Странница

Глава 21

Возвращаясь к Толстушке Сью, я непрестанно думала об этом удивительном человеке. Меня восхищали его простота и мужество, неуёмная жажда жизни и деятельности, невероятная смесь силы и мягкости, стальная воля и желание вновь и вновь заглядывать в лицо своему главному и, пожалуй, единственному страху… Я уже ни на секунду не сомневалась, что такой человек, как Эри, и впрямь мог улизнуть откуда угодно, хоть бы и с того света.

— Что дальше? — поинтересовалась я у своего спутника.

Михаил неопределённо пожал плечами:

— Кое-что мы уже знаем про этих бегущих…

— Ну да, например, как их называют, — не удержалась я.

— Вот именно, — нисколько не смутился Михаил, — но мне бы хотелось узнать чуть больше. Понять для начала, есть ли у нас против них хоть единственный шанс… Глупо будет бездарно умереть на самом интересном месте, когда на кону стоит так много.

— Шанс есть у каждого, — философски заметила я. — К тому же в первый раз я одна смогла сдержать шестерых Старейшин, так что вряд ли они такие уж грозные.

— Не знаю, — вздохнул вампир и досадливо потёр лоб. — Я их не понимаю. Если всё так серьёзно, почему бегущие медлят? Чего они ждут?.. Ладно, допустим, открыто вмешивать сюда Империю они не могут. Но неужели так сложно заставить пленника сделать то, что от него требуется? Не думаю, что их методы отличаются деликатностью.

— Но ведь Сертарио должен сделать это добровольно, — напомнила я. — А он скорее умрёт, чем подпишется на такое.

— Тогда тем более не понимаю. Чего они в таком случае ждут?

— Наверняка есть куча обстоятельств, о которых мы не знаем. И не узнаем, так что какой смысл ломать над этим голову?

— С одной стороны, ты, конечно, права, — задумчиво сказал Миша, — но с другой… Я, наверное, всё-таки попробую прогуляться. Посмотрю, послушаю. Авось, повезёт.

— Ну-ну, — скептически хмыкнула я. — Может, хоть пообедаешь для начала? Кстати, неплохо бы заплатить хозяйке ещё за пару дней постоя. Кажется, мы пока никуда не съезжаем.

— Угу, — вампир неопределённо кивнул, очевидно, уже погрузившись в свои мысли.

После плотного обеда Михаил отправился ловить за хвост всякие страшные тайны, а я мирно устроилась на кровати с книгой в руках. Тоска по чему-то неведомому, этот бич Странников, засевшая где-то глубоко внутри меня горько-сладкой неизбежностью, постепенно затихала, успокоенная на время погружением в чудеса этой новой, полной тайн реальности…

«Никому из смертных не ведомо, когда и откуда пришли крэгги. Одни утверждают, что они были здесь всегда. Другие — что неудачные попытки Призыва кого-то из магов древности привели к появлению этих удивительных существ. Третьи же вообще говорят, что сначала были крэгги, а уже потом вокруг них соткался мир».

Я с интересом уставилась на картинку, на которой было изображено удивительное, но по-своему красивое существо, которое довольно точно не так давно описывал Ямбре. На первый взгляд, в нём не было ничего могущественного или зловещего, а огромные круглые глаза больше походили на мультяшные. Впрочем, возможно, всё это стоило списать на трудности самого художника: вряд ли кто-то из крэггов согласился ему позировать…

«Так или иначе, эти древние существа обитают здесь не одно тысячелетие, не допуская в свою таинственную обитель никого из людей. Никто не решался нарушить их уединение без приглашения хозяев, а если и решался — доходили лишь до окраин огромной чащи, поблуждав по которой несколько дней, неизменно возвращались ни с чем. Маги не могли найти скрытые тропы этого причудливого народа; воины не решались поднять топор или лук в этих таинственных лесах.

