Танец Клинков: Академия убийц

Глава 75: Маски сброшены

Глухой удар, с которым тело Громова встретилось с паркетом, показался мне громче выстрела пушки. Он лежал, раскинув руки, словно сломанная кукла, которую швырнул капризный ребенок. Под ним медленно, зловеще расползалась темная лужа, похожая на чернила, пролитые на чистый лист истории Империи.

В зале повисла тишина — плотная, вязкая, давящая на перепонки. Даже воздух, казалось, застыл, не решаясь нарушить этот момент абсолютного, невозможного безмолвия. Император стоял неподвижно. В его взгляде, прикованном ко мне, не было ярости, которую я ожидала. Там было тяжелое, свинцовое понимание. Он видел не просто убийцу, нарушившую закон. Он видел проблему. Проблему, которую нужно решить здесь и сейчас.

Я стояла в центре этого застывшего мира, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя звенящую пустоту и дрожь в руках. Клинки в моих ладонях казались продолжением костей, частью тела, без которой я уже не могла существовать. Я выпрямилась, стараясь не показывать слабости, но внутри всё сжалось в ожидании приговора.

И вдруг тишина взорвалась.

— Убейте её! — голос был сорван до визга, искажен паникой и ненавистью. Он доносился не с пола, где лежал мертвец, а отовсюду сразу — из магических динамиков, скрытых в стенах. Посмертная команда. Или, быть может, предохранитель, который Громов активировал своим последним вздохом. — Это террористка! Уничтожить всех!

Это был не просто крик. Это был сигнал.

Громов был параноиком высшей пробы. Он не доверял никому — ни Императору, ни собственной тени, ни тем более дворцовой страже. И он подготовился.

В толпе гостей, среди блеска бриллиантов и шелеста шелков, началось движение. Люди, еще секунду назад казавшиеся безобидными статистами, сбрасывали маски.

Лакей с подносом шампанского резким движением опрокинул бокалы и выхватил короткий, хищно изогнутый игольчатый меч. Благообразный офицер у колонны сорвал с плеч эполеты, обнажая на шее татуировку наемника — черную метку, знак отверженных гильдий. Дама в пышном платье одним рывком разорвала корсаж, доставая спрятанные веера с бритвенно-острыми спицами.

Десятки убийц. Личная гвардия директора, верная ему даже после смерти. Или, скорее, верная золоту, которое он им щедро платил.

— Защищать Императора! — рявкнул капитан дворцовой стражи, выхватывая палаш. Но его голос потонул в криках ужаса.

Хаос накрыл бальный зал, как цунами.

Аристократы, привыкшие к абсолютной безопасности, к тому, что насилие — это удел нижних этажей и грязных переулков, впали в животную панику. Толпа рванулась к дверям единым обезумевшим организмом, давя упавших, срывая драгоценности, теряя человеческий облик. Женский визг резал уши.

Но двери не открылись. Массивные створки вспыхнули багровым светом магических печатей. Громов позаботился обо всем: он не хотел свидетелей своего триумфа, а теперь, в смерти, он не хотел свидетелей своего позора. Зал превратился в мышеловку. Или в скотобойню.

— Анна! — крик Алексея пробился сквозь шум, как маяк сквозь шторм.

Он был уже рядом. Его клинок — фамильная рапира с эфесом в виде серебряного феникса — описал сверкающую дугу, отбивая атаку наемника, бросившегося на меня со спины. Лязг стали был резким, скрежещущим, совсем не похожим на благородную музыку дуэли. Это был звук грязной бойни.

— Спина к спине! — скомандовал он, вставая рядом. Его плечо коснулось моего, и это прикосновение было горячим, живым, единственным якорем в этом безумии. — Их слишком много.

— Мы справимся, — выдохнула я, хотя уверенности в голосе не было ни на грош.

Нас окружили. Пятеро наемников. Профессионалы. Они двигались слаженно, без лишних слов и криков. Они просто делали свою работу, сжимая кольцо, как стая голодных волков, загнавшая добычу.

— Танцуем? — спросил Алексей, и в его голосе я услышала ту самую мальчишескую, безрассудную дерзость, за которую полюбила его.

— Танцуем, — отозвалась я, перехватывая клинки обратным хватом.

Вальс на осколках

Мы начали движение одновременно, словно единый организм. Это не было отрепетировано в зале, это была чистая импровизация, рожденная инстинктом выживания. Алексей был клинком — прямым, жестким, жалящим. Я была ветром — неуловимым, кружащим, сбивающим с ног.

