Танец Клинков: Академия убийц

Глава 7. Наставник в тени

Лазарет пах травами. Горькими, как сожаление, и сладкими, как надежда. Маленькая комната с тремя кроватями, застеленными серым, но чистым бельём, была островком покоя в бурлящем океане Академии. Целительница, пожилая женщина с руками, которые помнили и сталь, и шёлк, осмотрела плечо Анны. Её пальцы были сухими и тёплыми, они двигались по коже с уверенностью человека, знающего карту человеческого тела наизусть.

— Сильно, — констатировала она, надавливая на край багрового синяка. — Но кость цела. Ледяная сдержалась. На удивление.

Она взяла с полки тёмную глиняную баночку. Оттуда дохнуло холодом и резким запахом мяты. Целительница зачерпнула густую зелёную мазь и без предупреждения втёрла её в ушибленное плечо. Анна вскрикнула — ледяное пламя обожгло кожу, проникая до самой кости.

— Терпи, — буркнула женщина, накладывая тугую повязку. — Завтра будет болеть, как будто чёрт на нём плясал. Но заживёт. Ты молодая, кости крепкие. Восстановишься.

Анна прошептала слова благодарности и вышла, чувствуя, как холодная мазь начинает свою работу, замораживая боль.

В столовой на неё смотрели. Не с презрением, как раньше. С любопытством. С удивлением. Некоторые — с тенью уважения. Она победила Викторию Ледяную. Для этого мира, где сила была главной валютой, это было равносильно чуду. Она села за стол изгоев, рядом с Максом. Он молча подвинул ей свой кусок хлеба. Она молча приняла. Слов не требовалось.

После ужина, когда сумерки начали сгущаться, окрашивая серые стены Академии в фиолетовые и индиговые тона, Анна направилась на полигон. Тело протестовало, умоляло об отдыхе. Но она помнила. Мастер Борис ждал её.

Полигон был пуст и тих. Холодный ветер гонял по земле опавшие листья. Анна ждала, дрожа не столько от холода, сколько от усталости. Борис появился из тени, бесшумный, как призрак.

— Теневая. Пришла. Хорошо. Думал, сбежишь после сегодняшнего.

— Я не сбегаю, — тихо ответила Анна.

— Видел. Твой бой с Ледяной обсуждают все. — Он подошёл ближе, его тяжёлый взгляд, казалось, проникал под кожу. — Нестандартно. Танец. Откуда это?

Анна колебалась. Раскрыть свой единственный козырь? Но что-то в его лице, в его серьёзном, лишённом насмешки тоне, внушало доверие.

— Экспериментирую, — осторожно сказала она. — Ищу свой стиль.

Борис медленно кивнул.

— Разумно. Стандартные техники подходят не всем. Нужно иметь смелость искать своё. Но танец… опасно. Красиво, но слишком открыто. Ты оставляешь много уязвимых мест.

— Я знаю. Я работаю над этим.

— Покажи.

Это был приказ. Анна вздохнула. И решила рискнуть. Она не стала показывать атакующую технику. Вместо этого она плавно перешла в арабеск. Замерла в идеальном балансе, вытянув тело в безупречную линию. Магический след, повинуясь её воле, соткался перед ней в полупрозрачный, мерцающий щит.

Борис подошёл и без предупреждения ткнул в барьер своим массивным кулаком. Щит прогнулся, затрещал, но выдержал.

— Защита. Интересно. Но слабо. Очень слабо. Сильный удар пробьёт его, как бумагу.

— Я знаю. Его нужно укрепить.

— Укрепить — это не только магия, — прорычал он. — Это тело! Твоё тело! Магия течёт через мышцы, через кости. Слабое тело — слабая магия. Чем сильнее мышцы, держащие позицию, тем крепче будет твой барьер.

И тут Анна поняла. Физическая сила и магия были неразрывно связаны. Именно поэтому Борис так настаивал на силовых тренировках. Это не было бессмысленной муштрой. Это было закладывание фундамента.

— Начнём, — скомандовал он.

И ад начался снова. Отжимания. Приседания. Планка. Он не давал ей пощады. Тело, истощённое после боя, отказывалось подчиняться. Она падала. Снова и снова. Но каждый раз, превозмогая боль, она поднималась.

— Боль временна! — кричал он. — Слабость — смертельна! Ты хочешь выжить в этом мире, Теневая? Хочешь? Тогда терпи!

И она терпела. Она вспоминала крики хореографов, стёртые в кровь ноги, слёзы отчаяния в пустом репетиционном зале. Она выдержала тогда. Она выдержит и сейчас.

— Достаточно, — наконец сказал он, когда она лежала на земле, не в силах пошевелиться. — На сегодня всё. Завтра в это же время. И так каждый вечер. Месяц. Потом посмотрим.

Он ушёл, растворившись в темноте. Анна осталась одна, глядя в бездонное, усыпанное незнакомыми звёздами небо. «Я выжила, — думала она. — Но этого мало. Я должна стать сильнее. Намного сильнее».

