Под "крылом" Феникса

Глава 15

– Налить ли тебе ещё этого прекрасного вина из Мавергана, мой повелитель?

Учжун разглядывал стройную молодую девушку, возлегавшую рядом с ним на широком ложе, застеленным шелковыми покрывалами. Да, такой наложницы как эта Соэль у него ещё не было. Конечно, она не ченжерка, но очень, очень красива. И очень умела. Она довела его аж до слабости в ногах.

До своего бегства из Дациня молодой юнгарх менял женщин через каждые две ночи. К этому его приучили жрецы Братства Богини Ноланг и Шаога, тайно поставлявшие храмовых танцовщиц для утех молодого юнгарха. Поэтому Учжун понимал толк в любовных утехах. Он положил свою руку на округлое изящное бедро девицы и протянул ей свою чашу.

Молодая женщина протянула свои красивые холёные руки к кувшину и осторожно наполнила чашу юнгарха.

– Достаточно ли моему господину? – сладострастно прозвучал в полумраке покоя её томный голос. Учжуну показалось, что он слышит невысказанный намёк на совсем другую утеху, нежели вино.

– Да, пожалуй, на сегодня нам хватит. Вина,– уточнил он. Его взгляд неотрывно скользил по изящным формам его новой любовницы. Да осияет его милостью богиня Уранами – женственности, вот чего не хватало его наложницам, оставленным им в Дацине. Если он победит, то возьмёт её с собой, несмотря на всё ворчание Динху и князей, для которых она будет лишь «грязной» радхонкой.

Соэль приподнялась на колени, дабы дотянуться до низкого резного столика из яшмы, чтобы поставить на него кувшин, который она держала обеими руками. При этом она соблазнительно изогнулась прямо перед взором Учжуна. Недолго думая, юноша приподнялся и обхватил ягодицы женщины, одновременно удержав её своей рукой в том же положении.

Почувствовав Учжуна внутри себя, Соэль застонала от охватившего её предвкушения сладкой истомы. Этот молодой ченжер был самым искусным любовником, которых ей только приходилось встречать. Жаль только, что всё так быстро закончится. Она решила потянуть время, чтобы в полной мере получить удовольствие. Лишь только когда обессиленный Учжун опустился на мокрые от пота покрывала Соэль приступила к действию.

Опустившись рядом с Учжуном, она сверху прильнула к нему, ласково обхватила руками его голову, прижав её к своей груди. Учжун не видел, как Соэль достала из причёски длинную тонкую спицу. Затем, когда их уста слились в длинном страстном поцелуе, женщина нанесла короткий точный удар в ушное отверстие. Тело юноши под ней упруго выгнулось и бессильно опало.

Дело сделано. Она бросила взгляд на небо, видневшееся за окном, чтобы определить время, оставшееся у неё до рассвета. Конечно, может возникнуть непредвиденная случайность в виде какого-нибудь гонца, доставившего спешное известие для Учжуна. Выйти из покоев до рассвета, миновав караул из жрецов Братства, она не сможет. Значит, если ей придётся бежать, то через окно. Как хорошо, что её многомудрый дядюшка предусмотрел эту возможность.

Соэль усмехнулась, представив – как удивятся шестипалые, найдя своего повелителя мёртвым без признаков отравления и видимых ран, а его наложницу бесследно исчезнувшей.

Да-а, жрецам Братства Богини далеко до евнухов Алого дворца, где ей однажды приходилось «работать». Там всем без исключения наложницам и жёнам владыки бреют головы оставляя лишь жалкую косичку, а единственным оружием, которым может воспользоваться женщина это остро отточенные ногти. Особенно если кроме лака покрыть их ещё и сильнодействующим ядом.

Она открыла окно и осторожно выглянула наружу. Так и есть. Внизу, под окном стояли двое часовых, бдительно охраняющие единственный путь доступа к покоям их повелителя через дворцовый сад.

Соэль отпрянула, когда её лица коснулся конец тонкой, но очень крепкой верёвки, опущенной с крыши дворца. Молодая девушка накинула на себя тёмно-фиолетовый плащ с капюшоном, который скрыл белизну тела, способной выдать её в темноте летней ночи.

Часовые, стоявшие под окном, не заметили, как мрачная тень стремительно взметнулась из окна личных покоев Учжуна на крышу дворца и растаяла в воздухе. Ловкие руки подхватили Соэль на крыше дворца. Человек, весь затянутый в чёрное, быстро и ловко помог ей перебраться на соседнюю крышу.