Первый наемник, решивший, что хрупкая балерина — легкая добыча, бросился на меня с тяжелым тесаком. Грубо. Примитивно. Он открылся.

Я ушла вниз, в глубокое плие, почти касаясь коленями пола, пропуская смертоносное лезвие в миллиметре над головой. Мой собственный кинжал взлетел вверх по дуге, подрезая сухожилия на его запястье. Он взвыл, роняя оружие, но я уже была за его спиной, используя его тело как живой щит от арбалетного болта, пущенного кем-то с балкона.

Болт с чавкающим звуком вошел наемнику в плечо. Я толкнула его вперед, на его же товарищей, создавая секундную заминку.

— Справа! — крикнула я Алексею, заметив тень периферийным зрением.

Он не обернулся — просто выбросил руку с рапирой в сторону, в "слепую зону", пронзая нападавшего, который пытался зайти с фланга. Идеальный выпад. Чистая классика фехтования Школы Клинка.

Но врагов было слишком много. Они лезли изо всех щелей, словно тараканы. Бальный зал превратился в мясорубку. Императорская гвардия, зажатая толпой паникующих гостей, пыталась пробиться к монарху, но наемники Громова дрались с яростью обреченных, блокируя подступы.

Вдруг одна из огромных хрустальных люстр, висевшая над центром зала, с грохотом рухнула вниз. Осколки брызнули во все стороны, как ледяной дождь, впиваясь в паркет и в людей. Кто-то сбил крепления магией.

В образовавшейся пыльной дымке я увидела знакомую массивную фигуру на балконе.

Крюк.

Старый пират, лидер Союза Теней, стоял, опираясь на перила. Рядом с ним были его люди — разношерстная банда из Нижнего города, проникшая во дворец под видом слуг, музыкантов и техников. Те самые "повстанцы", которыми нас пугали газеты.

— А ну, потеснитесь, господа благородные! — проревел Крюк, и его бас перекрыл даже звон стали и крики раненых. — Нижний город пришел за долгами!

Его бойцы прыгали с балконов прямо в гущу схватки, используя абордажные крючья, цепи и кастеты. Это было не искусство высоких Школ. Это была уличная драка — грязная, жестокая и беспощадная. Но именно она дала нам шанс.

Крюк спустился по тяжелой бархатной портьере, как по канату, и с грохотом приземлился рядом с нами. Его протез-крюк зловеще сверкнул, отражая свет уцелевших свечей.

— Жива, танцорка? — хмыкнул он, с размаху отбивая удар наемника с такой силой, что у того хрустнула рука.

— Пока да, — отозвалась я, парируя выпад очередной "дамы с веером".

— Тогда не стой столбом! — рявкнул он, врезая крюком в челюсть другому врагу. — Пробиваемся к выходу! Эти двери запечатаны кровью, их так просто не открыть! Нам нужно время, чтобы Ирина взломала контур!

— Нет! — крикнула я, отскакивая назад. — Мы не уйдем!

Крюк уставился на меня, как на умалишенную, вытирая кровь с рассеченной брови.

— Ты спятила, девка? Тут сейчас камня на камне не останется!

— Громов мертв, но его дело живет, пока его псы держат зал! — я указала окровавленным клинком на плотную группу наемников, которые медленно, но верно прорубались к Императору. — Если они убьют монарха, начнется гражданская война. И тогда Нижний город сгорит первым. Ты это понимаешь, старый пират?

Крюк выругался, грязно и витиевато, поминая всех демонов бездны, но спорить не стал. В его глазах мелькнуло уважение.

— Ладно, черт с тобой! — он сплюнул на паркет кровавую слюну. — Алексей, прикрой левый фланг! Анна, танцуй в центре! Мои ребята возьмут периметр! Покажем этим лощеным ублюдкам, как дерутся в порту!

Мы перестроились. Теперь это был не хаотичный бой, а организованное сопротивление. Крюк и его люди взяли на себя самую тяжелую, "грязную" работу, сдерживая основную массу наемников грубой силой. Алексей, с его безупречной техникой и скоростью, стал нашим щитом. А я… я стала острием копья.

Я вышла в центр круга, который мы расчистили среди тел и обломков мебели. Мое дыхание выровнялось, сердце вошло в ритм боя. Мир вокруг сузился до размеров воображаемой сцены.

Наемники Громова, профессионалы до мозга костей, поняли, кто здесь главная угроза. Они оставили безуспешные попытки прорваться к Императору сквозь строй гвардии и повернулись ко мне. Десять человек. Лучшие из лучших. Убийцы магов, натасканные на уничтожение одаренных.

