Сирийский рубеж 4

Глава 2

На командном пункте возникла пауза в обсуждении судьбы бывшего капитана Сардара Фаделя. Мне показалось, что даже переговоры в динамиках прекратились.

Командующий Республиканской гвардии подошёл ко мне, сжимая губы до такой степени, что они побелели. Аднан Махлуф глубоко вздохнул и слегка задрал нос.

— Господин майор, я ценю ваше мнение. Да и что уж говорить, вашу мудрость и профессионализм. Однако этот человек сам должен просить о разговоре. Вернее умолять дать ему такую возможность.

Махлуф поправил форму расцветки лесной камуфляж и надел на голову свой красный берет. Похоже, что на сегодня рабочий день генерала окончен.

— Вы же понимаете, господин генерал, что он не станет просить или умолять, — ответил я.

— Значит сгинет в камере. Такова участь предателей, майор, — ответил Махлуф и вышел вместе с несколькими офицерами из зала управления.

Я переглянулся с Каргиным, который стоял со мной рядом. Заместитель командира корпуса был невозмутим, но и у него похоже были вопросы к столь поспешному решению сирийского генерала.

— Этот мятежный генерал Сардар много знает того, чего говорить не стоит. Не будут его допрашивать, а отправят в тюрьму. Дело закрыто. Сан Саныч, давай по завтрашнему дню разберёмся, — указал Виктор Викторович на карту с планом завтрашних действий в районе Пальмиры.

— Я бы не стал отказываться от возможности поговорить с капитаном Фаделем. Он нам может рассказать, что у них есть из вооружения.

Каргин задумался, а стоящий за ним Батыров решил высказаться.

— Саша, и на кой-нам это? Мы уже разбомбили всё и везде. Осталось только поддержать атаки сирийцев. Зачем время терять?

— Мы уже наткнулись на «Шилку», о которой сирийская разведка смолчала. Чуть было не потеряли бомбардировщики, поскольку про «Квадрат» нам соврали. А про ПЗРК, который есть почти у каждого мятежника, я и вовсе молчу.

— Ну не у каждого, — раздался за спиной спокойный и ироничный голос.

Я повернулся и увидел Виталия Казанова в песочной форме. Нос у него был заклеен пластырем, на подбородке было небольшое рассечение, которое уже обработали. Рука была перебинтована и висела на косынке для удобства.

— Виталий Иваныч, доброго вам вечера! — поздоровался с ним Батыров.

— Не настолько он хорош. Это я про вечер, — улыбнулся Казанов и, слегка прихрамывая, подошёл к нам.

Выглядел он уставшим, но старался держаться бодро. Не думал, что после такой мясорубки, которая была в Пальмире, увижу Виталия живым.

— Вы по поводу завтрашнего дня? Мы как раз готовимся обсуждать вылеты, — рассказал Каргин, придвигая карту Казанову.

— Я вам в этом вопросе верю. Мне бы у вас украсть на несколько часов Клюковкина. Ну там посидеть, пообщаться, былое вспомнить, — сказал Казанов.

— Я не против. Верно, Александр Александрович? — сказал Каргин.

— Как я могу быть против. Спасибо, что спросили, — тихо ответил я.

— Что говоришь, Саша? — переспросил Виктор Викторович, перекрикивая шум переговоров в динамиках.

— Не против, товарищ полковник, — погромче ответил я и зашагал за Казановым.

По коридорам мы шли молча. В едва освещённых артериях командного пункта раздавались только мои глухие шаги и аккуратный шаг Виталия.

— Как себя чувствуете? Я совершенно искренне спрашиваю, — поинтересовался я у Казанова.

— Более-менее. Главное, что я смогу после выздоровления поехать в отпуск. Не хотите порекомендовать мне какой-нибудь курорт? — посмеялся Виталий.

— Мне кажется, для вас лучший курорт — дом в лесу с мягким диваном, холодильником еды с напитками и никакого телефона, — ответил я.

Казанов рассмеялся и закивал головой.

— Оригинально. Надо попробовать. Но давайте к делу. Вы сможете уговорить Асила Султана пойти с нами?

— Не обещаю, но постараюсь.

— Да. Это очень важно. И поверьте, у Сардара есть информация не только по наличию вооружения у мятежников. Сейчас рубеж проходит не только в Сирии. Кое-где ещё что-то назревает, — ответил Виталий.

Говорит Казанов всегда такими загадками, что я уже жалею об отсутствии интернета.

Асила я нашёл в домике одной из сирийских эскадрилий. Он лежал на втором ярусе кровати и читал интересную книжку. На русском языке и к тому же ещё и вслух.

