Путь Стратега 8. РеалРТС

Глава 14 Восточное приветствие

Великая река Айрат. Подательница жизни посреди бесплодных степей и пустынь. Могучая водная артерия, снабжающая силой всю шаддинскую цивилизацию. Наравне с великой рекой Айт они имели священный статус на Востоке. Однако именно Айрат последние сотни лет играла особую роль последнего бастиона Шадда перед атаками Империи. Теперь река попробует остановить и нас.

Впрочем, Айрат была не только очередным препятствием на пути, но и неисчерпаемым источником драгоценной воды. Добрались. Дорвались.

Глядя на синюю гладь реки, несущую воды через безжизненные земли, сердце мое радовалось. Настроение у всех заметно повысилось.

Впрочем, безжизненными земли были только на нашем берегу. У Шаддинцев сохранились поля, зелень и каналы для орошения сельхозугодий. На своей стороне они не стали использовать тактику выжженной земли. И выжранной земли тоже. Едва ли здесь побывала саранча.

Похоже, нам не дадут просто так переправиться. Шаддинцы станут держать оборону по реке.

— Ну что? — спросил Поций, щурясь от солнца. — Они готовы нас встречать?

— Ага, — ответил я. — Крепко засели. Сейчас опишу их речную оборону.

Воздушная разведка позволяла мне в полной мере оценить оборонительный замысел противника.

С промежутками примерно в километр были натыканы дозорные вышки, размещенные обычно на холмах. Кроме того, можно было заметить многочисленные патрули лёгкой конницы. А ближе к горизонту все обозримое пространство занимал колоссальных размеров военный лагерь.

Шатры, палатки, хижины, повозки, пасущиеся лошади, верблюды и козы. Шаддинцы не пытались создать защищенный закрытый периметр по примеру каструма. Напротив. Ксерион рассредоточил свои силы на огромном пространстве. Думаю, это было не беспечностью, а абсолютно осознанным решением.

Такой формат позволял шаддинцам решить ряд проблем и даже получить некоторые преимущества.

Во-первых, внезапного нападения с фланга они не ждали. Их «лагерной стеной» была река. Во-вторых, для них было важно быстро подскочить в решающий момент, чтобы сорвать нашу переправу. Укрепления бы только усложнили бросок ударной кавалерии к реке. Кроме того, подобный формат размещения очень удобен для конной армии. Ценные животные имели достаточно пространства для выпаса и не были слишком простой целью для какого-нибудь магического удара.

Оценить масштаб вражеского войска пока было сложно. Полагаю, от ста пятидесяти до двух или даже трёх сотен тысяч. Последняя цифра не кажется фантастической, если учесть, что значительная часть воинов занята патрулированием и наблюдением за рекой на протяжении многих километров.

«Ниже по течению лежит город Табир», — напомнил мне Сандис. — «Жителей эвакуировали, но в нём остался гарнизон. Похоже, бросать его шаддинцы не собираются. Предлагаю, направиться туда».

Мы сразу не пошли в Табир, чтобы не пересекать пустыню Сахут. Однако теперь город может стать нашей промежуточной целью. Поможет ли он нам пересечь реку? Сомневаюсь. Однако оставлять у себя на фланге вражескую группировку достаточно сомнительная идея. Кроме того осада — хороший способ размяться перед решающим сражением или даже спровоцировать Ксериона на него.

Кстати, Царь царей не заставил себя долго ждать. Судя по карте он был недалеко от нас. И тут же воспользовался этим обстоятельством, чтобы обратиться к нам через командный голос с пламенной речью:

«Имперские вторженцы, враги моего народа, с вами говорит Ксерион Великий. Ксерион, выбросивший прочь захватчиков и кровопийц из благословенного Шадда. Ксерион, осененный лучами…»

Представлялся он долго и основательно. Некоторые легионеры шумели, выкрикивая ругательства или демонстрируя оскорбительные жесты.

