Сирийский рубеж 4

Глава 14

Слово «охота» повисло в воздухе. Ощущение, будто бы оно эхом пронеслось по комнате и продолжало звучать. Я только выдохнул через нос, но ничего не ответил.

— Для человека, на которого объявлена охота, вы слишком спокойны, — тихо произнёс сириец, отклонившись назад и сложив руки на груди.

— Мне не привыкать к тому, что смерть постоянно ходит где-то рядом.

— Почему?

— Видите ли, у людей моей профессии всегда так. Каждый, у кого даже рогатка есть, будет стрелять по вертолёту и пытаться его сбить. А если сяду на вынужденную, то сбегутся бандиты со всей округи. Лишь бы оторвать кусок от меня и моего экипажа.

Сириец кивнул, но на моё объяснение ничего не ответил.

А мне было интересно, что же написано в этих напечатанных листках. Как это ни странно, на каждом из них была вся «полезная» информация о том, где искать и как устранить человека. При этом получить за это крупную сумму. Правда, сумма не называлась.

— И откуда это у вас? — спросил я.

Сириец улыбнулся и посмотрел на Сопина. Вряд ли он ждал разрешения от Игоря Геннадьевича, чтобы ответить на мой вопрос.

— Не о том думаете, аль-каид. Вознаграждение за вас такое, что половина населения Сирии пешком придёт сюда, чтобы вас убрать. А будь вы в Афганистане, к вам бы уже пришли.

Полковник Сопин чуть наклонился ко мне и сказал тихо, чтобы только я слышал:

— Всё серьёзно, Саша.

— А я и не смеюсь, Геннадич, — ответил я, смотря на листки с фотографиями ребят.

И снова тишина.

— Любой лётчик на войне находится под прицелом. Меня и любого из моих подчинённых могут сбить. Каждый вылет может быть последний…

Пришедший гость не стал меня дальше слушать и продолжил говорить сам.

— Я знаю много фамилий пилотов Сирии. Знаю и фамилии советских пилотов. Да, вы все под прицелом. Но никогда ещё на моей памяти не охотились за кем-то целенаправленно. При этом устраняя исполнителей.

— Так, кто именно охотится, Азим? — спросил Игорь Геннадьевич.

Сопин впервые назвал имя сирийца. Интересно, настоящее ли оно. Этот садык на проходимца не похож. Да и абы кого Сопин к себе бы не приглашал.

— Есть группировка под названием «Свободный Левант». Думаю, вы о ней слышали, — ответил сириец.

Что-то подобное фигурировало в сводках во время войны с Израилем. Им приписывают теракты против наших специалистов в Бейруте и Дамаске. Да что там говорить, я сам тогда чуть не погиб во время взрыва грузовика в «синем доме».

— Они заказчики? — спросил я.

— Неизвестно, но они охотятся за вами, аль-каид. Три жертвы уже было, — указал Азим на портреты моих погибших товарищей.

Сириец поднялся со стула и протянул мне руку. В знак уважения я не мог сидеть и тоже встал, чтобы пожать её.

— Я вам не враг, аль-каид. Информация, которую я вам дал, достоверная. И к сожалению, она есть и у боевиков из «Свободного Леванта». Берегите себя, Искандер.

Сириец надел очки, светлую кепку и, пожав руку Сопину, вышел из кабинета.

Не каждый день тебе говорят столь серьёзные вещи. Поэтому я и не мог пока собрать всё в кучу.

— Саша, ты всё слышал, — сказал Игорь Геннадьевич.

— Да. И что нам это даёт?

— А то, что террористы идут по определённому списку и устраняют людей. Эти листы были найдены в доме убийц Бородина и Чёрного. Там же, где нашли и их тела.

Из всех лётчиков моей эскадрильи выбрали именно этих. Почему? Я-то уже отметился в Сирии, как только можно. Обо мне и пресса знает.

А за что ребят? Заварзин был лейтенантом и явно не успел стать грозой боевиков. Бородин и Чёрный были обычными лётчиками. Как их смогли определить в воздухе и отработать целенаправленно — мне непонятно.

Если только кто-то не сдал ночные маршруты. Но и это не объясняет феноменальную удачу расчёта зенитно-ракетного комплекса.

— Что делаем дальше, Игорь Геннадьевич? — спросил я.

— Пока ничего. Я работаю с мухабаратом, а ты сидишь на земле. Если твои полёты можно отследить, то ты ставишь под явный удар остальных…

— А не проще сделать так, чтобы полёты не отслеживались? Может поискать того, кто сдал маршрут Бородина и Чёрного? — с укором сказал я.

