Путь Стратега 8. РеалРТС

Глава 25 Вся полнота власти

Звон металла и грохот копыт вокруг оглушали. Пыль застилала обзор. Несмотря на мой рост, вражеские всадники казались исполинами из железа и бронзы. Гиан-Авспар, царская гвардия. Сам Ксерион был в их рядах. Кажется, он едва держался в седле.

Я ринулся вперёд бок о бок с Ноцием, а за нами шла волна армигери дефенсорес, ощетинившихся копьями.

Вражеские всадники попытались сомкнуться, защищая своего лидера, но магический туман ещё действовал. Они вязли в нем. Время сжалось до долей секунд.

Что-то промелькнуло в воздухе, ударив в грудь Ксериона. Копьё Ноция. Парень метнул его почти в упор с силой присущей боевой машине. Туман останавливал входящие в него объекты, но не исходящие. Копье без проблем поразило цель. Однако царская броня выдержала. Копьё застряло в ней, войдя совсем неглубоко. Оно торчало из верхней левой стороны корпуса шаддинца, мешая ему нормально держаться в седле.

Тут же магический туман отключился. Вражеские всадники получили свободу. Использовать туман ещё раз? Не поможет. Всадники сейчас не разогнаны и туман не станет их задерживать.

Мой путь до царя царей преградил конный воин в желто-пурпурном плаще, расшитом звездами. Он замахнулся булавой с круглым навершием, которая сама по себе была произведением искусства. Солнечные лучи играли на множестве граней, делая оружие похожим на диковинный плод граната, с наполовину снятой кожурой. Невероятно точная работа по металлу. Ощущение, будто меня пытались сейчас убить скрипкой Страдивари. Я поднял скутум, блокируя удар. Булава скользнула вниз по щиту, сломав одну из застрявших там стрел.

Я хотел ответить колющим выпадом, но… куда? С головы до ног противник был закован в мощнейшую броню. Нет! Должны быть слабые места. Надо только как следует поискать.

Гвардеец наседал на меня. Он повернул коня ко мне грудью, направляя животное вперед. Хотел задавить или потеснить меня массой скакуна. Тут то я и заметил слабое место. Конь тоже был защищен броней. Имелся своего рода шлем, попона из чешуек, но ноги оставались свободны для движения. Я сделал режущее движение клинком, одновременно используя ударную волну. Пусть магия меча была сейчас ослаблена вражеским подавлением, но в упор сработала. Нога скакуна подломилась под весом лошадиной брони и тяжёлого всадника. Гвардеец упал вперёд, чуть не навалившись на меня. Я со всей доступной силой ударил его рукоятью меча по затылку шлема. Не булава, но в ушах должно зазвенеть.

При этом в мою сторону уже тянулось множество копий других всадников, а сзади поднимались копья армигери дефенсорес Шестнадцатого легиона. Это было даже не похоже на обычную давку пехотного строя. Вокруг меня творилось нечто более опасное. Масштабная стена кавалерии качнулась нам навстречу. Застревание в магическом тумане не лучшим образом сказалось на порядках шаддинцев. Даже обученные боевые кони паниковали. Они пытались метаться, натыкаясь друг на друга. Звон и отчаянный скрежет их брони заглушили почти все остальные звуки боя.

Теснившиеся вокруг царя царей кони образовали своего рода живой узел. Скоро он, конечно, расплетется, но пока действия кавалерии были скованы. Этим надо было пользоваться. Однако прорваться до Ксериона оказалось не так уж просто.

Давя коней друг друга, ломая кости скакунам, вопреки всему гвардейцы медленно, но настойчиво оттягивали своего лидера с передовой. Путь к нему заслонили ещё два тяжёлых всадника, сомкнувшихся как створки врат. Мы с Ноцием попытались навалиться на них. Множество копий спереди и с боков упирались в нашу броню и щиты. В свою очередь армигери дефенсорес толкали нас сзади. Я бронированной спиной лёг на щит одного из центурионов когорты. Тот через мое плечо пытался своим копьем найти слабое место в защите врага.

Утекающие сквозь пальцы секунды играли на руку шаддинцам, но любая из них могла обернуться нашим триумфом. Ксерион был рядом. Копье Ноция все ещё торчало в его золоченой броне. Царь царей балансировал на грани жизни и смерти.

Ноций тяжёлым кербрийским клинком ломал вражеские копья. Он подставлял под них верхнюю кромку щита и ударом сверху раскалывал древков. Так можно было проложить путь до нашей цели.

