Путь Стратега 8. РеалРТС

Глава 4 Клятвы и мечи

Я покидал Рег, чтобы вернуться в Столицу с триумфом. Если, конечно, Сенат мне его утвердит, но шансы на это крайне высоки.

Пока же мне по обычаю следовало покинуть великий город и соединиться с войсками, которые как раз возвращались с Лимеса за исключением Двадцать Шестого. Он, вероятно, вообще останется на Севере до нового восточного похода. Возможно, силами его центурий мы возьмем под контроль Бьорторн или хотя бы Бират, если от него вообще что-то осталось. Потом постараюсь часть Двадцать Шестого перевести в Шадд. Там нам понадобятся любые относительно боеспособные силы.

По дороге к войскам мне предстоял этакий тур по виллам имперской аристократии. Поторговать лицом, раздать обещаний, немного поднять авторитет. Дело не самое приятное, но относительно терпимое. Однако среди всего прочего планируется посетить старинное загородное гнездо семейства Сандис. Или скорее логово.

Впрочем, надо пока играть свою роль. На самом деле мне было даже интересно посмотреть как живет эта имперская семейка Аддамс. Едят ли они человечину за обедом сырой или хотя бы тушат в меду.

Кроме охраны и сына компанию мне составлял Севидий Младший, а также стратег Нималексис Царон, уже покинувший северный Лимес по настоянию Сената и Сандиса. Зря. Как по мне, там ещё требовался жесткий контроль со стороны кого-то из стратегов, но упираться и спорить я не стал. В конце концов, будет шанс побольше пообщаться с Цароном перед восточным походом. Плюс оставшийся на Севере военный трибун Двадцать Шестого Асвл Кронер хоть и не стратег, но умел поддерживать дисциплину.

— Ещё раз сердечно благодарю за оказанную честь, — снова выдал Нималексис, когда речь зашла о Шадде.

— Вы полностью это заслужили, — спокойно ответил я.

Даже не особо соврал. Царон, действительно, продвинулся вперед по пути стратега от дерганного полуподростка, которого я впервые встретил на Востоке до молодого, не очень опытного, но уже понюхавшего пороху лидера. Даже умудрился набрать популярность среди войск. Неплохо для такого возраста.

Говорят легионеры, многие из которых были старше Царона, с почти отеческой любовью называли его «наш мальчик». Ну хотя бы не «наш п#здюк».

— Все там проходит мирно. На удивление мирно, — повествовал Царон о последних событиях на Севере. — Чудовища, мертвецы — все исчезло как по мановению руки. Осталось, конечно, Утопье и в Геларде до сих пор сидят колдуны, но проблем они нам не создают.

Гробница ещё не покинула Гелард? Интересно. Они с разрешения Азарда там сидят или просто пользуются моментом пока всём похер?

— Даже оставшиеся кербрийцы ведут себя мирно, несмотря на свой необузданный нрав. Многие люди уходят дальше на Север. Там сплошь свободные земли и ходят слухи о чудесах, творимых новой богиней.

Нэл таки дорвалась до людей за пределами Дворца. Полагаю, пока её силы не выходят далеко за границы Севера. Исключение разве что моя с ней связь. Однако с каждым днём слухи будут множиться и всё больше последователей будет появляться у нового божества. Сказать честно, мне это не нравится. В глубине души я надеялся, что однажды Нэл вернётся. Однако, боюсь, она повторит судьбу Забытого. Трансформируется в божество нового типа, которое одновременно везде и нигде. Надеюсь, что этого не случится.

— А какие новости с Запада? — спросил я.

— Антавий Карр там развернул бурную деятельность. Сэйфам последние годы было сложно заниматься разбоем при Октане Мерцине. Теперь же даже малые набеги стали исчезающей редкостью. Ходят слухи, что Карр планирует поход вглубь равнин и степей, чтобы разгромить потенциально опасных царей сейфов, а лояльных Империи поставить во главе кочевых орд.

Скорее лояльных ему лично. Но бурная деятельность это интересно. Тоже хочет обезопасить границы Империи перед гражданской войной? Или же готовит поход не на Запад, а к стенам Рега…

Я представил расклад, при котором мы с Сандисом завязли в Шадде, а Карр занимает Столицу и обрубает нам снабжение. Это был бы крайне дерзкий, эффективный, но антигосударственный план. Решится ли он на это?