Проще всего мне запретить летать. А ещё лучше отправить в Союз. Подальше от опасности. Но как тогда это решит проблему с террористами и поможет раскрыть предателя?

— Пока мы будем продолжать летать, вы найдёте откуда идёт слив информации. Из всех четырёх карточек остался я один. А вдруг есть ещё те, кого они собираются убрать? — продолжил я.

Игорь Геннадьевич встал и прошёлся по комнате.

— Эти фанатики хотят убрать любого из нас. Однако, найденные документы говорят о том, что охотились целенаправленно на вас четверых. Почему? — задался Сопин вопросом.

Я пожал плечами. Как по мне, уже не стоит разбираться с причинами такого пристального внимания.

— Надо найти их и ударить первыми.

— Искать буду не только я. Есть специально обученные люди. А пока будь осторожен, Саша, — сказал Сопин и проводил меня к выходу.

Всё внимание сегодня было обращено к гибели наших товарищей. В комнате, где мы жили, было тихо. Между собой лётчики особо не разговаривали, да и рабочий ритм в этот день был совершенно никакой.

За полтора месяца, что прошли после концерта, у нас не было подобных происшествий. Даже отказы техники случались редко. А тут сразу двое погибших.

Ближе к вечеру, я смог немного поспать в кресле на командном пункте. Только лишь приход Батырова с пачкой документов отвлёк меня от мыслей о прогулке по зимнему лесу с Антониной.

— Что за макулатура? — спросил я, наблюдая, как Димон раскладывает бумаги на столе.

— Документация командира полка. Через неделю я уеду в Хмеймим, чтобы принять дела и должность у Бунтова, — с серьёзным видом произнёс Батыров. — Так что, можно уже поздравлять.

За своего товарища я очень рад. Димон продвигается по карьерной лестнице и это хорошо. Но сегодня как-то не до поздравлений.

— Надеюсь, что всё у тебя получится. А куда Бунтов уходит? — спросил я.

— На место Каргина, а Виктор Викторович занимает должность командира смешанного авиационного корпуса. Может и генерала так получить, — ответил Батыров.

И за Каргина можно порадоваться.

В этот момент очередной телефонный звонок отвлёк Батырова от просмотра документов.

— Слушаю, Батыров. Так точно… Ого… Принял, — несколько растерялся Димон, растягивая последнее слово.

Он ещё минуту слушал, что говорят на другом конце провода, помечая что-то себе на листке. При этом несколько раз Димон посмотрел на карту, водя по ней пальцем.

— Сложно… Я говорю, сделаем, товарищ командир. Понял, доложу, — закончил разговор Димон и повесил трубку.

В приглушённом свете я увидел, что лоб у Батырова блестел от пота. Наверняка получил какую-то важную команду от высшего начальства.

— Что там?

Батыров отложил в сторону бумаги и пристально посмотрел на меня. Будто бы увидел на мне комара и прицеливался по нему.

— Сергеевич, заканчивай гипнотизировать, — взбодрил я Димона.

— Команда с Дамаска, в 19:30 расчётное время посадки в этой точке, — показал Батыров место на карте.

Это был небольшой населённый пункт севернее горных хребтов, что окружали Пальмиру. Местоположение очень удобное. Вокруг города несколько высот, а рядом проходит дорога, ведущая на Алеппо и далее к турецкой границе.

— Бир-Кдем? И что там?

— Передали, что «Песок» начнёт работать через 30 минут.

Дальше сидеть было бессмысленно. Похоже, что Сопин и его люди обнаружили тех самых террористов из «Свободного Леванта».

— Поднимаем дежурную пару. Петрова и Уланова ко мне на стоянку в снаряжении, — передал я указание одному из наших офицеров, который с нами дежурил на командном пункте.

Не прошло и 20 минут, как мы уже начали запуск и были готовы к взлёту. Кеша уже выполнял расчёты, как нам быстрее выйти в назначенный район.

— 19:34… не успеваем. А если вот так? — пересчитывал Кеша, работая с НЛ-10, словно это аккордеон.

Двигатели уже вышли на расчётные обороты, а пара прикрытия доложила о готовности.

— 330-й, готовы к взлёту, — доложил ведущий пары прикрытия.

— Взлетаем, — ответил я и оторвал вертолёт от бетонной поверхности.

Никакого контрольного висения мы не выполняли, а сразу перешли в разгон.

— Командир, слишком широко нужно будет обходить хребет. Давай напрямую через седловину. Я там видел, где можно пролететь, — предложил Кеша, когда мы приближались к горному району севернее Пальмиры.

