Танец маленьких искр. Антре. Том 1

Глава 16. По заслугам. Часть 3

Стул в допросной комнате был жёстким и неудобным. Персиваль предполагал, что это не было случайностью. Он привык к отсутствию комфорта. Так бывает, когда приходится засыпать в страшную качку, слушая свист ветра через щели, предсмертные стоны соседа по каюте, и терпя тошноту и ледяную воду, то и дело назойливым, сводящим с ума равномерным стуком капающую на подголовье привинченной к полу койки. Чувствовать проникающий в кости холод и вечную непросыхающую влагу. Чувствовать, как далеко твой дом и как с каждым днём тебе всё больше на это плевать. Чувствовать себя одиноким в этом бескрайнем океане и понимать, что если не сможешь принять себя, целиком и безоговорочно, то просто провалишься в бездну.

Всё это было хуже, чем оказаться здесь, в допросной комнате. В тепле и сухости, под слепящим светом ламп, перебивающих солнечный свет из окон. И в тоже время куда лучше, ведь там — в море — Персиваль знал, кто он. Знал, почему там оказался. И знал, какое его ждёт будущее. И даже на борту маленького корабля, под постоянным присмотром старших по званию, ощущал себя свободным.

Брита в допросной не было. Он отлучился, только поднявшись на этаж, и отсутствовал уже около пятнадцати минут, оставив вместо себя двух не слишком приятного вида стражников. Один из них то и дело шмыгал сбитым на левую сторону носом, мешая Персивалю сосредоточиться. Но мысли и так не желали складываться в единую картину.

Подполковник погиб. Погиб сразу после отстранения. Погиб в казармах, полных людьми. В казармах, где его и быть не должно было, учитывая, как прошёл разговор с генералом Даунстрендом.

И у Персиваля было много вопросов. Но сейчас, по какой-то причине, он был вынужден не задавать их, а отвечать на чужие.

В этой тишине он думал о подполковнике Альбрехте Орселе. О том, как тот просил его передать что-то генералу. О том, что он собирался сообщить ему нечто важное. А Персиваль лишь оттолкнул его, а затем ударил. Тогда это казалось правильным. Казалось единственным возможным вариантом поведения. Но теперь он ощущал себя так, будто не выполнил последнюю волю умирающего, пусть и не знал, что дни этого человека сочтены.

Он думал и о семье. О том, как воспримет Элиза его возвращение на службу. Сыграет ли она радость за него так же натурально, как недавно радовалась его отстранению? Наверняка сейчас она злилась, не обнаружив Персиваля дома. Послушав то, что рассказала ей миссис Роджерс. Увидев спину своего единственного сына, окрашенную кровью и шрамами от плетей, которые останутся с ним навсегда. Шрамами, в которых виноват он, Персиваль.

Он поморщился. Он и вправду устал подводить жену. Знал, что она, после их вчерашнего разговора пойдёт к Эллиоту Виндру, несмотря на несогласие Персиваля или даже благодаря ему. Но теперь ей придётся вместо этого отвезти сына в порт. Он не подстроил это специально, и всё же, в глубине души, был рад, что из её затеи с Эллиотом ничего не выйдет.

Помочь городу — вот чего она хотела. Это было то, чем сам Персиваль занимался, сколько себя помнил. Вот только забота о городе никогда не была главным из его приоритетов. Армия... была простым путём. Это было то, чему его учили. Было то, где ему было приготовлено место. Где не нужно было думать, что делать. Не нужно искать друзей или команду, ведь тебя окружат теми, с кем тебе придётся находиться рядом, хочешь ты этого или нет.

Не говоря о том, что служба в армии считалась социально приемлемой работой. За неё платили достаточно денег, чтобы Персиваль мог обеспечить себя, жену, огромный дом и Аллека. Встречались даже люди — куда больше, чем он мог бы предположить, — которые, стоило Персивалю облачиться в мундир, смотрели на него с восхищением, восторгом и чуть ли не вожделением. Встречаясь с этими людьми, Персивалю хотелось отхлестать по лицу каждого. Понимали ли они, чем именно восхищались? Нет, вряд ли. Честной была только Элиза. Элиза, которая порой смотрела на него со страхом. Но в тоже время, всегда старалась отыскать внутри него нечто хорошее. И порой ей даже удавалось. Удавалось сделать так, чтобы в это хорошее поверил даже сам Персиваль. А этот её испуганный взгляд... Он помогал. Напоминал Персивалю о том, кем он должен быть. Не хорошим и добрым. Но хотя бы тем, кто не пугает до смерти свою жену.