— «Избранные пословицы и поговорки русского народа»? Решил подтянуть знания, Аси? — спросил я, увидев книгу в руках у сирийца.

— Познавательно, аль-каид. Хоть немного отвлекает.

— Пошли выйдем, — сказал я, и Аси медленно сполз с кровати.

Парень быстро оделся и накинул лётную куртку, выходя за мной на улицу. Конец декабря начинает уже себя показывать по полной программе. На улице не так уж и приятно находиться. К тому же небо затягивают облака и уже появилась дымка по горизонту. Для завтрашних вылетов не самые хорошие условия.

— Я сразу к делу. Ты должен поговорить с Сардаром.

Асил напрягся и замотал головой.

— Не нужно мне это. Я знаю, что его взяли. Он мне более не брат. Пускай горит…

Парень начал осыпать Сардара оскорблениями, но я прервал его.

— Пускай и горит, и сгорит, и что угодно. Но он много знает.

— Тогда пускай его пытают.

— Ты ведь понимаешь, что так он точно не расколется. Да и вообще, никто не знает, что будет с твоим братом, когда его отвезут в тюрьму.

Асил задумался, но согласия не дал.

— Нет, аль-каид. Мой брат погиб в Пальмире. А другой брат сгинул ещё в Идлибе.

Упёртый попался сириец. Как его заинтересовать, пока не ясно. Он будто сам не понимает, что информация от Сардара может нам очень сильно помочь.

— Ладно. Ты ведь сам летал в этих местах. Видел, сколько ПЗРК и других средств ПВО. И Сардару точно известно и расположение войск, и какие есть средства ПВО. Уже погибло много твоих товарищей.

Асил задумался. Похоже, что он уже согласился со мной.

— Хорошо. Надеюсь он ещё помнит, что я его брат. Мы же с ним, как у вас говорят, «как с одной пальмы финики»?

Это ж надо так интерпретировать пословицу «одного поля ягоды».

— Ну, почти. Ты повнимательнее читай пословицы в следующий раз.

В подвале штаба базы стоял запах сырости и железа. Воздух казался плотнее, чем бетонные стены. Лампы трещали над головами.

Казанов остановился рядом с дверью в помещение, где предположительно и сидел Сардар. Он осмотрел меня и Асила, а затем переглянулся с сирийским коллегой из мухабарата.

— Ты с ним зайдёшь, Виталий? — спросил сирийский представитель спецслужб.

— Нет. Я лишь только буду его смущать. Зайдут они двое, — указал он на меня и Асила.

Новая вводная всегда некстати. Нужно ведь ещё знать, что запоминать в разговоре.

— Поставили перед фактом. Как и всегда в общем, — шепнул я, когда нам начали открывать дверь.

— Вы справитесь. Не первый раз на допросе, — похлопал Виталий меня по плечу.

— Да-да. Можно в следаки уже идти.

Нам открыли комнату, и я первым вошёл в неё.

Сардар сидел прикованный к столу, с побитым лицом и глазами, в которых горела упрямая злость. Он поднял на меня глаза, но ничего не сказал. Когда вошёл Асил в лётной куртке, боевик напрягся сразу.

Дверь закрылась, и мы остались втроём. В комнате был только один стул. На нём и сидел Сардар. Начало разговора затягивалось.

— Что, не узнаёшь? Мухабарат меня настолько сильно избил? — начал говорить старший брат Асила на арабском.

— Удивляюсь, что ты ещё живой, — ответил ему Аси.

— Действительно. Ты всё ещё жив и я тоже. Я думал, вас двоих уже нет.

Асил подошёл к столу и остановился напротив — спина ровная, глаза усталые. Но в глубине этих глаз не было ненависти. Только боль.

— Не двоих. Одного. Джалил погиб в бою за Пальмиру, — тихо сказал он.

Сардар дёрнулся, как от ножа. Его дыхание сбилось. Теперь от былого офицера осталась только тень.

— Как это случилось?

— Я был там. Видел, как он был сбит. Это была минута, которую я никогда не забуду. Вертолёт вспыхнул от попаданий и рухнул на одну из ваших колонн, — ответил Асил.

Его голос сорвался, но он держался, сохраняя ровное дыхание и внешнее спокойствие.

— Так это был Диси⁈ Тот самый, из-за которого погибло столько моих братьев⁈ — возмутился Сардар и ударил кулаком по столу.

Сардар закрыл глаза на секунду. Лицо его дёрнулось, будто он сдерживал крик.

