Странница

Глава 27

Конвой из шестнадцати человек в одинаковых бесформенных тёмно-зелёных балахонах сопровождал закованных в обсидиановые наручники Сертарио и Лао. Лица у обоих были такие, словно они шли в похоронной процессии на собственные поминки. Разглядеть физиономии сопровождавших чародеев из-за низко надвинутых капюшонов и вовсе не представлялось возможным.

Я затаила дыхание, почувствовав, как быстро забилось сердце, и осознав наконец всю степень важности происходящего. Лучше поздно, чем никогда, конечно. С трепетом увидела, как двое наших товарищей перешагнули через валявшуюся птицу с такими каменными лицами, словно и вовсе не получали никакой записки или и думать забыли про обещанный знак. Зато Старейшины, в отличие от них, настороженно уставились на пернатый трупик, точно ожидали подвоха наподобие того, какой выпал на долю вещего Олега. Быстро перекинувшись парой слов, которые я не расслышала, они остановились. Шедшие впереди, очевидно, сразу кинули заклинания поиска; я почувствовала, как от напряжения вспотели даже ладошки: «А что, если найдут?..» С надеждой покосилась на Феликса, как нерадивый студент во время ответа на экзамене — на друга-отличника. Маг лишь утвердительно кивнул, дескать, всё в порядке, не найдут. Это сразу меня успокоило: таким уж неимоверно крутым дядькой казался мне Верховный канцлер. И, видимо, не зря: нас и впрямь не заметили.

Сделав ещё несколько шагов, бегущие сняли с Рио обсидиановые оковы и позволили пройти чуть дальше вместе с Лао, освобождать которого никто не торопился: судя по всему, Старейшины сомневались в необходимости его участия. В последний раз покосившись на столпившихся метрах в семи-восьми людей, напоминавших больше монахов, нежели колдунов, Сертарио вздохнул и положил Первозданный аквамарин на высокий каменный валун прямо перед собой. Началось.

Медленно проделывая какие-то странные пассы руками, он начал громко, нараспев произносить непонятные слова на гортанном языке. С каждой секундой набирая силу, голос звучал всё более отрывисто и уверенно; жесты становились короче и резче. Бегущие настороженно наблюдали за происходящим; Лао с бесстрастным видом уставился в небо, точно его это вообще не касалось и нисколько не интересовало. Кинув беглый взгляд на своих спутников, я отметила, что оба подобрались, точно готовые к броску хищники в ожидании момента, который не замедлил наступить.

Резко взмахнув рукой, Сертарио вдруг пошатнулся и едва не упал, так что Лао кинулся поддержать друга. Аквамарин внезапно вспыхнул ярко-синим светом, таким нестерпимым, что на секунду я даже зажмурилась, а, когда открыла глаза, веселье было уже в самом разгаре.

Почившая птичка, очевидно, не без скромной помощи Верховного канцлера, взмыла ввысь — но для того только, чтобы разорваться на несколько кусков прямо на уровне глаз среднестатистического человека. В тот же миг она рассыпалась в прах под десятком одновременно свалившихся на неё заклинаний Старейшин, но распространиться убийственному запаху это не помешало, так что спустя ещё пару мгновений тринадцать из шестнадцати лежали без чувств, подозрительно напоминая свежие трупы. Зато оставшиеся, оказавшись самыми сообразительными, быстро отпрыгнули и явно намеревались задержать дыхание на столько, на сколько это потребуется.

— Купол! — рявкнул канцлер.

Как ни странно, я поняла его и мгновенно вышла из секундного оцепенения. Спустя миг нас троих окружило лиловое мерцание, успешно поглотившее уже летевшие в нашу сторону серебристые молнии. Феликс в это время уже готовил достойный ответ: крошечные, чернее ночи капли посыпались на оппонентов. Двое успели выставить щиты, а вот один замешкался. Точнее, одна, как оказалось, когда она взвизгнула от боли высоким, тонким голоском. Хвала богам, это длилось не дольше секунды, после чего женщина лишилась чувств от болевого шока: въедавшиеся в тело, подобно кислоте, жемчужины чёрных капель задымились и вспыхнули: одни в воздухе, а иные — прямо в плоти несчастной жертвы.