Недавно обсуждали с Севидием Старшим и Стилионом, что нельзя дать Карру почувствовать себя слишком загнанным в угол. Если он решит, что мой союз с Сандисом опасно крепок, то может начать действовать по принципу ' сгорел сарай гори и хата'. Поэтому через тайные переговоры, намёки и прочие инструменты гадкой политики, мы постараемся дать понять, что Иворна для нас временный и не самый желанный попутчик. Впрочем, Карр может воспринять это как попытку усыпить его бдительность.

Как же все у нас натянуто и сложно. Будто смотрю на конструкцию из костяшек домино. С какой стороны не докоснись, начнётся цепная реакция.

Снаружи поместье Сандисов выглядело… обычно. Даже вилла Фальвуса казалась более нестандартной и укрепленной. Тут же стена была чисто от бродяг и воров. Ни башен, ни крепкой обороны. Зато хватало роскоши. Сад, статуи, фонтан на небольшой площади с изящными скамьями. Отдельной особенностью дизайна было наличие экспонатов из разных уголков мира.

Здесь тянулись к небу несколько пальм и других экзотических растений. Кроме статуй, типичных для Империи, можно было наблюдать ти-шадайских змееподобных драконов, сулимских многоруких богов, грубых идолов островных племен и какие-то вообще плохо опознаваемые артефакты. Возможно, они были привезены с далёкого Запада, куда сейчас плыла Касс.

Кроме вещей и растений были здесь и люди. Рабы из различных народов. Светлые, черные, желтые. Все были хорошо одеты и явно ели досыта, но чувствовалась напряженная атмосфера, которую создаёт постоянный страх жёсткого наказания.

Охраны было немного. В основном ликторы, которые полагались родственникам Сандиса из-за занимаемых ими должностей. Безмолвные белые фигуры скрывались в тени от жаркого имперского солнца.

— Уже бывали здесь в гостях? — спросил я.

Нималексис отрицательно покачал головой, а Стилион ответил:

— Пару раз. Не волнуйтесь, уважаемый триумвир. Пьют здесь нормальное разбавленное вино, а не кровь жертвенных младенцев.

Главное чтобы пару капель яда для остроты ощущений не добавили.

Мы вошли под сень трехэтажного главного дома, украшенного сложной колоннадой. Встречали нас трое: Сам Иворна, его дед, игравший не последнюю роль в Сенате, и относительно молодая хозяйка дома. Звали старшего в семье Мунанций Сандис. Это был тучный старец с землистого цвета лицом. Внешность вполне обычная, если не знать что ему уже больше девяноста лет. Хорошо сохранился и вряд-ли благодаря оздоровительной гимнастике. Его жене было что-то около сорока. Почтенная матрона со спокойным, но слегка отрешенным взглядом.

— Рады встречать таких гостей в нашем доме, — заговорил первым Мунанций.

Он был ниже внука по государственной иерархии, но выше по семейной. Поэтому дома говорил первым. Голос старика звучал спокойно и размеренно, однако как-то слишком угрюмо.

— Рады быть в гостях у одной из достойнейших семей Рега, — ответил я. — Примите наши скромные дары как знак уважения.

Акт дарения гостем чего-то хозяину был важным символическим моментом. Собственно, если подарок принимался, то это считалось знаком начала особых отношений. Хозяин дома брал на себя ответственность за жизнь гостя. Был целый набор правил, который регулировал эти отношения. Их нельзя было назвать в полной мере законами. Скорее закреплённые государством традиции. Их учитывали во время судебных разбирательств.

Слуги Сандисов унесли нами врученные безделушки. Из интересного там была разве что пара не магических кербрийских вещиц. Мелочь, но слухи о диковинных варварах породили спрос на всякого рода безделушки из далёких земель: питьевые рога, резные изделия из моржовых клыков и костей троллей, янтарные украшения. Столичные рынки уже наводнили подделки.

Через пару минут мы оказались за роскошным столом. Пир, достойный любого дворца. Десятки блюд и в два раза больше закусок. Кроме нас к столу подошли ещё несколько мужчин благородного семейства. Кажется, дядя Сандиса и старший сын этого дяди. Тоже достаточно обычные люди. Мы подошли к столу, чтобы возлежать на подушках. В отличие от мужчин женщины именно сидели. Этого требовала благопристойность. Кроме хозяйки дома здесь была, вероятно, её дочь. Девушка лет двадцати.

— Моя любимая тётушка, — усмехнулся Иворна. — Моложе меня почти на десять лет. Вот как случается, когда дедушка никак не хочет стареть и меняет жену за женой.

Высказывание было, мягко говоря, беспардонным, однако Сандис Старший никак не отреагировал. Сама девушка тоже не шелохнулась. Взгляд у неё был какой-то слишком холодный для её возраста. Глянул через стратегию — нашел не опасное психологическое расстройство. Нечто подобное было у Екила. Потеря интереса к жизни.