Так было до тех пор, пока император Родриг III, славившийся своим крутым нравом и неуёмной жаждой познания, не отправил в герцогство Лиора целую экспедицию в надежде проникнуть в чужие секреты. Как известно, затея привела к весьма плачевным последствиям и в итоге крэггов снова оставили в покое. И всё же, спустя полвека после памятного возвращения, один из боевых магов, участвовавших в том походе, в хмельном бреду будто бы вспоминал обрывками то, что тревожило его воображение вот уже несколько десятилетий, не имея выхода и не отпуская.

“Нас было две дюжины… Одни из лучших боевых магов Империи. Многие, движимые любопытством и жаждой славы, надеялись урвать место в той проклятой экспедиции. Отбор был, как полагается, строгий: Родриг III сам назначил два десятка человек, да ещё добавил четвёрку из своей личной охраны. И мы отправились, гордые собой и не сомневающиеся в успехе. С приказом войти с миром, убедить, умаслить любыми средствами.

Великий пограничный хребет мы обогнули морем, без помех добравшись до окружающей герцогство Лиора чащи. Никаких троп здесь не было: создавалось впечатление, что сами хозяева, точно птицы, пробираются в свои владения на крыльях ветра. Памятуя наказ Императора, мы хотели сообщить о своём присутствии, но, оказалось, в этом нет нужды. К вечеру мы увидели его: сам герцог Лиор, один, без какой-либо свиты и сопровождения, вышел к нам. Уж не знаю, как именно он прошёл сквозь чащу, но тогда я готов был поклясться, что вековые дроуни почтительно раздвигают перед ним свои ветви, скромно подбирают корни, точно дамы — юбки… Странно, но Сила молчала — он не использовал магию. По крайней мере, ту, к которой привыкли мы, люди.

Исполненный какого-то неподвластного пониманию могущества, сквозившей в каждом жесте спокойной уверенности, герцог вёл себя на удивление просто, казалось, не замечая нашего замешательства. Он приветствовал нас очень вежливо, держался прямо и открыто, в самых любезных выражениях заверив в искренней дружбе к людям, но чётко дав понять, что крэгги не желают вмешивать людей в свои дела. В его голосе не звучало угрозы или вызова, а тем более просьбы — исключительно вежливый, но прямой приказ. Точно так в юности преподаватели вызывали меня отвечать заданный урок. Лиор словно не видел упрямых взглядов исподлобья, будто бы даже злобной радости, не замечал попыток вступить с ним в диалог… А потом просто скрылся в своих лесах так же, как и появился. Странно, но даже в его коротком посещении, нежелании вступать в диалог и почти до неприличия скором уходе не было ничего оскорбительного: всё это казалось так естественно, словно иначе и быть не могло. Впрочем, так оно и было в каком-то смысле.

На следующий день решено было идти без приглашения. Один из немногих, я не считал это верным шагом. Во мне говорил не страх, но другое, куда более сильное чувство — некое уважение к чужой тайне, возможно, даже трепет, какой охватывает самого яростного безбожника при входе в храм. Мы будто пытались осквернить алтарь чужой веры своим неуместным присутствием, осквернить святость того, о чём понятия не имели…

Итак, мы посчитали, что самым безопасным вариантом будет проникнуть в сердце герцогства по воздуху. Почему-то даже наиболее отчаянные из нас не предлагали пробираться через чащу: казалось кощунством тревожить эти многовековые деревья. Да и дикий страх накатывал при одной мысли о подобном путешествии.

Мы подготовились, как того требовали обстоятельства, в лучших традициях классической школы боевой магии: большинство занимались тем, что материализовывали ветер, что, конечно, требовало немалых умений и Силы — всё-таки стихия. Половина из оставшихся готовила Портал, который, в случае недостаточно радушной встречи, что было ожидаемым и вполне естественным, должен был немедленно вернуть нас к исходной точке. Остальным предстояло держать Щиты — мы не собирались атаковать, как и умирать в случае нападения.

