Рюрикович 4

Глава 1

— Вот же суки! — раздражённо ударил по колену Годунов.

Он отбросил в сторону планшет и заходил по гостиной, как голодный тигр по вольеру. Руки сжимались до побеления кожи на костяшках и разжимались, словно хотели вцепиться в горло врага.

Банный халат развевался за ним следом, словно плащ на плечах легендарного рыцаря. Мы как раз отдыхали после бани, сидя в гостиной и распивая чай. Вернее, чай пил я, а вот Годунов с Ермаком баловались вишнёвой настойкой, которую притащил на днях Ермак. Он говорил, что рецепт этого «благословенного напитка» был завещан прабабкой и мог вылечить любую болезнь. По мне — это всего лишь настоянный на вишне самогон.

Я бы не разрешил им пить алкоголь, но… после пережитого Годунову и Токмаку требовалось успокоить нервы. Да и чекушка выглядела не так уж устрашающе. Однако вместо успокоения содержимое явно действовало в обратную сторону…

— Странно слышать от тебя такие вещи, Борис, — заметил я, подняв левую бровь. — Обычно ты более сдержан. Что не так?

Спросил, но сам уже знал ответ…

В последнее время у всех нервы на пределе — татарские войска встали у стен Москвы. Столичные колдуны держали силовой щит, не давая тварям Бездны проникнуть внутрь города, но вот с людьми такое проделать было сложнее.

Разведгруппы противника мелкими стайками пытались просочиться с разных сторон. Защитники были настороже, выжигали огнём поползновения, но… Татары напрочь перекрыли основные дороги, шоссе и магистрали. Взяли огромный город в непроницаемую осаду.

И это было мудрым решением — вместо того, чтобы класть воинов при штурме огромного города, нужно было всего лишь немного подождать. Припасов надолго не хватит, столица не продержится до весны.

Поэтому я и мог предположить, что Годунов прочитал очередные нерадостные вести. Вкупе с гуляющим внутри алкоголем его ярость вырвалась наружу:

— Да к чертям собачьим! Вы видели, что творится в Балашихе? Это же уму непостижимо! Что делают… что делают, твари! Вот прямо сейчас! Да-да, прямо сейчас! Суки! И не боятся ничего!

Возбуждённый Борис цапнул планшет и зачиркал по экрану пальцами. На экран вылезло что-то кричащее, взрывающееся, огненное. Друг вывел звук на полную громкость, чтобы я ощутил всю глубину происходящего.

Передо мной развернулась картина боя. Какой-то смелый оператор дрожащими руками держал камеру и пытался в прямом эфире показать происходящее в сером небе. И там было на что посмотреть…

Четыре жарокрыла атаковали десять боевых вертолётов, поднявшихся по тревоге. Воздушный бой разгорелся не на шутку — три крутобоких машины дымились среди одноэтажных построек городской окраины, но также рядом виднелось большое крыло сражённого змея.

Трассирующие пули мелькали в сумеречном небе, искрили, отскакивая от брони крылатых созданий. В ответ били жаркие струи пламени. Пилоты вертолётов выполняли чудеса высшего пилотажа, уворачиваясь от смертельных плевков.

Жарокрылы представляли собой хреновую помесь дракона и экскаватора. Их длинные змеевидные тела были созданы для скольжения среди туч. Морды ещё такие противные, как будто драконы всю жизнь одними лимонами питались…

Потоки воздуха обтекали полированную медную чешую, а вот крылья скроены из пластин раскалённой лавы и соединены нитями пламени. Потому их и называли жарокрылы, что возле этих крыльев никто не устоит — сгорит ко всем чертям. Да ещё эти летающие гандоны и пыхали струями пламени хлеще огнемёта.

— Борис, сейчас такое повсеместно на Руси, — буркнул я в ответ, хмуро отпивая чай из чашки. — До нас тоже скоро могут добраться.

После бани не хотелось дёргаться, волноваться понапрасну. Хотелось просто сидеть, потеть, пить чай и лениво прикидывать — что делать завтра.

— Но мы же можем этому помешать и к тому же… вот смотри!

Борис ткнул пальцем в планшет. Там среди горящих изб я заметил бегущую девчонку лет шести. Она мелькнула на миг и пропала — оператор снова устремил свой видеоглаз на битву в небе. Монстры из плоти и металла снова начали обмениваться стрельбой на поражение.

Вниз падали куски стали, оторванные пластины с груди жарокрылов. Выжить под таким дождём было маловероятно.

— Блин, пропадёт девчонка ни за хрен собачий, — вздохнул я, а после взглянул на Бориса, прищурился. — Знаешь, что… а давай испытаем моих новых зверушек?

— Иван Васильевич, неужели вы… — Годунов даже сделал шаг назад.

— А чего? Ты сам вон сказал… Мы же сейчас можем вмешаться и помочь нашим. Заодно и девчонку спасём.

— Но как же… — Борис растерянно взглянул на Ермака, словно ища у того поддержки.

Тот сделал вид, что невероятно занят рассматриванием микрожизни под ногтями. И в данный момент это волновало его больше всего остальногоо.

— А что? Мы махнём туда и потом запрыгнем обратно. Если всё пройдёт гладко, то даже никто и не чухнется. Или ты можешь только возмущаться, глядя на экран планшета и сидя в безопасной гостиной? Так это называется трусостью и лицемерием, мой храбрый друг, — хмыкнул я.

Да, резко, но иначе никак. Надо было подколоть моего товарища так, чтобы он больше не отрывал меня от чаепития. А то уже не раз дёргает, показывает всякие-разные ужасы, творящиеся на завоёванных территориях.