Достижимые цели шаг за шагом. Он слышал эти слова от какого-то знакомого отца. Сам отец так бы никогда не сказал. По его мнению, можно было сдвинуть с места остров, если таким окажется приказ. И когда он за что-то брался, людям действительно казалось возможным всё. По крайней мере до того момента, когда он умер, проглядев обход с фланга от какого-то желторотого сопляка. Пожалуй, такое окончание должно было быть поучительным. Вот только, чему именно оно учило, Персиваль до сих пор не понял.

Персивалю не нравилось желание Элизы примкнуть к Эллиоту. Не потому, что он не любил самого Эллиота или не верил, что его цели столь же чисты, как его проповеди. Не потому, что сам он защищал остров только для того, чтобы кормить живущего внутри него зверя. Просто он знал, что, защищая что-то, ты непременно вынужден встретиться с тем, кто хочет это у тебя забрать. Встретиться с врагом лицом к лицу. Биться с ним насмерть. И Персиваль не знал, чего именно боится больше. Что Элиза, будучи невинной и доброй, проиграет эту битву. Или, что, столкнувшись с врагом, она потеряет себя и превратится в такого, как он.

Добрые люди должны быть вознаграждены. Но наградой за героизм могут быть лишь шрамы.

Наконец Брит появился. Медленно вошёл в комнату, осмотрел Персиваля долгим взглядом, будто бы и забыл, что вообще привёл его в допросную. Затем жестом велел стражникам выйти и опустился на стул напротив, обитый красным бархатом и куда более удобный. На стол, который их теперь разделял, он положил единственное, что у него было в руках — небольшой блокнот. И, пролистнув несколько исписанных страниц, открыл его на чистой.

— Знаешь, Болло, — сказал он, не поднимая глаз. — Я предполагал, что рано или поздно ты здесь окажешься. Мне говорили, что ты пошёл в отца. Что тебя ждёт большое будущее. Что когда-нибудь ты и сам станешь генералом. Вот только чаще всего это говорили те, кто никогда не встречал тебя. Не беседовал с тобой, не оставался наедине. Не заглядывал тебе в глаза.

Персиваль воспринял эти слова без каких-то эмоций. Эмоций и так было слишком много в последние дни.

— Исполнительный, аккуратный, — продолжил Брит, будто делал на его теле надрезы. — Надёжный, словно мушкет, приставленный к виску. Или, скорее, удар ножом в сердце. Всё это правда — я знаю, ведь служил с тобой два года. Но я видел и кое-что другое. Видел причину, почему ты так стараешься. Почему так ответственно подходишь к каждому заданию. И я всегда думал — настанет ли тот миг, когда что-то внутри тебя взбунтуется. Восстанет. Возьмёт верх над разумом. И скольким людям придётся погибнуть, если такое случится.

Персиваль против воли поёжился. Попытался сесть поудобнее, но стул был сконструирован таким образом, что это не представлялось возможным в принципе. Так что, как и в любом поединке, если защититься не получается, попробовал пойти в атаку:

— Ты привёл меня сюда, чтобы поговорить о моём характере, Юнреган? Аккуратнее. Я всегда видел у детективов эту проблему. Порой они копают слишком глубоко. Увлекаются, задавая вопросы. И наконец находят тот, ответ на который им не по зубам.

— Вот! — Брит выдохнул это с почти эротическим наслаждением, глядя прямо на Персиваля. — Я чую это! Чую настоящего демона! И то, как он мечется, пытаясь вырваться наружу!

— Я — солдат, Брит. — пожал плечами Персиваль. — Ты уже несколько раз вспоминал годы, проведённые в академии. Как ты чувствуешь демона внутри меня, так же мы все чувствовали в тебе его отсутствие. Этот... зверь... — Персиваль на секунду осёкся, так как сказанное вслух слово резануло по ушам, но заставил себя продолжить выплёвывать заученные, выжженные на сердце оправдания одно за другим: — Он — неотъемлемая часть любого солдата. Тот, кто встаёт между нами и смертью. Тот, кто требуется для выживания. Для победы.