Через пару дней всё было готово. Сейчас мне очевидно, что о нашем приходе знали задолго до появления. Самое смешное, что крэгги, похоже, не придали этому никакого значения. Когда мы наконец достигли их древнего поселения, на улицах было абсолютно пустынно: обитатели, как полагается, мирно спали в своих скромных жилищах. Глупые и самоуверенные — пока ещё — мы решили, что наш визит стал сюрпризом для хозяев, и задумали потихоньку обследовать город.

Что это за причудливое место!.. Огромные одиночные дроуни в три-четыре обхвата, в узлах которых притаились казавшиеся невесомыми жилища, созданные из живых ветвей и напоминающие больше огромных размеров плетёные корзины, нежели настоящие дома. Ни единой тропинки в низкой траве, будто хозяева в принципе не имели привычки ходить по земле. Звенящая тишина, в которой не слышно даже птичьего щебета, почему-то не пугала, но казалась нормальным состоянием этого места. Я чувствовал себя, словно ребёнок, прокравшийся на кухню в поисках сладостей: неимоверное влечение внезапно сменялось неконтролируемым страхом быть застуканным. И всё же мы остались.

Невероятно, но всё здесь буквально дышало жизнью!.. Будто сама земля под нашими ногами каждую секунду менялась, и воздух дрожал от бесконечного, подчиняющегося чужой воле движения. Это было потрясающе: то тут, то там из ниоткуда возникали эфемерные силуэты каких-то диковинных существ; вырисовывались контуры невиданных пейзажей; миниатюрные, точно макеты, поселения всплывали прямо из-под ног, чтобы несколько мгновений спустя растаять навсегда. Никогда в жизни я не видел ничего более прекрасного, но и пугающего одновременно. Казалось, здесь творится что-то такое, что человеческий разум вместить просто не в состоянии. При этом ни один из нас не чувствовал даже самого легчайшего колебания Силы, что казалось уж совсем невероятным.

— Добро пожаловать! — герцог Лиор собственной персоной снова стоял перед нами, соткавшись, точно из воздуха. — Очень жаль, что вы не прислушались ко мне, но теперь это уже не имеет значения. Вы, очевидно, хотели непременно проникнуть в наши тайны, которые, как вам кажется, мы нарочно скрываем от людей. Что ж, спрашивайте, коли пришли!

Мы переглянулись. Каждый внутренне был готов, что на нас попытаются напасть, справедливо желая отстоять свои границы; мы готовились встретиться с опасностью, враждебностью и даже ненавистью. К чему мы точно не были готовы, так это к мирному диалогу. В итоге вперёд выступил наш негласный предводитель:

— Кто вы, наконец, такие? — неловко спросил он, имея в виду скорее сущность происходящего, нежели самих крэггов.

— Как и все остальные, я лишь то, что ты видишь, — Лиор неопределённо пожал плечами.

— Но… но чем вы занимаетесь? Здесь, вдалеке от остального мира.

— Всё живое существует с единственной целью — творить. И крэгги в этом смысле не исключение.

— И что же вы творите?..

— Сущее.

— Я не понимаю…

— Неудивительно. Я просил вас не лезть в наши дела, но вы, люди, никогда не слышите никого, кроме самих себя, — в бесстрастном голосе не было ни капли раздражения или сожаления — лишь сухая констатация факта. — Однажды это вас погубит.

— Значит, нам лучше уйти?

— Это не имеет значения. Теперь… Вы вольны уйти, когда пожелаете.

Казалось бы, что может быть лучше?.. Нас отпускали с миром, без малейших претензий или требований, разрешая перед этим увидеть всё, что нам заблагорассудится… Но от последней фразы герцога у меня по коже не то что мурашки пробежали, а вполне ощутимая дрожь неконтролируемого ужаса. И, надо полагать, не только у меня. Неужели нам уже не выбраться отсюда живыми?.. Почему он так легко предлагает все те секреты, которые до того считались запретными?! Или мы просто всё равно ничего не поймём, как бы ни рыскали среди всех этих загадочных миражей?

