Сирийский рубеж 4

Глава 19

Тишина возникла мгновенно. Тяжёлое дыхание ливийцев, стоящих вокруг, превратилось в подобие жужжания. Пауза, которая возникла в этом противостоянии, могла закончиться в любой момент. Кто-нибудь из солдат мог что-то выкрикнуть, и тогда поток ненависти вновь захлестнёт всех.

Сержант смотрел на меня яростным взглядом. Пистолет он держал опущенным, но в кобуру не убрал. Эта чёрная «Беретта» в его правой руке по-прежнему могла выстрелить.

— Где санитарная машина? — спросил я.

Сержант поправил свой берет, который был у него под погоном. Он повернулся назад и указал на небольшой микроавтобус с красным крестом.

— Хорошо, — кивнул я и повернулся к ливийцу спиной.

Я показал Кеше и Кариму, чтобы они подобрали разбросанные вещи американца. В этот момент я первый раз увидел лицо погибшего.

Кеша поднял документы, а Карим сходил и поднял шеврон. Чего-то не хватало на теле американца.

За спиной послышались шаги.

— Вот. Это его, — протянул мне один ливиец нож, который был у погибшего лётчика.

Я взял у него холодное оружие и вложил его в специальный карман на комбинезоне американца. У пилота на руке были часы «Сейко». Вот только стекло было разбито, а стрелки остановились между цифрами 4 и 5.

Стоявшие вокруг ливийцы начали отходить назад от тела. Запах уже становился не совсем морским. Да и вид погибшего был не из самых приятных.

Карим и Кеша принесли разбросанные вещи, но кое-что они забыли. Я осмотрел бетон рядом с телом и не обнаружил главной реликвии этого пилота. Тут до моего плеча дотронулся один из ливийцев и протянул свёрнутый бумажный комок.

Это оказалась та самая фотография, которую с ненавистью выбросил один из ливийцев. Я забрал свёрнутый комок и раскрыл его, чтобы расправить.

На снимке молодая девушка и двое девочек-близняшек. Всей семьёй они сидят рядом с покрывалом, на котором расставлены вкусности. Похоже, на семейный пикник. Рядом с ними и отец семейства. Здесь он улыбается и крепко обнимает жену.

Я ещё раз расправил фотографию, сложил её пополам и вложил в карман американца. Накинув на него брезент, я встал и посмотрел на ливийцев.

— Понесли, — скомандовал сержант, и четверо солдат, схватив за края брезента, понесли тело в машину.

Рядом с ней стояли врачи и… двое в гражданской одежде. Один из них направился в нашу сторону.

Выглядел этот ливиец серьёзно, а походка у него была подстать королевской.

— Не идёт, а пишет, — сказал Кеша, стоявший справа от меня.

— Сан Саныч, может пойдём. Мы уже достаточно сегодня сделали, — предложил Карим.

— Вы идите, а я с ним поговорю, — ответил я, и отпустил свой экипаж.

Ливиец подошёл ко мне с широкой улыбкой и весело хмыкнул.

— Александр, добрый вечер. Я бы хотел с вами поговорить. А если быть точным, задать пару вопросов, — улыбался вежливый ливиец, протягивая мне руку.

— Добрый. Слушаю вас. А если быть точным, у меня не так много времени на ответы.

— Интересный подход, — посмеялся ливиец, отвечая на русском языке.

Причём весьма неплохо. Наверняка учился этот человек в Союзе.

— Так как вас зовут и кого вы представляете? — спросил я.

— Мустафа Махмуди. Я представляю мухабарат Аль-Узма Эль-Джамахирия, представился ливиец.

Тогда всё бьётся. Местный аналог КГБ всегда тут как тут.

— Не знал, что ваше ведомство добавляет к названию приставку аль-узма. Когда вы стали называться «Великая Джамахирия»? — спросил я.

— Со вчерашнего дня. Это указ нашего Лидера Революции. Мы одержали победу и отразили атаку американцев. Они долго не оправятся.

Скромностью господин Махмуди явно не обладает. Я ничего не имел против Каддафи, да и кто я такой, чтобы что-то ему предъявлять.

В Ливии вода стоила дороже бензина, а социальные выплаты были солидные. Про заработные платы я вообще молчу. По мне так результаты его правления налицо. Особенно на фоне того, что станет с этой страной после убийства Каддафи.

— Рад, что вы «объективно» оцениваете свои силы. Я могу идти или вы всё же мне зададите пару вопросов?

Махмуди молчал, а только улыбался во все 32 зуба. На контрасте с его смуглой кожей это выглядело эффектно.

