Танец Клинков: Академия убийц

Глава 30: Свет и тень

Рассвет. Небо над Санкт-Петербургом Теней окрашивалось в оттенки розового золота, когда Анна поднималась по винтовой лестнице на самую высокую башню Академии. Её лёгкие горели от быстрого подъёма, но она не замедлялась. Алексей попросил встретиться на рассвете, и она не могла опоздать.

Дверь на крышу была полуоткрыта. Анна вышла и остановилась, завороженная открывшимся видом.

Плоская крыша башни была идеальным местом для тренировок — достаточно большая, огороженная невысоким парапетом. Но главным было не это. С высоты открывался захватывающий вид на Неву. Великая река текла внизу, окутанная утренним туманом, который стелился по воде, как призрачное покрывало. За рекой, на горизонте, вставало солнце, окрашивая туман в серебристые и золотые тона.

Алексей стоял у парапета, спиной к ней. Он был в простой тренировочной форме — чёрных штанах и рубашке с закатанными рукавами. Его меч, знаменитый серебряный клинок Гильдии Романовых, лежал рядом в ножнах.

«Красиво, правда?» — сказал он, не оборачиваясь.

«Очень», — ответила Анна, подходя ближе.

Алексей повернулся. В утреннем свете его лицо выглядело моложе, мягче. Он улыбнулся. «Я тренируюсь здесь каждое утро. Это место помогает мне сосредоточиться. Вдали от суеты Академии. Только небо, река и ты».

Анна почувствовала, как её щёки слегка порозовели. Она отвернулась, скрывая замешательство. «Итак, ты обещал научить меня техникам Серебряного Клинка».

«И научу», — Алексей взял свой меч, плавно обнажил его. Клинок сверкнул на солнце. — «Но сначала мне нужно понять, как ты думаешь. Покажи мне свою атаку. Обычную атаку, которую ты используешь в бою».

Анна достала свои «Лебединые крылья». Встала в начальную позицию — классическую балетную пятую позицию, но с клинками, готовыми к удару.

«Готов?»

Алексей кивнул.

Анна атаковала. Серия движений: па-де-бурре для сближения, пируэт для дезориентации, три быстрых удара клинками, создающих серебристый узор в воздухе, и финальный гран-жете с ударом сверху.

Алексей не блокировал. Он просто… отсутствовал. Каждый раз, когда её клинок должен был соединиться с его телом, он был на шаг впереди, смещаясь с минимальным движением.

Анна закончила комбинацию, тяжело дыша. Алексей стоял в нескольких метрах, абсолютно спокойный.

«Красиво, — сказал он. — Очень красиво. Но предсказуемо».

Анна нахмурилась. «Предсказуемо?»

«Каждое твоё движение связано с предыдущим, — объяснил Алексей. — Ты создаёшь хореографию. Это твоя сила, но также и слабость. Противник, который понимает твой ритм, может предугадать следующий шаг. Я видел, как ты начинаешь пируэт. Я знал, что после него последуют три удара. Я был готов».

Он подошёл ближе. «В моей Школе мы учим противоположному. Мы учим «Отражённой луне» — технике одного удара, настолько быстрого и неожиданного, что противник не успевает среагировать».

Алексей встал в готовность, его меч поднялся в странную позицию — почти расслабленную, словно он просто держал клинок, а не готовился атаковать.

«Секрет не в скорости мышц, — говорил он тихо. — Секрет в предвидении. Ты должна читать противника. Его дыхание. Его взгляд. Микродвижения мышц, которые выдают намерение до того, как оно воплотится в действие». Он посмотрел ей в глаза. — «И ты бьёшь до того, как он решил атаковать. Ты побеждаешь бой до того, как он начался».

Алексей сделал один шаг. И его меч, быстрее, чем Анна могла проследить взглядом, коснулся её горла. Она даже не успела моргнуть.