Увы, но мой меч плохо подходил для подобной задачи. Вырванный Клык был необычайно легким клинком. Острым, но лишенным грубой пробивной силы. Однако Ноций мог помочь и мне избавиться от вражеских копий. Только бы хватило времени…

Какая-то солнечная магия попыталась ударить по нам сверху. Однако присутствующие рядом венаторы не дали ей как следует воплотиться. Нас достигли лишь рассеянные лучи, ярче обычного сверкнувшие на роскошных доспехах царской гвардии.

Столкновение продолжалось.

На несколько мгновений я вышел в стратегию, чтобы отдать один приказ. Вызвать подкрепление.

Если задуматься, сколько сейчас поставлено на кон в этой битве, то захватывает дух. Яркие маяки амбиции великих политиков, а также тысячи огоньков стремлений их последователей готовы были навсегда погаснуть или воссиять ярче прежнего. Вектор развития нескольких цивилизаций выберем мы сегодня через массовое убийство.

Обычно стоящие на недосягаемых вершинах лидеры типа Ксериона или Сандиса снова нисходят до пыли бранного поля, превращая обычную битву практически в священнодействие.

Каждое копье, стрела или даже отдельная пластинка брони сегодня здесь содержали в себе заряд судьбы и плоть истории. Ими начертаем мы новое будущее всего мира.

Нам удалось пробиться к охране Ксериона. Два всадника, а за ними фигура царя царей, которого вот-вот уведут прочь.

Ближайший ко мне гвардеец Гиан-Авспар поднял над собой боевой топор с узким лезвием. Оружие обладало чрезвычайно длинным древком. Я присел и закрылся щитом. В мече оставалась энергия на еще одну ударную волну. Опустившись пониже, я сломал коню переднюю ногу. Животное издало жалобный стон. И тут же звонкий удар огромной силы обрушился на меня сверху. Простая атака, но в такой давке не было никаких шансов увернуться.

Всадник сумел достать меня по голове. Длинное древко и слегка изогнутое топорище позволили ему обойти щит. Удар пришёлся в правую заднюю часть шлема. Купол был пробит. Узкое лезвие боевого топора хорошо могло проникать сквозь броню.

(Сагарис — персидский боевой топор, скифский по происхождению.)

Череп точно был задет, но я оставался в сознании.

«Отец!» — донесся до меня мысленный вопль Ноция.

«Все нормально. Продолжай», — ответил я, плоскостью меча, пытаясь вырвать топор из шлема.

Бесполезно. Крепко застрял.

Ноций двумя ударами меча обезоружил своего противника. Тяжелый клинок попал в сгиб локтя гвардейца. Даже многосегментная броня не защитила шаддинца. Затем Ноций, отпустив свой щит, левой рукой стащил всадника с коня. Раненый гвардеец рухнул перед ним. Стоявшие за нами легионеры начали бить его нижними кромками щитов, не давая подняться.

Свободного места рядом практически не оставалось. Чтобы идти вперёд, нам пришлось бы лезть на поверженных гвардейцев и их коней, а Ксериона вот-вот уведут. Его скакуна уже удалось развернуть.

«Уходит!» — закричал Ноций.

«Шансы еще есть», — возразил я и скомандовал. — «Стреляй!»

Пусть мы не смогли сами добраться до Ксериона, но обезвредили часть его охраны. Царь царей до сих пор оставался без прикрытия. Вся эта сумятица позволила девастаторам перезарядиться и прицелиться.

Три гаковницы на телеге снова сказали свое решительное слово. Гром будущего пробился сквозь древнюю солнечную магию. Две пули из трёх поразили Ксериона в спину, пробив роскошный белый плащ. Царь царей начал заваливать в седле. Лишь телохранители не дали ему упасть. Ещё жив. Но надолго ли?

«Орина. Единство. Усиленные броски. Обломки копий».

Девушка из этих нескольких слов поняла мой план. Она использовала единство на Ноция. Пусть нормально подготовиться к использованию магии велвегров времени не было, но очень важный навык уже был ей доступен.

Благость шторма

Древнее искусство «познания стихий» воплощено во множестве форм. Благость шторма одна из самых известных и распространенных. Вокруг стрелы или дротика создается завихрение воздуха, выпрямляющее траекторию полета. При использовании на оружии с железным наконечником, создается также магнитный заряд разгоняющий снаряд и увеличивающий поражающий эффект.

