Рюрикович 4

Глава 19

Мы поспешили на башню, чтобы лучше видеть. Обзор и так был неплох, можно было лицезреть с экранов коптеров, поднявшихся в небо, но врага лучше увидеть своими глазами, а не через экран монитора.

Татары продвигались неспешной Ордой. Уверенные в своем превосходстве и непобедимости, они все больше и больше появлялись на дороге. Словно невероятная туча саранчи надвигалась на пшеничное поле.

— Ё-моё, где же мы их всех хоронить-то будем? — вырвалась у меня дежурная шутка.

— А чего их хоронить? Землю ещё поганить, — серьёзно ответил воевода Хабар. — Сжечь их, да и вся недолга!

— Не хочу! — неожиданно тонким голосом воскликнул княжич. — Не хочу всего этого! Не надо! Это мой брат должен делать, а не я! Я ещё так молод… Я ещё так слаб…

Он закрыл голову руками и присел в углу, сжавшись в позу эмбриона. Начал тихо всхлипывать, вот-вот должны были начаться рыдания. Мы с воеводой переглянулись. Хорошо ещё, что кроме нас на башне никого не было. Некому увидеть княжеский позор…

— Княжич, перестаньте! — позвал воевода. — Это всего лишь татары, а они тоже из мяса и костей состоят, как и мы. Да и скажу, что это мясо и кости даже лучше рубятся мечами, чем жилистая русская плоть. Мы уже ко всякому привыкли, закалилися…

— И все равно не хочу-у-у, — тоненько провыл княжич. — Пусть они уйдут! Пусть убираются прочь! Пусть уходят!

— Если бы все было так легко, — усмехнулся я в ответ. — Но нет, княжич. Должны мы приветить врага… Да так приветить, чтобы ему впредь в гости ходить расхотелось.

— Ну почему я? Почему я, а не он! — истерически вскрикнул княжич, показывая на меня. — Он лучше меня! Он — царевич, а я всего лишь только княжич! Я не должен сражаться! Я… Я… Я к маме хочу-у-у!

Пришлось отвесить оплеуху. Резкую, отрезвляющую. Такую, чтобы в глазах вспыхнули звёзды.

От удара голова княжича мотнулась в сторону. Я на миг даже подумал, что перестарался и контузил Кирилла Ивановича, но постепенно заплывшие поволокой безумия глаза становились яснее.

— Добавить, ваше княжество? — деловито поинтересовался я. — За мной не заржавеет!

На бледной коже щеки наливался краской отпечаток царственной длани. Для пущей симметрии можно было хлобыстнуть и с другой стороны.

— Не нужно, Ваше Царское Высочество, — пробурчал княжич, почесывая щёку. — Понял, принял, осознал…

В это время татарское войско подкатилось к первому рубежу. К тому самому, возле которого вчера появился наш Омут.

От татарской орды отделилось трое людей. Они вальяжной походкой подошли к баррикаде из песка, не обращая никакого внимания на выставленные ружья и автоматы.

— Сейчас там находятся люди, которые не бегут, не трусят, — проговорил воевода и каждое слово падало вескими булыжниками. — И вы за них тоже отвечаете, Кирилл Иванович. А они стоят за вас. Потому что верят вам! Потому что готовы отдать за вас свою жизнь.

— Я понимаю. Но… Татар так много. Им конца и края нет… — почти прошептал княжич.

— И что? — хмыкнул я в ответ. — Как бы много их не было — они все равно люди. И тоже любят вкусно поесть и сладко поспать. Вряд ли им нужна большая битва. Они идут с Москвы, а сюда зашли за пополнением запасов.

— А это значит, что долго тут шастать они не будут. Если сейчас дать им отпор, то они пройдут мимо, а если дать слабину, то… — воевода многозначительно посмотрел на княжича.

Тот побледнел ещё больше, отчего след пятерни на щеке выделился отчетливее. Кирилл Иванович беспомощно взглянул на меня, на воеводу:

— А может все образуется? Может, они только пограбят немного и уйдут? Обойдёмся малой кровью?