«Отражённая луна», — прошептал он, убирая клинок. — «Удар, который видят только после того, как он завершён. Как отражение луны в воде — она уже там, но ты замечаешь её только когда смотришь».

Анна была потрясена. «Научи меня».

Следующий час они тренировались. Алексей показывал ей основы техники: как читать намерения противника по мельчайшим признакам, как держать разум спокойным и ясным, как наносить удар из состояния полного покоя.

Но у Анны не получалось. Она была слишком привязана к хореографии, к серии движений. Один удар казался ей… неполным. Незавершённым. Как одна нота без мелодии.

После очередной неудачной попытки она опустила клинки, разочарованная.

«Я не могу, — призналась она. — Это не моё. Мой мозг не работает так. Я думаю сериями. Последовательностями. Танцами».

Алексей засмеялся. Не насмешливо, а тепло. «Именно поэтому я хочу учиться у тебя. Я не умею думать сериями. Для меня каждый удар — это отдельная вселенная. Я не могу видеть, как они связаны в танец».

Он протянул ей руку. «Покажи мне. Научи меня своему танцу».

Анна начала с основ. С того, что учили её в Большом театре, в той, прошлой жизни.

«Балет — это не просто грация, — объясняла она. — Это контроль. Абсолютный контроль над каждой мышцей, каждым движением. Начнём с плие».

Она показала ему: ноги в первой позиции, пятки вместе, носки врозь. Медленное приседание с прямой спиной, колени разводятся в стороны. Всё тело напряжено, но движение плавное, контролируемое.

«Это выглядит просто, — сказала Анна. — Но попробуй держать идеальное плие минуту. Если ты сможешь — ты сможешь контролировать любое движение своего тела».

Алексей, привыкший к силовым тренировкам, попробовал. Встал в первую позицию, начал приседать.

Через двадцать секунд его ноги начали дрожать. Через тридцать — он сильно вспотел. Через сорок секунд он упал на колени, задыхаясь.

«Боги, — выдохнул он. — Это… это невозможно!»

Анна улыбнулась. «Видишь? Балет — это не просто грация. Это сила. Просто она скрыта под красотой».

Она помогла ему встать. Их лица были близко. Она чувствовала тепло его дыхания, видела капли пота на его лбу. Их взгляды встретились.

Момент застыл.

Но Анна отступила первой, отворачиваясь. «Ещё раз. Ты должен держать плие хотя бы минуту. Иначе твоё тело не будет готово к более сложным движениям».

Алексей кивнул, всё ещё глядя на неё. «Хорошо. Но потом ты попробуешь ещё раз «Отражённую луну». Договор есть договор».

Солнце поднялось выше, туман рассеялся. Они тренировались до полудня, обмениваясь техниками, смеясь над неудачами, восхищаясь успехами друг друга.

Когда они наконец остановились, оба были измотаны. Они сели на край крыши, ноги свисали над пропастью. Внизу, далеко, текла Нева. Город просыпался, заполняясь звуками и жизнью.

«Расскажи мне о себе, — попросила Анна. — Не о наследнике Гильдии. О настоящем Алексее».

Он долго молчал, глядя на реку. Затем начал говорить, тихо, почти для себя:

«Я родился с клинком в руке. Метафорически, конечно. Но с четырёх лет меня учили драться. С шести — убивать. К десяти я мог обезоружить взрослого мужчину. К пятнадцати — победить мастера. Но я никогда не выбирал это. Это выбрали за меня. Я — наследник Гильдии. Всё моё будущее расписано. Я стану Главой после отца. Продолжу традиции. Женюсь на ком-то, кого выберет Совет Гильдий. Рожу наследника, который продолжит после меня. Всё. Известно. Предопределено».

Он посмотрел на неё. «Но иногда… иногда я хочу быть просто Алексеем. Не символом. Не наследником. Не клинком, направленным рукой предков. Просто человеком. С мечтами. С выбором».