Объем расхода: 156.

Эффекты:

— дальность полета снаряда возрастает на 34%

— добавляет от 11–22 Дж к поражающей силе стрелы.

Шаддинцы пытались как можно быстрее увезти раненого царя прочь, но пока не успели закрыть его плотным строем. Ноций под управлением Орины схватил обломок кавалерийского копья, лежавший рядом, и, усилив бросок магией, метнул снаряд в спину Ксериона. Вражеское подавление ещё чуть работало. Магия была ослаблена, но зато в мускулах полубога хватало нечеловеческой силы.

Парень тут же схватил ещё обломок. Метнул его. Затем выдернул одно из копий у армигери дефенсорес. Оно тоже полетело в сторону врага. Отлично!

«Копья и дротики ему!» — призвал я.

Связка Ноций-Орина сейчас работала словно усиленный магией полибол. Один обломок и копьё точно попали в спину шаддинскому царю. Тоже застряли в броне. Ещё один обломок попал неудачно и отскочил.

Шаддинцы разрывали дистанцию, оставляя своих павших. До них уже вскоре было десять метров, когда сверху мелькнули несколько теней. Прибыло подкрепление, которое я звал. Когда-то давно давал всаднице грифона по имени Огонек обещание, что не стану разменивать жизнь волшебных зверей на свои цели. Сейчас придётся сделать исключение.

Впрочем, Огонька здесь сейчас не было. Два других грифона спикировали вниз, врезаясь в конные порядки врага. Ещё одна пара орлоголовых зверей Империи сражалась над нами с тремя язатами. Враг тоже срочно стягивал сюда любые доступные подкрепления. Вокруг творился замес невероятного масштаба.

Грифоны, пусть и ослабшие от подавления, смели своими тушами нескольких гвардейцев. Сам Ксерион был выбит из седла. Золоченая фигура защитника Шадда рухнула в степную пыль его державы. Казалось, что Царь царей уже не шевелится.

Бронированные кони, гвардейцы и грифоны смешались между собой. Один из имперских всадников на крылатых зверях тут же погиб, пораженный длинным копьем в спину. Однако это скорее сыграло нам на руку. Его грифон, словно, ощутив смерть товарища, впал в неописуемую ярость. Несмотря на подавление, он ударами лап опрокидывал бронированных скакунов. Несколько копий тут же впились в чудовище, пробив шкуру ныне не укрепленную магией. Однако кровавые раны, кажется, лишь раззадорили зверя.

Ноций под контролем Орины метнул ещё несколько копий, но выбитого из седла Ксериона накрыло упавшей лошадью. Поднявшаяся пыль заслонила все происходящее. Грифоны бесились. Они сейчас были одинаково опасны и для врагов, и для нас. Острые когти терзали броню, оставляя на ней борозды. Лапы ломали кости.

«Отключайся от него», — повелел я Орине.

Девушка разорвала действие единства. Мы с Ноцием и когортой армигери дефенсорес стояли, наблюдая как с большим трудом откатывается царская гвардия. Вскоре из пыльного облака, в котором бесились грифоны вынесли на руках тело Ксериона. Именно тело. Теперь сомневаться не приходилось. Некогда величественный воин, закованный в потрясающей красоты броню, был ныне похож на сломанную игрушку. Голова в шлеме безвольно болталась, плащ разорван и покрыт кровью, тело в неестественной позе. Явно очень тяжело поврежден позвоночник. Доспехи на туловище смяты. Торчат сломанные копья, ещё глубже застрявшие там. Вероятно, кто-то из грифонов потоптался на лидере Шадда.

Я сам пострадал гораздо меньше. Топор, застрявший в шлеме вынули. Рана от него оказалась неглубокой. Максимум небольшая зарубка черепе. Голова болела, но бывало и гораздо хуже.

Царская гвардия отступила, понеся очень серьезные потери. Почти треть всадников Гиан-Авспар пали, защищая своего вождя. Безуспешно. Освободитель Шадда был сражен сегодня. Система это подтверждала.

Мораль гвардии уже начала проседать. Уверен, как только весть о смерти лидера разнесется среди шаддинцев, они потеряют желание сражаться. Возможно, отступят за реку. Попытаются по крайней мере. Надо немного подождать и через командный голос объявить шаддинцам о гибели царя.

Вероятно, у Ксериона есть «Довести до конца». Однако он же был не просто стратегом, а живым символом своей возрожденной державы. Живым, до сегодняшнего рокового дня.