«Выкованный в солнечном огне…» — вещал Ксерион.

— Козло#б! — добавляли имперцы.

«Прославленный покоритель…»

— Шлюх!

«Наделённый божественной властью…»

— Говноед!

Закончив с общим приветсвием, Ксерион прошёлся по отдельным личностям. Начал с меня, однако уделил моей скромной персоне лишь пару реплик:

«Михаир Лиардиан, твоя победа на Севере стала благом для всех народов. Не меньшим благом станет твоё поражение здесь. Сражайся достойно и моя милость станет наградой».

Вот и все. Куда больше внимания царь уделил моему коллеге Сандису.

«Слышишь меня, шелудивый пёс? Подошва от рваной сандалии. Наточи свой меч поострее, но не для сражения с нами, ведь такой трус как ты не поведет своих людей в бой. Но клинок тебе пригодится. Вскрой им свои зловонные потроха, когда твои воины побегут в страхе. Я не хочу марать руки казнью такой собаки как ты, но если придется, то знай, шакал, что каждую секунду ты будешь жалеть об ошибке богов, из-за которой такое убожество вообще появилось на свет. Ты оскорбляешь лучи Солнца, падающие на твою собачью шкуру. Ты позор отца и горе матери. Животное, гадящее под себя. Кусок…»

И ещё много-много красочных эпитетов. Эту речь Царя царей мои войска встретили отчасти даже благосклонно. Некоторые ругались, но непонятно на Ксериона или добавляли «похвал» Сандису.

Хорошо, что хоть системы комментариев и удаленной переписки между стратегами наш дар не подразумевает. Иначе представляю какие эпические срачи генерировал бы имперско-шаддинский конфликт. Всю ноосферу зафлудили бы.

Закончив с Сандисом, Ксерион ещё немного поругал Покорда, а затем вроде бы замолк, но Орина тут же передала:

— Он говорит со мной.

— Предлагает предательство? — спросил я.

— Пока нет. Расточает похвалы словно бы мы не враги.

— Ничего удивительного. Он пытается с одной стороны, вбить между нами клин. С другой, приготовить почву для дальнейших манипуляций. Ксерион умен, хитёр, но у него есть подобие чести. Поэтому не советую с ним сейчас ругаться и сам не собираюсь. Хорошей войны не бывает. Как бы сейчас не хвалил, он может легко убить тебя, если появится такая возможность.

— Понимаю, — кивнула девушка и перевела разговор на другую тему. — Как хорошо, что мы дошли до реки. Мне уже казалось, что этот пыльный ад бесконечен.

Я ещё раз бросил взгляд на поверхность воды. Солнечные лучи плясали на слабой ряби. Это зрелище, действительно, успокаивало.

А Ксерион снова заговорил с нами всеми:

«Ваш бандитский набег обречен. Земля, воды, ветра и само Солнце обернутся против вероломных захватчиков. Богам не жаль разбойников. Лишь ваши жены и дети будут лить слезы по сгинувшим здесь воинам. Но я не говорю вам уходить. Поздно бежать. Страшитесь, ждите нашего правосудия. Его принесут вам стрелы и копья. Святая река смоет прочь вашу поганую кровь».

И все в том же духе. Возможно, Ксерион хотел бы вещать часами. Запустить для нас своего рода радио, однако у него время использования командного голоса на чужих юнитах было ограничено. Он же вместо «Времени великих дел» взял на 15 «Выбирая судьбу».

Ещё раз глянув на необъятный лагерь шаддинцев с высоты птичьего полёта, я понял, что практически не чувствую тревоги. Близость врага скорее успокаивала. Вот они все как на ладони. Более не скрыты туманом войны и пыльными бурями. Великая река не только защищает их от нас, но и нас от них. Поток медленно текущей воды почти полкилометра шириной.

