Степи нужен новый хозяин

17 сентября 2019 года. Замятин

17 сентября 2019 года. Замятин

В этом году сентябрь в Замятине выдался теплый, температура не падала ниже шестнадцати градусов даже по ночам, а днем и вовсе поднималась до двадцать пяти. А если учесть полное отсутствие осадков в обычно самом дождливом месяце года, становится понятно, почему погода воспринималась горожанами, как подарок свыше. Кто же откажется от лишнего кусочка лета. По выходным найти свободное место на берегах Ворсмы было большой проблемой, а вечерами улицы города заполнялись жителями. Неспешно прогуливались мамаши с колясками, неутомимо носились дети постарше, гоняли по тротуарам подростки на роликах и скейтах, от магазина к магазину шествовали солидные матроны, сопровождаемые увешанными объемными пакетами мужьями, а лавочки в парке и на бульварах делили между собой вальяжные пенсионеры и влюбленные парочки. Впрочем, последних хватало везде…

Военного Поселка это не касалось. C востока район прижимался к обшарпанному бетонному забору ЗЗНФ, оснащенному устрашающим количеством навитой на трехметровой высоте колючей проволоки, по слухам, находящейся под серьезным напряжением. Завод не был ни номерным, ни секретным, но ни один человек не только в Поселке, но и во всем городе не мог похвастать хоть какими-либо познаниями о самом крупном из градообразующих предприятий. Каждый из рабочих имел представление лишь о крохотной части деталей выпускаемых изделий, а конечный результат видели разве что работники склада готовой продукции, да и то в массивных деревянных ящиках. Кто, где и когда их собирал, оставалось загадкой. Кто владельцы ЗЗНФ, откуда они взялись, и вообще, приватизировался ли завод в лихие девяностые или так и остался государственным, - всё оставалось тайной за семью печатями. А правильная расшифровка аббревиатуры названия если и была известна, то только гендиректору. Большинство жителей придерживались версии «Замятинский завод непонятной фигни» и активно предлагали заменить последнюю букву на «Х». Не был секретом лишь вышеупомянутый забор и лес дымящих труб разной высоты.

С запада к Военному Поселку примыкала городская свалка. По документам на этом месте располагалась зона отдыха, обустроенная еще в начале шестидесятых годов по личному распоряжению первого секретаря тогдашнего обкома, во исполнение которого были даже вырыты специальные карьеры под пруды. Но Первого сняли за волюнтаризм, и работы встали, чем воспользовались водители мусоровозов, незнакомые со словом «логистика», но хорошо умеющие считать километры до возможных мест избавления от груза. А вскоре и заводские экономисты сравнили стоимости новых очистных сооружений и перемены направления стока производственных отходов. За последующие полвека было приняты сотни постановлений о восстановлении Зоны Отдыха и проведены десятки общегородских субботников, но результаты бурной деятельности были даже не нулевые, а отрицательные.

С севера район ограничивала речка, воды которой давно заменились заводскими стоками, а намертво забытое историческое название - заслуженным именем Вонючка. По мостику через Вонючку проходила дорога, соединяющая Военный Поселок с городом.

А с юга Замятин кончался, и начинались бескрайние поля мутошинского колхоза «Заря Урала», регулярно обильно орошаемые навозом и другими не менее пахучими удобрениями. Собственно, колхоз сгинул еще в годы перестройки, но традиции обработки полей селяне придерживались свято. Разве что после строительства храма в Мутошино, сей процесс начинался с крестного хода, что позволяло жителям Военного Поселка вовремя закрывать окна.

Военными район был покинут в начале текущего века, когда при очередной реформе вооруженных сил расположенную в городке среднестатистическую армейскую часть сменили на сверхсекретную номерную бригаду специального назначения. Индустриально-помоечный пейзаж, вполне устраивавший замотанных, радующихся любому жилью лейтенантских жен, элите минобороны не понравился. В связи с чем означенная элита огородила на Воздвиженке кусок земли, уже выделенный под строительство коттеджей элиты городской, и в рекордные сроки возвела там пусть не хоромы, но вполне приличные строения, полностью отвечающие взглядам спецназовцев на нормальное жилье. Документация готовилась в таком секрете, а само строительство развернулось и закончилось столь быстро, что никто из обиженной городской верхушки даже чирикнуть не успел. В смысле оспорить или пожаловаться. Был участочек под коттеджик, и нет его, на этом месте казарма стоит… И дергаться поздно, после драки кулаками не машут. Хоть жалуйся, хоть судись, а никто построенные объекты сносить не будет. Вернут городу вместо компенсации хрущевские пятиэтажки старого военного городка, и всё. Так их и без суда отдают! Вот только какому дураку нужно жилье шестидесятого года постройки между дымящимися трубами завода и свалкой?