Обезумевший от ярости грифон сцепился в пыльном облаке с своим же собратом. В небесах два других крылатых зверя отгоняли язатов, которые тоже отступали. Везде натиск армии врага ослабевал. Шаддинцы отходили. Неужели конец? Неужели победа?

«Ксерион умер так, как и полагается герою», — усмехнулся Сандис. — «Банально и глупо».

В этот момент выжившие гвардейцы уже унесли тело царя примерно на километр. Разумеется, им вслед стреляли из всего, что на данный момент у нас могло стрелять. Во врагов летели пули девастаторов, дротики, плюмбаты, стрелы, снаряды скорпионов.

Эта битва началась с нападения элиты шаддинцев на наши слабейшие части, но сейчас лучшие убивали лучших.

Я отошёл с передовой в промежуток между когортами. Тело ощущало непривычную слабость. Не знаю просто это переутомление или последствия удара по голове. На Севере я привык сражаться без устали часами, нарезая сотни врагов магическим клинком. Там Вырванный Клык передавал мне энергию поверженных чудовищ, напитывая моё тело неестественной силой. Сегодня пока все мои враги были людьми. Язаты ещё мало участвовали в бою. Поэтому приходилось полагаться только на собственную выносливость.

Грифоны рвали друг друга в бешеном танце насилия. Второй всадник тоже был уже мёртв. Теперь оба грозных зверя окончательно обезумели. В облаке пыли их силуэты напоминали очертания неких враждующих богов.

Я обратился к Тайкано, так и не успевшему скрестить клинки с Гиндом:

«Все кончено. Уходите. Вам наемникам мы меша…»

Я оборвал предложение о капитуляции на полуслове. Колонна золотого сияния, похожего на туман, возникла в тылу нашей армии. Свет солнца померк. Этот столб сияния будто поглощал его из окружающего мира. Притягивал к себе, разгораясь всё ярче. Это фантастическое зрелище длилось секунд десять. затем столб света рассеялся. Там, где он только что был, стоял на своих ногах Царь царей. Живой и невредимый. Раны остались лишь на его броне. Там где она опасно прогнулась, впиваясь в тело, металл исчез. Пропали и вонзившиеся копья. Ксерион восстал из пепла.

Сука…

Прям обидно.

Нечестно.

Голос Царя царей тут же прозвучал в моей голове, пока гвардейцы подводили ему нового коня:

«Неужели вы думали, что земное воплощение Бессмертного Солнца так легко убить?»

В голосе Ксериона звучала надменная насмешка, за которой однако скрывались другие эмоции. Усталость и даже, вероятно, разочарование. Круто, конечно, воскреснуть при всех, но ещё круче было бы не умирать, теряя значительную часть гвардии.

Возможно, кто-то из убийц, отправленных ранее Цертом, таки добился успеха. Ксерион мог не пережить часть покушений, а просто возродиться после них.

«Не будь вы захватчиками и кровопийцами, я бы сказал, что вы сражались достойно», — продолжил речь воскресший царь. — «Этот день мы будем помнить и чтить. Нам хотелось сокрушить вас, показать силу, обрести славу. Но похоже мечи Рега ещё не совсем заржавели. Значит придётся побеждать не столь доблестно, как того желают наши сердца. Сейчас мы уйдём. Конная армия доберется до вашего лагеря и сожжет его вместе со всеми припасами. Путь за святую реку будет по-прежнему для вас закрыт. Знаете чем это вам грозит, имперские псы?»

Мы прекрасно знали.

«Тех, кто сегодня смог избежать наших копий и стрел, не пощадят пустыня и Солнце. Ваша армия обречена. Жадность и вероломство Империи будут похоронены здесь».

Ксерион говорил грозно, но судя по интонации ему самому были неприятны эти слова. Бывший Кочевник и наёмник мечтал о грандиозной победе, которая станет самым крупным драгоценным камнем в короне его бессмертной славы. Не вышло. Приходится принимать сложные решения, чтобы победить любой ценой.

Ладно. По-хорошему мы должны были победить, но древняя магия вмешалась, изменив результат боя. Надеюсь другая древняя магия поможет сейчас выровнять баланс. Я обратился к Ксигону:

«Вам пора бы уже вмешаться».

Тёмный жрец не ответил. Его воплощение замерло над камнем-алтарем, занося нож над жертвой. Девушка, предназначенная на заклание, вероятно была без сознания. Её приоткрытые глаза слабо мерцали зелёным.