— Постой! — крикнул один молодой и неопытный, однако весьма одарённый маг, когда Лиор уже развернулся, собираясь оставить нас. — Что… что теперь с нами будет?..

— Это не мне решать. Я хотел предостеречь вас, когда вы только-только достигли границы наших владений. Увы, сейчас я бессилен чем-либо помочь. Она сама решит, как себя защитить. Я не могу ни влиять на её волю, ни читать её.

— Она?.. — взволнованный шёпот, похожий на шум прибоя, пронёсся по нашим рядам.

— Тайна, за которой вы пришли, — спокойно пояснил герцог. — На самом деле, никакого секрета здесь нет. Есть только извечные загадки, на которые у людей пока нет ответа. А когда он найдётся, это будут уже не люди. Но вы, кажется, снова не понимаете меня… Боюсь, я не смогу объяснить на вашем языке, а вы не уразумеете моего. Если у вас больше нет вопросов, я вас оставлю. У меня будет только одна просьба: дома — не входите в них. Там спят мои братья, не стоит их будить. Впрочем… вероятнее всего, вам это и не удастся. Но не стоит искушать судьбу дважды за единственный день. Прощайте.

С этими словами он всё-таки исчез, растворившись в воздухе, словно утренняя дымка. Ещё долго мы топтались на месте. На душе вдруг стало невыносимо погано, но произнести вслух терзавшее всех предчувствие так никто и не решился. Единственным оставшимся желанием было как можно скорее сбежать из этого леса, навсегда покинуть зачарованный город крэггов и постараться забыть всё, что с нами произошло. Но задание есть задание: мы пришли сюда с определённой целью, получили разрешение всё здесь обследовать — Император никогда бы не простил нам, упусти мы такой шанс. И мы остались.

На самом деле, поселение было совсем невелико: едва ли здесь насчитывалась пара сотен уединённых древесных домиков. Кроме них, не было никаких сооружений, предназначенных для пребывания живых существ; разве что на самой окраине, прямо рядом с чащей, примостился крытый живой оградой навес: четыре молоденьких дроуни поддерживали разросшиеся во все стороны плотным настилом лианы удивительного нежно-голубого растения, которое, кажется, вообще не существует в нашем мире. Оно свободно протянулось по стволу росшей посредине молодой ольхи и раскинуло свои вьющиеся стебли, точно сеть, укрытую большими жёсткими листьями наподобие крыши. Кажется, это было что-то вроде склада: один на другом здесь громоздились многочисленные ящики. Тем не менее понять, что же в них хранится, не заглянув внутрь (что было бы уже верхом наглости), оказалось совершенно невозможно.

Пару раз нам попадался на глаза герцог Лиор, неслышно проскальзывающий в зависшие между небом и землёй дома. Но он, казалось, утратил к нам всякий интерес, не удостаивая даже взглядом своих круглых фиолетовых глаз.

Пробродив так до самого вечера, мы наконец признали своё поражение и решили чуть свет отправиться в обратный путь. Где-то в глубине души надежда увидеть ночью то, что, возможно, было скрыто днём, переборола страх. Мы остались до утра.

А ночью… ночью были сны. Кажется, каждый из нас попал в свой персональный ад за грех неуместного любопытства. Это продолжалось целую вечность, а потом ещё одну.

Что касается меня, это не были кошмары в общепринятом смысле слова — нечто невообразимое, не поддающееся описанию или хотя бы осмыслению. Это была смерть в самом чистом и неприглядном виде, это была квинтэссенция смерти, если можно так выразиться. Но в то же время это была и жизнь, начало, бесконечный свет… Это было так уродливо, как если бы полуразложившийся смердящий труп обнимал прекрасного златокудрого ангела; отвратительно, словно бы пьёшь кристально-чистую воду, отфильтрованную из зловонных сточных канав. Невозможно, немыслимо — и всё же так оно и было, всегда. И всегда будет — я почему-то отчётливо это знал. И осознание этого будто бы оставило на мне печать смерти: её зловонное дыхание преследовало меня каждую секунду; всё моё существо пропиталось ею, вся жизнь была отравлена, точно мне предстояло прожить её заживо похороненным в братской могиле среди мертвецов без права разделить их участь. Омерзение, ужас, бесконечное страдание от понимания происходящего терзали меня без перерыва, и я чувствовал, что это никогда не кончится. Пожалуй, именно бесконечность жестокой муки была страшнее всего… И всё-таки она закончилась.

