Путь Стратега 8. РеалРТС

Глава 28 Падение Солнца

Войска Шадда и Империи заняли новые боевые порядки напротив друг друга.

Мы выровняли строй когорт, а также вывели на правый фланг силы Октана Мерцина, ранее скованные действиями вражеской конницы. Сейчас кавалерии у врага стала заметно меньше. Понесенные потери сказывались на возможностях шаддинцев. Впрочем, и легионы Империи пролили сегодня немало крови.

Позади нашего текущего построения лежали груды тел. Погибшие воины обеих армий. Враги и друзья, оставшиеся в пыли. Пока у нас не было времени отдать почести погибшим товарищам и оказать последнюю милость павшим врагам. Наши когорты обошли завалы тел и выстроились перед ними. Теперь мёртвые не будут мешать живым сражаться.

Пользуясь временной передышкой, я также переместил множество раненых в тыл. Среди них был и военный трибун Двадцать Первого легиона Поций Арвин, а также тысячи других достойнейших мужей, прошедших со мной долгий путь.

Уцелевшие легионеры перераспределили между собой дротики. Старались собрать те, что ещё были пригодны. Поднимали их с земли, вытаскивали из мертвых тел, ломая дерево, вырывали из вражеских щитов. Некоторые, самые прошаренные, собирали трофейные копья и укорачивали их.

Также мы подтягивали к самой передовой и разворачивали всевозможные осадные орудия. Полевую артиллерию, которой наша армия была богата. Не исключаю варианта, что мы сами не будем атаковать. Займем оборону. У нас имеется широкий арсенал средств поражения врага на дальней дистанции. Можно спровоцировать шаддинцев идти вперёд или же начать отступать.

Армия Востока перестроилась. Оставшаяся пехота попыталась сформировать одну большую фалангу. Не в смысле особое построение с использованием длинных копий, а просто единую широкую линию. Самая боеспособная кавалерия заняла фланги. В основном правый. Однако четыре сотни бронированных всадников оказались и на левом у реки. В основном там были тяжёлые саваран.

Также на флангах сосредоточились слоны и язаты, ещё способные двигаться в условиях отсутствия солнечного света. Лёгкая кавалерия врага держалась подальше от передовой.

Наличие на поле боя кер вынудило шаддинцев находится близко друг к другу. Крылатые девы смерти заставили врага максимально сузить свои построения, чтобы прикрыть всех выживших подавлением. А ведь антимагии у противника стало заметно меньше. Многие шаддинские подавители уже пали от наших клинков и копий в предыдущих столкновениях. Убиты обычными людьми.

Мелкая монстра и низшая нежить собиралась стаями в тылу правого фланга шаддинцев, выискивая слабые места. Получилась мини-армия из тварей, способных если не нанести серьёзный урон, то хотя бы отвлечь вражеские войска. А Гекатонхейр продолжал болтать с кентавром, не выказывая никаких признаков агрессии.

— Мысли путаются… Я чувствую присутствие знакомых сил, но оно такое смутное… Никто не отвечает на мой зов. Как же изменился этот мир… Чужой, пустой, ваш.

И всё вот в таком духе. Пока вмешательства этого монстра не ожидалось, однако вмешался кое-кто другой.

Со стороны тёмных небес на грешную землю снижалась магическая платформа, на которой находился Утред с ещё несколькими коллегами. Через пару секунд огненный взрыв озарил чёрные тучи. Словно второе раскалённое солнце возникло над землями Востока. Этой атакой чародеи Великого Пламени постарались избавиться от одной из кер. Возможно, у них это получилось. Остальные крылатые девы начали активно маневрировать, прекратив атаковать шаддинцев. Когда пламя погасло, оказалось что кера ещё боеспособна, однако получила серьезные повреждения. Крылатая дева напоминала обугленный остов. Она, быстро рененерируя, поспешила снова скрыться под землёй.

«Будь проклят этот заклинатель алкоголя», — возмутился в эфире Иворна Сандис, припоминая любовь Утреда к хмельным напиткам. — «Мы не используем силу их колдовского огня. Зачем вмешиваться? Пусть уж он тогда заодно сожжёт и шаддинских монстров».

Я был отчасти согласен с Сандисом. Утред, конечно, имел полное право офигеть от колдунств Ксигона, но стрёмный прадедушка триумвира не являлся магом Великого Пламени. Стихийные чары же шаддинцы сами использовали по полной. Солнечные удары, язаты, нашествие саранчи. И Утред не спешил нам тогда помогать, однако вмешался, когда магическое превосходство оказалось на нашей стороне. Возможно, дело было в симпатии, которую чародей испытывал к Ксериону и Келиму.