Ксигон читал некую молитву, но я не мог разобрать ни слова. Система способна переводить с любого языка, однако жрец говорил в очень странной манере. Он активно жестикулировал и широко открывал рот, якобы проговаривая слова, но вместо звука голоса лишь жуткие хрипы вырывались из его глотки.

Кинжал обрушился на сердце жертвы, пробив грудную клетку. Воплощение жреца надменно ухмыльнулось.

— Пора вам вспомнить ужас, — уже нормальной речью произнес он. — Кости мира, услышьте мой шёпот. Сквозь сон, сквозь мрак, сквозь время я зову вас. Плоть от плоти, гнев от гнева. Да содрогнется настоящее от эха прошлого!

Воплощение Ксигона резко выдернуло кинжал из груди жертвы. Фонтан крови от пробитого сердца поднялся необычайно высоко, а затем растаял, рассеялся в пространстве. Оболочка жреца начала распадаться на глазах, снова обращаясь бездыханным трупом. Его стражницы-керы взмыли к небесам. Дело сделано?

Несколько минут ничего не происходило, однако все собравшиеся на поле боя ощутили близость чего-то значительного и зловещего. Замолчал словоохотливый Ксерион, стихли восторженные крики шаддинцев, даже лошади и слоны вели себя смирно. Лишь два грифона продолжали терзать друг друга в облаке пыли. Гнетущее настроение разделяли практически все.

«Что-то будет, да?» — спросил меня Ноций.

Я кивнул.

«Мне страшно, будь ты проклят», — жалобно обратилась ко мне Луна. — «Страшно. Что ты опять сделал?»

Тут скорее вопрос: что я не сделал? Я не стал рассказывать магам Багрового Круга о возвращении из небытия древнего чудовища, чьё могущество сложно оценить.

После нескольких минут гнетущего ожидания налетел ветер. Холодный, злой и порывистый. Он не был похож на вьюги, которые призывал принц Тайкано. Не ледяной поцелуй далёких гор, но бешенство оскверненной природы, познавшей жестокую волю темного жреца.

Ветер гнал пыль, трепал плащи, султаны и гребни на шлемах, гривы лошадей. Многие люди старались прикрыть глаза руками от мелких частиц.

Удивляла не столько сила ветра, сколько его бесноватая хаотичность. Он будто не мог выдерживать одно направление более пары секунд. Потоки воздуха постоянно сталкивались, образуя смерчи, но долго они не жили, быстро осыпаясь на утоптанную почву.

Здесь присутствовали сотни подавителей, однако магия Ксигона действовала слишком глобально. Чародейство канртегца влияло на погоду в радиусе многих километров. Подавлять это локально также бесполезно, как сушить феном волосы на улице во время дождя. Впрочем, мне таким уже точно не заниматься. Нету ни фена, ни электричества, ни собственных волос.

Ветер разогнал пыль, в которой сражались грифоны. Теперь мы могли видеть их львиного цвета шкуры, пропитанные кровью и покрытые страшными ранами от когтей. Оба зверя потеряли много перьев из крыльев. Сомневаюсь, что они ещё способны летать. Грифоны двигались медленнее чем раньше, но ещё продолжали бой. Когтями старались выколоть друг другу глаза или вырвать горло.

Сначала показалось, что у меня закружилась голова. Немудрено. Переутомление, палящее солнце, попадание топором. Однако по поведению остальных я понял, что причина в другом. Земля содрогнулась. И снова паника накрыла людей обеих армий. У меня возникло ощущение, что мы все стоим на тонкой поверхности, под которой ворочается исполинский монстр. Чудовище настолько громадное, что все ранее встреченные мной великаны в сравнении с ним лишь незначительная мелочь.

«Темное колдовство не поможет вам, имперские шакалы», — снова заговорил Ксерион.

Возможно, он хотел сказать ещё что-то, но тут нас тряхнуло в разы сильнее. Земля дрожала и раскачивалась. У меня возникла странная ассоциация. Вспомнились поездки на длинных автобусах или в метро. Я словно стоял на стыке между вагонами, раскачиваясь на подвижных деталях. Землетрясение набирало силу.

Раздался глухой раскатистый треск. Скальные породы, выходившие из-под земли в некоторых местах поля боя, начали раскалываться и крошиться. Огромные куски камня отламывались, сползая вниз по склону. Это грозило опасностью когортам Октана Мерцина, занявшим оборону у скал.

