бастард Бурдина! Он не может унаследовать его дар! Вообще никак!

— И тем не менее, — включилась в разговор Марьяна Крестова, староста Фракции Огня, — он такой, какой он есть. Его природа уникальна и крайне редка. Может, ты отстанешь от пацана? А мы посмотрим, чего он добьётся?

Ориана злобно стрельнула глазками в сторону золотоволосой, но та её не боялась.

— Отстану? Да вы с ума сошли! — Ориана, встав, прошлась по комнате, нервно заламывая руки. — Он угроза! Понимаете? Угроза всему, что моя семья выстраивала годами! Если он доживёт до выпуска, то… все наши правила, все наши законы полетят к чертям!

Марьяна пожала плечами:

— Ну и что? Может, пора уже что-то менять? Мир не стоит на месте, Ориана. Все течет, все меняется. Тем более что земли, на которых строится твой отец, по праву принадлежат Максиму.

Ориана остановилась, сверля Марьяну взглядом:

— Значит, ты на его стороне? Ты готова предать нашу дружбу ради этого уродца?

Марьяна усмехнулась:

— Не передергивай, Ориана. Я просто предлагаю дать ему шанс. Посмотреть, что из него выйдет. А там уже и будем решать, что с ним делать. В конце концов, мы же не варвары какие-нибудь, чтобы сразу рубить головы. А парнишка может оказаться крайне умным и покладистым. Ты представь, как озолотится твоя семья, если, например, парнишка согласится работать с вами дальше? Может, ему не будут интересны все эти деньги, как твоему отцу? Что тогда?

Серова и Селезнёва молча наблюдали за перепалкой. Они понимали, что за словами Орианы стоит не только страх перед новым и неизведанным, но и банальная зависть. Максим Бурдин действительно был необычайно талантлив, и его появление в Академии грозило уничижением его семьи, особенно если он узнает, или узнают другие, что именно Островский приложил руку к исчезновению, а точнее — кончине Евгения Михайловича.

Старосты Фракции знали этот секрет. Их отцы были соучастниками того страшного события. Евгений Михайлович пятнадцать лет назад пропал, а его смерть подтвердил Островский ровно семь лет назад, когда все же нашел тело.

Вроде как.

Ориана, не желая больше ничего слушать, психанула и направилась к двери. Девушки проводили ее взглядом, понимая, что впереди их ждет еще немало захватывающих эпизодов этого «турецкого сериала».

Практическое занятие по «физическо-магическим» свойствам было занимательным. Первоначально, когда мы с профессором Мавританиной вернулись, Островского уже нигде не было. Другие студенты лишь молча пожимали плечами, когда профессор спрашивала про пропажу старосты. А вот затем мы вышли в лес.

Арка, через которую мы прошли в аудитории, перенесла нас из прохладной комнаты в какие-то тропики. Причем я был уверен, что это вообще не вблизи Академии. И не прогадал.

После объявления: «Мы находимся на границе второго и третьего Контура», профессор обвела нас рукой, посылая какой-то навык. Через мгновение я почувствовал, как тело обволакивает какая-то липкая пленка. А после Мавританина объяснила:

— Сейчас мы находимся в крайне опасной зоне. Когда мы перейдем опасный участок и выйдем на Академический полигон, я сниму с вас защиту. И, пожалуйста, помните, вам ничто не угрожает рядом со мной.

Под стать её словам из-за ближайших кустов вышел непонятный гибрид тигра и обезьяны. Никто из моего потока и не шелохнулся, словно видел это на повседневной основе. А вот я прифигел.

Тварь оскалилась, обнажая внушительные клыки, и издала утробный рык. Профессор Мавританина даже бровью не повела. Она лишь взмахнула рукой, и в химеру ударила молния, расщепив её на атомы.

Я моргнул, пытаясь осознать увиденное. Всё произошло настолько быстро, что у меня едва хватило времени среагировать.

Мы продолжили свой путь вглубь тропического леса. Пленка, которой нас окутала профессор, казалась невесомой, но я чувствовал её присутствие, словно вторую кожу. Вокруг нас кипела жизнь: щебетали птицы, ползали какие-то невиданные насекомые, в листве мелькали яркие цветы. Но ощущение опасности не покидало меня ни на секунду.

Постепенно тропический лес начал редеть, сменяясь более привычным пейзажем. Деревья становились выше и стройнее, а воздух — прохладнее и свежее. Наконец мы вышли на обширную поляну, в центре которой виднелись какие-то сооружения, напоминающие тренировочные площадки.