— Пока нет. Ещё раз вам спасибо, что доставили сюда тело американского пилота. Надеюсь, что… маленькое недоразумение, которое случилось здесь, останется именно такого масштаба, — тихо сказал Махмуди.

— Вы из-за наставленного на меня пистолета? — спросил я.

— Вроде того.

— Приятного мало, но инцидент, считаю, разрешённым. Мне пора.

Махмуди кивнул и пожал мне руку на прощание. Я прошёл мимо Мустафы, но он решил меня проводить прощальным словом.

— Берегите себя, — прошептал Махмуди на арабском.

Я вернулся к своим подчинённым, чтобы обозначить план работы на завтрашний день. Техники расселись по ящикам, а Кеша и Карим встали рядом с ними.

По докладу старшего лейтенанта Свистунова, второй вертолёт тоже готов к облёту.

— Всё починили, всё проверили. Завтра нужен облёт.

— Не факт, что получится. Мы второй день уже не можем не дежурить по ПСО начать, ни ливийцев тренировать. Надо завтра потихоньку этот пробел закрывать, — ответил я, но у Кеши возник вопрос.

— А как мы вообще собираемся дежурить? Какой смысл, если у наших моряков и так есть вертолёты на борту? — уточнил Петров.

Вопрос резонный, но не в тему.

— Кеша, тебя, меня, и всех остальных прислали сюда на задачу по ПСО. Плюс ливийцев подучить. Рассуждать о смысле в приказе не написано. Хорошо?

— Понял, командир. Ну хоть повозмущаться можно?

— Не запрещаю.

Что касается отказа на «бешеном» вертолёте, то здесь Свистунов доложил о решении проблемы.

— И что там было? — спросил я.

— Коварный отказ, но я бы назвал это заводским дефектом. Как раз та самая плита крепления бустеров крена и тангажа была… не та, короче, — растерялся старший лейтенант.

Свистунов будто бы не хотел говорить при всех. Вид у старлея после доклада был несколько растерянный.

— Тебе остаться, а остальным готовиться к отъезду. Заканчиваем работать, — произнёс я.

После того как все начали собираться, я жестом подозвал Свистунова. Парень быстро подошёл и был готов ответить на мои вопросы.

— Теперь давай напрямую. Что у тебя за мысли?

— Товарищ командир, если позволите… — стеснялся Свистунов.

— Позволяю.

— В общем, та самая плита, к которой крепились бустеры, была с дефектом. Крепления были сделаны под болты на 12, а сами болты 10-ки.

— Получается, что сама плита ходила ходуном, когда начиналось поступательное движение вертолёта в воздухе? — спросил я.

— Да. И этот дефект уже был на Казанском заводе лет 7 назад. Тогда его устранили и проверили всю партию. Здесь эта самая плита была поменяна в Ливии. Отверстия свежие.

Я крепко задумался над словами Свистунова. Старлея отпустил собираться, а сам медленно пошёл к машине в одиночку.

Как-то уж слишком сложно внешние силы решили со мной разобраться. Если мои недруги знают, что я здесь, тогда зачем так заморачиваться. Могли бы уже отравить, нанять кого-нибудь. Да и вообще, сегодня на меня уже наставляли пистолет.

Тут что-то другое.

Я подошёл к одному из УАЗ «таблетка», который должен был нас отвезти в «шарик». Только я открыл дверь, как за спиной скрипнули тормоза машины. Это был внедорожник полковника Амина.

И за рулём сидел он сам.

— Майор Искандер, не против, если я вас отвезу в ваш жилой городок? — позвал меня Назри Амин.

Видимо, полковник хочет о чём-то поговорить. Иначе бы не управлял бы машиной самостоятельно. Кеша вопросительно на меня посмотрел. Будто папа, который не хочет сына отпускать погулять.

— Если вы хотите поговорить, предлагаю завтра и поутру. А ещё без третьих лиц, — предложил я.

— С удовольствием, — ответил Амин и уехал.

Оказавшись в нашем бараке, я быстро привёл себя в порядок. Ужин сегодня у нас состоял из своих запасов. Мужики набрали картошки, достали тушёнку и соленья.

За атмосферу отвечал небольшой телевизор, который был тоже откуда-то доставлен техниками.

— Где надыбали? — спросил я у Свистунова, когда он отправил человека поправить антенну.

— Сан Саныч, не поверите. Взяли на мусорке, — ответил старлей.

Я чуть не подавился картошкой, когда это услышал.

— Поясни, — прокашлялся я.

— Ливийцы, похоже, не рукастые. Они вместо того, чтобы чинить вещи, их выкидывают. Говорят, что им так проще и якобы, могут себе позволить покупать новое.