— Или для мести, — закивал Брит Юнреган. — И для оправдания сотен убийств. Для того, чтобы свалить за них вину на кого-то. Он требуется для того, чтобы спокойно засыпать по ночам, говоря себе — это не я, это чудовище. Так было нужно.

— Я много чем могу похвастаться, — вздохнул Персиваль. — Но спокойный сон не в этом списке.

Брит хмыкнул, однако, похоже, ответ его удовлетворил. Он облизал потрескавшуюся верхнюю губу, втянул воздух и медленно покачал головой.

— Должен признать, ты хорошо его дрессируешь.

Персиваль улыбнулся одними губами:

— Если бы каждое оскорбление заставляло меня кидаться на людей, я бы сдох ещё в первом бою. Или осуждённым каторжником на рыбацкой галере, прикованный к веслу.

— Хм... — Брит почесал подбородок, и Персиваль заметил странную искорку усмешки промелькнувшую в уголках глаз. — А как насчёт отстранения от службы? Этого бы хватило, чтобы разбудить твоего демона?

— Ты спрашиваешь, был ли я настолько зол, что выхватил клинок и бросался на людей до тех пор, пока меня не утихомирили восемь самых крепких парней генерала? Или спрашиваешь, был ли я настолько взбешён, что не мог уснуть и занялся поиском виновника? Отправился подышать свежим воздухом и по привычке оказался возле казарм, а затем вдруг понял, что именно подполковник Орсел отдал тот злополучный приказ, из-за которого я был лишён звания? А затем... хм... Затем я решил поговорить с ним и, придя к нему в кабинет, воткнул ему нож в шею?

— Его задушили, — как ни в чём не бывало ответил Брит. — Чем-то тонким, скорее всего металлической удавкой. И по словам стражника, который нашёл Альбрехта, сила и сноровка убийцы были столь выдающимися, что голова подполковника болталась на одних позвонках.

Ни один мускул на лице Персиваля не дрогнул от представившейся картины. Брит подождал несколько мгновений какой-то реакции. Затем кивнул и пометил что-то в блокнот.

— Итак, вас всех вчера отстранили... Целый экипаж корабля. Но только одного корабля, не так ли?

— Я... — Персиваль вдруг осознал, что не имеет ни малейшего понятия, что случилось с экипажами двух других фрегатов. — Не знаю.

Брит удивлённо поднял бровь. И вновь что-то пометил.

— А ты не слишком дружен с другими морпехами, верно?

— Не успел собрать их всех на семейный ужин.

— Ну да, — понимающе кивнул Брит. — Ты ведь был занят дракой с подполковником, который теперь убит. И, кажется, даже твои подчинённые не встали на твою сторону.

Персиваль поморщился, при мысли о своих людях. О людях, которые теперь, похоже, ушли из флота на службу к этому Эллиоту Виндру. Боги, Брит всё же смог попасть в его больное место. Пожалуй, именно это Бриту всегда удавалось лучше всего. Именно из-за этой способности над ним и издевались — отвечали так, как умели глупые солдафоны. И Персивалю тоже хотелось что-то сделать. Но... Ему вдруг стало интересно, к чему ведёт этот допрос. И почему Брит так сильно хотел с ним поговорить, что даже вынудил секретаря отложить его повышение. Ну или соврал об этом.

— Ну что, расскажешь, что там случилось? — спросил Брит, будто прочитав его мысли.

— Я и подполковник...

— О нет, солдатские склоки меня не волнуют, — отмахнулся он. — Что произошло на корабле? Хотя... начнём даже немного пораньше. Подполковник Альбрехт Орсел, да. Как хорошо ты был знаком с ним до этого путешествия?

— Хм... Видел его два или три раза.

Брит хищно усмехнулся, как рыба-топор, учуявшая кровь.

— Ты ведь знаешь, что он не морпех? Прослужил им, чуть больше моего. И всё же вызвался в разведывательную операцию.

— Ему помогали три опытных капитана, — отозвался Персиваль. — И не только они.

— Конечно-конечно, — задумчиво кивнул Брит. — Но вопрос не в этом. Как человек, просиживавший жопу в штабе почти восемь лет, оказался на патрульном корабле во главе операции? Пусть и, с виду, пустяковой.