— Кстати, трофеи для триумфа уже готовы? — с некоторым лукавством спросил у меня Сандис.

— Кое-что есть, — ответил я. — Но великих сокровищ не обещаю. Север и так был не самым богатым регионом, а нашествие монстров его добило.

— Ничего, — отмахнулся Иворна. — Этот триумф лишь разминка. Сокровища Востока и тысячи пленных удивят даже самых искушенных зрителей. Мы проведем шаддинских аристократок и жриц в цепях, чтобы сорвать с них вуали и одежды прямо в центре города. Это…

— Умерь пыл, — мрачным тоном сказал ему дед, косясь в сторону супруги.

— Прошу прощения у дам, — с улыбкой произнес Сандис. — Предвкушения пьянят хлеще вина.

— Амбиции, — покачал головой Сандис Старший. — Это тонкая и зыбкая тропа. Наша семья очень древняя. Мы бы не зашли слишком далеко, ступая только этим путём.

— Древняя, — кивнул Сандис. — Одна из самых древних. Наравне с Оретами и Царонами мы берём начало от первых фамилий ещё даже не Республики. Кстати, ведь триумвир Михаир был дома у достопочтенного Орета? Посетили Пещеру Правды?

Ага. Посетил и похерил.

— Было дело, — скромно ответил я.

— Это не единственное древнее магическое место, оставшееся с тех времен, — разоткровенничался Иворна. — Годы летят, идут столетия, но есть закоулки, где ничего не менялось тысячи лет. Удивительно, правда?

— Есть вещи, которым стоит оставаться неизменными, — произнес его дед. — Вероломство — грех в глазах богов и мудрых людей. Чем говорить о прошлом, лучше давайте поговорим о грядущем.

— Многое грядет, — согласился Иворна, слегка щурясь. — Но я смотрю в будущее без страха.

Его уверенность вызывала у меня нехорошие предчувствия. Какой бы мразью не был Иворна, сомневаться в его уме не приходилось. И свой интеллект он сочетал с абсолютно безграничным вероломством.

— Я говорил с Беро вчера, — произнёс Мунанций Сандис. — В Сенате сейчас возникла идея, чтобы триумвират принес клятву умеренности.

— Умеренности в чем? — спросил Стилион. — В еде? В вине? Сенат считает, что потребности триумвирата ложатся слишком большой нагрузкой на Имперский бюджет?

Иворна и его дядя сдержанно посмеялись, а вот Мунанций был серьезен.

— Речь идет о применении насилия внутри страны.

— Кто первый скажет «пламя»? — спросил Стилион.

Это была отсылка к популярной комедийной пьесе, которая рассказывала о дне рождения очень богатого и знатного человека, на котором начался пожар, однако никто не решался первым объявить имениннику о возгорании пока весь дом не был охвачен огнём. Стилион имел в виду, что уже практически всем посвященным в политику ясна перспектива грядущей гражданской войны. Триумвират был создан, чтобы предотвратить её, но вероятно, он сможет только отсрочить неизбежное. Пора уже это признать, однако мало кто захочет первым поднимать эту тему.

— Пламя ещё не горит, но угли тлеют, — ответил Мунанций Сандис. — Поэтому клятва умеренности может быть очень кстати.

— Редко когда словам удаётся повлиять на дела, — с явным сомнением произнес Иворна. — И думаете Карр станет соблюдать какие-то слова, данные с его точки зрения подлецам и злодеям типа нас?

— О какой клятве вообще речь? — уточнил я.

— Вероятно, они хотят, чтобы мы дали обещание не причинять вреда мирным гражданам Империи, — пояснил Сандис. — Особенно тем, кто сидит в Сенате. Только до сих пор не понимаю, как это ограничит Антавия Карра? Что вы можете нам сказать об этом человеке, многоуважаемый дедушка?

— Карр разделил мир напополам. Его непримиримость ещё нам дорого обойдется, — произнес Мунанций. — Считается, что старцы более умеренны чем отроки и мужи. С возрастом огонь непримиримости гаснет в человеке. Однако есть те, кто умудряются разжечь это пламя даже жарче. Мало существует людей опаснее. Однако даже с ним можно и нужно говорить пока не слишком поздно. Вам двоим также стоит обсудить мирные исходы политической неопределенности.

Фиг знает насколько искренне он говорит. Возможно, это просто уловка, чтобы усыпить мою бдительность. Однако, надеюсь, Сандисы с Карром против меня не объединяться. Слишком уж разные у них мировоззрения. А значит именно моя позиция определит итоги гражданской войны. Так мне хочется верить, но как оно все будет в реальности…

Узнаем, если доживем.