Она шла по пустым коридорам, опираясь на стену. Каждый шаг отдавался болью.

— Теневая.

Она вздрогнула и обернулась. Из тени одной из арок вышел Учитель Григорий Волков.

— Учитель. — Она инстинктивно выпрямилась, пытаясь скрыть свою усталость.

— Иди со мной.

Он не стал ждать ответа. Просто развернулся и пошёл. Анна, помедлив секунду, последовала за ним.

Они поднялись в его кабинет в башне. Он молча налил в две чашки дымящийся травяной чай и протянул одну ей. Она с благодарностью приняла. Горячая, ароматная жидкость разлилась по телу теплом, смывая часть усталости.

— Я видел твой бой, — нарушил он молчание, глядя в окно. — Нестандартно. Хаотично. Но эффективно. Ты победила не силой, а неожиданностью. И немного удачей.

— Я знаю, Учитель. Я слаба.

— Вижу, что ты это понимаешь. Борис сказал, ты приходишь на дополнительные тренировки. Это хорошо. — Он сел напротив неё. — Но физическая сила — лишь основа. Твой стиль… этот танец… он требует понимания. Скажи мне, почему, по-твоему, танец создаёт магию?

Анна задумалась.

— Совершенство движения, — вспомнила она слова Мастера Алексея.

— Частично. Но это лишь форма. А что насчёт содержания? Танец — это история. Эмоция. Намерение. Магия откликается не только на движение тела, но и на движение души. Пустое, механическое движение, пусть и идеальное, рождает слабую магию. Движение, наполненное смыслом, чувством, — вот что создаёт настоящую силу.

Анна замерла. Она вспомнила свой последний танец, «Умирающего лебедя». Она вложила в него всю свою боль, всё своё одиночество, всё своё отчаянное желание быть нужной. И танец стал живым.

— Я… я понимаю, — прошептала она.

— Хорошо. — Григорий встал, подошёл к книжной полке и снял с неё старый, потёртый том в кожаном переплёте. Он положил книгу перед Анной. — Это дневник одного из первых мастеров Магии Движения. Он много писал о связи эмоций и силы. Изучи его. Это поможет тебе понять себя. И свой танец.

Анна с трепетом открыла книгу. Первая страница, выведенная каллиграфическим почерком, гласила: «Магия — это не просто движение тела. Это движение души. Будь честен в своём движении, и магия откликнется».

— Спасибо, Учитель, — прошептала она, поднимая на него глаза.

Григорий смотрел в окно. Долгое молчание висело в комнате, а затем он произнёс, тихо, словно говоря сам с собой:

— Твой отец… он тоже искал свой путь. Он не хотел следовать догмам. Он экспериментировал.

Анна замерла.

— Вы… вы знали моего отца?

Григорий медленно повернулся. В его глазах была такая глубокая, застарелая боль, что у Анны перехватило дыхание.

— Знал. Дмитрий Теневой был моим лучшим другом. Мы вместе учились, вместе выполняли контракты. Он был… лучшим из нас.

Сердце Анны забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Тогда… вы знаете… Он не был предателем?

На лице Григория отразилась мучительная борьба.

— Я не могу рассказать тебе всего. Не сейчас. Это слишком опасно. Но знай одно: я никогда не верил в его вину. Твой отец не мог убить невинного. В ту ночь… что-то случилось. Что-то ужасное, чего я до сих пор не понимаю. — Его голос дрогнул. — Прости меня. Я не смог его спасти.

Слёзы хлынули из глаз Анны.

— Почему… почему вы говорите мне это сейчас?

— Потому что я вижу в тебе его. То же упрямство. То же нежелание сдаваться. Ту же искру. — Он подошёл и положил руку ей на плечо. Жест был непривычно тёплым, отеческим. — Твой отец хотел бы, чтобы ты стала сильной. Не для мести. Для жизни. Стань сильной, Анастасия. Настолько сильной, чтобы никто и никогда не посмел тебя сломать.

— Я стану, — твёрдо сказала она, глядя ему в глаза. — Обещаю.

— Я помогу тебе. Но тайно. Если узнают… у нас обоих будут большие проблемы. Приходи сюда каждую субботу, после отбоя. Будем работать. Над твоим стилем. Над твоей силой.

— Вы… вы правда поможете? — в её голосе звучало неверие.

— Я в долгу перед твоим отцом. И, может быть, помогая тебе, я смогу искупить свою собственную слабость. — Он отвернулся. — А теперь иди. Тебе нужен отдых.

Анна встала, прижимая к груди бесценную книгу. У самых дверей она обернулась.

— Учитель Григорий… спасибо. За всё.

Он не обернулся. Лишь молча кивнул.

В своей комнате она упала на кровать, слёзы текли по её щекам. Слёзы горя. Слёзы облегчения. Слёзы надежды. Она не одна. Её отец не был предателем. И у неё появился наставник.

Она открыла книгу. И читала до глубокой ночи, пока буквы не начали расплываться перед глазами. Она заснула с книгой на груди, и впервые за эти три дня её сон был спокойным и безмятежным. Она была дома.