Почувствовав, как тошнотворный комок подступил к самому горлу, я поспешно отвернулась. Но только для того, чтобы увидеть стремительный рывок Михаила, который, воспользовавшись замешательством и ужасом противников, подскочил к ближайшему, всадил в него неизвестно когда успевший появиться в руке солидных размеров нож и столь же стремительно прыгнул обратно под спасительный покров купола. Чародей — мужчина лет пятидесяти — выпучил глаза, в которых застыло выражение неподдельной муки, и схватился обеими руками за горло. Из шеи торчала рукоять смертельного оружия. Дикий крик, рвавшийся наружу, захлёбывался хлеставшей из раны кровью. Вскоре он уже лежал на земле, устремив навеки остекленевший взор ввысь.

Как бы ни поплохело мне от вида этих жутких смертей, оставшемуся бегущему было явно страшнее. Затравленно оглянувшись, он вдруг начал быстро что-то чертить руками в воздухе.

— Уйдёт! — заорал Феликс.

Я только успела увидеть, как едва вспыхнувший портал мгновенно исчез, сбитый каким-то невероятным заклинанием канцлера. А потом в Старейшину градом посыпались смертоносные заклятия из арсенала Феликса. К сожалению, противник ушёл в глухую оборону, потихоньку пятясь, поэтому боевая магия особых успехов не приносила. Сообразив, что нападать на нас больше некому, я сняла Всезащитный купол, собрала жалкие остатки себя в кучу и начала думать, чем могу помочь. Приёмов в моём распоряжении было, мягко говоря, не слишком много. Решив начать с самого простого, запустила в оппонента сгусток чистой Силы, которая, естественно, разбилась о его щит. Тогда, не особенно задумываясь, что именно и зачем делаю, я накинула на противника тускло мерцавшую магическую сеть. Щит она, конечно, не прошибла, зато здорово усложнила бедняге жизнь: скованный по рукам и ногам, не в силах колдовать, он неуклюже повалился на землю. Феликс, мгновенно перестав осыпать несчастного белоснежными стрелами и красноватыми искрами, едва заметно приподнял бровь и взглянул на Мишу. Вампира не требовалось просить дважды. Я отвернулась, но всё же не смогла избавиться от ощущения, будто спустя мгновение явственно услышала уже знакомый по совместной ночной прогулке тихий хруст ломаемой шеи.

Лишь сейчас, когда опасность миновала, я поняла, насколько устала. Странно: купол держала совсем недолго, а ощущения такие, словно потела минут семь, не меньше…

Сияющий аквамарин вновь притянул мой взгляд, отодвигая усталость на второй план. На сей раз даже новая опасность едва ли отвлекла бы меня от созерцания этой первозданной мощи. Я чувствовала исходящую от камня Силу, буквально купаясь в её отзвуках; а ещё осознала, что каким-то непостижимым образом аквамарин признал во мне хозяйку…

Растворившись в холодном синем свете, я отчётливо понимала, что камень пробудился, и буквально видела стержень его жизни, наполнявший артефакт невообразимой мощью. Ещё я ясно ощущала нить, прочно связавшую его сердце с сердцем двойника из нашего мира. И откуда-то чётко знала, что по этой незримой нити вот-вот польётся поток бесконечной энергии… а в какую сторону он будет направлен, зависит от меня. Или Рио. Рио!..

Тряхнув головой и силясь отогнать наваждение, точно пытаясь вырваться из лап ночного кошмара, неимоверным усилием воли я отвела взгляд от Первозданного аквамарина и с тревогой увидела, как Феликс неспешно приближается к Сертарио. Вдруг на его пути вырос Лао, угрожающе прошипел что-то… но канцлер лишь усмехнулся, кивнув на наручники, словно указав калеке на костыли. А потом быстро взмахнул рукой и…

Перед глазами встала картина из сна: бесчувственный Сертарио, мёртвый Лао и посреди этого хаоса — торжествующий господин Верховный канцлер. Видение пронеслось в голове за долю секунды, но Михаил оказался ещё быстрее: сбив Феликса с ног, вампир проворно откатился в сторону и крикнул:

— Зачем?!