Они пошли в атаку одновременно, слаженно, как единый механизм смерти.

Это было похоже на шторм. Сталь, вспышки боевой магии, летящие ножи. Я двигалась внутри этого вихря, не думая, не планируя. Я просто танцевала.

Па-де-ша — "прыжок кошки", уход от огненного шара, опалившего подол платья. Гранд-батман — высокий мах ногой, удар каблуком точно в висок нападавшему. Пируэт — вращение на месте, создающее вихрь воздуха, отбрасывающий летящие стрелы.

Мои клинки пели свою смертельную песню. Каждое движение рождало магический след, усиливая удары. Я сплетала заклинание не словами и пассами рук, а всем телом. Это была "Пляска Смерти", только вместо скрипки звучал скрежет металла о металл.

Я чувствовала каждый удар сердца, отдающийся в висках. Каждую каплю пота, стекающую по спине. Я видела, как падают враги, один за другим, не в силах угнаться за моим безумным ритмом, не в силах предсказать траекторию танца, которого не существовало ни в одном учебнике.

Но и я уставала. Магия требовала платы, выпивая силы. Мышцы горели огнем, легкие разрывались от нехватки воздуха. Одно неверное движение, одна ошибка в темпе, одна секунда промедления — и всё закончится.

Один из наемников, огромный верзила с двуручным боевым молотом, прорвался сквозь заслон Крюка, смяв двоих бойцов Союза. Он замахнулся, целясь мне в голову. Я видела этот замах. Я видела, что не успеваю уйти. Инерция предыдущего прыжка тянула меня в другую сторону, и изменить траекторию в воздухе я не могла.

— Анна!

Алексей бросился наперерез. Он был далеко. Он не успевал ударить. Он успевал только одно — закрыть меня собой.

Время застыло, превратившись в вязкий сироп. Я видела, как молот медленно опускается. Видела спину Алексея в разорванном камзоле, закрывающую мне обзор. Видела расширенные от ужаса глаза Ирины на балконе.

Нет. Я не позволю этому случиться снова. Я не потеряю еще одного близкого человека. Не в этот раз.

Я сделала невозможное. Я нарушила ритм. Я сломала танец, чтобы создать новый.

Вместо того чтобы завершить инерционное движение, я резко, вопреки законам физики и дикой боли в связках, упала на колени и скользнула по паркету, пролетая между ног Алексея. Мои клинки, напитанные последними крохами силы, вонзились в незащищенные бедра верзилы.

Он взревел раненым зверем и рухнул, молот ударил в пол в сантиметре от сапога Алексея, выбивая фонтан щепок и каменной крошки.

Мы встали. Плечом к плечу. Тяжело дыша, хватая ртом воздух. Вокруг нас лежали тела.

Зал затих. Наемники, оставшиеся в живых, начали отступать. Они видели, что их командиры мертвы. Они видели, что мы не сдадимся, что мы будем драться зубами и ногтями. И они видели что-то еще — страх в глазах друг друга.

Император, всё это время стоявший в плотном кольце гвардейцев, сделал шаг вперед. Его лицо было бледным, как мел, но спокойным. Он посмотрел на меня — растрепанную, в изодранном и окровавленном белом платье, с клинками в руках, с которых капала кровь.

— Достаточно, — произнес он. Его голос был тихим, но в мертвой тишине зала он прозвучал как гром.

Массивные двери зала, наконец, распахнулись с жалобным стоном. Не от магии, а от грубого тарана. Внутрь ворвались свежие силы гвардии — сотня бойцов в тяжелых латах. Бой был окончен.

Я опустила руки. Клинки выпали из ослабевших, дрожащих пальцев и со звоном ударились об пол. Ноги подогнулись, стали ватными, и я бы упала, если бы Алексей не подхватил меня сильными руками.

— Мы сделали это, — прошептал он мне в макушку, прижимая к себе. Его сердце билось так же бешено, как и мое.

Я посмотрела на зал. Некогда величественное помещение было разрушено. Паркет залит кровью и вином, превратившись в скользкое месиво. Зеркала разбиты, дорогие ткани изодраны. Но воздух… воздух был чист. Та липкая, сладкая ложь, которой дышал этот дворец годами, рассеялась.

Я — Анастасия Теневая. И я только что станцевала свой самый страшный, самый прекрасный танец. Танец на руинах старого мира.

Но музыка в моей голове еще не закончилась. Она только начиналась.