«Прекратите атаковать союзных нам чудовищ, магистр», — обратился я к Утреду. — «Мы сейчас не используем демонов или магов-ренегатов Великого Пламени. Ваше вмешательство не требуется. Ситуация находится под контролем. Дайте нам спокойно закончить это сражение. Если же вы продолжите активно выступать на стороне врага Империи, я буду вынужден использовать свои антимагические способности, чтобы временно лишить вас такой возможности».

Утред, конечно, не ответил мне с помощью командного голоса, однако его платформа продолжила снижаться. Кажется, предстоял тяжёлый разговор.

«Багровый Круг слишком много о себе возомнил», — добавил ещё пару капель яда Сандис. — «Я не оставлю безнаказанным это вероломное вмешательство. Вскоре гордецы из Порченных Земель осознают, что у каждого их решения отныне будут последствия».

Звучало это… сомнительно. Ксигон, конечно, могуч и безусловно опасен, но едва ли в его силах оспорить монополию Азарда на колдовское супероружие. Великим Пламенем одолели Неридию.

Впрочем, опыт подсказывал мне, что к злобствам Иворна стоит внимательно прислушиваться. Ксерион однажды уже недооценил браваду Сандиса. Теперь вот его армия под чёрными небесами отбивается от стай нечисти.

Пока платформа Утреда снижалась, мы уже успели развернуть некоторые осадные орудия. Баллисты и онагры, способные метать снаряды на большое расстояние, пристреливались. Некоторые камни уже попали во вражеский строй, ломая тела, сминая броню, круша человеческие кости.

«Орина, ты…» — хотел я обратиться к девушке, но она предугадала ход моих мыслей.

«Сейчас. Я попробую попасть по кавалерии».

Передо мной опустилась колдовская платформа. На таких маги начали летать во время большого турнира, организованного в Сулиме. По центру платформы, сопровождаемый тремя другими магами, возвышался Утред. Рослый, с объемной бородой и целой гривой черно-серых волос цвета пепла. Человек-лев с огнем в глазах. Мудрость и свирепость, сплавленные колдовским пламенем в единое тело. Он носил свое тяжелое до самой земли одеяние, каким-то невероятным образом сшитое из тонкой медной проволоки с украшениями из всех известных драгоценных металлов и камней. Похоже, Утред был настроен крайне серьезно. Глаза волшебника грозно сверкали, разбрасывая багровые искры.

— Михаир! — пророкотал тяжёлый бас чародея. — Снова решил положить хрен на фундамент мироздания⁈ Ты хоть знаешь, что за тварей призвал себе в помощь на этот раз?

«Конечно. Керы. Отродье титанов. Нежить. Заклинатель. Агент. У них в описании всё есть». — Как можно более невозмутимо ответил я.

Глаза Утреда вспыхнули особенно ярко.

— Михаир! Мы долго терпели, но всякому терпению есть предел! Керы не приходят в мир по воле простых смертных. Лишь сами титаны и их потомки могут призывать их. Что за дрянь ты откопал на этот раз? С кем заключил очередную сделку?

«С удовольствие и уважением отвечу на все ваши вопросы по окончанию боя», — произнес я через командный голос, пока артиллерия наносила удары по строю шаддинской пехоты. — «Есть соглашение о невмешательстве между Империей и Багровым Кругом. Я не хочу подозревать вас в симпатии к шаддинцам, поэтому не давайте мне для этого поводов».

— Симпатиях⁈ — уже чуть ли не прорычал чародей, двигаясь на наш строй. — Я симпатизирую тем, кто не пытается расколоть мир пополам или сжечь его! Как странно, да⁉ — усмехнулся Утред.

Войска обеих армий заканчивали построение. Шёл обмен снарядами. Девастаторы перезарядили свои грозные гаковницы. Утред и его спутники были безусловно лишними в этом раскладе.

«Чего вы хотите от меня, господин магистр? Чтобы мы отступили? Только вот куда? Империя за много дней пути отсюда сквозь выжранные саранчой степи. Мы не прилетели на волшебной платформе как вы, а шли сюда под палящим солнцем, глотая пыль. Вы, кажется, когда-то были воином и должны знать что это такое. Нас жгли волшебными лучами, атаковали монстрами, пытались рассорить. Пути назад нет, чародей. Победа или смерть. А теперь отойди с пути моих легионов. Все вопросы мы решим потом, я клянусь. Сейчас время сражаться».