Анна поняла его. Слишком хорошо.

«Я тоже была символом, — сказала она. — Дочь предателя. Каждый взгляд на меня был полон осуждения. Я не была Анной. Я была позором. Стыдом семьи Теневых. Каждый день я просыпалась, зная, что сегодня мне придётся доказывать, что я не такая, как отец. Что я не предатель».

«Но ты изменила это, — сказал Алексей. — Ты стала „Танцующей смертью". Легендой».

«Нет, — покачала головой Анна. — Я просто показала им другой символ. Теперь я „танцующая смерть". Основательница Восьмой Школы. Чемпион. Но это тоже не я. Настоящая я… где-то между. Между Анной, которая танцевала в Большом театре, и Анастасией, которая убивает на арене. Настоящая я — просто девушка, которая хочет найти своё место в мире».

Они смотрели друг на друга. Долго. В этом взгляде было понимание. Узнавание родственной души.

Алексей медленно наклонился ближе. Анна почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Она хотела этого. Хотела почувствовать его губы на своих. Хотела забыть о мире, о войнах, о символах и обязательствах.

Но что-то остановило её. Страх. Страх потерять контроль. Страх привязаться к кому-то в мире, где привязанность означает уязвимость.

Она отвернулась, прежде чем их губы соприкоснулись.

«Мне нужно идти, — прошептала она. — Тренировка с командой».

Алексей откинулся назад, кивнув. В его глазах было разочарование, но также и понимание.

«Конечно. Завтра? Снова на рассвете?»

«Завтра», — согласилась Анна, вставая.

Когда она спускалась по лестнице, её сердце всё ещё колотилось. Она коснулась губ пальцами, представляя, каково было бы…

Но нет. Не сейчас. Слишком рано. Слишком много всего.

В другой части Академии, в роскошном кабинете Директора, шла совсем другая встреча.

Виктория Ледяная стояла перед массивным столом Антона Громова. Её лицо было бледным от сдерживаемой ярости. Руки, сжатые в кулаки, дрожали.

«Я хочу убить её, — сказала она без прелюдий. — Дайте мне разрешение».

Директор Громов сидел в своём кресле, сложив руки на столе. Его лицо было непроницаемым. Он смотрел на Викторию долго, оценивающе.

«Ты уже проиграла ей на арене, — холодно произнёс он. — Перед тысячами зрителей. Думаешь, сможешь победить в честном бою теперь, когда она ещё сильнее?»

Виктория побледнела ещё больше. Её гордость была задета, но она не могла отрицать правду.

«Честный бой — для слабых, — прошипела она. — В реальном мире нет правил. Нет судей. Есть только победители и мёртвые».

Громов медленно кивнул. Призрак улыбки появился на его губах.

«Хорошо. Я вижу, ты понимаешь суть нашего дела». Он открыл ящик стола, достал свиток с чёрной восковой печатью. — «Но не сейчас. Подожди. Скоро представится возможность».

Он развернул свиток. Виктория увидела текст контракта, но не могла прочитать детали с такого расстояния.

«Я готовлю особый контракт для Теневой, — продолжил Громов. — Контракт, который её уничтожит. Не физически — это было бы слишком подозрительно после турнира. Но морально. Политически. Социально. Я сломаю её так, что она пожелает смерти».

Виктория наклонилась ближе. «Что за контракт?»

«Контракт уровня S, — ответил Громов. — Официально — устранение опасного мага-ренегата. Неофициально — ловушка. Цель невинна. Теневая не будет знать этого. Она выполнит контракт, думая, что выполняет долг. А когда обнаружится правда… её обвинят в убийстве невинного. Как её отца двадцать лет назад».

Виктория улыбнулась. Впервые за дни после поражения — настоящая, холодная, жестокая улыбка.

«История повторяется, — прошептала она. — Дочь предателя станет предателем».