Я показал на четыре обода видимых Омута, стоявших за городом:

— С этими малой кровью не обойдешься. Им полностью будет нужен город. Да вы и сами видели тех существ, которые прячутся внутри. У них нет ничего человеческого. Ни понимания, ни сожаления, ни жалости. Только жажда убийства и стремление уничтожать все живое.

Княжич вздрогнул, его глаза снова наполнились ужасом. Он посмотрел на Омуты, на их мрачные, пульсирующие обода, и губы его задрожали.

— Но… но что мы можем сделать? Их же тысячи! А нас… нас горстка…

— Горстка? — воевода Хабар хмыкнул, выпрямляясь во весь свой богатырский рост. — Да мы с вами, княжич, и есть та самая горстка, что перевесит любую тысячу! А если и не перевесит — так хоть попробуем, чтобы враг запомнил нас надолго.

Я подошёл к краю башни, прикидывая расстояние до татарских парламентёров. Не, не доброшу огненную сферу. Да и другие «веселенькие сюрпризы» не долетят. Снайперку бы, но…

Татары уже почти вплотную подошли к баррикаде, размахивая каким-то знаменем с тремя конскими хвостами.

— Ну что, ваше княжество, — обернулся я к Кириллу Ивановичу, — прикажете говорить с ними или сразу изничтожить?

Княжич замер. Его пальцы судорожно сжали край куртки, но в глазах уже не было прежней растерянности. Там горел слабый, но упрямый огонёк.

— Говорить… — прошептал он. Потом громче: — Сначала поговорим. А если не поймут…

— Тогда будем бить, — закончил за него воевода, довольный. — Вот и славно.

Я кивнул и махнул рукой часовым у ворот. Те передали по цепочке и вот уже из-за баррикад выдвинулись вперёд двое, держа оружие наготове. Татары остановились в десятке шагов, и самый рослый из них, в расшитом золотом халате и остроконечном шлеме, презрительно оглядел наших стрельцов. Один из наших включил рацию.

— Кто здесь главный? — прокричал татарин на ломаном русском. — Выходи, говори!

Княжич сделал шаг вперёд, но я незаметно придержал его за плечо:

— Погодите, ваше княжество. Давайте сначала я.

И, не дожидаясь ответа, ответил в чёрную коробочку.

— Главный тут я! — гаркнул я так, чтобы было слышно даже в задних рядах татарского войска. — Чего приперлись, псы недобитые? Или опять землю русскую топтать охота?

Татарин скривился, будто укусил лимон.

— Земля теперь наша! — рявкнул он в ответ. — Сдавайте город, и будет вам милость! А нет — всех порубим, как скот!

— Милость? — я рассмеялся. — Да мы вашу милость ещё с Куликова поля помним! Лучше убирайтесь, пока целы, а то ведь и до второго такого поля дело дойдёт!

Воевода одобрительно крякнул, а татарин побагровел. Он что-то злобно прошипел своим спутникам, и те начали пятиться назад.

— Это и весь разговор? — пролепетал княжич.

— А чего с ними рассусоливать? — пожал я плечами. — Если с каждым гандоном в десны жахаться, то так и никаких дёсен не напасёшься. Всё чётко и по существу — они нас хотят уничтожить, мы им хотим дать по мордасам. Всё предельно ясно и дипломатично…

— Ну всё, — пробормотал Хабар. — Сейчас начнётся.

И действительно — через мгновение из татарских рядов раздался протяжный вой рога, и вся орда, как один человек, зашевелилась, готовясь к атаке.

Княжич сжал кулаки.

— Так… значит… бить?

— Бить, — подтвердил я, проверяя наличие. — И бить так, чтобы другим неповадно было.

А вдали, над головами татар, уже поднималась чёрная туча стрел…

Стрелы взмыли в небо, закрыв солнце на миг, будто туча саранчи. Но воины уже укрылись за мешками с песком, и первые залпы лишь погрязли в баррикаде, не причинив вреда людям.

