Старая сказка про принцессу

глава 25

Глава 25

Идите, сидите тихо и никуда не лезьте!

Нить привязанную к ежу Томия заметила совершенно случайно и в первый момент подумала, что она ей чудится. В этом мире никто такие путеводные поводки протягивать не умел. Вроде бы.

Ошарашенная девушка пихнула в бок Льена и спросила у него о нитях и поводках. Он в свою очередь задал его же телохранителю и ближайшему дознавателю. И оказалось, что Томия абсолютно права. Нити не то что не умели вязать, а еще и не видели их, даже когда девушка ежа пихала под самый нос.

Смирившись с тем, что никто ей с нитью не поможет, Томия решила все-таки развязать ее. Хотя понимала, что тот, кто нить привязал к ежу, скорее всего явился по ее душу. Видимо, какой-то излишне упорный жених сумел отыскать даже здесь. И утешало только то, что из завала он ее точно вытащить хочет, иначе как предъявлять претензии и пытаться жениться?

— Мы тебя не дадим в обиду, — пообещал Шелест, правильно истолковав сомнения на лице Томии.

Остальные, даже дознаватели и медведь, его поддержали.

Томия глубоко вдохнула и потянула за кончик.

Узнав, что пленники обвала могут еще некоторое время там посидеть, дознаватели развили бурную деятельность. Распотрошили все сумки, как свои, так и коллег, собрали все найденные накопители и отгородили щитами завал от целых частей тоннеля. Просто чтобы случайно не завалить еще и тех, кто остался в грото-зале и, похоже, тоже не мог выйти на поверхность.

После этого к удивлению Лоста маги занялись банальным тяжелым физическим трудом — с помощью магии стали вычерпывать землю, камни и изломанные деревья из ямы. Дело шло так себе, не очень быстро, потому что магов было немного. Потом, правда, к ним присоединилось несколько коллег из тех, кто оставался с пойманными преступниками. После встряски грото-зала и падения трех камней из свода, они поняли, что где-то произошел обвал, нашли где, а после нашли и еще один путь к выходу. Их помощь приняли с благодарностью. Правда сильно она дело не ускорила.

Лост наблюдал и удивлялся. Он бы на месте этих людей сначала послал гонцов в город, чтобы прислали помощь, а эти копают.

Впрочем, как потом оказалось, помощи они попросили. Просто гонцов им для этого отправлять было не обязательно. У них для этих целей были какие-то амулеты, способные куда-то послать тревожный сигнал. И шкатулка была с крохотным порталом, с помощью которой отправили уточняющее письмо. Так что ближе к вечеру стали подтягиваться маги со всей округи. И Лост понял, что даже бегство в дальние дали не поможет создать здесь сильный птичий дом. И что не зря придурочные любители невинных девиц прятались под землей. И...

Да, маги в этом мире были другие. Среди них было множество слабаков, которые в родном мире Лоста вообще бы не рискнули называть себя магами, чтобы не вызвали на поединок и не убили. Но местные маги были организованы и умели создавать сильные вещи, способные любого слабака с мозгами сделать сильнее кого-то не шибко умного, но одаренного. И с ними в любом случае придется договариваться. Так или иначе. А учитывая, что возвращаться домой Лосту было незачем, особенно без зеленоперки...

— Интересно, в эти их школы в любом возрасте берут? — спросил Лост сам у себя и решил пока не сбегать. Сбежать он всегда успеет, если сильно надо будет. А пока сбегать глупо. Пока он здесь в статусе помощника и благодаря этому можно попробовать что-то получить взамен.

И продолжить изучать столь интересный мир.

В конце концов, ему тоже есть чему научить местных магов. Нити и силу они ведь не видят вовсе не потому, что не способны. Они просто не умеют смотреть, не знают как это делается.

— А значит, можно поторговаться, — решил повеселевший Лост и пошел смотреть, как продвигается дело с раскопками.