Я пришёл в себя одновременно с остальными: рубашка взмокла, в глазах — отблески безумия, волосы всклокочены, ногти обломаны, пальцы в крови… Двое из наших продолжали кататься по земле, тихо, нечеловечески подвывая от ужаса — похоже, видения навсегда поселились в их ослепшем разуме. Кое-как их успокоили при помощи заклинаний, но и без сознания бедняги продолжали то и дело вздрагивать, скрючиваясь, точно от душивших спазмов. В то утро мы боялись смотреть друг другу в глаза, боялись прочесть в чужом взгляде отзвуки собственного помешательства.

Прежде чем покинуть это проклятое место, многие не выдержали и, не желая мучиться тяжёлыми видениями, так и норовившими воскреснуть, чтобы терзать разум с новой силой, упросили стереть им память. С большой неохотой мы согласились исполнить эту просьбу, хотя про себя каждый знал, что такая слабость — непростительный удар по чести боевого мага. Но случай и впрямь был уникальный. Я остался среди тех немногих, кто решил, стиснув зубы, пережить этот опыт своими силами.

Герцог Лиор появился, когда мы уже открыли портал. Он окинул нас своим бесстрастным проницательным взглядом и тихо произнёс:

— Теперь вы знаете. Пожалуйста, если не хотите подобной участи для своих братьев, молчите о том, что видели. Объяснить вы всё равно не сможете, а попытки рассказать о том, что выше вашего понимания, лишь разожгут любопытство и приведут сюда новых людей. Которые обретут не больше, чем вы. Поэтому молчите; вы теперь знаете, почему так нужно. Если же Родриг будет упорствовать, я сам поговорю с ним. Так, чтобы он понял.

Лиор наблюдал, как мы заходим в портал, забирая с собой пару безумцев и десяток слабаков. О да, это был такой удар по гордости, что впору взвыть в бессильной тоске или зарычать в неутолимой жалости. Почему-то не было ни того, ни другого. Оставалась лишь усталость да слабая надежда попытаться сбежать от этого кошмарного откровения — хоть когда-нибудь”.

Почему этому человеку пришло в голову поделиться своей историей спустя много лет? Виной ли тому хмель или приближение неминуемой кончины, когда призраки прошлого всё сильнее сжимают на горле старика свою железную хватку?.. Кто знает. Так или иначе, эта легенда проливает крайне мало света на таинственную расу крэггов; скорее уж, наоборот, делает её ещё более загадочной, а потому невероятно притягательной для юных искателей тайн Вселенной!»

Я захлопнула книгу. Короткий рассказ о крэггах, в отличие от прочих легенд, оставил по себе неприятное, в некотором роде даже болезненное впечатление. Нестерпимо захотелось выскочить на улицу, в привычную мешанину лиц и звуков… Но Миша уже бродил где-то там, среди всей этой жизни, а ходить в одиночестве по незнакомому городу, мало того — миру, было верхом глупости. Как раз в моём стиле.

«Не в этот раз!» — резко прикрикнула я сама на себя. Печально вздохнула, подошла к окну… Побродила по комнате из угла в угол, не зная, чем разогнать туманное послевкусие чужого морока. В итоге просто рухнула на диванчик и уставилась в потолок, не мешая скачущим мыслям роиться, как им заблагорассудится, но стараясь особенно не вникать ни в один из голосов этого одичавшего хора.

— Скучаешь? — от неожиданности я подпрыгнула и чуть не свалилась с низкой софы. — Надеюсь, по мне?