Глядя на него, я хорошо мог понять шаддинцев, которые объявили реку Айрат священной. Было в ней нечто возвышенное и спокойно-благородное. Река одним своим присутствием здесь словно бы бросала вызов многим сотням километров сухих степей, пустынь, безжизненных скал.

— Как же здесь много людей! — взволнованно воскликнула Милен. — Как много!

Не волнуйся, девочка. Скоро мы начнем сокращать нашу численность.

Но пока стрелы ещё не летели, а шаддинские кони спокойным шагом паслись у шатров своих хозяев. Важно ступали верблюды, нагруженные множеством стрел. Помню эту тактику шаддинцев. Если у них появится возможность, конные лучники будут постоянно пополнять боекомплект, устраивая нам настоящий ливень из стрел.

«А вот и Михаир. Да благословят боги твое смелое, хотя и неверное сердце», — обратился ко мне ещё один из знакомых шаддинских стратегов — Келим. — «Среди всех невидящих истинный свет ты один из самых доблестных воинов. Однако с собой ты привёл отъявленного негодяя».

Я сначала не хотел отвечать бывшему кочевнику, но затем коротко произнес:

«Ну спасибо».

Следующим ко мне обратился Тайкано. И он был тут. Вся элита шаддинского царства собралась нас встречать.

«Не могу пожелать вам удачи, уважаемый Михаир. Однако я надеюсь, что грядущая битва позволит нам показать все свое мастерство. Прошу вас помнить о данных обещаниях и не забывать, что благоразумие не меньшая добродетель, чем храбрость».

Это он напомнил, что я клялся магам сохранить ему жизнь.

«Обещания не забыл, однако учтите, что моя воля не удержит каждый меч и пилум в армии».

«Понимаю. Правда звучит в ваших словах. Однако до этого мне удавалось сохранять свою жизнь в бушующем шторме битв. Клинки, стрелы и дротики для меня не столь опасны, как ваше искусство противостояния чародейству».

С одной стороны, приятно, когда противники так с тобой считаются. С другой стороны, жаль, что уже все знают какими способностями я обладаю.

Наш огромный лагерь, хотя и уступающий по площади стойбищу шаддинцев, решено было расположить в двух километрах от реки. Долговременные защитные сооружения мы пока не возводили, но развернули полевые укрепления. Воздушная и конная разведка контролировали фланги. Этим вечером никто не предпринимал агрессивных действий.

Пока войска располагались на новом месте, мне пришло системное сообщение:

«Стратег Иворна Сандис приглашает вас присоединиться к Военному Совету. Принять приглашение? Расход времени на протяжении Совета будет замедлен для вас в одиннадцать раз».

Принять, конечно.

Сандис встретил меня дежурной улыбкой, но казался необыкновенно возбужденным. Глаза его блестели и даже голос приобрёл некую нетипичную торопливость.

— Вот мы и встретили эту кучку напыщенных варваров. Скучные регалии, однообразные оскорбления. Шаддинская культура, кажется, совсем не развивается. Но хватит о них. Пора определиться с нашими дальнейшими действиями.

— Идём к Табиру, — кивнул я. — Возьмем город и начнем борьбу за переправу.

— Эту борьбу нам не выиграть, — внезапно ответил Сандис. — У них слишком много хорошей конницы и орудий. Даже по количеству пехоты они нам не уступают. Только по качеству. Учитывая ширину реки, отсечь попытки переправы дело нехитрое.

Ну охренеть! Не поздновато ли для озарений.

— Но, думаю, у тебя есть какой-то план? — с некоторой угрозой в голосе спросил я.

— Конечно, — кивнул Иворна. — Для начала предлагаю устроить небольшой спектакль.

— Комедию? Драму?

— Трагикомедию. Сперва фальшиво поплакать, а потом искренне смеяться.

— Можно подробнее?