Оказалось, прибывали в основном специалисты по левитации. Так что дело продвигалось хорошо. Гора земли, камней и измочаленной древесины росла между деревьями. Яма углублялась. И ближе к утру пленников обвала должны были откопать.

— Шуршит, — задумчиво сказала баронская дочь, боязливо прижимаясь к отцу и глядя на нависающий над головой завал, удерживаемый невидимым щитом.

Умом она понимала, что шуршат там скорее всего люди, пытающиеся ее спасти. Но воображение упорно рисовало огромных кротов, страшных мышей и прочих чудовищ. И именно поэтому она не могла заснуть. Несмотря на то, что спал даже медведь.

Спали пленники завала сидя на сумках и камнях, которые Льен сделал теплыми с помощью какого-то не закольцованного плетения, слабенького и постепенно затухающего. Медведя вообще использовали как большую грелку. Впрочем, он и не возражал. А всю ночь над головами людей что-то шуршало, хрустело и тихо пощелкивало. И Белочке было страшно. Хотя она и понимала, что пугаться надо будет если шуршать и пощелкивать перестанет.

— Шуршит, — еще раз прошептала баронская дочь и решительно закрыла глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вроде бы на мгновение.

А когда открыла, обнаружила, что больше ничего не шуршит. И что над головой теперь не что-то черное, страшное и тяжелое даже с виду, а серое утреннее небо в разводах грязи. А если скосить взгляд вправо, то видно еще и людей, смотрящих сверху вниз и что-то беззвучно кричащих.

Или не беззвучно. Просто их не слышно, потому что находятся достаточно далеко для того, чтобы щит не пропускал их слова.

— Папа, нас откопали, — с нелогичным испугом прошептала Белочка.

Барон на эти слова не отреагировал. Зато проснулась собака, потревоженная резким движением девушки, задрала ухо, а потом разразилась звонким лаем, разбудив почти всех, кто спал на дне глубокой ямы.

Ближе к обеду хаос недалеко от грандиозной ямы удалось более-менее упорядочить. Пленников бывшего завала извлекли из ямы при помощи все той же левитации. Даже медведя, хотя его и опасались. Его, впрочем, сразу же отпустили в лес, кто-то даже дал подзатыльник умнику, вспомнившему о шашлыках из медвежатины. Неправильно оно — убивать зверя, который помог, спас, пускай даже не без помощи человека, обладающего странным даром.

Людей и ежей извлеченных из ямы расселили по трем палаткам. Лекари оказали им помощь, напоив дочь барона успокоительным, всех остальным противопростудным, а Ване еще и перетянув грудь полосками специальной ткани, потому что у него кроме не особо впечатляющей царапины на боку обнаружилось две трещины на ребрах.

Барон от помощи лекарей величественно отказался, зато сразу же согласился поучаствовать вместе с псом в поисках следов загадочно пропавшего подземного оратора. Правда, ни он, ни пес, ни маги-поисковики никого так и не нашли. А Деньки, способного по утверждениям Льена найти вообще кого угодно, рядом не оказалось.

Слушателей занятной лекции о влиянии девичьей невинности на магию тоже вывели из подземелья и не став разбираться с ними на месте, погнали в сторону ближайшего города, причем под такой охраной, что если и были желающие их освободить, они наверняка сразу же передумали, как только увидели эту охрану. В лагере осталось всего несколько плащеносцев, с которыми кто-то неизвестный желал поговорить.

После обеда у ямы появились какие-то подозрительные маги, оказавшиеся специалистами по ритуалистике, накопителях и даже пчеловких грибах. Подтвердили, что грибы совсем не пчеловские и, что, похоже вообще выросли в грото-зале случайно. Были там какие-то подземные неприметные грибочки изначально. А потом, когда кто-то вырыл тоннели и укрепил их при помощи грандиозной защитной сети, питавшейся от находившегося в этом месте магического источника, грибочки напитались магией, изменились, стали большими и научились светиться. Хотя, может их специально изменили, создавая этакие светильники и раньше они светились ярче, с годами почти утратив эту способность.