«Именно, — кивнул Громов. — А ты, Виктория, будешь той, кто приведёт стражу. Ты будешь героем, арестовавшим убийцу. Твоя честь будет восстановлена».

Виктория склонила голову. «Спасибо, Директор. Я не подведу».

«Знаю», — сказал Громов, закрывая свиток. — «Теперь иди. И жди моего сигнала».

Когда Виктория ушла, Громов остался один. Он подошёл к окну, смотря на Академию внизу. Его отражение в стекле было тёмным, искажённым.

«Дочь Дмитрия Теневого не должна была выжить, — думал он. — Не должна была стать сильной. Она — живое напоминание о моей ошибке двадцать лет назад. О человеке, которого я не смог полностью уничтожить. Но скоро… скоро она последует за отцом».

В таверне «Кровавый клинок», популярном месте у студентов, было шумно и накурено. На стенах висели плакаты, объявляющие о финале турнира:

«ФИНАЛ ТУРНИРА!

ТАНЦУЮЩАЯ СМЕРТЬ против СТАЛЬНОГО МОЛОТА!

Анастасия Теневая против Ивана Громова!

Ставки принимаются до вечера!»

Под плакатом толпились студенты, горячо обсуждая предстоящий бой.

«Иван раздавит её, — говорил один. — Он весит вдвое больше. Один удар — и игра окончена».

«Но она быстрая, — возражала девушка. — Ты видел, как она победила Виктора Железного? Скорость побеждает силу».

«Иван не Виктор, — вмешался третий. — Иван — это чистая мощь. Школа Кулака. Один удар может проломить стену. Что танец против этого?»

Букмекер, толстяк с жирным лицом и золотыми кольцами на пальцах, выкрикивал коэффициенты:

«Ставки! Делаем ставки! На Теневую — один к двум! На Громова — один к трём! Кто смел — тот богат!»

В углу таверны, в тёмной нише, сидел Сергей Тёмный со своей группой. Они пили пиво и мрачно смотрели на плакат.

«Эта выскочка зашла слишком далеко, — бормотал Сергей. — Финал турнира. Основательница Школы. Ещё немного — и она станет неприкасаемой».

Его товарищ, худой парень с крысиным лицом по имени Пётр, кивнул. «Кто-то должен поставить её на место. Показать, что она просто везучая девчонка, а не настоящий боец».

«Именно, — усмехнулся Сергей. — И я знаю, как это сделать. Особый контракт. Я слышал, Директор готовит что-то для неё. Что-то, что она не сможет выполнить. И когда она провалится… все увидят правду».

Они подняли кружки в зловещем тосте.

Вечером Анна вернулась в свою келью, измотанная тренировками. Тело болело, но это была приятная боль — боль роста, развития.

Она зажгла свечу, готовясь к медитации перед сном. Но когда она открыла дверь, то увидела что-то на полу.

Записка. Сложенная вдвое, без имени отправителя.

Анна осторожно подняла её, развернула. Почерк был торопливым, нервным:

«Директор планирует твою гибель. Не доверяй никому. Особый контракт — ловушка. Берегись. Друг».

Анна сжала записку в кулаке. Сердце забилось быстрее. Кто это написал? Кто этот «друг»? И что такое «особый контракт»?

Она подошла к окну, смотря на ночную Академию. Где-то там, в темноте, враги плели свои сети. Готовили ловушки. Планировали её падение.

Но она не испугалась. Вместо страха пришла холодная, спокойная решимость.

«Пусть приходят, — подумала она. — Я не сломаюсь. Я прошла через слишком многое. Я больше не та девочка, что была год назад. Теперь я — воин. И я готова к любой войне».

Она аккуратно спрятала записку в дневник отца, между страниц, где он писал о чести и долге.

Завтра снова будет рассвет. Снова тренировка с Алексеем. Снова шаг к силе.

А враги… враги могут ждать.

Анна погасила свечу и легла спать.

Но сон был тревожным, полным теней и предчувствий.