Но канцлер не удостоил его ответом. Перевернувшись на спину, он в ярости раскинул руки, из которых во все стороны устремились потоки зеленоватой мглы. Сертарио, который и без того едва держался на ногах, беззвучно упал в высокую траву. Лао, захрипев, схватился за горло и через секунду оказался рядом с товарищем. Я обречённо успела подумать, что мы проиграли, когда полупрозрачная зелень добралась и до меня. Однако, странным образом, ничего не произошло. То есть вообще ничего. Кажется, на меня эта дрянь не действовала, как, впрочем, и на Мишу, который тоже всё ещё находился на ногах и удивлённо взирал на окутавшую его дымку. Правда, недолго: почти сразу он вновь кинулся на Феликса, теперь уже с явным намерением если не прикончить, то хотя бы отправить отдохнуть, а уж потом спокойно разбираться, что нам делать с Первозданным аквамарином и всей этой нехорошей ситуацией. К сожалению, у господина Верховного канцлера на этот счёт было совершенно иное мнение.

Чуть поведя рукой, Феликс припечатал не в меру ретивого вампира к ближайшему каменному столбу и соизволил наконец подняться.

— Не бойся, девочка, Туман грёз не коснётся тебя — неужели ты и впрямь допускала мысль, что я причиню вред будущей преемнице? — обратился он ко мне таким тоном, словно случившееся было в порядке вещей. А потом повернулся к Михаилу, беспомощно пришпиленному к каменной серости, и угрожающе направился прямо к нему: — Ты!.. Ты пил её кровь, гадёныш! Что ж, тем хуже для тебя. Поспал бы немного рядом с этими двумя, мультики посмотрел… Но теперь даже не надейся, что я оставлю тебя в живых!

— Нет!.. — отчаянно крикнула я и, вскочив, помчалась к камню, на шершавой грани которого корчился распятый вампир. — Что вы делаете?! Оставьте Мишу, я сама предложила ему свою кровь! Сама, слышите?! Оставьте его, пожалуйста! Нам ещё нужно закончить и уничтожить аквамарины!

— Не могу не признать правоту своей талантливой ученицы и не прислушаться к её просьбе, — насмешливый галантный поклон в мою сторону. — Живи.

С этими словами Феликс набросил на Михаила магическую сеть, полупрозрачным коконом опутавшую его, не давая шевельнуться или просто раскрыть рот и сказать хоть слово. После этого, утратив к вампиру всякий интерес, он повернулся ко мне:

— Ты ведь видишь, как уничтожить Первозданный аквамарин, так? — с пытливым интересом уставился колдун.

— Да, кажется… откуда-то знаю, что нужно делать. Сейчас… — с этими словами я шагнула в сторону сияющего камня, но железная хватка на запястье остановила меня.

— Не торопись, — вкрадчиво шепнул господин Верховный канцлер. — Почему знаешь — это как раз не секрет. Ты Странница, как и его первая хозяйка, поэтому я догадывался, что ты сумеешь найти общий язык с этой капризной игрушкой, которая мне, например, не хочет раскрывать своих секретов…

— Я не буду этого делать!.. — я уже знала, к чему он клонит.

— Отчего же? — мягко спросил Феликс. — Ты можешь перенаправить Силу камней. Можешь сделать для нашего мира больше, чем кто-либо из ныне или прежде живущих совершал для него. Помнишь, что я говорил тебе?.. Прекрасный мир, в котором будет править магия, в котором единичные таланты не будут прозябать в нищете. Мир, который ляжет к нашим ногам и который мы вдвоём превратим в сказку. Неужели ты не хочешь этого?