Ещё минут пять-десять мы обсуждали потенциальную клятву умеренности. Как я понял, суть сводилась к некому обещанию в случае гражданской войны не устраивать репрессии против семей политических противников. Идея вроде бы здравая, но Иворна относился к инициативе деда с явным скепсисом.

— Карр, если победит, устроит массовые жертвоприношения во имя замены будущего на прошлое, — заявил он. — И никакие клятвы его не удержат. У меня тоже есть свой взгляд на прекрасное будущее. Мы с Михаиром ещё об этом поговорим.

Уже предвкушаю. Наверное, охуею знатно. Впрочем, есть у меня предположения на этот счёт. Вероятно, Иворна метит на императорский престол, а мне попытается скормить в качестве подачки тот же Север или ещё какие-нибудь земли. Только вот едва ли Сандиса младшего клятвы и обещания удержат от желания расправиться со мной после победы над Карром.

Прямо таки мексиканская дуэль в рамках имперской политики. Все наставили друг на друга пушки, а доверие приравняли к слабости. И в чём-то с Иворной я согласен. Очень сомневаюсь, что какие-либо слова могут разрядить это напряжение.

Ночевать у Сандисов я не собирался. Сослался на необходимость как можно скорее соединиться со своими войсками. Нималексис Царон составил мне компанию. Он уже воспринимал меня как своего политического покровителя. Это хорошо. Хотя не знаю насколько ему можно доверять в случае гражданки. Уж точно меньше, чем Орине. В любом случае надо будет заранее позаботиться, чтобы его семья не попала под удар в Столице.

Один из самых важных вопросов относительно грядущей гражданской войны: кто где будет, когда грянет? Чьи силы окажутся ближе к Регу, например? Но это все в лучшем случае будет решаться после шаддинского похода. А в худшем случае… прямо во время него.

Логично возникала ещё одна мысль: если гражданскую войну не могут остановить слова, то может просто убить всех претендентов кроме одного? Или вообще обнулить триумвират, чтобы власть снова раздербанили сенатские группировки? Выглядит как реальный способ предотвратить гражданку. Только вот Карра уже неоднократно пытались убить. Не вышло. Не помогли даже супер-демоны. За спиной Иворна Сандиса маячила мрачная тень его древнего предка. Ксигон чуть ли не мёртвых умел воскрешать. У него получилось вернуть Касс к жизни, хотя это не смогли даже лучшие чародеи Багрового Круга.

Я тоже теперь отнюдь не прост. Дары забытого, сын-полубог, благоволение высших сил. Так просто не прихлопнуть.

Значит в случае победы над Шаддом гражданская война неотвратима?

Все все понимают, но никто не может ничего поделать с надвигающейся бедой.

Уже по дороге от Сандисов нас настиг гонец из Столицы, который объявил, что моему триумфу таки быть. Сенат принял соответствующее решение.

— Сбылись мечта дедушка и мои худшие опасения, — прокомментировал ситуацию Стилион. — Ты, конечно, заслужил триумф. Возможно даже не один, но это очередной шаг по больным мозолям старика Карра.

— Понимаю, — вздохнул я. — Но что поделать? Улицы Рега ждут.

Триумф как особая честь выработался постепенно из простого вступления в город возвращавшихся по окончании войны солдат и обычая стратегов приносить благодарение богам, дарующим победу. Мероприятия становились все торжественнее, а по итогам слились в одно празднование.

С течением времени триумф стал допускаться лишь при наличии целого ряда условий. Он давался только по окончании войны, которая сопровождалась тяжким поражением врагов. Существовало правило допускать триумф лишь в том случае, если было убито не менее пяти тысяч врагов. Я по этим критериям проходил с огромным запасом. Сколько мы на Севере уничтожили всякой гадости — уже одним богам ведомо. Но счёт однозначно шёл на десятки тысяч, в совокупности перевалив за сотню.

Ночь мы провели в одной из вилл по дороге на Север. Я лег спать пораньше, вежливо уклонившись от предложения долгой вечерней беседы с хозяевами из аристократии средней руки.

Эта ночь принесла мне очередное тревожное видение. Однако в нём уже не было ни демонов, ни оживших мертвецов, ни картин апокалипсиса. Только люди. Три великих человека.