Лошади там паниковали особенно сильно, а люди в беспорядке разбегались прочь, спасая свои жизни из-под завалов. Проклятый колдун! Похоже, Ксигону было абсолютно плевать сколько наших воинов пострадает из-за его чар.

Священная река Айрат забурлила. Ещё недавно спокойный поток резко набрал скорость. Вероятно, сдвиги земной коры сузили дно выше по течению. Вода стала мутной от взвеси почвы и ила. Это продолжалось несколько минут, а затем мы стали свидетелями настоящего речного цунами. Огромная волна неслась по руслу реки. Зелено-коричневая, грязная вода пенилась. В ней мелькали обломки досок, вырванные с корнем деревья и трупы скота.

Очень вероятно, что такой вот водяной удар уничтожит переправы, наведенные шаддинцами. Это, безусловно, нам на руку.

Ветер не ослабевал. Однако теперь он приобрёл одно конкретное направление. Его порывы неслись на нас с северо-запада. Ураган во время землетрясения. И, похоже, разбушевавшаяся стихия не собиралась ограничиваться только этим сочетанием.

На небе появились сначала рваные куски облаков, которые ветер быстро уносил прочь. Затем туча становились все гуще и темнее. Небо затягивала черная грозовая пелена.

«Ну как тебе а?» — рассмеялся Сандис. — «Получится ли у них творить свою жалкую магию, когда солнце совсем закроют чёрные тучи?»

Вот значит как. Это, конечно, хорошо, но меня беспокоило землетрясение. Уже сложно было держаться на ногах. Настолько раскачивалась земля. Одни скалы крошились, а другие наоборот поднимались из-под сухой почвы. Люди падали с ног, лошади метались, панике поддавались целые подразделения обеих армий.

Особенно сильный толчок чуть не повалил меня самого. Пришлось опереться на плечо Ноция. Выйдя в стратегию, я сверху увидел как земля в некоторых местах поля боя расходится, образуя глубокие и широкие трещины. Какая же мощь!

Временная оболочка древнего жреца у алтаря обратилась высохшей мумией, но продолжала стоять над жертвенником. Ветер отрывал от него куски кожи, унося прочь. Жертва на алтаре продолжала кровоточить. Красные капли по чуть-чуть просачивались из раны и поднимались к темнеющим небесам.

Ещё один страшный толчок обрушил целый участок почвы в разверзшуюся пропасть. Однако это произошло достаточно далеко от армии. Из образовавшейся ямы поднялся белёсый туман. В нём будто шевелились очертания каких-то крупных существ.

Два грифона прекратили сражаться и как завороженные смотрели туда. От их окровавленных тел тоже начал подниматься туман или пар.

Меня накрыло ощущение тотальной неправильности всего происходящего. Я уже неоднократно сталкивался с магией этого мира. Прочувствовал на своей потрепанной шкуре разные ее формы. Я видел даже целый край света, поражённый извращённым проклятием Немертвого Бога. Однако колдовство Ксигона все равно удивляло своей масштабностью.

Магия Великого Пламени казалась чем-то чуждым, пришедшим из иной реальности. Возникающий из ниоткуда огонь, колдовской закат на небе, ожившие мертвецы. Это могучее чародейство меняло окружающую реальность, но как бы не имело над ней всей полноты власти. Чародеи тянули свою силу извне. Без постоянно открытого портала или призванного демона невозможно было добиться долговременных эффектов.

Ксигон же повелевал стихиями этого мира. Земля, ветра, речные воды стали продолжением его злой воли.

Небо полностью затянуло чернотой. Солнце практически померкло. Ураганный ветер заметно ослаб, будто осознавая, что главная его задача выполнена. Толчки землетрясения тоже стихали.

Я вышел в стратегию, бегло окинув поле боя. Оно заметно изменилось. Теперь было ясно, что все произошедшее вовсе не хаотичный катаклизм. Ксигон обладал военным опытом древних сражений. Жрец направил свою магию на конкретные задачи. Создал сложную для кавалерии местность, напугал лошадей, отрезал врагу путь к отступлению и обрубил снабжение, ослабил или даже полностью отключил солнечную магию. Ещё минут двадцать назад крайне неприятный для нас расклад по рельефу и погоде перевернулся с ног на голову.

Однако только лишь колдовство не принесет нам саму победу. Её ещё придётся добыть мечами и копьями.

Битва продолжалась.