— Не такой ценой.

Я покачала головой, пытаясь побороть так некстати пробудившиеся мечты о том, что Сила этого камня может превратить мой мир, мой дом в самое прекрасное место во Вселенной, где будут править бал красота, искусство и магия — как разновидность того же искусства. Мир, в котором гений побеждает богатство, в котором у каждого есть призвание и смысл, где нет войн, потому что так глупо убивать, когда можно творить и быть счастливым…

— Цена не столь велика, как тебе кажется, — искушающим голосом самого дьявола продолжал канцлер. — Я же объяснял, что гибель не будет мгновенной: достойные чародеи спокойно покинут этот мир, лучшие из людей, коим магия недоступна, вполне успеют дожить короткий человечий век, а новых гениев здесь больше не появится. Какое тебе дело до тех, кто останется?.. Отбросы, подобные тем, от которых наш разлюбезный вампирчик не так давно избавил Фижеро-Роуз. Неужели они стоят того, чтобы беречь этот мирок?.. Пойми, Лея, у тебя не будет второго шанса. Такие возможности, как правило, вообще не выпадают на долю человека, так что и раз в жизни — большая удача, которой просто грех не воспользоваться. Все те, кому было суждено прийти в этот мир и стать великими, будут рождаться в нашем. И представь только, насколько счастливее сложится и их судьба, и судьба всех обитателей Земли в целом. А мы с тобой будем смотреть на это чудо, сравнивать с тем, что было, и знать, что все прекрасные перемены свершились благодаря нам. Уже ради одного этого стоит и жить, и умереть, не так ли?

— Так. Стоит. И, поверьте, я бы с удовольствием сделала то, о чём вы толкуете, будь у меня возможность умереть вместо каждого из тех людей, кого своим решением я обреку на гибель. И всякий раз я умирала бы счастливой, зная, что мой дом наконец-то превратится в то место, куда действительно хочется возвращаться. В самый прекрасный уголок во Вселенной. Мир, где человеческий гений победил человеческие же уродства. Но распоряжаться миллионами чужих жизней я не вправе, как бы мне ни хотелось поддаться на ваши уговоры.

— Девочка, ты пока просто не можешь вообразить себе, какая ставка в этой игре! Только представь: каждый на своём месте, нет больше несчастных, вынужденных изо дня в день мотаться на искренне ненавидимую работу, чтобы получить свой жалкий кусок хлеба без масла. Нет бессмысленных жизней, лишённых всякой цели. Разве оно того не стоит? И только представь, как изменится твоя собственная судьба: каждый день до краёв наполнится чудесами; я научу тебя таким вещам, о которых знают единицы; у тебя будет всё, чего только может пожелать человек, но главное — у тебя будет свобода. Свобода выбирать, где и как жить, не заключать себя в рамки, созданные другими — свобода быть собой. Неужели этого всё ещё мало?

— Много, — я согласно кивнула и устало прикрыла глаза, пытаясь избавиться от наваждений, навеянных словами Феликса. — Пожалуй, большее, что может быть в жизни. Но люди… И ещё, я правильно поняла, что, если откажусь, на моей чародейской карьере можно ставить крест?

— Что за глупости! — поморщился господин Верховный канцлер, начиная терять терпение. — Разбрасываться такими талантами в любом случае грех, так что моё предложение останется в силе независимо от твоего решения. Что же касается людей, о чьём благополучии ты так печёшься — на мой вкус, даже немного чересчур — они всё равно рано или поздно умрут, это от тебя не зависит. Но ты вправе решить, будет ли их смерть бессмысленной и глупой, как это принято у большинства, или же подарит другим шанс стать по-настоящему счастливыми.

С такой точки зрения я этот вопрос не рассматривала. Действительно, стоит ли печься о том, случится ли неизбежное на дюжину лет раньше или позже, если в итоге оно так или иначе произойдёт?.. С этой позиции цена и впрямь кажется вполне приемлемой. Десять лет, равно как и пятьдесят, в сравнении с вечностью — разменная мелочь, о которой не стоит беспокоиться.