Затем он знаком показал на петлю, привязанную к прочному волосяному канату, конец которого уходил в темноту за стеной дворца. Соэль поплотнее запахнула плащ, влезла в петлю и быстро заскользила вниз по канату. В саду одного из местных вельмож, к которому примыкала стена дворца, её встретил другой человек. Он, как и первый, тоже был одет во всё чёрное.

Слаженность действий и сноровка, с которой они действовали, выдавали в них людей, которые были опытными в таких делах. Соэль в голову пришла мысль, что наверняка дядюшка наплёл им, что с помощью красивой племянницы собирается обокрасть дворец местного правителя.

Тем временем, человек в чёрном, уверенно вывел её через калитку сада. При этом дверь даже не скрипнула, а пьяный сторож мирно похрапывал под кустом жасмина. Как только она покинула сад, человек исчез, растворившись в ночной темноте, оставив её одну. По соседней улице тяжело протопали подбитые стальными набойками сандалии городских стражников. Отсвет пламени их факелов на некоторое время осветил тёмные закоулки.

В условленном месте её никто не встречал. Соэль заколебалась, но, взглянув повнимательней, заметила у стены знакомую фигуру и облегчённо вздохнула. Дядюшка, как всегда, не может обойтись без того, чтобы не привести кого-нибудь в изумление. Из-под глухого капюшона, скрывавшего лицо человека, виднелся лишь кончик носа да узкий клинышек бородки Песаха.

– Дело сделано,– тихо произнесла молодая женщина, подойдя к нему.

Радхон мрачно взглянул на Соэль.

– Мне кажется, что ты пожертвовала слишком многим, для этого дела,– недовольно пробурчал он, глядя на прекрасное обнажённое тело племянницы, видневшееся через полы распахнутого плаща.

– Перестаньте дорогой дядюшка. Могу я хоть раз получить удовольствие от проделанной работы?

Песах недовольно хмыкнул. На этот раз дерзость девчонки можно простить. Слишком уж опасна была это проделанная работа. На кон поставлено очень многое, и если хоть одна живая душа узнает о том, кто приложил свою руку к событиям этой ночи, то…

Радхон не собирался рисковать ни собой, ни своими соплеменниками. Зачем? Поэтому все его помощники умрут, кроме Соэль. Сегодня. Сейчас. Придёт время, и он возьмёт себе новых помощников, а с этими придётся расстаться.

Песах вместе с племянницей направился в радхонский квартал Чжипаня, отделённый от остального города глухой высокой стеной, сложенной из сырцового кирпича. Внутрь вели всего двое ворот, которые днём охранялись стражниками из наёмников, а на ночь наглухо запирались изнутри. Но у Песаха был собственный потайной ход, о котором не подозревали даже старшины общины.

Теперь Соэль укроется в тайнике, устроенном в подвале его дома, а он отправиться улаживать дело дальше. Это только у глупой девчонки дело сделано, а надо всегда всё доводить до своего естественного завершения.

Бледный свет наступающего утра осветил долговязую фигуру Песаха, сидевшего на заднем дворе таверны, расположенной у восточных ворот Чжипаня. Зябко кутаясь в свой чёрный плащ, он ждал известий. Радхон скорее почувствовал, чем услышал, как бесшумная тень возникла рядом с ним. Верный приказчик приблизился к своему хозяину и шёпотом доложил, что все, на кого он указал, будут хранить вечное молчание.

– Не может ли быть ошибки?

– Нет, хозяин. Сие исключено,– твёрдо заявил приказчик.

Песах удовлетворённо кивнул.

– Вот. Возьми это,– он протянул собеседнику увесистый кошель.– Это на ублажение духов их предков.

Тот с кривой ухмылкой понимающе кивнул головой.

– А это тебе за то, что точно исполнил мою волю,– Песах протянул ему золотой перстень с алмазом, оправа которого была сделана в виде короны с острыми зубцами. Глаза приказчика вспыхнули от алчности и удовольствия. Он низко поклонился Песаху, бормоча слова благодарности.

– Ну-ну, будет тебе. Ты заслужил. Теперь ступай. Позову, когда понадобишься,– радхон отпустил его взмахом руки.

Человек, кланяясь, отступил на несколько шагов и быстро удалился.

– Да только вряд ли ты придёшь,– тихо пробормотал ему вдогонку Песах. Через час этот тоже умолкнет навеки, и последняя ниточка, связывающая смерть Учжуна с ним оборвётся.

Он с усталым видом поднялся на ноги и зашагал домой отсыпаться.