Свистунов объяснил, что двое наших техников сходили на специальную свалку. По совету одного из советских специалистов, нашли там более-менее целый телевизор и отремонтировали его.

Вот уж действительно уровень жизни у ливийцев.

— А они машины не выкидывают, когда у них бензин в баке заканчивается? — уточнил я.

— О таких случаях нам не рассказывали, — посмеялся старший лейтенант.

Когда все расселись, Свистунов достал «флакон» с прозрачной жидкостью и показал мне.

— По одной. И то в честь трудного рабочего дня.

Тут появилось на экране телевизора изображение. Выступал, как это ни странно, Каддафи.

Репортаж показывал центральный канал Ливии «Аль-Джамахирия».

Лично я его помню уже достаточно старым человеком, слегка уставшим от своего бремени правления. Сейчас на экране выступал молодой и энергичный политик. Кудрявая шевелюра его тёмных волос выглядит идеальной со всех сторон, а его мундир оливкового цвета с большим количеством планок выделяется на фоне одежды его подчинённых.

— Империалисты атаковали нашу страну и получили по заслугам. Я говорил, что государственный терроризм, который продвигает «актёришка», не принесёт ему победы. В следующий раз, если мы решим предпринять что-то в ответ на действия США, это будет уже настоящая война, а не просто акция, — громогласно продолжал говорить Каддафи в зале для заседаний.

Ливийский лидер заявил, что было сбито какое-то нереальное число самолётов. Останки американских пилотов тоже найдены. Тут по телевизору и показали тело, которое мы вытащили из воды. Обстоятельства того как это происходило, рассказывал тот самый Мустафа Махмуди.

— Нашими доблестными спасателями сегодня было найдено ещё одно тело американского пилота. Если его стране этот человек не безразличен, они могут забрать его. В Ливии, хоть он и бомбил нашу страну, отнеслись к его поражению с уважением.

Потом опять фокус репортажей сместился на Каддафи. Никто уже не слушал ливийского лидера. Но на лицах ребят читалась некая обида. Особенно выглядел озабоченным Кеша.

— И ведь ни слова не сказали о нашем флоте. Где бы они были, если бы не наши лётчики и моряки, — покачал головой Иннокентий.

— А что тебе даст его благодарность? Он — лидер страны и должен говорить то, что хотят услышать. Мы ведь не знаем, какие у него были договорённости с нами, — ответил Карим, накладывая себе картошку.

Но Кеша всё равно выглядел мрачно.

— Продолжается строительство Великой рукотворной реки… — объявил диктор в студии новостей.

В репортаже речь шла о проекте постройки сложной сети водоводов, которые должны были снабжать пресной водой всю территорию Ливии. На архивных кадрах показали выступление Каддафи на торжественной церемонии начала строительства в 1984 году.

— После этого достижения удвоятся угрозы США против Ливии. Соединённые Штаты сделают всё под другим предлогом, но настоящей причиной будет остановить это достижение, чтобы оставить народ Ливии угнетённым, — говорил тогда лидер ливийского народа.

Через несколько минут новости закончились. Теперь на экране показывали чтение Корана.

— Сан Саныч, а вы что скажете? Почему никто не говорит о наших военных? — спросил Свистунов.

— Потому что мы не воюем с американцами. Наш флот в этом регионе выполняет задачи по поддержанию баланса сил. Я думаю, что из Москвы была команда не допустить боестолкновения с 6-м флотом американцев. А уж если придётся, то чтоб никто это не афишировал. Как мне кажется, и сами американцы молчат об этом. Возможно, ищут повод или прецедент, чтобы раскрутить конфликт ещё больше.

Представляю, какой был бы скандал, если бы весь мир узнал, что американский самолёт был сбит в воздушном бою советским. Тем более что сейчас в Советском Союзе не всё гладко в руководстве. Оно может подобную ситуацию «не разрулить».

Перед сном я вновь вышел на улицу, чтобы подышать воздухом. Запах рукотворного озера уже перестал мной считаться за вонь. Зато аромат болгарских напитков собственного приготовления продолжал бить в нос. Как бы чего не вышло у ребят из страны соцлагеря.

— Саныч, ты тут? — услышал я за спиной голос Иннокентия.

— Да, Кеш.

Петров подошёл ближе и глубоко вздохнул. Звук был такой, будто он как в песне Газманова «ноздрями землю втянул».

— Деревней пахнет. Зелень, бражка, базы, кизики…

— Всё-всё, понял, что тебе этот городок по запаху родной, — улыбнулся я.

Кеша помолчал и продолжил.