— Мы прибыли на Академический полигон, — объявила профессор Мавританина. — Можете расслабиться, здесь безопасно.

Она взмахнула рукой, и липкая пленка исчезла, оставив после себя лишь приятное ощущение свежести. Я огляделся вокруг. Полигон действительно выглядел внушительно.

Здесь были недостроенные стены, одноэтажные здания без окон и дверей, хренова туча табличек и, самое главное, другие студенты. В большинстве своем такие же растерянные и ошарашенные, как и я.

Кто-то, судя по надменным лицам, явно пришел сюда не первый раз.

Вскоре впереди показалась женская фигура в строгой форме. Подтянутая, с короткой стрижкой и холодным взглядом. Инструктор, не иначе.

Она резко остановилась перед группой и окинула нас оценивающим взглядом:

— Приветствую вас на полигоне моделирования кризисных ситуаций! Меня зовут Ольга Сергеевна, и я буду вашим проводником в мир принятия своего класса. Если такие гении в первую неделю первого курса будут.

Студенты начали толпиться. Вскоре рядом со мной появились сестры Марковны и привычный мне Виталик Попов. Кровосос, оценивающе глядя на меня, протянул:

— Я видел тебя в списках нежити. Что там тебе сказали?

Сестры переглянулись между собой и испытывающе уставились на меня:

— Ну не тяни, Максим! Что сказали?

— Второй уровень, — нехотя протянул я.

Это услышали не только мои «знакомые», но и часть других студентов по обе стороны от меня. Послышались перешептывания, и, твою мать, вскоре весь рой студентов восторженно загудел. Тут было не восемьдесят человек, а куда больше. Стоило представить, о чем они говорят…

«Охренел. Мало того, что все стихии, так еще и магия крови теперь!»

«Убить бы его, да высосать дар».

Да и все в том же духе.

Ольга Сергеевна, казалось, лишь наслаждалась всеобщим возбуждением. Она выдержала паузу, давая страстям накалиться, а затем, словно хлыстом, обрубила всеобщий гул:

— Тихо! — её голос, поставленный и зычный, заставил толпу моментально замолчать. — Итак, первокурсники. Сегодня вы пройдете вводный курс. Ваша задача — попытаться заставить ваш физическо-магический класс проявиться. Не волнуйтесь, никто не ждет от вас чудес на первом занятии. Но лень и нежелание учиться я не потерплю.

Она обвела взглядом притихших студентов.

— Сейчас все разделятся на группы согласно вашему классу. Вся нежить — за мной!

С этими словами инструктор развернулась и уверенным шагом направилась в сторону одного из одноэтажных зданий. Я под пристальными взглядами толпы двинулся следом за ней, стараясь не привлекать лишнего внимания. Сестры Марковны, злобно сверкая глазами, остались позади, а Виталик Попов, на секунду задержавшись, подмигнул мне и прошептал: «Удачи, кровавый маг».

Затем двинулся вслед за мной. Как и двадцатка других студентов. Навскидку я насчитал около сорока студентов, причем, навскидку, ровно половина из них были из моей Фракции.

Что было занимательно. Это случайность или большая часть магов ветра становятся нежитью?

Внутри здание оказалось просторным, но пустым. Лишь вдоль стен стояли длинные столы, заваленные какими-то непонятными инструментами и приспособлениями.

В воздухе витал запах меди и старой пыли. Ольга Сергеевна остановилась в центре комнаты и обернулась к нам:

— Располагайтесь. Сейчас я объясню, что вам предстоит. Ваша задача — вызвать свою первую физическо-магическую реакцию, используя предоставленные ресурсы. Не бойтесь экспериментировать, но соблюдайте технику безопасности. И помните, здесь нет правильных или неправильных ответов. Есть только опыт.

Инструктор указала на столы, и студенты нерешительно начали рассредоточиваться.

Виталик Попов пристроился рядом со мной, с любопытством рассматривая инструменты.

Мои сокурсники по фракции решили сесть поодаль от меня, бросая на меня злобные взгляды. Я решил не обращать на них внимания и сосредоточиться на задаче.

— Перед вами лежат эфирные предметы — проводники физической составляющей магии.

Переводя взгляд с инструктора на предметы, задумался. На столе передо мной лежали различные склянки с жидкостями, кристаллы, куски металла и какие-то непонятные амулеты.