— Огонь! — рявкнул воевода.

Грянули выстрелы. Автоматные очереди прошили передовые ряды татар, но… что-то было не так.

Вместо крови из ран хлынула чёрная, густая слизь.

А потом первые ряды изменились!

Тела воинов начали ломаться, вытягиваться, кости хрустели, кожа рвалась, обнажая нечто… другое. Что-то страшное, кошмарное, пришедшее из чертогов Бездны.

— Господи… — прошептал кто-то за моей спиной.

Там, где только что стояли люди, теперь копошились чудовища.

Они были разными.

Одни — высокие, как жерди, с длинными, как сабли, пальцами, которые скребли по земле, оставляя борозды. Другие — бесформенные, пульсирующие массы, из которых то вылезали щупальца, то открывались пасти с рядами игольчатых зубов. Третьи и вовсе напоминали пауков, только вместо головы у них был один огромный, немигающий глаз.

— Это не татары… — хрипло сказал воевода.

— А может они раньше были татарами, а потом Бездна их изменила, — ответил я, чувствуя, по спине побежали мурашки.

Орда превращалась в живое море ужаса. Около трёх сотен человек преобразилось, а оставшиеся ринулись назад, чтобы не попасть под горячее щупальце или обжигающий коготь.

И оставшееся же стадо мерзости двинулось на пост.

— Стреляй! — завопил княжич в рацию вырвавшись из оцепенения. — Стреляй, пока не поздно!

Грянул залп. Пули, огненные шары и молнии вонзались в тварей, но…

Они не умирали!

Раненые существа лишь трепетали, размножались, от них отваливались куски, которые тут же вырастали в новых монстров.

— Они плодятся! — закричал кто-то.

— Княжич, вот монитор! — донесся голос одного из слуг, поднявшихся на башню. — Тут лучше всё видно!

Он протянул монитор, на который с зависшего коптера транслировалась картинка. Коптер ещё и звук передавал, так что мы могли слышать выстрелы, визги, рыки, и русский мат в ответ.

А между тем первые твари уже достигли стены из мешков. Их щупальца и когти цеплялись за мешковину, тела растягивались, как резина, взбираясь выше.

По ним палили, они падали, срывались, но снова и снова двигались вперёд.

— Что это за уроды? Что за мрази? — крикнул воевода.

— Похоже, что-то каучуковое, тянущееся! — буркнул я. — Такие если и были раньше, то редко когда попадали. Я на своей памяти таких не помню! Похоже, что Бездна начала трансформировать своих подданных, недаром же от татар не отличили поначалу…

— Огонь! Поджигай! — рявкнул воевода в рацию.

Воины на блокпосте раскачали и швырнули бочки со смолой в самую гущу лезущих врагов. Следом выпорхнули новые огненные сферы. Вспыхнуло море пламени.

Монстры завыли в ответ.

Чёрные тени плескались в огне, их тела пузырились, поднялся чёрный дым, как от сгоревших покрышек.

— Бей их, ребятушки! Жги! Жги! — проорал воевода.

Один из монстров, словно слизистая капля, перетек через стену и упал перед группой людей.

Он растянулся, как горячая смола, его тело колебалось, принимая то форму гигантской гусеницы, то сплющенного паука с десятком дрожащих щупалец.

— Бей! — закричал один из постовых, вскидывая автомат.

Очередь прошила монстра насквозь. Но пули просто вылетели с другой стороны. Дыры стянулись воедино, как будто их и не было.

Чудовище как будто рассмеялось — раздался звук, похожий на скрип мокрой кожи.

— Оно… не боится пуль⁈ — крикнул один воин другому.

— Попробуем по-другому! — второй размахнулся топором и рубанул тварь пополам.

Тело разделилось, но вместо того, чтобы умереть, каждая половина тут же выросла в нового монстра. Теперь их было двое.