Секунд двадцать чародей молчал. Он буравил меня яростным взглядом, пока каменные снаряды летели над вытоптанной землёй. Возможно, в это самое мгновение с ним говорил Ксерион. Жаль, я не мог подслушать их беседу. Таких навыков в РТС-системе нет. Интересно, Царь царей сейчас просил помощи и передышки или же наоборот объяснял магу, что это сражение уже не остановить? Оба варианта казались мне вполне реалистичными.

Наконец чародей снова заговорил:

— Некоторых исправит лишь могила… Воюйте, люди. Терзайте души и тела ради мимолетной блажи.

После этих слов Утред ударил тяжелым металлическим посохом по платформе. Волшебный транспорт тут же начал набирать высоту. Можно было продолжать массовое взаимоуничтожение с применением чудовищ и тёмной магии.

К тому времени наш обстрел уже нанёс противнику кое-какие потери. Даже несколько закованных в броню всадников пали жертвами каменных снарядов, которые Орина навела на них с помощью способности прямого контроля артиллерии.

Отступить или пойти в атаку? Шаддинцы выбрали второе. Их неповоротливая фаланга, состоящая из далеко не лучшей пехоты, колеблясь и нарушая порядок, двинулась вперёд. Отлично.

Ксерион пока не собирался сдаваться. Впрочем, перед ним сейчас стоял достаточно горький выбор. Если его кавалерия могла покинуть поле боя и даже захватить наш лагерь, то пехота в этом случае была обречена. Шансов ноль. Пехота Востока будет не просто уничтожена. Если кавалерия уйдёт, мы сокрушим её, практически не понеся потерь. Царь царей и его стратеги это прекрасно понимали. Вместо позорного отступления, они решили поставить на кон всё, что у них осталось. Армия Востока наступала. Израненные защитники Шадда готовились дать нам последний бой.

И снова дух этих людей меня удивлял. Они понесли огромные потери, лишились очень боеспособных воинов, были отрезаны от солнечной магии, за их душами охотились крылатые воплощения смерти, а полевая артиллерия посылала снаряд за снарядом на их головы, но они шли вперёд. Не только кавалерия. Даже пайганы, вчерашние крестьяне, пусть едва держались от бегства, но пока ещё шли прямо на нас.

Тактика врага в этой ситуации была относительно предсказуема. Победить нас с помощью пехоты невозможно. Она лишь свяжет боем наши когорты, чтобы конница, слоны и верблюды ударили по флангам. Также, возможно, в решающий момент Ксерион прикажет пехоте быстро отступать вплоть до бегства, чтобы открыть пространство для удара кавалерии по нашим рядам, увлечённым преследованием.

Я встал рядом с Ноцием, Луной и Ганом. По обеим сторонам нам от нас находились антесигнаны ударной когорты Двадцать Первого. Их осталось 154. За нами стеной замерли обычные легионеры.

«Они идут к нам сами», — объявил я через командный голос. — «Дрожат, но пока не бегут. Так обратите их в бегство! Пора сокрушить врагов Империи! Встаньте же стеной, сыны Рега. Пусть последние капли отваги шаддинских мятежников разобьются ваши щиты. Пусть их солнце рухнет сегодня в пыль и прах!»

Эта речь дала войскам небольшой подъём морали. Люди устали. Мысль о том, что битва приближается к концу, грела их смелые сердца. Ради последнего рывка сил не жалко. А ради победы многим не жалко даже собственной жизни. Особенно, когда наш триумф так близок. Кажется, протяни руку и пальцы твои зацепятся за почти невесомую сущность военной удачи.

Двадцать Первый легион из 7230 воинов убитыми и ранеными потерял 2165 человек. Двадцать Третий легион из 5600 лишился практически трети состава. Двадцать Четвертый потерял немногих. 1284 из 5710. Очень тяжело пришлось Шестнадцатому. Неоднократно его силами я закрывал самые опасные участки. Из 7590 в строю осталось всего лишь 4190. Не зря этот легион носил когномен «Проходящий огонь». Ему действительно в этот раз пришлось пройти через горнило сражение. Двадцать Шестой легион из 5140 потерял 915 человек. Во многом потому, что я старался не слишком подставлять новичков. Однако сейчас всем придётся принять на себя удар.

Вражеская фаланга приближалась быстро. Они пытались как можно скорее вступить в ближний бой, чтобы не страдать от обстрела артиллерии, почти не имея шанс ответить. Однако такая спешка довольно плохо влияла на вражеское построение. Оно то распадалось на отдельные фрагменты, то снова пыталось собраться в единую фалангу.