Впрочем, тогдашний мэр, в отличие от большинства обиженных, прекрасно представлял этих «дураков» и обоснованно полагал, что в Замятине таковых немало. Район был заселен в течение нескольких месяцев, а в область ушел победный рапорт о полном и окончательном решении жилищного вопроса. Мол, мы и нуждающимся ветеранам войны по квартире выделили, не дожидаясь постановления Правительства, и бюджетникам, и даже очередникам всех годов, начиная с 1954-го. И ни одной коммуналки, не считая заводских общежитий! Лепота, одним словом. А под шумок победных реляций и водопад премий и поощрений отжали в пользу «обиженных» кусочек совершенно случайно сгоревшего леса. Того самого, что в народе заслуженно назывался «Золотой Бор». Ну назывался - так назывался. Нету же его, сгорел к такой-то матери. Чего месту зря простаивать…

А Военный Посёлок заселился народом, к жилью (да и вообще ко всему по жизни) нетребовательным. За последующие годы бюджетники, очередники, ветераны и прочая мало-мальски приличная публика путем сложных обменов, взяток и риэлтерских махинаций из района выехала, сменившись контингентом сильно пьющим и мало работающим, вследствие чего Военный Поселок приобрел славу места неприятного и даже опасного, особенно в темное время суток, когда подогретая спиртным местная молодежь выплескивалась из квартир в поисках приключений.

Не был исключением и текущий вечер. Васька Косой, небрежно привалившись плечом к стенке пивного ларька, невнимательно слушал сегодняшних собутыльников. Мужиков Косой, в принципе, знал, хотя за точность имен уверенности не испытывал. Но эта мелочь Ваську не напрягала, в отличие от закончившихся у всей троицы финансовых ресурсов и запасов спиртного. Васька, года три назад благополучно закончивший обучение в некоем заведении с громким названием «колледж», сменившем в год рождения Косого непонятную аббревиатуру ПТУ, читал, писал и считал с трудом и ошибками, зато мог, невзирая на степень опьянения, идеально ровно разлить бутылку водки на троих. Но только, если было, что разливать. Сейчас, увы, не было. И идей, где взять – тоже. Потому появление со стороны свалки незнакомого пацана лет тринадцати вызвало у Васьки прилив энтузиазма. Пацан как пацан. Одет в брезентовую куртейку и аналогичные штаны, на ногах ботинки типа «говнодавы», за спиной рюкзак. Неважно всё это, троим взрослым отказать не посмеет, мал еще!

Косой отлепился от стены и загородил дорогу.

- Это кто тут ходит без докладу? – произнес он, обильно перемежая речь непарламентскими междометиями. – И чего ты забыл на НАШЕЙ свалке?

- Ты ее купил, что ли? – без малейшего уважения спросил малой.

- Делиться надо! – сообщил Васька основную идею своего появления.

- Плексом? – мальчишка сбросил рюкзак и вытащил из-под стяжек два куска оргстекла. Узкие, плоские и длинные.

Куски Косому не понравились. От армии он в своё время откосил в прямом смысле слова: дефект зрения, послуживший основанием для клички, освободил от необходимости отдавать Родине какие-либо долги, и образование Косого в боевой области складывалось под сильным влиянием кинематографа. Особенно Васька уважал боевики с восточными единоборствами. Ну там, где герои руками, ногами, саблями… то есть, мечами, и палками… Он, конечно, не отличал японца от китайца, а Брюса Ли от Тосиро Мифунэ, но ситуацию это не меняло. Сантиметровой толщины пластины, зажатые в руках мальчишки, навеяли в разгоряченную голову ассоциации с катанами. Косой даже сбавил обороты: хотелось пива и водки, а не получить такой дурой по голове. Но других источников дохода не наблюдалось.

- Нужен он мне… - протянул Васька. – Поставь пузырек на троих и иди с миром. Живой и не битый.

- Шел бы ты, дядя, своей дорогой, - посоветовал пацан и взмахнул руками. – А то дороговато пузырь обойдется.

Плексиглазины со свистом рассекли воздух. Косой нутром ощущал опасность, но обратного хода не было: собутыльники начали обходить жертву с боков.

- Не хочешь, значит, по-хорошему? – вызверился Васька. – Не уважаешь, значит…

Ответ пришел, откуда не ждали.

- Тлое на один, нехолосо, однако.

Васька резко обернулся и изумленно уставился на невысокого худощавого парня с лицом ярко выраженного восточного типа. Плоское, с узкими щелочками глаз, темное настолько, что сливается с ежиком коротко стриженных волос. Черная мягкая куртка с откинутым капюшоном и такие же штаны облегают тело не то чтобы плотно, движений не стесняют, но и не ухватишь, если что. И движения у незнакомца плавные, словно кошачьи… И появился, как из-под земли!

Перед глазами Косого мгновенно пронеслись образы Джеки, Брюса, Тосиро… Все как один: плосколицые, узкоглазые, черные… Пинком ноги ломающие доски. Ударом кулака крошащие кирпичи… Появляющиеся из ниоткуда и исчезающие в никуда…

- Атас! – заорал Косой. – Ниндзя!!!

И бросился наутек. Ошарашенные собутыльники, не задумываясь, последовали за предводителем.

- Спасибо, - вежливо кивнул неожиданному помощнику мальчишка. – Меня Олегом зовут.

- Миша, - без малейшего акцента отозвался «японец». – Всегда пожалуйста. Проводить?

- Да нет, сам справлюсь.

«Японец» кивнул и исчез в подъезде ближайшей пятиэтажки.