Карр, Сандис и я шли по залу Сената, пол которого был полностью прозрачен. За стеклом тысячи или даже миллионы крошечных людей сражались и умирали под пятой великих триумвиров. Шаг — новая вспышка насилия. Под полом раскинулась уменьшенная, сжатая до самых главных очертаний карта мира. Храмы и дворцы Шадда, уникальная архитектура Ти-Шадая, джунгли, наверное, Сулима, леса Севера, где ныне поднималось великое Древо, равнины Запада и даже горные вершины далекой Кербрии. А в центре находилась Империя. Все дороги вели нас туда. Великаны-триумвиры шагали, сотрясая прозрачное стекло над крошечным миром.

— Три человека, три призрака! — прозвучал откуда-то сверху голос. — Неспокойны древние кости! Близится час падения солнца!

Я поднял свой взор. Потолок сенатской курии тоже оказался прозрачным. Прямо над ним в зените висело солнце. Красное, кровавое, жуткое. Солнце не жизни, но смерти. Оно дрожало и слегка дергалось, словно готовое сорваться вниз, чтобы раздавить хрупкий мир людей.

Я проснулся за несколько часов до рассвета. После завтрака наша процессия продолжила путь.

Почти пять сотен моих телохранителей, пяток ликторов, пара венаторов. Целый военный отряд, который путешествовал по мирным землям. Империя, казалось, расцвела за последние месяцы. Я помню как первый раз ехал на Север. Тогда нам попадались уставшие легионеры Карра, покидающие Лимес. Сейчас на дорогах стало гораздо больше путешественников и торговцев. Впервые за несколько лет Империя не вела ни одной войны, если не считать слухи о походе Карра на Запад.

Однако пиратская Териона и Север были усмирены, сэйфы находились под контролем, а с Шаддом ещё работало перемирие. Вот люди и разгулялись. Словно после долгой тяжелой зимы пытались поймать лучи весеннего солнца. Зря. Мне нечем было порадовать граждан Империи. Война ещё будет и даже не одна.

К вечеру мы достигли первых лагерей моих легионов. Здесь почти в сердце Империи вместо единого укрепленного каструма войска занимали предоставляемые государством и знатными гражданами территории. При этом снабжение было весьма щедрым. Особенно много приходило частных пожертвований. Кто-то так рассчитывал заручиться моей поддержкой, а иные просто подобным образом благодарили армию за спокойствие, которое сейчас наступило в Империи. Настроение народных масс было на подъеме. Победа шла за победой. Казалось, что самое страшное осталось позади.

«Пора чистить и чинить броню», — объявил я командным голосом. — «Нам предстоит триумф в Реге».

Эта моя фраза отозвалась множеством радостных криков идущих от серых рядов палаток, распределённых по живописным равнинам и между богатыми поместьями.

Закатное ленивое солнце медленно опускалось за горизонт, когда нам навстречу выехали Поций и Гинд Тобин в сопровождении нескольких десятков всадников.

— Таки триумф? — после обмена приветствиями риторически спросил Поций. — Когда мы первый раз шагали по Северу, то думал, что в Столице мы окажемся только на суде.

— Уважаемый триумвир! — обратился ко мне Гинд. — У меня замечательные новости.

Глаза юноши горели огнём. Победа в Северном походе хорошо сказалась на его настроении и способностях. Коэффициент подавления возрос с 6 аж до 8,3. Значение уже довольно таки серьёзное.

— Подожди, о воин Гетионы, — охладил его пыл Поций. — У меня тоже для стратега, наверное, хорошие новости. Таркус Дарен изъявил желание отказаться от чиновничьей службе на Севере и опять влиться в наше победоносное бандформирование. Колено у него уже в порядке.

— Это он письмо прислал? — спросил я.

— И письмо послал, и сам с ним приехал. Неугомонный энтузиазм. Даже три дня не пил, ожидая встречи с вами.

— Прекрасно. Такой подвиг надо поощрить. А что у тебя, Гинд?

— Помните тот… особый проект? Поставки серы из Ти-Шада и Сулима добрались до Империи. У нас уже около ста сорока килограммов взрывчатого порошка. Можем сделать больше. Довести запасы до двух сотен килограмм.

Порох. Речь, конечно же, шла о порохе.

«Стилион», — обратился я к молодому политику через командный голос. — «Давай-ка я тебе покажу кое-что интересное. Новое слово в военной мысли, которое ещё громко заявит о себе».

Нималексису это пока рано показывать, а вот кому-то из семьи можно. Как бы я раньше не относился к Стилиону, но сейчас мы в одной лодке, которая вот-вот попадет в шторм.

Утопну я и ко дну, вероятно, пойдет вся семья Лиардиан ибо клятвы редко могут удержать мечи, когда наступает время кровавой сечи.