— В доме моего отца ты меня и Джалила братьями называл. А потом в Эль-Кунейтре и его. Не слишком часто, братьев меняешь? — сказал Аси, пропуская вперёд меня, чтобы я продолжил разговор.

— Вы сделали выбор, — ответил Сардар, но в его голосе слышалась боль, а не уверенность.

Возникла небольшая пауза в разговоре. Выждав время, я решил не молчать. К тому же Сардар продолжил смотреть на меня, ожидая, что я ему скажу.

— Что молчишь, аль-каид?

— Смотрю на тебя и удивляюсь. В чём причина? — спросил я.

— Я давал клятву защищать мой народ. А по итогу воевал за диктатора. Чего хорошего мне сделал президент? В его окружении казнокрады и взяточники, которые отравляют мою страну. Мы победили в войне с сионистами, а потом начали заключать договоры с американцами. В итоге, сколько пропавших без вести солдат, так и остались гнить в пустыне и на Голанах? Никто не получил компенсаций. Никому не поставили памятник, а ведь парни отдали жизнь за свою страну.

Во все времена было и такое, о чём говорит Сардар. Но не идти же из-за этого против системы. Ещё и с автоматом в руках.

— Почему ты разрушаешь свой дом? — спросил я.

— Я его защищаю. И никогда я не был и не буду предателем. И не тебе меня учить как это делать аль-каид. Ты — офицер своей великой армии. Великий воин, а воюешь за идеалы продажной «клики».

Я выдержал паузу, а потом продолжил.

— Ну это как посмотреть, Сардар. Кадет Военной Академии в Хомсе. Далее был капитаном Республиканской гвардии. А теперь бригадный генерал Сирийской Национальной Армии. Ты принимал военную присягу. Давал клятву защищать страну от внешних и внутренних врагов. Я вместе с тобой проливал пот и кровь. А теперь против тебя воюют твои же братья.

Сардар промолчал и ничего не ответил. Он повернулся к Аси, но сказать ничего не смог.

— Я тоже многих потерял. И в Ливане, и над Пальмирой. Много с чем не согласен. Но никто мне не давал права на мятеж, — сказал Аси.

Эти слова ударили тяжелее цепей. Сардар посмотрел на брата и впервые отвёл взгляд.

— Замолчи… — прохрипел он. — Я не хочу это слышать.

— Ты обязан услышать. Потому что теперь у тебя есть шанс поступить не как фанатик, а как брат. Помоги мне. Ибо Джалил тогда погиб зря, если мы всё ещё будем убивать друг друга.

Сардар молчал долго. Он трясся мелкой дрожью, потом медленно поднял голову. В его глазах по‑прежнему горел огонь, но уже другой — не фанатичный, а человеческий.

В это время тишину кабинета нарушал только треск ламп.

— Если я скажу, это ничего не изменит.

— Изменит. В Пальмиру мир придёт быстрее.

Сардар сидел молча несколько минут, словно собираясь с силами. Потом поднял голову и глухо сказал:

— ПВО… вы всё ищете где оно. Так вот: две «Стрела‑10» стоят к югу от садов Белкиса. Сокрыты в грузовики. У них ещё четыре расчёта с переносными «Иглами». Они прятались в развалинах на восточном въезде.

Я быстро отметил на карте. Асил стоял, и не отрываясь смотрел на двоюродного брата. Выждав несколько секунд он тоже приступил к записи.

Сардар глубоко вздохнул и продолжил.

— В Пальмире никто не сдастся. К тому же есть ещё несколько «Шилок» и много других ПЗРК.

Бывший капитан сирийской армии начал отвечать на наши вопросы. Я водил пальцем по карте, а Сардар показывал основные позиции при въезде в город. Места расположения зенитных установок я отмечал карандашом, чтобы потом довести до подчинённых. То же самое делал и Асил.

— Где штаб? — уточнил я.

Сардар криво усмехнулся — ухмылка скорее болезненная, чем насмешливая.

— Штаба уже нет. Его накрыли ваши «шмели». Но остатки пытаются собраться на восточной окраине. Во дворце эмира… вы всё равно найдёте.

Асил наклонился вперёд. Голос его был твёрдым:

— Скажи правду, Сардар. Всю. Где склады с боеприпасами? Есть ли заложники?

На слове «заложники» Сардар закрыл глаза. Долго молчал. Казалось, он снова возвращается в упрямое молчание. Наконец, медленно произнёс:

— Заложники… да. Дана команда при отступлении прикрываться мирными гражданами. В катакомбах под театром держат госпиталь. Если вы ударите туда — будет много трупов.