— Я... — Персиваль даже растерялся. Несколько его сослуживцев тоже жаловались на это, но сам Персиваль не привык задумываться над указаниями сверху.

— Ты не знаешь этого, могу понять, — слова прозвучали мягко и утешающе. Будто Брит возвращал упавшую в грязь шапочку семилетней соплячке. — И вряд ли можешь знать, что подполковник сам подал прошение на эту операцию. Если точнее — он сделал это трижды. И все три раза получал отказ лично от Даунстренда.

— Значит, его назначил кто-то сверху? — понял Персиваль.

— Схватываешь на лету. Приказ должен был исходить из администрации мэра, чтобы Даунстренд на это пошёл.

— Орсел прыгнул через голову Даунстренда. Тогда понятно, из-за чего генерал был так зол и отстранил экипаж всего корабля.

— Мелочность и месть, — причмокнул Брит. — Мне нравится. Вопрос только в том, причём тут ты?

— Я? — Персиваль вновь удивился.

— Ты. Ведь вас перевели на этот рейд, не так ли? А значит, Орсел затребовал именно ваш корабль. Совершенно непримечательный с виду. Офицерский состав на нём меняется по нескольку раз в год. Если не считать капитана судна Лоуренса Ботфорта, которому давно уже пора на заслуженную пенсию. И вашей абордажной команды. Вас по праву считают лучшими, однако по тем или иным причинам все вы уже довольно долго остаётесь на своих местах.

— В этом нет ничего необычного, — пожал плечами Персиваль. — Офицерские патрульные фрегаты —место, куда чаще всего отправляют перспективных кадетов. Детей знатных родителей. Один-два рейда для пометки в личное дело — и на место потеплее и подальше от битв. Но мало кто из них хочет получить нашивку абордажной команды. Даже несмотря на то, что битвы случаются очень редко.

Последнюю фразу Персиваль произнёс с некоторой грустью. И Брит снова отметил что-то в блокноте.

— Не находишь это странным? — Сержант потеребил ручкой верхнюю губу. — Ведь Орсел выбрал корабль с лучшей абордажной командой. Это можно посчитать совпадением — но ведь она ему пригодилась, не так ли?

Персиваль не стал отвечать.

— Подполковник взял корабль, который ему не хотели отдавать. Затем нашёл на него лучших бойцов. И вступил в бой с врагом там, где нельзя было этого делать.

— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, — покачал головой Персиваль.

Брит откинулся в кресле.

— Даже не представляешь, как часто мне приходится слышать эти слова.

— Всё это — огромной недоразумение.

— О. А эти и того чаще.

— Патруль часто встречает другие суда. И мы обязаны были проверить, кого занесло в наши воды. Если бы не поломка рации...

Брит вдруг подмигнул Персивалю, и тот запнулся на полуслове, но затем всё же договорил:

— Если бы не эта поломка, нам бы не пришлось подходить так близко, и враг бы не загнал нас в безвыходное положение.

— В положение, когда как никогда потребовалась абордажная команда, — улыбнулся Брит.

— Сражения иногда случаются во время войны, — оскалился Персиваль, чувствуя, как теряет терпение.

Брит облизнул губы.

— Это правда. Только вот не было никакой поломки рации. В трюме корабля кто-то установил устройство, создающее помехи. В трюме вашего корабля — того самого, что выбрал подполковник Орсел, и который лично осматривал перед рейдом. И эту глушилку кто-то включил — кто-то из экипажа. Но... Видимо вам помог сбой электричества. Ваши техники отключили напряжение на нижних палубах и, по всей видимости, это устройство вышло из строя. Рация ведь в конечном итоге заработала, верно?

Персиваль вновь поморщился. Это было не лучшее из имеющихся у него воспоминаний. А ему было с чем сравнивать.

— Вы получили приказ отступать, — жёстко хлестнул его Брит. — Прямой приказ от генерала — ты сам рассказал всем об этом. И... Это разве не странно? Почему с вами пытался связаться сам Даунстренд? Не один из штабных штурманов или радистов, а лично он?

— Из-за нападения на Иль’Прит, — произнёс Персиваль негромко. — Нападения, которое мы должны были предотвратить. Или... За которое хотя бы могли отомстить, следуй мы курсу.