В общем, грибы оказались безобидным явлением и ни к ритуалам, ни к магии, ни к жертвоприношениям никакого отношения не имели до того, как каким-то недоумкам вздумалось попоить их девичьей кровью в надежде заполучить бога.

Защитную сеть, да и сам грото-зал опознал приехавший на следующий день пчелов. Оказалось, почти полтысячи лет назад в эти места были с одной стороны совсем дикими, тут даже толкового владетеля не существовало, точно как в родном княжестве Шелеста. Эти владетели то в болоте тонули, то с лошадей падали, то травили друг друга. В общем, не до глухих лесов им было и не до якобы совсем непроходимой части болот. И да, болото тогда было больше, значительно. А в его середине существовал этакий остров, в который даже мало кто верил. А на нем магический орден — последователи беглецов из неведомого мира.

Эти беглецы отлично умели работать с землей, самостоятельно прорыли тоннели к обнаруженным под землей пустотам. Сами сплели защиту и привязали ее к магической жиле. В общем, не худшая школа магии была. Ее адепты даже умели много такого, что сейчас не умеет никто. Вот только у них был один недостаток — они упорно носились с идеей завоевания мира и не желали смешивать свою кровь с кровью местных жителей. А это было совсем уж странно, учитывая, что сбежали одни мужчины. Итог был закономерен. Те из адептов магического ордена, кто был помоложе, повадились сбегать и смешивать свою драгоценную кровь с селянками, а то и горожанками, смотря сколь упорны были в своем бегстве. Обратно они не возвращались. И свои необычные для этого мира умения разумно не демонстрировали — чтобы сородичи не нашли и не поймали.

Те кто постарше, в итоге поспорили о том, а не слишком ли суровы их законы, хотя спорить было уже поздно — магов в ордене оставалось мало, а учеников из местных они даже не пытались брать. Потом, судя по оговоркам троицы, с корой и общался когда-то пчелов, подрались. И остался от ордена, стремившегося к завоеванию мира, Мышкин хвост, которой без мыши долго не просуществовал.

Куда в итоге этот хвост, состоявший из троицы выживших, делся, пчелов не знал. Он просто однажды пришел и обнаружил, что подземелья абсолютно пусты. Даже трупов не было. То ли они самоутопились в реке, протекавшей под землей ниже тоннелей, то ли тоже ушли.

И с чего кто-то решил, что с помощью росших под землей грибов можно стать богом, пчелов тоже не знал. Разве что кто-то нашел древние записи и что-то напутал. С людьми иногда такое случается. Тем более, все еще питавшуюся от природного источника сеть, на которой фактически держатся подземелья, действительно можно принять за признаки могущества.

С пчеловом согласились.

И специалисты по накопителям подтвердили, что ничего способного удивить грибы в себе не накапливают. Стандартные заготовки под накопители и взять могут больше и держат дольше. Из грибов вообще текло как из решета. Правда и впитывали силу они как губки. И если суметь ее как-то там удержать…

На рассуждениях об «удержать» Ленц, подслушивающий высоконаучный разговор, был замечен, выгнан и отправлен спать. Почему именно спать, ему не объяснили.

У Томии, пытавшейся высмотреть кандидатов в женихи из родного мира, подслушать получилось лучше. И она, ко всему хорошему, еще и узнала, что в грото-зале ритуальщики обнаружили подозрительный рисунок, не вписывающийся в изначальную сеть. И заподозрили, что он часть чего-то совсем другого, слишком уж безобиден был сам по себе. А где искать остальные части и что оно могло значить, они, к сожалению, пока даже не представляли. Но были уверены, что рисунок новый, а просто так рисунки поверх чужих сетей никто сплетать не станет.

А спустя еще день в продолжавший разрастаться лагерь приехал недовольный миром дознаватель и привез с собой невзрачный камень, закутанный в кусок серой ткани.