— Вы… ну вы уж совсем!.. — я попыталась придать голосу укоризненное выражение, но непослушные губы то и дело расплывались в улыбке, так что получалось неискренне. — Нельзя так людей пугать!

— А что, мне нужно было предварительно крикнуть тебе из недр межпространственной материи «Ставь чайник, скоро буду!» — так, по-твоему? — ухмыльнулся Феликс. Кажется, моя реакция его позабавила… Что ж, хоть кто-то получил удовольствие.

— Нет, просто… не думала, что вы так скоро вернётесь, — я в самом деле была рада его видеть. Особенно теперь.

— Ага, значит, всё-таки соскучилась! — довольно заключил канцлер.

— Но вы нашли, что искали, так?

— Ну вот, ты, как всегда, о делах… — Феликс тут же состроил подходящую скучающую гримасу с лёгким налётом грусти. — Нет бы дать уставшему старику хоть немного отдохнуть: накормить, напоить, спать уложить…

Я закатила глаза и тяжко вздохнула, дескать, началось…

— Ну ладно-ладно, нечего так вздыхать. Конечно, я нашёл, что искал. Не так много, как хотелось бы, но время сейчас слишком дорого, так что… Или ты думала, я просто так скакал между мирами, чтоб лишний раз на тебя взглянуть и упорхнуть обратно? Впрочем, если есть, на что взглянуть, то такой вид отдыха меня тоже вполне устроит…

— Послушайте, вам не надоело? — я нервно хихикнула.

— Нет, — он одарил меня широкой улыбкой. — Это, может быть, единственное оставшееся у меня невинное человеческое развлечение, почему я должен себе в нём отказывать? К тому же ты так очаровательно краснеешь от любой сколько-нибудь двусмысленной фразы… Нет, мне не надоело и вряд ли надоест, так что привыкай. Кстати, что там насчёт обеда? Или ужина?.. Я действительно чертовски устал, а в ближайшие дни у нас вряд ли будет время отдохнуть. Поэтому горячая еда и тёплая постель — единственное, что меня по-настоящему интересует в данный момент.

— Я быстро, — улыбнулась и резво убежала на кухню искать Толстушку Сью.

Когда вернулась, господин Верховный канцлер задумчиво перелистывал пожелтевшие страницы, разложив их на низеньком столике. Он и впрямь выглядел разбитым, так что я сразу прониклась сочувствием.

— Это… — медленно подошла и уставилась на блёклые чёрно-белые фотографии и жирные заголовки старых американских газет.

Скованный по рукам и ногам человек присел на одно колено, рядом с которым примостились две внушительного вида гири. Судя по обстановке, фото было сделано в камере какой-то тюрьмы. Исполненная мрачной решимости поза, чёрные волосы, изогнутые изломленной дугой брови… и смотрящие прямо перед собой яркие глаза. Глаза Эри. Мягкий взгляд, излучавший внутреннюю силу и уверенность, и этот вечный вопрос, манящая тайна, тоска по чему-то неведомому… Не узнать этот взгляд было невозможно.

Феликс медленно кивнул.

— Удивительно, правда… Знаешь, для меня это так же непостижимо, как и для тебя, а ведь я видел в своей жизни чуточку больше.

— Вы… — я замялась, но всё же решительно выпалила, — вы всё это делаете, чтобы он вспомнил и поделился?.. Хотите понять, как…

— Не говори ерунды, — канцлер досадливо поморщился. — Я что, похож на идиота? За сто лет ни одному человеку не удалось раскрыть всех секретов Гарри Гудини. Что касается меня, я даже простые наручники без помощи магии не сниму. Так неужели ты всерьёз думаешь, что кому-то удастся повторить трюк, который, несомненно, стал вершиной его мастерства?.. Я не собираюсь гоняться за чужими тайнами. По крайней мере, за теми, которые мне не по зубам. У каждого свой путь к бессмертию, и побег — уж точно не наш с тобой вариант. Но, согласись, не восхищаться этим невозможно…

— Да уж…

В эту секунду мир вдруг показался мне ослепительно прекрасным. Боже, сколько ещё тайн скрывает эта жизнь?! Самое восхитительное, что, скорее всего, бесконечное множество.