— 30-й, курс 20. Пройдём через хребет, — дал я команду ведомым.

Тут же начали быстро снижаться, прижимаясь ближе к ущельям. Проходим поворот за поворотом. В зеркало вижу, что Ми-24 идут чуть выше нас, но держатся на приемлемом расстоянии.

Очередной поворот, и впереди уже видна «развилка». Влево уходит дорога на Алеппо, а вправо прямая к нужному нам городу.

Светло-жёлтая поверхность сопок сливается с ярким солнечным светом. На склоне видно несколько небольших домов. Тот самый Бир-Кдем как раз перед нами.

— Время расчётное, командир, — довольно сказал Кеша, поглядывая на часы.

Небольшая ровная часть между сопками вполне подходит, чтобы нашей паре сесть без проблем. Ми-24 вышли в район этой площадки и «обработали» поверхность.

— Готово. Можно садиться, — доложил ведущий пары Ми-24.

И одновременно с этим на окраине городка произошёл взрыв.

— 302-й, я Песок, садись. Садись ближе, — прорвался в эфир Сопин.

Из ближайших к нам домов уже видно, как бегут люди.

— 302-й, наблюдаю площадку, — сказал я, выводя вертолёт из виража.

Над площадкой стоят столпы пыли от наших попаданий. Но садиться нужно теперь ближе к городку. На склонах сопок постепенно появляются местные. Пока это единицы, но кто мешает им где-то сгруппироваться.

И в этот момент началась стрельба.

— Проснулись! — недовольно крикнул Кеша, когда я увёл вертолёт в сторону от одной из сопок.

Слева и справа заработали пулемёты и другое стрелковое оружие.

— Ухожу вправо. Прикрывай, — доложил я, отвернув в сторону.

— 330-й, цель вижу. Атака!

Пара очередей прошла рядом. По фюзеляжу будто бы застучали мелкие камни с гор. Моментально виски стали пульсировать от напряжения,

Справа обнаружил цель. Два японских пикапа с установленными ДШК.

— Влево-влево! — громко сказал Кеша, но я уже отвернул, а справа от нас пустил очередь из пушки другой Ми-24.

Снаряды точно прошлись по одной машине, а затем и по второй. Взрыв, и в воздух взметнулся столп огня. Я смотрел по сторонам, пытаясь найти место, куда приземлиться.

Один из Ми-24 в это время выполнил вираж и ушёл в сторону от кишлака. А с земли продолжали стрелять.

Во рту стало сухо. Капли пота попадали в глаза, но не было даже времени смахнуть их.

— 330-й, работаем по строениям на окраине. Вижу пулемёт и бородатых.

— Понял, атака! — доложил ведомый Ми-24.

Тут же он сделал залп НАРами. Да такой, что местность перед кишлаком моментально погрузилась в дым и пыль.

Но ещё немного, и реактивные снаряды бы улетели в строения деревни.

— 302-й, я Песок. Мы выходим. Пускаю оранжевый дым, — услышал я запыхавшийся голос Сопина.

Я отклонил ручку на себя, и выполняя разворот начал снижаться.

Почувствовал, что вертолёт начало водить из стороны в сторону от ветра, но удержать его получалось.

Прогремел ещё один мощный взрыв слева. Я отклонил ручку вправо и ушёл от эпицентра. Не хватало ещё и под осколки попасть.

Стоило мне развернуться, как появился тот самый оранжевый дым.

— Командир, вижу их. Бегут, — указал Кеша на приближающихся к месту посадки людей.

— Понял, — ответил я, продолжая снижаться.

Ещё взрыв и вновь недалеко от нас. Мы всё ближе к земле, погружаясь в облако пыли.

— Касание, — произнёс я, опуская рычаг шаг-газ.

Несколько человек с носилками бегут к нам. Замыкал эту группу Игорь Геннадьевич, осматриваясь по сторонам.

С земли уже никто не стрелял. Вокруг кишлака горели разбитые машины, отбрасывая чёрный дым в сторону домов.

Карим начал запускать ребят внутрь. Только дверь хлопнула, я начал взлетать. Вертолёт оторвался от поверхности и пошёл в разгон. Тут же мы выполнили резкий отворот влево, уходя в сторону от городка, отстреливая ловушки с обоих бортов.

— 330-й, пристраивайтесь. Уходим на обратный.

— Понял, 302-й. Справа в строю.

— 302-й, 330-й, слева в строю.

Ми-24 практически одновременно расположились слева и справа от нас. Я быстро посмотрел на них, чтобы оценить визуально состояние техники. На первый взгляд повреждений нет.