— Ё-моё…

Существа покачивались, будто дразня постовых, а потом резко рванули вперёд. Одно обвило ноги стрелка, словно гигантский питон, другое распласталось по второму, пытаясь задушить его раздавшейся плотью.

Воин воткнул в него нож — лезвие вошло, как в масло, но тварь даже не дрогнула.

— Оно не чувствует ударов!

Стрелок завизжал, когда щупальца начали обтекать его, затягивая внутрь.

— Вытащите меня! Оно проникает под доспехи!

Второй схватил его за руку и дернул изо всех сил, но монстр тянул сильнее.

— Огонь! — закричал воевода. — Они же горят, ребятушки!

Словно услышав его, воин вырвал факел из рук ближайшего стрельца и сунул прямо в харю твари.

Она зашипела, но не от боли — скорее, от раздражения. Воин рванул лезвием по щупальцу, и оттуда хлынула чёрная жижа. Монстр завизжал — на этот раз по-настоящему.

— Врубайтесь в них! Режьте! Они не выносят серебро!

Тут же воин рубанул ещё раз ножом, рассекая резиновое тело.

Тварь забилась, её края сворачивались, словно обожжённая плёнка.

— Доппельгангеры! Резиновые твари! — вспомнил я. — Могут принять любой облик, но на самом деле страшны, как моя жизнь. Побаиваются огня и терпеть не могут серебро!

Тем временем воин разрубил второго монстра, но теперь, вместо того чтобы размножиться, обе половинки зашипели и начали таять.

— Так… их можно убить! Ребята! Их можно убивать! — радостно прокричал воин, размахивая почерневшим от крови монстра клинком. — Бей этих тварей серебром, жги огнём праведным и тогда… Ахрр…

Подкравшийся монстр ударил в спину, оборвав победный клич на полуслове.

В этот момент новые волны монстров уже карабкались на стену.

— Надо помочь ребятам! — выкрикнул воевода. — Они же всех положат!

— Хабар! Ты не успеешь! — крикнул я в ответ, когда воевода схватил рацию. — Других ребят положишь почём зря, и этих не спасёшь!

Толпа монстров окружила блокпост со всех сторон. Коптер показал троих людей, которые ещё оставались на ногах, отбиваясь от накатывающих волн.

— Нас не спасти! Их слишком много! — раздался крик в рации. — Княжич! Вызываем огонь на себя! Повторяю — вызываем огонь на себя! Ребятушки, сожгите эту мерзость! Жгите их! Жгите!

— Ребята! — выкрикнул воевода в рацию. — Россия вас не забудет! Мы…

— Огонь! По блокпосту — огонь! — крикнул княжич.

Со всех сторон в воздух взвились огненные шары. Колдуны запустили огненный дождь, обрушившийся на черную лужу, покрывшую блокпост полностью. Ещё и ещё огненные шары падали вниз, туда, где вместе с монстрами полегли доблестные защитники. Из огненного ада не вышел никто.

По лицу княжича струились слёзы. Он был бледен, дрожал, но не отводил взгляда от пылающего блокпоста. Он словно старался запомнить смерть своих людей. Тех самых, кто доверился ему, и кто стоял за него до конца…

— Белый флаг! Со стороны татар идёт мужчина с белым флагом!

Белое полотнище реяло над клубами дыма, резким пятном на фоне кровавого заката. Человек, несший его, шел медленно, осторожно ступая среди обугленных тел и вязкой черной жижи, оставшейся от монстров.

Он был не похож на татарина.

Высокий, сутулый, в длинном, выгоревшем плаще, с лицом, скрытым глубоким капюшоном. Но самое странное — от него не исходило угрозы.

— Шаман… — прошептал воевода, сжимая рукоять пистолета.

Княжич вытер лицо, смазав слёзы и сажу в грязные полосы.

— Чего он хочет?

— Договориться, видимо, — я прищурился, следя за приближающейся фигурой. — Или просто подойти поближе, чтобы нас убить. Княжич, дай команду пропустить. Уж с одним-то мы справимся…

Княжич отдал необходимые распоряжения. Затем мы спустились, чтобы пойти навстречу парламентеру. То, что это был парламентер не из простых, было ясно. Это не нападение, это в самом деле был переговорщик.