— Спасибо за сегодня, командир. Я тебе на аэродроме не успел сказать. Ты уже который раз меня выручаешь.

— Да брось. Зачем ещё нужны друзья, — похлопал я Кешу по плечу.

Иннокентий кивнул и продолжил.

— Сань… я к тебе на «ты» обращусь, пока мы вдвоём. Ты не задумывался, что хватит уже нам кататься по «Афганам», «Сириям» и «Ливиям»? — спросил Петров.

Над словами Кеши я задумался. Точнее, он заставил меня подумать о том, что сидело глубоко в мозгу.

— Это ты после увиденного сегодня? — спросил я.

— Да. У этого американца и меня много общего. Жена, дом, дети-близнецы. Он, я думаю, также любил свою Родину и выполнял её приказ. А теперь больше не придёт домой.

— Не придёт, — покачал я головой.

Кеша присел на ступеньку передо мной.

— Я… я хочу тебя попросить, Саш. Как командира и как друга. Когда командировка закончится, никаких больше поездок в ближайшее время. Давай поживём для наших девочек.

Кеша замолчал и выдохнул. Чувствуется, что он сильно устал и просто хочет домой.

— Тебе и вовсе нужно ещё жениться, — сказал Петров.

— Блин, ну вот ты испортил такой трогательный момент. Только хотел сказать «да, так и будет», — махнул я рукой, а Кеша рассмеялся.

Мы ещё несколько минут посмотрели на полную луну. А потом начался «театр одного актёра».

По бетонным дорожкам шло «тело». Если быть точным, оно просто двигалось в различных направлениях, выписывая «змейки», «виражи» и, даже восходящие спирали.

— Все граждане будут свободны! — кричал этот тип на русском языке, но с сильным акцентом.

— Это кто? — спросил у меня Кеша, наблюдая, как «чудо-юдо» в образе человека двигается к нам.

— Болгарин, видимо. Немножко выпил и теперь выражает своё мнение на одиночном пикете.

Выпивший парень продолжал двигаться к нам и требовать свободы. У кого и отчего свободы, я так и не понял.

— Вы… вы русские! — подошёл болгарин к нам.

— К счастью, да, — ответил я.

— Ага. Так вот, я вам заявляю, что все граждане Болгарии будут свободны!

Кеша посмотрел на меня, и я показал ему на вход в барак.

— Пошли спать, — сказал я, но болгарин был настойчив.

— Я вам сказал, все граждане Болгарии будут свободны!

Вот что ему ещё сказать, чтоб не обидеть.

— Ты — гражданин Болгарии? — спросил я.

— Да!

— Ну и свободен. Доброй ночи!

На следующий день после приезда на базу, я сразу направился к товарищу полковнику. А именно к командиру авиабазы Амину.

Постучавшись, я вошёл в его кабинет и… был удивлён присутствию ещё одного знакомого мне персонажа.

— Товарищ Клюковкин, рад вас видеть, — поздоровался со мной Андрей Викторович Бурченко.

Представитель советского КГБ сидел напротив своего коллеги Мустафы Махмуди. Полковник Амин же в это время просто наливал всем чай.

— Не могу сказать то же самое. Вы точно на борту «Леонида Брежнева» работаете? — поздоровался я с Бурченко, а затем и с остальными.

Андрей Викторович только улыбнулся и взял из рук Амина чай. Я обратил внимание, что ливийский полковник не улыбается. Махмуди же выглядел спокойным, но не таким жизнерадостным, как вчера.

— Наверняка вы хотите со мной поговорить, — сказал я и сел на предложенный мне стул.

— Да. Я бы хотел вам довести, что ваше командование рекомендовало вас как, одного из… нет, не так. Назвали вас чуть ли не лучшим из лётчиков в советской авиации.

— Они мне льстят, — ответил я.

— Я тоже так подумал. Тем более что лучшего лётчика на самолётах я знаю лично. А потом я уточнил и мне рассказали, как вы спасли экипажу жизнь в безнадёжной ситуации и даже не повредили вертолёт, — посмотрел на меня Андрей Викторович и облизнул чайную ложку.

Я перевёл взгляд на Махмуди, а затем и на Амина. Оба кивнули, будто подтверждая, что всё именно так.

— Допустим.

— Так вот, Сан Саныч. Ввиду того что обстановка в Ливии очень напряжённая, активизировалось подполье и оппозиция, ливийская сторона обратилась к нам за помощью в организации важного мероприятия.

Ох и не нравится мне это! Куда-то опять меня тащат.

— И какого же?

— Вам нужно будет доставить Муаммара Каддафи на авианосец «Леонид Брежнев».