Я и Асил переглянулись. Это было главным: театральные катакомбы часто упоминались, но прямого подтверждения ещё не было.

Сардар продолжал, будто каждое слово отрезал от себя ножом:

— Склад боеприпасов… под мечетью в квартале Арам. Старое подземелье. Там мины, ракеты, всё. Если попадёт снаряд, то разнесёт полквартала.

Он стиснул зубы, обмяк, словно силы его окончательно покинули.

Сардар посмотрел на своего брата и долго не отводил взгляд. В глазах мелькнула тень прежнего мальчишки из их общего дома.

Асил молчал. Его руки дрожали так, что он крепко сжал кулаки, чтобы не выдать себя.

— Спасибо, — только и выдохнул Аси.

Да, есть вероятность, что Сардар нас дезинформирует. Но в сирийской армии найдутся те, кто проверит всю информацию.

— Это всё. Вот весь план обороны, — объяснил Сардар.

Я кивнул и повернулся к Асилу. Думал, что он что-то скажет брату, но он промолчал.

— Спасибо. Это очень важная информация, — сказал я, поднимаясь с места.

Я и Аси уже стояли возле двери, как Сардар нас остановил.

— Есть ещё кое-что. Наши кураторы из зарубежа потребовали подготовить двести человек и переправить их в Северную Африку.

На этом моменте стоило бы задержаться. Какой-то интересный получается в Сирии лагерь подготовки, если аж на африканский север тащат наёмников.

— И для чего? — спросил я.

— Неизвестно.

Было странно, если бы Сардар знал.

Информация от пленного генерала мятежников была очень нужной. Командование смогло внести коррективы в план штурма города, чтобы быть ещё более уверенным в успехе.

В ночь перед боем командующий операцией генерал Махлуф проводил постановку задачи. В зале управления на командном пункте сегодня гораздо больше людей, чем обычно. Сирийцы решили усилить группировку и довели численность до 5 000 человек.

— План следующий. Входить в город будем с четырёх направлений. У каждой колонны есть своя задача по занятию объектов. Приказываю все задачи завершить как можно быстрее. Уже 30 декабря на носу, как никак, — улыбнулся Махлуф.

Улыбка генерала была чересчур довольной, а командиры и вовсе выглядели расслабленно. Ощущение, что мы не город штурмом берём, а туалет на заднем дворе частного дома.

— Теперь по авиации. На северо-западной окраине необходимо высадить десантную группу. Прошу вас оказать содействие в прикрытии. С нашими Ми-24 у нас беда, — обратился Махлуф к заместителю командующего смешанным авиакорпусом.

— Да, принял. Организуем, — ответил Каргин и повернулся ко мне.

Я не торопился отвечать товарищу полковнику, поскольку слишком быстро развивалась постановка задачи. Как-то все легкомысленно относятся к обстановке.

— Господин генерал, нужно уточнить погоду на завтра. Сейчас погодные условия неустойчивые, — заметил я.

Махлуф вновь ухмыльнулся и продолжил ставить задачи. Но я намерен был дождаться ответа.

— Я настаиваю на принятии во внимание погоды, — громче сказал я.

— Клюковкин, отставить! — шикнул на меня Каргин.

— Вы меня перебиваете, майор. С погодой разберитесь сами… — начал говорить Махлуф, но я его перебил.

Ну такое стерпеть уже я не мог. Давно мне так не указывали.

— Я выполняю приказы своего командования, господин генерал. Мы либо обсуждаем авиационную поддержку как положено, либо ни один лётчик моей эскадрильи не поднимется в воздух.

И только после этого в зале воцарилась тишина. Кто-то даже отвлёкся от обсуждения будущих наград. Генерал Махлуф повернулся ко мне и подошёл ближе, нависая надо мной своей огромной фигурой.

— Клюковкин, отставить перечить. Вы что такое устроили⁈ — возмутился Каргин.

— Предварительный прогноз на завтра — видимость 1–2 километра, а нижний край облачности около 100 метров. Для работы авиации — это очень сложные условия.

— Майор Клюковкин прав. Это стоит обсудить, — сказал Махлуф, цокнув языком.

Когда совещание закончилось, я не стал задерживаться в зале управления. За мной пошёл и Дима Батыров.

— Саня, ну ты чего устроил⁈ — усмехнулся он, останавливая меня за плечо в коридоре перед выходом на поверхность.

— Сказал, как есть. С такой подготовкой они наломают дров. Убивать свой личный состав мне не улыбается совсем, — ответил я.

Батыров задумался.

— Я тоже вижу, что план ненадёжный, но это их война.