— Конечно. Взятие Табира мало приблизит наш успех. В этом городе остались лишь фидаины и прочие фанатики. Перед гибелью они уничтожат свои запасы провианта. Вероятно, подожгут город. Табир лишь приманка. Ксерион не хочет сдавать укреплённый город без боя, но совершенно не против разменять его на жизни наших воинов по выгодному курсу.

— Это мне ясно. И что же ты предлагаешь? Не трогать город? Уничтожить его с помощью какой-то магии или спровоцировать пожар?

— Предлагаю штурмовать его, но «неудачно». Прежде чем использовать сокрушительную силу, нам следует продемонстрировать ложную слабость.

Ага. Сандис таким образом хочет выманить Ксериона на наш берег.

— А твой славный оживший предок не мог бы, например, осушить реку на пару часов?

— Мог бы, но я предпочитаю использовать его вмешательство как можно позже. Если враг поймёт какой силой мы обладаем, он сумеет выработать подходящее противодействие. Нам следует спровоцировать Ксериона и его варваров на решающие сражение.

Это звучало разумно. Прямо таки стратагема в стиле Сунь Цзы или его местного аналога. Но была одна существенная загвоздка.

— Дар стратега позволяет видеть уровень морали отрядов, — напомнил я. — Легко обмануть врага не выйдет.

— Это мне известно, однако только мы будем в курсе притворства. Несколько плохо согласованных атак, урезание продовольствия, спровоцированные беспорядки среди солдат.

— Ты предлагаешь играть с огнём.

Если переборщить, то мы реально можем критически просадить боеспособность армии и своими руками обеспечить Ксериону победу.

— Весь этот поход — игра с огнём, но разве Михаир Лиардиан не преуспел в таких играх?

Банальная лесть, но в ней заключены зерна правды.

— Михаир Лиардиан всегда опирался на своих людей и их преданность. Он стоял за них, а они за него.

— Да-да. Я в курсе, — улыбнулся Сандис. — Эта его чёрта привела к созданию триумвирата. Не хочешь сильно рисковать своими людьми? Да пожалуйста. Я сам все устрою. Только урежьте пайки и не слишком поднимайте людям боевой дух, уважаемый триумвир. Лучше устроить ложную беду, чем доблестно дотерпеть до настоящей.

Гадкие люди могут говорить правильные вещи. Мне постоянно приходилось повторять эту мысль, когда я общался с Иворна Сандисом. Нельзя было позволить моему негативному отношению к нему мешать общему делу.

Сам по себе план имел потенциал. Что может быть на войне лучше чем атаковать противника, увязшего в неудачной осаде города? Если не слишком перебарщивать, то можно чуть-чуть опустить мораль войска. Даже создать что-то наподобие паники среди вспомогательных подразделений, а затем исправить все парой воодушевляющих речей.

— Кто ещё будет знать об этом?

— Только мы двое, — ответил Сандис. — Остальные будут недоумевать, сомневаться, гадать. Это нам и нужно! Пусть у них пошалят нервы. Надо дать врагу почуять слабость, и Ксерион решится сделать свой ход. Он разумен, этот варвар. Но также он смел и тщеславен.

Верно. Этот сукин сын прав. У меня самого были подобные мысли касательно Ксериона. Что он не выйдет против нас сразу, но ударит, если почувствует удачный расклад.

— Значит, идём к Табиру и там буксуем.

— Верно, только ещё раз заклинаю, ни одна живая или мертвая душа не должна знать об этом! Двое это уже много. Однако мы стратеги. Наши слова, произнесённые здесь, защищены божественным даром.

— Откуда такая подозрительность? — немного подначил коллегу я.

— Откуда⁉ Вы ещё спрашиваете, уважаемый Михаир. Однажды я и ещё четверо доверенных лиц провели особый ритуал в безлюдном месте. Но представляете, за нами наблюдали!

Ха!

Ну да. Воскрешение Ксигона я запалил, несмотря на всю их конспирацию. Спасибо артефакту Каламет.