Дознаватель вместе с камнем скрылся в одной из палаток и вскоре туда стали по очереди водить любителей плащей и невинных девушек. Ничего толкового от них, видимо, не добились даже с помощью камня, потому что когда эти болваны закончились, дознаватель вышел из палатки, поругался в яму, написал кому-то письмо и потребовал еды. Недовольство он прямо изучал и расспрашивать его никто не рискнул.

Правда еда вернула ему самообладание и со студентусами, Ваней, Томией, Весяной и каким-то странным заросшим бородой мужиком он поговорил спокойно, без угроз. Убедившись, что никакого отношения к любителям плащей они не имеют, дознаватель их отпустил и позвал Льена. И выскочил сын кор-графа из его палатки в таком настроении, что уже его никто не рискнул трогать. До самого вечера. А утром он пришел сам и заявил подопечным, что они едут во Вторую Школу Пятилистника. Где им всем предстоит тихонько сидеть и неизвестно чего ждать. Потому что ерундой творящейся рядом с этим болотом заинтересовался сам король. А ему лучше не перечить и под ногами у его личных дознавателей не путаться.

— Ну вот и закончились наши приключения, — сказала Томия, пытаясь высмотреть заросшего бородой мужика, словно специально от нее прятавшегося и не позволявшего себя расспросить.

Шелест только хмыкнул. Если он что-то понимал в приключениях, то так просто они себе закончиться не позволят. И готовым нужно быть к чему угодно.

Ближе к обеду, после всех наставлений, уговоров никуда не сворачивать и ни во что не ввязываться и откровенных угроз, если таки ввяжутся, выяснилось, что кроме лошадей и привычной уже компании, Льену в нагрузку дают того самого заросшего бородой мужика. Зачем, никто толком объяснить не пожелал. Сказали только, что он мечтает ознакомиться с реалиями местного образования и его решили для начала послать в школу похуже.

— Ага, решили, что испугается и испарится туда, откуда появился, — сделал вывод Ленц, и на удивление, его никто не стал поправлять.

Вид у мужика был дерганый и недовольный. Когда он уже садился на лошадь, сверля Льена недовольным взглядом, к нему подошел тот дознаватель, который приехал с «камнем правды» и ласково-ласково напомнил, что маячок нужен всего лишь для всеобщего спокойствия. А потом еще и выразил надежду, что столь разумному человеку он поможет не наделать глупостей, не потеряться в лесу и случайно не потерять спутников. Чем уж этот несчастный заслужил столь пристальное внимание, никто так и не понял. Но Томия стала мрачная-мрачная, а Ваня, неожиданно для всех, сделал вывод, что это темная личность, которая, видимо, умеет гораздо больше, чем пыталась показать. Вот ее и пометили, чтобы в самый неподходящий момент неожиданно не всплыла в самом неожиданном месте.

За свои выводы Ваня получил еще более недовольный взгляд, чем до этого Льен за свое главенство, но его это проняло не больше, чем угрозы преподавателей Ленца.

Провожать компанию больше никто так и не вышел. Даже парочки напутственных слов не сказали напоследок.

— Наверное они в нас верят, — умилился за всех Ленц и компания отправилась во Вторую Школу Пятилистника.

И даже ехала без каких-либо приключений целых два дня. Приключения то ли отстали, как Ванины ежи и догонят позже, то ли устраивали где-то засаду на путешественников, но пока они никого не трогали. Студентусы из-за этого даже заскучали, им вообще нечем было заняться. Вот Весяна, например, беспокоилась о ребрах и ране укротителя ежей и медведей гораздо больше, чем он сам, и скучать ей было некогда. Ваня в свою очередь пытался отогнать начинающую лекарку от своих ребер пошлыми анекдотами, перевязку доверял только Льену, а мазал целебной мазью подживший бок вообще сам. В общем, ему тоже было чем заняться. Томия и заросший бородой мужик мрачно молчали и одаривали друг друга подозрительными взглядами и тоже, видимо, не скучали. А студентусам заняться было нечем. Льен, правда, попытался увлечь их написанием отчетов, но прочитав написанное на первом же привале, коротко ругнулся и сказал, что за это дознаватели точно всех запрут в подвале под дворцом. С чем и отстал до лучших времен, и письменного разрешения писать в отчетах о любителях плащей и невинных девиц.