Пытаясь не поддаваться недоверию к происходящему, проигнорировал все позывы скептицизма.

— Так как все присутствующие здесь имеют предрасположенность к нежити или, — Ольга Сергеевна указала рукой на Попова и еще горсть студентов, — уже нежить, помните: все позывы голода сейчас — ничто по сравнению с тем, что вы испытаете во время превращения.

Ух ты, а что это ещё и за превращение такое?

Я почувствовал, как внутри меня поднимается волна неприятного предчувствия. Превращение? Голод? Что-то здесь явно не так.

Виталик, стоящий рядом, побледнел и судорожно сглотнул. Остальные «недо-нежить» выглядели не лучше.

Ольга Сергеевна продолжила инструктаж, не обращая внимания на нашу реакцию:

— Ваша задача — попытаться пробудить в себе зов. Используйте любые доступные средства. Но помните о контроле. Не дайте инстинктам взять верх. Сейчас это лишь игра, но в будущем ваша жизнь может зависеть от вашей способности сдерживать свою тьму.

Я посмотрел на склянки и кристаллы, пытаясь понять, с чего начать. Что-то внутри меня шептало, подсказывало, но я не мог уловить этот слабый голос.

Интуиция? Инстинкт? Или просто плод моего воображения?

Решив не гадать, я взял в руки один из кристаллов. Он был холодным и гладким, словно лед. Закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться. Представил себе тьму, голод, жажду…

Ничего. Кристалл оставался холодным и безжизненным.

Решив попробовать другой подход, я взял в руки склянку с темной, густой жидкостью. Она пахла землей и сырой кровью. Запах был отталкивающим, но в то же время притягивающим.

Открыв склянку, я поднес ее к носу и вдохнул. В голове вспыхнули какие-то странные образы: кладбища, лунный свет, клыки, пронзающие плоть…

Меня замутило. Вот дерьмо!

Отшатнувшись, я выронил склянку. Жидкость разлилась по столу, расползаясь темными пятнами. В этот момент я почувствовал, как внутри меня что-то меняется. Сердце забилось быстрее, зрачки расширились, а в горле появился сухой, обжигающий голод.

Инстинкты брали верх. Я попытался взять себя в руки, сосредоточиться на чем-то другом, но тьма внутри меня лишь усиливалась.

Голод терзал меня изнутри, требуя утоления. Мои глаза непроизвольно обратились к Виталику, сидевшему рядом. Я увидел в его глазах такой же ужас и борьбу.

Собрав всю волю в кулак, я отвернулся от него и ухватился за край стола, пытаясь удержаться на ногах. Пальцы побелели от напряжения, а пот струился по лицу. Я закрыл глаза и начал читать про себя четверостишье, которое с какого-то хрена вообще всплыло в моей памяти:

«Вампир на кладбище пришел. Пол-литра выпил и ушел».

Слова лились нестройно, путаясь в голове, но я продолжал повторять их, надеясь, что они помогут мне обуздать тьму.

Постепенно голод начал отступать. Сердцебиение замедлилось. Я открыл глаза и увидел, что Виталик смотрит на меня с облегчением. Он вытер пот со лба и слабо улыбнулся. Остальные студенты, похоже, были слишком заняты своими собственными проблемами, чтобы обращать на нас внимание.

Ольга Сергеевна, наблюдавшая за нами все это время, подошла ближе. В её взгляде читалось не то удивление, не то разочарование. Она молча кивнула и протянула мне чистую тряпку, чтобы я вытер разлитую жидкость.

Я с облегчением схватил тряпку и принялся оттирать стол. Запах крови, пусть и сырой, все еще щекотал мои чувства, но теперь я мог контролировать себя. Виталик, оправившись от пережитого, тоже принялся помогать мне, бормоча что-то о том, что это был «чертовски неприятный опыт».

Ольга Сергеевна, дождавшись, пока мы закончим уборку, произнесла:

— Неплохо для первого раза. Вы оба проявили неплохую устойчивость. Но помните, это лишь малая часть того, с чем вам предстоит столкнуться.

Она снова обвела взглядом всех студентов:

— Продолжайте экспериментировать. Ищите свой путь к контролю. Помните, нежить — это не только тьма и голод, но и сила, и власть. Ваша задача — научиться использовать эту силу, не позволяя ей поглотить вас.