— Хорошо. Значит только мы двое. Что-ж, начнем трагикомедию с тысячами актеров.

Тысячи невольных актеров и всего несколько зрителей в лице вражеских стратегов. Я вспомнил место, куда меня однажды принёс древний демон, скрывавшийся под личиной кербрийца. Он доставил меня на заброшенную виллу, где слепоглухие актеры играли заученные роли, ориентируясь лишь на память и выемки в полу сцены. Этот образ хорошо описывает суть нашего плана.

Первый день у реки прошёл очень спокойно. Я бы даже сказал расслаблено. Пять сотен метров проточной воды предотвращали вспышки насилия лучше любых миротворцев. Это расстояние слишком значительное для прицельной стрельбы даже из самых мощных орудий, поэтому люди спокойно подходили к реке, набирали воду.

Конечно, охрана и венаторы бдили, но их клинки не пригодились сегодня. На том берегу реки кроме конных патрулей к воде приблизился только… оркестр.

Честно говоря, не знаю что шаддинцы пытались этим продемонстрировать. Уважение, презрение, а может то была просто шутка. Однако в первый день встречи армий весь день играл музыка. По полсотни человек с духовыми инструментами, литаврами и тамбуринами работали в две смены. Незатейливая мелодия лилась над рекой, навевая какую-то особую светлую грусть.

Была даже мысль вывести наших музыкантов. Подыграть неприятелю в прямом смысле. Однако люди устали после перехода через степь. Не хотелось выводить их стоять на жаре ради показухи.

Близость воды заметно подняла мораль всей нашей армии. Люди купались сами, мыли лошадей, старались избавиться от пыли. Если бы Ксерион мог сделать священную реку смертельной для нас, то, вероятно, одержал бы победу. Однако даже Царь царей не имел всей полноты власти над водами Айрата. До самого вечера мы наслаждались доступом к реке.

Ночь тоже прошла относительно спокойно. Утром на том берегу кроме музыкантов можно было заметить небольшой парад элитной кавалерии Ксериона. Царские телохранители пуштигбан, катафрактарии, солнечные щиты, два десятка крупных боевых слонов. Все блестели в рассветных лучах медью, бронзой и начищенной сталью. Этакая наглядная демонстрация чем нас скоро будут убивать.

Кроме разных выступлений на том берегу шаддинцы практиковали ещё один вид психологических операций. Клестус доложил мне, что вражеские стратеги через командный голос связываются с отдельными воинами нашей армии. В основном низшим командным составом, наёмниками и гибридами. Сулят несметные богатства, подбивая на предательство. Уж не знаю, удастся ли им кого-то реально завербовать, но такая подрывная деятельность в любом случае заставляет нас усиливать бдительность. Возможно, шаддинцы старались посеять атмосферу взаимных подозрений. Вынудить нас подозревать всех и каждого. Что-то мне подсказывает, боевой дух станет решающим фактором этой компании.

И предложение Сандиса сознательно просаживать мораль наших войск звучало особенно рискованно в данном контексте.

Однако запас прочности боевого духа у нас имелся. Пока надо было двигаться к Табиру. Мы продолжили путь, шагая теперь вдоль реки. Вскоре шаддинцы двинулись вслед за нами на своём берегу. Их основная армия тоже смещалась к Табиру.

«Вы прошли тяжелый путь через мои родные степи», — снова обратился к нам Ксерион. — «Дальше будет только хуже, но одной хорошей новостью могу наградить вас за смелость и дерзость: обратно вам идти не придётся».

Ксерион вкинул ещё пару угроз, но никаких действий пока не предпринял. Обе армии спокойно шагали параллельно друг другу. Складывалось даже обманчивое впечатление, что мы две части одного громадного народа, идущего в землю обетованную.

— Это все так интересно… — жизнерадостно вещала Милен, сидя на краю повозки.

Рядом кроме меня ехали Ноций и Орина.