У меня не осталось желания сопротивляться. Слепящий синий свет закрыл собою всё пространство; я зачарованно потянулась к сердцу этой притягательной Силы, намереваясь запустить обратный отсчёт: в итоге должен был остаться лишь один Первозданный аквамарин — тот, который принадлежал нашему миру. Собственно, мир тоже должен был остаться лишь один.

Внезапно я услышала слабый стон: Сертарио то ли начал приходить в себя, то ли просто всхлипнул в беспамятстве — всё-таки его связь с камнем была довольно сильна, наверняка он что-то почувствовал. Я замерла, словно обжёгшись. Рио… Эри с Беатрис… Это их дом в том числе.

«А если бы такое случилось с твоим миром? — после заданного самой себе вопроса мне внезапно стало дико страшно от осознания того, что я едва не натворила. — Ну ладно, сама бы сбежала — в конце концов, не так уж много там того, что меня держит. А родители? А десяток друзей? А пара сотен знакомых? Самые обычные, ни в чём не повинные люди, мирно живущие тихой жизнью и знать не знающие ни про какие аквамарины, другие миры и прочую ересь. А природа?.. Наша прекрасная, изумительная природа, которой некого уже будет радовать дикой красотой. А, возможно, её тоже не станет. И всё это должно погибнуть по чьей-то нелепой прихоти, во имя глупой фантазии, утопии об идеальном мире, которая всё равно никогда не сбудется…»

Все эти мысли в секунду пронеслись у меня в голове в виде бесформенных образов и растаяли, оставив после себя горький привкус разочарования. Я уже знала, что сделаю в следующее мгновение, и от невозможности поступить иначе почему-то стало до боли обидно: вроде и понимаешь, что выбираешь правильно, но всё равно злишься на себя за то, что сделка с совестью не удалась.

Одним резким движением я разрубила нить, связывающую два мира — точно пуповину перерезала. Это вышло так легко и непринуждённо, словно бы само собой, что я даже удивилась. А потом с изумлением уставилась на собственную правую лапку, вспыхнувшую холодным синим пламенем. Больно не было. Приятно, впрочем, тоже. Зато я явственно ощутила, как Сила, заключённая в аквамарине, проходит сквозь меня и растворяется в окружающем пространстве. Очевидно, я должна была какое-то время поработать рассеивателем, если не хотела быть расплющенной вместе с друзьями мощным потоком неконтролируемой чистой Силы.

— Девчонка… — голос Феликса оставался на удивление спокойным, хотя я, признаться, ждала настоящего взрыва как в переносном, так и в прямом смысле. — Ну и зачем? К чему тогда вообще были нужны все эти блуждания, ухищрения, суета… Достаточно было отправить к праотцам твоего дружка — ещё там, в нашем мире. Если он последний в своём роде — а я имею все основания полагать, что это именно так, — то после его гибели аквамарины потеряли бы силу.

— Но вы ведь сами не хотели его убивать, — рискнула возразить я, всё ещё ожидая вспышки гнева.

— Не хотел, ну и что? Я вообще не люблю убивать. Но и настолько осложнять себе жизнь, как это сделали мы, вместо того чтобы решить проблему сразу и кардинально, тоже не стал бы. Не хочу даже спрашивать, что за мотивы руководили тобой — всё равно какая-нибудь сентиментальная ерунда… Чёрт!..

Я съёжилась, ожидая, что выплеснувшаяся наконец ярость Верховного канцлера вот-вот обрушится на меня. Однако этого не случилось. Вместо этого он быстро направился к беспомощно распростёртым на земле Старейшинам бегущих, на ходу выпуская из рук струю ослепительно-яркого белоснежного пламени, которое в секунду спалило три мёртвых тела, оставив на их месте лишь горстку серебристого пепла. Не удовлетворившись достигнутым, потоком чистой Силы он раскидал оставшихся, отдышался и проделал давешнюю процедуру ещё с дюжиной тел. Не в силах пошевелиться от ужаса, я ждала развязки.