— У всех борт порядок? — запросил я.

— Подтвердил.

— 330-й, борт норма.

И это уже хорошо. Только я об этом подумал, как в кабину вошёл Карим. На груди несколько пятен крови, а лицо измазано грязью.

— Саныч, там пленного взяли. Сопин говорит, нужно спешить. Не довезём, — объяснил Сабитович.

Теперь уже поздно перегружать раненного на Ми-24. «Шмели» долетели бы быстрее. Я предупредил прикрытие, что будем сейчас разгоняться. Отклонил ручку от себя, увеличивая скорость. Стрелка на приборе начала уходить вправо. На отметке 230 км/ч в кабину заглянул Сопин.

Вид у товарища полковника был совсем нерадостный. Крови на его лице и «лифчике» было даже больше, чем у Карима.

— Не довезли. Такую «шишку» взяли и не довезли, — перекрикивал Игорь Геннадьевич гул двигателей.

После посадки в Тифоре, я не сразу вышел в грузовую кабину. Оттуда выносили тело погибшего боевика. Ранения у него были серьёзные, а половина ноги и вовсе отсутствовала.

Пол грузовой кабины был весь грязный и в бордовых пятнах крови. Сопин не спешил выходить и молча смотрел перед собой, пока на улице заворачивали тело погибшего.

— И кто это был? — спросил я.

— Имад Радван, лидер группировки «Свободный Левант». Теперь устранён, — выдохнул Игорь Геннадьевич и спустился по стремянке на бетонку.

Правда, в словах Сопина не было какого-либо удовлетворения от выполненной работы. Такое ощущение, что он не считает цель достигнутой.

— Геннадич, что-то не то, верно? — спросил я.

Сопин ко мне повернулся и подошёл ближе.

— Эту группировку не могли ликвидировать несколько лет. А тут в один миг мы получаем информацию, сравнимую со сведениями об атомной бомбе.

— И всех устраняете. Вы же помните, что сказал Азим? Исполнителей тоже пускают расход, — добавил я к рассуждению Сопина.

Геннадьевич покачал головой и отборно выругался.

— Выходит, что мы устранили исполнителей. Значит, есть другой заказчик, — почесал затылок Сопин.

В этот момент по аэродрому в нашу сторону быстро ехал УАЗ. Когда он подъехал ближе, я увидел на переднем сиденье Виталия Казанова.

Иванович вышел из машины и медленно подошёл к телу Радвана. Он аккуратно приподнял брезент и внимательно посмотрел на него. На лице Казанова ни одна мышца не дёрнулась.

— Мда, дела. Ну, что скажете, товарищи? — подошёл к нам Виталий Иванович, пожимая каждому руку.

— Дело дрянь, — ответил Сопин.

— Принято. Сан Саныч, ваша версия? — повернулся ко мне Казанов.

— Жопа, — предположил я.

— Хорошая заявка. Но я предпочитаю выражение «полное очко». И знаете почему? В Дамаске сегодня днём был убит в результате теракта полковник Каргин.

Вот уж точно «двадцать одно»! Гибель целого полковника, будущего командира авиационного корпуса — мощная пощёчина Советскому Союзу.

Если уж к нам вернулся Казанов, то дело совсем хреновое.

— Игорь Геннадьевич, оставьте нас с Сан Санычем наедине.

Сопин кивнул и ушёл к своим подчинённым. Я снял с себя снаряжение, подозвал Кешу и попросил его, чтобы он отнёс все вещи в казарму.

Казанов не сразу со мной заговорил, а дождался, пока мы отойдём на большое расстояние от стоянки вертолётов. Да что там говорить, мы дошли практически до взлётно-посадочной полосы.

— Сан Саныч, вам нельзя оставаться в Сирии. Вы — цель номер один для таинственного заказчика.

— Виталий Иванович, вы сами верите в тот бред, что сейчас сказали⁈ Кому я нужен?

Казанов поджал губу и начал загибать пальцы.

— Ну, поехали. Духи, пакистанцы, наёмники из частных военных компаний, израильтяне, мятежные сирийцы, а теперь ещё и радикальные исламисты. Вы много кого… обидели.

— А тогда кого «обидел» Заварзин, Каргин и Бородин с Чёрным⁈

— Это мы и выясняем. А пока вашим командованием принято решение вас отправить на другой фронт для выполнения исключительно дежурных функций.

Виталий Иванович похлопал меня по плечу и начал уходить.

— Вы договорились?

— Я тонко намекнул. Вы не волнуйтесь, там тоже очень жарко — улыбнулся Казанов.