— Возможно, — пожал плечами Брит. — Хотя мне кажется, что это только добавило Даунстренду другой работы.

— Таковы правила, Брит. Даунстренд должен был найти потерянный патруль. Если границу прорвали и началась война, генерал должен был успеть мобилизовать флот.

— И война действительно могла начаться. Из-за вас. Именно поэтому вам отдали приказ отступить.

— Подполковник... — Теперь Персиваль понизил голос почти до шёпота. Пора было признать правду. — Подполковник Орсел спас наши жизни. Вот, что случилось в тот день. Отдай он приказ отступить, нас бы разбили при манёвре. Мы бы погибли или попали в плен. Подполковник принял единственно верное решение — драться. И этим он спас мне жизнь.

— А ты отплатил ему предательством?

— Я... — Персиваль покачал головой. — Как я уже сказал, я — солдат, Брит. Я не принимаю решений. Не даю суждений. С самого детства меня учили неукоснительно выполнять приказ. Поверь, когда твоя жизнь висит на волоске, так... — И он снова вынужден был признать неприятную правду: — Так проще.

— Проще, тут ты прав. Зачем брать на себя ответственность? Захотел выжить — подчинился Орселу. Захотел сохранить должность — Даунстренду. Всё просто, не так ли? В любом случае, выполняешь чей-то приказ. Эй... Полегче, парень...

Персиваль понял, что поднялся со стула. Сердце бешено билось в грудной клетке.

— Я не убивал подполковника, — он заставил себя успокоиться. — Убийца схвачен и взят под стражу.

— Курьер, который приходил к Альбрехту, да. — кивнул Брит, глядя ему прямо в глаза. — Курьер, который не мог знать, что Альбрехт будет на месте. Курьер, который вошёл через дверь, но, по какой-то причине, разбил окно таким образом, что все осколки оказались внутри кабинета. Курьер, который совершил убийство из мести, но не забыл при этом обыскать стол подполковника Орсела и его шкаф. Курьер, у которого был при себе нож, но он задушил Альбрехта орудием, которого так никто и не нашёл.

— Всему этому можно найти объяснение, — устало отозвался Персиваль.

— Тут ты прав, — засмеялся Брит. — Этому можно найти огромное множество объяснений, кому какое больше понравится.

— Я не понимаю, к чему ты ведёшь, Брит? — Персиваль вновь опустился на стул. Больше от усталости, чем от желания продолжать разговор. — Я не убивал подполковника. Это всё, что ты хотел от меня узнать?

— Нет, — лицо Брита вмиг стало серьёзным, а в его глазах вспыхнули яркие, опасные огоньки пламени. — Что было на том корабле, Болло? Зачем Альбрехт так хотел с ним сблизиться?

— Пираты, — пожал Персиваль плечами. — Контрабандисты, в форме Иль’Тарта, которые надеялись обойти наш патруль и пересечь границу. В точности, как мы и ожидали. И ублюдки первыми открыли в нас огонь.

— И всё? — Брит перегнулся через стол. — Ты не заметил ничего странного? В словах подполковника Орсела? В его приказах или действиях?

Персиваль вздрогнул. Отчётливо вспомнил, как подполковник лично руководил абордажем, хотя не должен был этого делать. Персиваль видел, как он спрыгнул на вражеский корабль. Видел, как он скрылся в капитанской рубке. Но был уверен, что его командир сделал это из доблести. И не собирался вновь предавать его, пусть теперь от этого уже было мало проку.

— Всё было как всегда, — сказал Персиваль. — Ты можешь мне не верить, но... Мне жаль тебя, Брит. Видеть в любом событии заговор, в каждом человеке лжеца, это... Куда хуже, чем даже быть солдатом. Я хотя бы знаю, кому могу доверять. Знаю, когда передо мной враг. И могу вернуться домой, пусть и на время.

— И как, получается? — прищурившись, спросил Брит слишком резко, чтобы это могло сойти за шутку. И, конечно, попал в цель. Совершил ещё один болезненный укол в израненное сердце Персиваля, как умел делать лучше всего. И, зная это, сержант примиряюще поднял руки и вздохнул. — Работа в полиции отличается от службы в армии и на флоте, Болло. Никто не скажет, что имеет значение. Это похоже на прыжки с головой в выгребную яму за упавшей монетой — в особенности допрос военных, которые делают тайну из каждого своего чиха.