Онагры и баллисты смолкли. Их спешно убирали назад. Продолжали стрелять скорпионы, полиболы и стационарные арбалеты. Всё, что легко било прямой наводкой, а также быстро перезаряжалось.

Вражеская кавалерия также приближалась к нам, но держалась чуть поодаль пехоты. Шаддинская конница была словно меч, отведённый для укола и прикрытый щитом пешего строя. Лезвие этого клинка мы порядком обломали сегодня, но оно ещё до конца не потеряло свою смертоносную остроту. Для него приберегу пули девастаторов. Не будем расходовать их на пехоту. Этим шагающим на убой мертвецам хватит старой доброй имперской стали.

И я скомандовал «Дротики!» возможно последний раз за этот долгий, тяжёлый бой.

Последние запасы нашего арсенала метательного вооружения щедро посыпались на головы и плечи потрёпанных боем врагов. Власть Императора, Сената и Народа, воплощенная в тысячах доз колющей смерти. Воля Рега, несущая гибель его врагам.

Фаланга дрогнула. Многие шаддинские формации не могли создать хорошую стену щитов. Пайганы и копейщики, чья броня уступала фидаинской, гораздо в большей степени страдали от обстрела.

«Ещё!» — приказал я, чувствуя как восторг охватывает меня и поднимает к самым небесам.

Но тут именно с небес на нас обрушился новый неприятный сюрприз. Тайкано таки сумел отчасти обуздать местные ветра. Потоки ревущей стихии не могли нанести людям серьёзного урона, не имея в себе обломков льда и градин. Однако принц-наемник сумел ослабить наш обстрел.

Пора? Или лучше приберечь его на случай, если придётся тягаться с сторуким гигантом или Утредом?

Думаю, всё-таки пора. И я использовал один из самых мощных своих козырей:

Очищение земель

Раз в сутки используйте поглощенное подавление, чтобы на десять минут распространить половину его эффекта на площадь радиусом 700 метров.

Колдовской ветер Тайкано тут же ослаб. Начали замирать и даже падать на утоптанную землю самые ближайшие ко мне язаты. Навык, который я обрёл, чтобы противостоять Немёртвому Богу, теперь был обращен на пользу Империи.

«Дротики! Ещё! Давайте!»

И снаряды посыпались на противника с новой силой, попадая уже в упор по прямой траектории. Настолько близко была вражеская фаланга. Живое море перепуганных людей, идущих на бой вопреки страху. Живое море людей, которое мы должны обратить грудами мёртвых тел.

Мне вспомнились недавние слова Утреда:

«Воюйте, люди. Терзайте души и тела ради мимолетной блажи».

Да, старый чародей. Такие уж мы — люди. Возможно, правы кербрийцы, считая Забытого нашим общим предком. Кстати, воины с далёкого ледяного континента уже рвались в бой. Под чёрными небесами они сражались с чуждыми врагами а за чужую для них Империю. Сражались, просто потому что таковы были их образ жизни и стремление к славной смерти.

«Ещё!»

Последний залп дротиков, а затем рукопашная. Жаркая безумная схватка. На несколько мгновений казалось, что шаддинцы готовы биться с легионерами наравне. Их страх обратился яростью. Наконец, они получили возможность отомстить и причинить вред тем, кто так жестоко обстреливал их. С криками, с воплями навалились на нас шаддинцы.

Обычный копейщик врезался в мой щит. На его лице без фидаинского клейма читалось выражение почти что безумия. Глаза широко распахнуты, рот открыт, брызжет слюна. Он даже не то чтобы убить меня пытался. Просто врезался и давил, беспорядочно нанося удары в район над моей головой.

Сражался ли он вообще когда-нибудь до этого в ближнем бою? Честно говоря, сомневаюсь.

Упершись правой ногой и легко удерживая натиск врага, я нанёс ему один единственный укол в шею. Без амплитуды, без серьёзного вложения сил. Этого хватило. Глаза человека расширились ещё больше. Кровь из раны хлынула потоком. А затем он стал задыхаться и обмякать. Я ожидал увидеть в его глазах удивление, но не заметил его. Кажется, всё случилось слишком быстро. Он даже толком не успел понять, что умирает.

Первый свирепый натиск вражеской пехоты столкнулся с железной дисциплиной и отточенной техникой легионеров. Очень быстро стало понятно насколько имперская пехота превосходит эту солянку ополченцев, наёмников, слабо подготовленных воинов. Почти каждый укол гладиуса или удар спаты находили свою цель. Ярость врага снова обернулась страхом.