Около полусотни автоматов нацелилось на человека с белым флагом, который уверенно шел по рязанской земле. Если бы он только подумал измениться — мигом бы превратился в решето.

Человек остановился в десятке шагов от нас. Затем медленно поднял руки и откинул капюшон.

Лицо, которое открылось, было почти человеческим.

Но слишком бледным. И слишком гладким.

Без морщин, без бороды, даже без бровей. Только холодные, как стекло, глаза и тонкие, бескровные губы.

— Княжич Кирилл Иванович, — его голос звучал слишком правильно, будто он учился говорить по книгам, а не среди людей. — Ты проиграл.

Княжич сжал кулаки, но промолчал.

— Твои люди умрут. Твои стены падут. Твои пушки не остановят то, что идёт за нами.

— Так зачем ты пришёл? — резко спросил я.

Губы шамана дрогнули в чём-то, напоминающем улыбку.

— Чтобы дать вам выбор.

Он сделал шаг вперёд, и воевода тут же поднял пистолет, целясь ему в лицо.

— Говори. Но ещё шаг — и умрёшь.

— Вы все умрёте в любом случае, — парировал шаман. — Вопрос лишь в том — как?

Он провёл рукой по воздуху, и вдруг перед нами возникло видение.

Город.

Рязань.

Но не горящий, не разрушенный.

Целый.

Люди ходили по улицам, торговали, смеялись. А потом картина изменилась. Из переулков поползли тени. Они вползали в дома.

Тени впитывались в людей. И те начинали меняться.

— Мы не придём с мечами и огнём, — прошептал шаман. — Великая Нерожденная придет с миром. И вы даже не заметите, как станете частью нас.

Княжич задрожал.

— Это ложь…

— Нет. Это милосердие.

Шаман снова улыбнулся.

— Нам нужна провизия, чтобы двигаться дальше. Ваш царь дал нам грамоту, которая велит платить дань. Согласно этой грамоте, вы обязаны повиноваться! Или мы сожжем Рязань до основания!

Тишина повисла над площадью.

А потом княжич нервно засмеялся.

Сначала тихо.

Потом громче.

Потом истерически, до слёз.

— Ха-ха-ха! — он вытер глаза. — Вот и весь ваш великий ужас?

Шаман нахмурился.

— Ты не понимаешь…

— Нет, это ты не понимаешь! — княжич резко выпрямился. — Мы не боимся смерти. И уж тем более не станем добровольно превращаться в таких же уродов, как ты! А что до вашей грамоты… Это всего лишь твои слова! Не более того! К нам никакого распоряжения не поступало! Так что ступай себе с миром, пока не убежал с войной!

Глаза шамана потемнели.

— Тогда ты обрекаешь своих людей на муки.

— Нет, — княжич повернулся к стрельцам. — Я обрекаю их на честь. Правда же, ребятушки?

— Правда, княжич! Не дадим басурманинам ни краюшки! Вали на хрен, черт лысый! — послышались крики в ответ.

— Что же, наш Дивей-мурза предвидел подобный ответ. У нас есть пленники, которых мы ведем с собой. Их вы тоже не пощадите? — спросил парламентер.

— Своих… Своих мы готовы выкупить. Но добровольно ничего сдавать не будем! Так и передай своему мурзе! — поджал губы княжич.

— А вы сами можете ему всё передать. Вот его номер телефона. Он будет ждать вашего звонка, княжич, — с ухмылкой произнес шаман.

Он протягивал бумажку, на которой были записаны цифры. Княжич неуверенно взглянул на меня. Я кивнул. Это была просто бумажка. Ничего магического в ней не чувствовалось.

После того, как по велению княжича один из воинов передал бумажку, шаман вежливо поклонился и отправился обратно. Полсотни автоматов так же вежливо смотрели ему в спину…