— Мне уже приходилось много воевать, — с некоторой суровостью в голосе произнес Ноций. — А вот Орина воюет ещё больше.

— Ага, — кивнула Милен. — Поняла. Но… Я вот все хотела спросить… А зачем вы это делаете?

Ноций явно задумался. Он, как и Милен, недавно попал из мира мифических существ в цивилизацию людей. Сразу оказался в армии. Возможно, Ноций воспринимал войну как нечто само собой разумеющееся. Не требующее разъяснений.

— Ну… — задумался он. — Надо защищать Империю. Там в центре есть город, который называется Рег. Очень большой и важный город. А вон те на другом берегу, они хотят его победить.

— Но они же далеко, — ответила Милен. — Пусть просто сидят за своей рекой. Нельзя об этом договориться?

Ноций явно смутился. Он, вероятно, себе такие вопросы не задавал. На помощь пришла Орина, которая, несмотря на свою молодость, уже неоднократно сталкивалась с политикой.

— Войны, к сожалению, не так просто остановить, — высказалась она. — В них замешаны десятки и сотни тысяч человек. Не только сами воины, но также соплеменники, политики, торговцы. Все подстрекают друг друга. Убеждают, что они имеют право вести эта войну. Даже должны так поступить. И того, кто выскажется против, могут посчитать трусом или предателем. В основе войны лежат противоречия, обиды или даже просто выгода. Но те, кто получат выгоду все равно постараются показать остальным, что задета честь.

Милен явно коротнуло от такого количества сложных подробностей. Она замолчала, пытаясь обдумать услышанное. Со стороны на нее косилась Луна. То был странный взгляд, сочетающий насмешку и обожание. Так мужчина может смотреть на глупенькую, но очень привлекательную и обладающую другими достоинствами девушку. Немудрено. Луна, как гибрид, ощущала в Милен превосходящую силу. Сколько бы невинна и наивна дочь Каламет не была, ведьма чуяла её смертоносный потенциал.

Думаю, отдай Милен какой-то приказ, Луна исполнила бы его без промедления.

Даже старый минотавр Хромой Зергат, однажды увидев её, снова постоянно спрашивал в своей мало понятной мычащей манере:

— А девочка придееееет? Придеееет? Деееевочка хороооошая…

С ней искал встречи один из кентавров. Он через венатора обратился ко мне с вопросом: нет ли среди нас нового чудного создания? Но я решил пока попридержать коней. Слишком Милен наивна и уязвима. Нужно постепенно погружать её в события, разворачивающиеся вокруг нас.

Ближе к вечеру Иворна Сандис запросил встречи в реальности. Военный совет на закате у реки. Почти романтика. Кроме четырёх имперских стратегов планировалось участие военных трибунов и самых авторитетных примас-центурионов. Компания собиралась серьёзная. Сплошь суровые лица. Разве что молодой Нималекс Царон и слегка ещё полноватый Асвл Кронер немного выбивались из общего уровня брутальности.

Мы собрались под навесом на холме, пока ленивое солнце медленно скрывалось за горизонтом.

— Часть испытаний позади, — объявил Сандис, окинув собравшихся почти доброжелательным взглядом. — Однако впереди ещё множество трудностей. Саранча не лучшим образом сказалась на наших запасах провизии. Я хотел бы согласовать с вами возможность постепенного урезания рациона. По крайней мере в спокойные дни, когда воинам не приходится сражаться. Вы что-то хотите сказать, мастер Пелвин?

Октан Пелвин был приглашён, но немного опоздал. Лишь только взглянув на лицо венатора, я понял, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Старик раскраснелся. Слова чуть ли не рвались из него наружу, сквозь раздутые морщинистые щеки.

— Я хотел бы выдвинуть публичные обвинения! — слегка сорвав голос, объявил венатор.

Мде…

А ведь я пытался не палить кузину Ноция.