Оставив своих людей из первых рядов лежать у ног наших первых рядов, фаланга шаддинцев отпрянула на несколько шагов.

В этот момент вражеская тяжёлая кавалерия начала свою атаку, пытаясь взять нас в клещи. Пробить фланги, чтобы начать схлопывать строй. Шансы на это у Ксериона были, но гарантированным успехом тут и не пахло. Скорее воняло кровью, потом, огромными потерями с обеих сторон.

Последние остатки царской гвардии, а также большая часть уцелевшей тяжелой конницы Шадда атаковала наш правый фланг. Била по войскам Сандиса.

Недавнее моё ликование сменилось ожиданием новой кровавой зарубы, но тут…

«Глубокоуважаемые триумвиры, полагаю, что сейчас наступил наилучший момент для использования наших свежих частей. Будет ли мне дозволено возглавить атаку?» — раздался у меня в голове голос Октана Мерцина.

«Ты ещё спрашиваешь!» — усмехнулся я. — «Вперёд, парень. За славой!»

И вся кавалерия легионов и союзников, практически не вступавшая в бой ранее, в этот бой наконец-таки вступила. Были там и сверхтяжелые всадники.

Мне вспомнился диалог с Сандисом на столичном ипподроме.

«Три алы и ещё несколько турм таких всадников могут оказаться в нашем распоряжении. Почти тысяча. Готов уступить вам две алы из трёх».

Имперские катафрактарии. Сверхтяжелая конница. Октан Мерцин повёл их в атаку, так же увлекая за собой всю боеспособную кавалерию. Конные копейщики, промоты, сагиттарии, цестинские наёмники и сэйфские союзники. Армада наших всадников пошла в наступление.

Шаддинцы попытались остановить атаку Октана, используя для этого заслон из обычных саваран, которые попытались сковать нашу конницу боем. Но бывший стратег Лимеса Запад собаку или скорее кобылу съел на кавалерийских сражениях. Он использовал тактику, похожую на ту, что я исполнил давным-давно на севере, когда прорывался конницей к тылу пехоты Кринтар, пришедших штурмовать мой лагерь.

От основного атакующего порядка Октана постоянно отделялись заслоны прикрытия, которые сковывали боем, тех кто пытался остановить продвижение имперской кавалерии. Молодой стратег управлял ими филигранно. Десятки конных отрядов по 50–100 всадников слаженно двигались в разных направлениях, пресекая угрозы.

И конные силы Империи атаковали остатки лучшей кавалерии Востока. Несколько часов назад у наших всадников не было шансов. Однако за эти несколько часов очень много всего случилось. Пускай изначально имперские катафрактарии уступали Пуштигбан умением и снаряжением, а шаддинским катафрактариям числом… Теперь Пуштигбан почти не осталось, а лошади вражеской тяжёлой коннице очень устали и были напуганы. Сами всадники тоже истощили свои силы. И вот на них налетела масса уже сопоставимой по численности, а главное свежей кавалерии.

Однако даже в такой ситуации шаддинская конница могла бы отбиваться. Теоретически могла бы даже победить в противостоянии только лишь всадников. Однако рядом находилась пехота легионов и вот сражаться с ней плюс с конницей Октана одновременно было уже совершенно невозможно.

Свежие силы легионов самого Мерцина, а также уже измотанные, но ещё боеспособные войска Иворна Сандиса приходили на помощь нашей кавалерии. Я же спокойно скомандовал:

«Легионы стратега Михаира, вперёд!»

И мы двинулись на вражескую фалангу.

Шаг, шаг, ещё шаг. Выше щиты и…

Мгновение и началась настоящая цепная реакция. Паника, словно лесной пожар, распространялась среди вражеских пехотинцев. Без поддержки кавалерии они уже ничего не могли нам противопоставить. Фидаины были убиты, язаты потеряли свою мощь, сейдские гоплиты пали от тяжелых пуль девастаторов. Остались лишь обычные пехотинцы восточных царств против легионов Рега.

Шаддинская пехота обратилась в бегство.

Тяжелая кавалерия тоже отступала, теснимая свежими резервами. А степные всадники страдали от атак нечисти. Всё было кончено. Ксерион Великий потерпел поражение. Первое своё серьёзное поражение в статусе Царя царей.

Одна звезда закатилась, чтобы взошла новая. Октан Мерцин безусловно теперь войдёт в зал славы великих полководцев Империи. Конечно, мы с Сандисом сегодня сделали очень много, однако именно Октан нанёс решающий удар.

Теперь оставалось преследовать, громить и добивать.