На третий день Шелест не вынес зрелище Томии, мрачно едящей куриную ногу, подошел к девушке и спросил, чем ей не нравится неожиданный спутник. Происходило дело в придорожном кабаке, возле ворот которого эта дорога раздваивалась, и одна часть дальше вела к цепочке сел, а потом и городку, а вторая наконец упиралась в тракт, до которого они должны были по расчетам доехать еще вчера, но почему-то не доехали. Кабак был так себе. Рассчитан на путешественников решивших переждать в нем дневную жару или в крайнем случае заночевать на сеновале. Гораздо чаще в нем пили мужики из сел, чем собственно путешественники. Так что ни изысков в еде и питье, ни каких-то особых удобств и украшательств в нем не было. А еще в нем неистребимо пахло чесноком из-за вязанок для чего-то развешанных по углам.

— От вампиров защищаются, — веско сказал Ваня, увидев этот чеснок, а потом рассказал дикую историю о кровопийцах в плащах с красным подбоем любящих соблазнять молоденьких невинных девиц.

Весяна на него за этих кровопийц обиделась, но другого объяснения чесноку почему-то даже хозяин не нашел. Развешивала его ныне уехавшая теща. И зачем она это делала, склочная баба рассказать почему-то не пожелала.

— Видимо у Ваниных кровопийц необычные вкусы, — высказался по этому поводу Ленц. — Склочные тещи им милее красивых девиц.

Весяна обиделась еще и на него.

Вот так и получилось, что девушки сели обедать за отдельный стол. Заросший мужик забился в угол, давая понять, что ни с кем разговаривать не хочет и к нему даже подавальщица довольно долго не подходила, наверное прониклась выражением лица и общей схожестью с лесным разбойником. А парни сели за свой стол. А потом все дружно друг за другом наблюдали и загадочно молчали. И первым не выдержал Шелест, уверенный, что Томия вовсе не решила обидеться на Ваню за компанию с подругой, что все дело в молчаливом, не пожелавшем даже познакомиться спутнике.

Томия, в ответ на заданный вопрос одарила студентуса таким взглядом, словно он предложил убить клячу, за которой пришлось завернуть в оставленный ради спасения Перчика город, а потом еще и следить, чтобы не отстала от более резвых лошадей. Томии эта лошадь чем-то сильно нравилась.

Отвечать на вопрос о мужике, что странно, девушка не стала. А Шелеста оно только подзадорило. И он, понятия не имея чем на самом деле непрошеный спутник так не нравится Томии, нагнулся над столом, заглянул в лицо девушке и мрачно прошептал:

— Лучше сразу все выяснить и хотя бы знать, к чему готовиться.

Томия почему-то шарахнулась, схватила чашку с остывшим чаем и плеснула ее советчику в лицо. А потом еще и обозвала, тихо и шипяще, но такими словами, что Весяна покраснела и поспешила спрятать лицо за своей чашкой. И заявила, что это не его дело. После чего опять стала есть куриную ногу.

— Дура, — высказался об этом представлении Шелест, сдержался от плевка аккурат на середку стола и ушел к парням.

— Наверное у них те самые дни, у обеих, — глубокомысленно высказался Ваня, но объяснять что за дни почему-то не стал.

А вечером, когда компания доехала до небольшого села и даже сумела напроситься на ночлег к разговорчивому старосте, Томия все-таки до чего-то додумалась, подошла к Шелесту, попросила у него прощения и заявила, что ей жизненно необходимо с ним поговорить, наедине. После чего схватила за руку и практически потащила за собой к старой яблоне, загадочно торчащей у покошенного забора, и пугавшей прохожих обилием сухих ветвей, дупел и скворцов в этих дуплах живущих.