Пока Феликс отдавал дань местной кулинарии, я развлекала его скудными сведениями о бегущих, почерпнутых нами сегодня утром.

— Не слишком подробно, не слишком интересно, но, в целом, всё ясно, — вынес он вердикт, проглатывая последнюю ложку прозрачного ароматного бульона. — В общем, что-то в этом роде я и предполагал, но всё равно хорошо лишний раз удостовериться в своих догадках. Завтра мы отправляемся.

— Завтра? — признаться, это не оказалось для меня неожиданностью, но всё же хотелось услышать больше подробностей.

— Ну, насколько я понял из твоего рассказа, чета Уден должна успеть вернуться к своему финальному выступлению, так что не стоит откладывать. К тому же, я звонил Виктории из Америки, раз уж всё равно оказался поблизости — через три дня она вернёт Аквамарин туда, где ему самое место. Медлить ни к чему — завтра. А сейчас я, с твоего позволения, всё-таки отдохну; мне, в конце концов, не двадцать лет, чтобы вот так вот скакать между мирами, будто нет на свете ничего полезнее и интереснее…

Ворча, он направился к широкой кровати с балдахином и, ни капли не стесняясь, начал раздеваться. Вспыхнув, я поспешила отвернуться и проследовала в свою комнату.

— Если замёрзнешь, приходи, — донеслось из-за двери; пара секунд тишины, и продолжение: — Здесь есть пара лишних одеял, могу поделиться.

По голосу было понятно, что его губы уже расползлись в довольной усмешке; я тоже тихонько засмеялась. Кажется, и впрямь начинала привыкать к его манерам — точнее, к их отсутствию.

Провалявшись с книжкой пару часов, я уже начала благополучно проваливаться в сон, когда на пороге спальни беззвучно возник Михаил. Изучающе глянул на меня, кивнул:

— Думал, ты уже спишь, — почти шёпотом. — Канцлер вернулся? Быстро он… Значит, завтра?

— Да, — ответила я так же тихо. — Как твоя прогулка? Узнал что-нибудь?..

— Угу, — поморщился он. — Пару сотен городских сплетен, несколько громких скандалов, кучу споров о том, чем же вскоре порадуют Фижеро-Роуз наши знакомые и, на закуску, кто метит на место ректора Имперской школы прикладной магии. Под него копают, ты знаешь?.. И я не знал. А вот теперь знаю. А ещё знаю, что один из покровителей театра, куда мы в последнее время так часто наведывались, предпочитает проводить время не с юными танцовщицами, как он всех уверяет, а с мальчиками из хора… Ценная информация, правда? Как мне теперь жить со всеми этими откровениями — ума не приложу. Единственное, о чём я услышал лишь пару слов, — это бегущие. Приглушённые перешёптывания о том, что они захотят отомстить за насмешку четы Уден — вот и всё. Похоже, люди боятся их. По-настоящему боятся. И у бегущих, очевидно, везде есть свои уши, потому что говорят о них не иначе как шёпотом и в уединенных местах.

— Не знаю, лично мне они не показались такими уж грозными. В любом случае выбора у нас нет. У них Рио. И Первозданный аквамарин.

— Не хочешь спуститься поужинать? — внезапно предложил вампир. — Я пока утолил только один голод… ну, чтобы не совсем уж зря ходить.

Я невольно вздрогнула, вспомнив, как Михаил продырявил шею несчастному Ямбре. И тут же поняла, что действительно проголодалась, и идея с ужином не такая уж плохая. Молча поднялась с постели, картинно вытянулась перед ним, дескать, я готова — веди!

После ужина Миша галантно предложил прогуляться. Конечно же, с радостью согласилась: ложиться спать было рано, да и возможность побродить по вечернему городу, с которым, возможно, я завтра распрощаюсь навсегда, оказалась слишком соблазнительной.