— Обычно я действительно не люблю убивать, — прокричал Феликс, обращаясь ко мне, когда в траве остался лежать лишь один человек.

В сгустившихся сумерках я разглядела копну чёрных волос, выбившихся из-под капюшона, но не смогла определённо сказать, мужчина это или женщина. Канцлер склонился над валявшейся на земле фигурой, будто шепнул что-то на ухо, а потом стремительно направился ко мне. Первым естественным порывом было броситься прочь, но я прекрасно осознавала, насколько это бесполезно, поэтому осталась стоять на месте, не сводя глаз с приближающегося чародея.

— Обычно, но не сегодня, — он тяжело дышал, однако выражение лица было скорее уставшее, нежели угрожающее. — Извини, что тебе пришлось на всё это смотреть… Впрочем, эти люди погибли по твоей милости: в мои планы вовсе не входило убивать. Но тут уж пришлось выбирать. Справедливо полагая, что ты нужна мне живой, а смерть твоих так называемых друзей вряд ли вызовет в тебе прилив симпатии ко мне, остановил выбор на этих фанатиках. В конце концов, они хотели высосать жизнь из нашего мира, так что кара вполне справедлива. А тот, что остался в живых, понарассказывает такого, что ещё надолго отобьёт у соклановцев всякое желание связываться с магическими амулетами подобной мощи. Старуха не соврала, зелье и впрямь что надо. Я вложил в его голову воспоминания о том, как ситуация внезапно вышла из-под контроля, Первозданный аквамарин уничтожен — что, в общем-то, правда, — а его товарищей зацепило выбросом Силы. Ну, сама видишь, что с ними, беднягами, сталось… Что ж, у нас, кажется, не осталось здесь дел, так что предлагаю забирать вампирчика и возвращаться. Так или иначе, эта история окончена. Тебе ещё очень многому предстоит научиться, нам пора.

— Я… не хочу, — прошептала едва слышно. — Не хочу идти с вами!

— Ух ты!.. — Феликс улыбнулся столь ослепительно, что на мгновение удивление пересилило во мне все остальные чувства, включая страх — не такой реакции я ожидала. — То есть ты, прошу прощения, готова отказаться от призвания? Удивлён, не скрою. Впрочем, молодости свойственна горячность. Сегодня ты отказалась, а завтра, глядишь, волком взвоешь от тоски, да и сама прибежишь. С твоими-то талантами… Не удивлюсь, если и о сделанном сегодня выборе пожалеешь, не пройдёт и недели.

— Может быть и пожалею, — согласилась я. — Но, слава Богу, будет уже поздно что-то менять. И от магии я отказываться не собираюсь! Вы ведь не единственный, кто может меня научить.

— Никогда не думала, что есть смысл учиться у лучших? — сухо спросил канцлер. — Впрочем, как хочешь. В таком случае не смею больше утомлять тебя своим присутствием. Кстати, когда будешь искать наставника, не забудь спросить, хватит ли у него умений провести тебя невредимой через межпространственную материю после того, как ты на собственной шкуре познакомилась с бичом Странников. Лично я сильно сомневаюсь, что ты найдёшь такого мастера в ближайшее время, так что до встречи через три-четыре года — надеюсь, этого будет достаточно, чтобы твоя болезненная тоска по вечным странствиям немного притупилась, а мозги встали на место. Возможно, я всё ещё не найду себе достойного преемника, так что заглядывай на огонёк — авось, не все шансы проморгала сегодня. Кстати, думаю, этого времени тебе вполне хватит, чтобы разобраться, действительно ли этот мир стоит того, чтобы так уж беспокоиться о нём. До свидания, Лея. Я не прощаюсь!

С этими словами Феликс направился к пролеску и, сделав буквально десяток шагов, исчез. В смысле, отправился домой. Туда, куда мне без его помощи путь сейчас заказан…