— Я его боюсь, — шепотом сказала девушка, не забыв перед этим пооглядываться, проверить, нет ли каких-то желающих подслушать в лопухах и напугать серого полосатого кота.

— Кого? — спросил Шелест, проводив удирающего кота взглядом.

— Птицелова. У него знак мастера на подвеске, я видела, когда он сумку перекладывал, — сказала Томия.

— Кого? — повторил вопрос Шелест.

— Птицелова, но это не важно. Потому что здесь он вовсе не птичек ловит.

— Да какого еще птицелова?! — вообще ничего не понял Шелест.

Томия глубоко вдохнула, немного помолчала и монотонно рассказала о мастерах умеющих ловить певчих птиц. У них там даже какие-то соревнования были на лучшую птичку. И о том, что эти мастера существуют в родном мире Томии. И что на этот раз один из мастеров явился ловить не птичку, а девушку, а то, что он медлит, только больше пугает, наверняка же подготавливает какую-то грандиозную пакость.

— А давай мы ему морду набьем и допросим, — великодушно предложил Шелест.

Томия на него зашипела не хуже рассерженной кошки и объяснила, что если этот тип смог следом за ней прийти в этот мир, то он наверняка сильный и умелый маг… впрочем, то, что сильный она и так видит. И какие-то мальчишки ему на один укус. И…

— И ты все больше себя пугаешь, — уверенно сказал Шелест, потом схватил Томию за руку и не слушая ее лепета о том, что надо подумать и распланировать, отвел ее в дом, довел до мрачно сидевшего на лавке мужика, поставил перед ним и грозно спросил:

— Ну?

Птицелов посмотрел на него с большим интересом.

— Что тебе от нее нужно?! — дополнил вопрос Шелест.

— Уже ничего, — ответил птицелов с подчеркнутым равнодушием и поскреб подбородок, запрокинув голову. — От нее ничего, я передумал. Сейчас мне нужно всего лишь побриться.

Томия возмущенно фыркнула.

— Ты пошел за мной…

— Я охотник. — Мужчина улыбнулся. Широко-широко. — Хотел поймать одну зеленоперку. Но она такая дурная оказалась… усилия потраченные на ее преследование явно того не стоили. А потом еще в клетку ее сажай, приручай, учи петь когда надо. И… и в процессе ловли эта мелкая пичужка умудрилась вымахать до крокодила, вот какая странность, а крокодилов запихивать в клетки сложнее. Да и мне здесь нравится больше. Нет птичьих домов, прячущих секреты и не позволяющих сильным становиться сильнее. Так что пускай себе бегает, без меня.

Томия опять фыркнула.

— Если ты ей что-то сделаешь… — с угрозой заворчал Шелест, как пес, предупреждающий, что лучше держаться подальше от хозяйского добра.

Птицелов посмотрел на него с непонятным интересом, задумчиво хмыкнул.

— Знаешь, мальчик, нет ничего глупее, чем начать охоту на птичку, ничего о ней не зная. Я бы на твоем месте, прежде, чем защищать и кому-то угрожать, спросил у этой крокодилицы в перьях, что за узоры у нее на запястье и что будет с тобой, если они засветятся.

И опять улыбнулся. Широко-широко

А Томия почему-то вспыхнула, сказала что-то на непонятном языке, вызвав у птицелова очередную улыбку, на этот раз довольную, схватила Шелеста за руку и потащила его к друзьям.

— Спасибо, — выдохнула, на полпути. — Все не так страшно, как я успела придумать.

— Ты ему веришь? — спросил Шелест.

— Нет. Но он не так страшен, как мне казалось.

— Крокодилица в перьях, — проворчал Шелест.

А Томия почему-то улыбнулась.