После этих слов она отошла к другому студенту, оставив нас наедине со своими мыслями и непонятными инструментами. Виталик, немного побледневший, но уже пришедший в себя, толкнул меня в плечо:

— Чем смог сбить мысли о голоде?

Я усмехнулся:

— Тупыми стихами, не поверишь. А ты?

— Представил свою бабушку.

На моем лице появилась ухмылка. Я искренне постарался её сдержать, но не получилось, отчего щеки Попова залились пунцом.

Отворачиваясь от Виталика и взяв себя в руки, я вновь окинул взглядом содержимое стола. Понятное дело, что это непонятное желание появилось из-за запаха крови. Тем не менее, если научиться контролировать это, то будет насрать на голод.

Я ведь правильно думаю?

Напряжение в комнате немного спало, но каждый из нас понимал, что это лишь затишье перед бурей. Эксперименты продолжались.

Кто-то пытался воздействовать на свой голод медитацией, пытаясь установить связь со своей внутренней тьмой. Кто-то перебивал запахи «металла» травами и каким-то дерьмом.

Но сколько бы я ни крутил башкой, в глазах «встречных» было безумие.

Я решил больше не рисковать с жидкостями и сосредоточился на кристаллах. Взял один из них, закрыл глаза и попытался представить себя вампиром: клыки, плащ, ночные улицы, охота…

Появится ли голод?

Не, нихрена. Ничего не происходило. Кристалл оставался холодным и равнодушным. Я попробовал представить себе голод, жажду крови, неутолимую страсть. Кристалл слегка потеплел, но не более того.

Поняв, что воображение не помогает, я решил обратиться к своим чувствам. Вспомнил боль, отчаяние. Вспомнил те моменты своей жизни, когда чувствовал себя беспомощным и уязвимым.

Голод не появился, но появилось нечто другое.

Кристалл начал пульсировать в моей руке. Он словно впитывал мои негативные эмоции, усиливая их и возвращая мне обратно в виде какой-то темной, тягучей энергии. Я почувствовал, как во мне поднимается волна злости и ненависти. Хотелось крушить, ломать, уничтожать все вокруг.

С трудом сдержав порыв, я отбросил кристалл в сторону. Не сработало, придется возвращаться к жидкостям.

Он упал на стол с глухим стуком и покатился к краю. Ольга Сергеевна, заметив мое состояние, подошла ближе и внимательно посмотрела мне в глаза. В ее взгляде не было ни страха, ни осуждения, лишь какое-то странное сочувствие.

— Что-то не получается? — спросила она, наклонив голову.

Я лишь пожал плечами, не желая вдаваться в подробности. Рассказывать о своих злобных порывах как-то не хотелось. Да и выглядело бы это глупо.

— Не все сразу, — продолжила Ольга Сергеевна, словно прочитав мои мысли. — Контроль над тьмой — это долгий и трудный путь. Главное — не бояться своих чувств и не позволять им управлять тобой. Но я говорила вам про инстинкты. Про голод. Зачем тебе контроль эмоций, когда они не вызваны жаждой?

Она взяла кристалл со стола и повертела его в руках.

— Вернись к жидкости. Кристаллы — рановато для тебя. Вот, например, — она повернулась к Виталику. — Попов уже нежить. Ему полезно обуздать эмоции. А тебе, как магу, рано.

Понимая, что я просто поторопился, вернулся к этой злоебучей… долбанной склянке. Откупорил её. Поднёс к носу, и тут началось.

Запах крови ударил в нос, разжигая голод с новой силой. Но на этот раз, вместо того чтобы поддаться ему, я попытался отстраниться.

Закрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдох. Сосредоточился на своем дыхании. Представил себя в тихом, спокойном месте: в лесу, на берегу моря, в горах. Где угодно, лишь бы подальше от этого запаха, от этого чувства.

Не помогало. Голод нарастал, словно зверь, вырвавшийся из клетки. Он терзал меня изнутри, требовал утоления. Я почувствовал, как зубы непроизвольно стиснулись, а в глазах появилась красная пелена. Склянка в руке дрожала.

Ольга Сергеевна наблюдала за мной с беспокойством. Виталик, казалось, не сводил с меня глаз, прикрывая рукой рот.

Пытаясь сосредоточиться на жидкости, отсеять все мысли о жажде, мысленно потянул эту жидкость на себя. Тут же послышалось:

— ЧЕГО? ЭЙ БУРДИН, ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ⁈ ОТПУСТИ! МНЕ БОЛЬНО!