Как будто я не знаю, что творят озверевшие от крови татары, когда врываются в павший город или горящее село…

Да, у меня сердце кровью обливается, но я просто физически не могу быть во всех местах одновременно! А лишний раз напоминать об ужасах войны, да ещё притом что царевич отдыхать после бани изволит — это моветон.

Вот и получил Годунов по щам словесно! Вот и пусть теперь обтекает!

Я думал, что он стушуется, отведёт взгляд, успокоится на время, но…

— Трусостью? Никто не смеет называть меня трусом, Ваше Царское Высочество! — вскинулся Годунов. — А давайте! Отправимся сей же час туда! Поможем нашим!

Во как! Это уже интересно! Неужели в самом деле рванёт?

— Ваше Царское Высочество, — подал голос Ермак, до этого старательно прикидывающийся ветошью в углу. — Это плохая затея! Не стоит бросаться сломя голову в огонь.

— И это мне говорит человек, который недавно пытался пнуть Патриарха Бездны? — поднял я бровь. — Всё, отставить разговоры! Мы выдвигаемся! И немедля!

Расчет был на то, что Годунов всё-таки даст задний ход, но я в очередной раз ошибся. После того как он запулил обосранными труселями в глаз одного из самых кошмарных созданий Бездны, у него словно башню сорвало.

— Да, выступаем прямо сейчас! — рубанул воздух ладонью бледный Годунов. — Нечего медлить! Там же девочка…

— Да я… — начал было Ермак, но я не дал ему закончить.

От взмаха руки на стене образовался Омут. Портал переливался синим светом, словно приглашая войти в него. Мол, давай — покажи, что ты не трус, покажи, что по венам растекается горячая кровь, а не водица!

— Да мне хотя бы одеться надо! — проговорил растерянно Годунов.

— Ага, потом наманикюриться, причесаться, выбрать приличествующий случаю парфюм и врубить соответствующую музыку, — отчеканил я. — Всё с тобой ясно, Борис Фёдорович! Впредь не смей больше…

— Идём! — рявкнул Годунов и прыгнул в Омут.

Я так и застыл с открытым ртом. Перевёл взгляд на Ермака:

— Чем ты таким его напоил?

— Да мы по сто грамм всего, для аппетиту, — захлопал тот глазами в ответ и вскочил. — Иван Васильевич, а ваш Омут… Он куда?

— Туда, — озадаченно ответил я и кивнул на планшет.

— А это значит… — осторожно сказал Ермак.

— За ним! — крикнул я и прыгнул за Годуновым следом.

Моментальное прохождение из одного места в другое напоминало ныряние из раскалённой бани в ледяную купель. Совсем недавно это проходил и вот опять…

Лёгкое потемнение в глазах и вот уже вместо нашей гостиной над головой ревущее небо, сбоку дымящиеся развалины домов и холодная земля под ногами.

— Ложись! — крикнул я и дернул озирающегося по сторонам Ермака вниз.

Над нами пролетела ревущая струя огня. Я даже услышал, как затрещали волоски на шерстяном халате. Перед глазами оказался сигаретный бычок, съёжившийся, почерневший на грязном снегу. Выброшенный за ненадобностью, словно подбитый вертолёт.

Мы выскочили среди самого разгара боя. Как раз на бреющем полёте прошёлся жарокрыл, выплеснув в нашу сторону содержимое своего гнилого нутра. От огня занялись несколько полусгоревших автомобилей, вспыхнули металлические заборы.

Близко… Близко… В следующий раз мы можем не спастись, поэтому надо уходить с открытого пространства.

— Годунов! Где ты, сволочь? — крикнул я, подняв голову.

— Я спасу её! — раздался справа голос моего товарища. — Она была где-то рядом!

Годунов присел за «Ладой Молнией», только макушка торчала наружу.

— Прячься! — скомандовал я Ермаку.

Приказывать два раза бывшему преступнику из Ночных Ножей не надо. Ермак и сам знает — когда спасать шкуру, а когда можно позубоскалить. Он скользнул хорьком за мной.

И вот уже три идиота в банных халатах скрываются за машиной.

Эх, не надо было дразнить Годунова!

— Ну что же, где ваши тотемные звери, Ваше Царское? — воскликнул Годунов. — У меня аж поджилки дрожат от нетерпения!

— Да это от холода дрожат, сумасшедший! — буркнул я.

— А у меня скоро бубенчики зазвенят, — добавил Ермак.

— Иди вон, на огне погрей, — показал я на горящую машину.

— Фу, никогда не любил яичницу с колбасой, — насупился Ермак.

Девичий крик донёсся слева. Годунов дёрнулся было вверх, чтобы посмотреть, но в этот момент пулемётная очередь прострочила над нашим укрытием. Я успел дёрнуть друга вниз. На темечко пригнувшегося Бориса шмякнулся срезанный случайной пулей венчик борщевика.

— Не высовывайся! Сейчас снова вызову Омут, и мы вернёмся! — прокричал я.

— Нет, мы должны спасти её! — вырвал руку Борис. — Я не могу вот так вот оставить ребёнка!

— Дурень, мы же все трое можем сгинуть!

— Я вас не зову за собой! — запахнулся в халат Борис. — Но если вы хотели испытать своих зверушек, то я не буду вас отговаривать! Но я должен спасти девочку! Иначе я никогда не смогу простить себя!

Этим он заработал плюсик. Я знал, что Борис не такой уж храбрец, но сейчас… Может, это всего лишь алкоголь из настойки, но, скорее всего, это мои слова взяли его за живое.

— Ладно, чёрт с тобой! — гавкнул я. — Ты ищешь девчонку, а мы с Ермаком отвлекаем тварей наверху! Ермак Тимофеевич, готов?

— Да я родился ради этого боя! — был ответ.

— Что же, тогда работаем! — крикнул я и вызвал наружу двух василисков, белого и серого.