— Мы в состоянии войны с Иль’Тартом. У нас и так достаточно проблем, чтобы поднимать лишнюю шумиху. Ты сам это знаешь, — озвучил Персиваль скорее мысли Даунстренда и мэра Олси, чем свои. Всё же он по-прежнему был лишь их солдатом. Их псом. — Прыгая в выгребную яму, не стоит удивляться, когда найдёшь в ней лишь дерьмо.

— Может быть, — вздохнул Брит. — Но бывает иначе. Порой, ты тянешь за десятки, сотни ниточек — лишь для того, чтобы найти всего одну. Чтобы задать всего один правильный вопрос, который расставит всё на свои места. Откроет всю картину и продемонстрирует правду.

— Правду... — Персиваль презрительно фыркнул. — И какой от неё толк? Только вчера я сказал правду, и какова же была моя награда? Отстранение и этот допрос. И, вполне возможно, подполковник Орсел заплатил за эту правду ещё дороже моего.

На секунду лицо Брита потемнело и приобрело пренебрежительное выражение вместо улыбчивой маски. Вероятно, Персиваль на мгновение увидел настоящего Брита и его настоящее к нему отношение.

— Теперь я понимаю, почему генерал Даунстренд выбрал именно тебя, Болло. Но я не согласен. И, мне хочется думать, что ты и сам не веришь в эти слова. Знания — это оружие, куда более ценное, чем тысячи солдат. Правда — это щит, способный спасти сотни жизней. И это то, что всегда имеет значение.

И вдруг, после этих слов, Персиваля осенило. Только теперь, спустя столько времени, он наконец догадался, что за поединок здесь ведёт. И кто именно его соперник.

— Ты ведь никогда не думал, что Орсела убил я, — сказал он, чем вызвал недоумевающий взгляд Брита. — И никто не откладывал приказ о моём назначении, верно?

— Может да, может нет, — фыркнул Брит.

— Никто бы не стал этого делать. Не стал бы помогать тебе. Как никто и не поручал тебе это дело. — Веко Брита едва заметно затрепетало, и, вместо того, чтобы облизнуть губу, он прикусил её зубами. — Я видел людей короля у кабинета покойного подполковника. И готов ставить мою новую должность, что они просто не пустили тебя внутрь, когда ты попросил. Я ведь прав, Брит?

Сержант не ответил, и Персиваль продолжил:

— Это дело тебе не по зубам. Не из твоей весовой категории. И поэтому ты привёл меня под видом допроса. Увидел из окна и решил рискнуть. Понадеялся, что я — твой билет наверх. Решил, что новенький подполковник купится на всю твою дурь. И, что моего громкого имени хватит, чтобы генерал и королевская полиция меня послушали.

Сержант скрипнул зубами, но Персиваль и без того знал, что прав. Как знал и то, что стражники не станут его удерживать. Так что он встал из-за стола и двинулся к двери.

— Я не врал тебе, Болло! — нервно бросил Брит. — Альбрехт Орсел что-то искал на том корабле! Искал и нашёл, и именно из-за этого его убили! Возможно, это сделали шпионы с Иль’Тарта, а возможно — кто-то из своих!

— Прости, Брит, — вздохнул Персиваль. — Прости, но я устал слушать эту чушь. Меня ждёт семья и много работы в новой должности. Прости, но я действительно не могу тебе помочь. Не смог бы, даже если бы хотел.

— Он спас тебе жизнь, Персиваль! — закричал Брит, поднимаясь. — Неужели, теперь ты не хочешь хотя бы разобраться, за что его убили?

— Ему это не поможет, — глухо отозвался Персиваль. — И я уже знаю, что случилось.

— Ты знаешь только то, что тебе сказали!

«А разве есть какая-то разница?» — подумал Персиваль. Подумал, но не произнёс вслух. Потому что не был уверен, что его это совсем не волнует.

— Час ещё не вышел, Болло! — кричал за спиной Брит. — Хотя бы поговори с курьером! Большего я не прошу! Ты сам поймёшь, что...

Но Персиваль уже вышел и закрыл за собой дверь, оставляя сержанта Брита Юнрегана одного в пустом маленьком кабинете, где не было даже окна.