Под "крылом" Феникса

Глава 19

По просёлочной дороге, обсаженной с двух сторон высокими тополями, устало брели шестеро путников. Это были преподобный брат Мозерс вместе с двумя младшими жрецами и тремя послушниками из воинства Братства Богини.

После знаменательного совещания в подземном святилище в храме Сонма Богов, брат Мозерс понял, что ему не следует задерживаться в Дацине. Участь несчастного Каджи только подхлестнула его. К тому же Тайные Стражи сумели выследить наёмного стрелка Братства Богини, и задуманное убийство И-Лунга провалилось. Заклятый на алтаре Уранами и омытый в крови девственницы оберег пропал даром, и это было досаднее всего.

Но ничего, у него есть, чем обрадовать Динху и уменьшить боль от потери оберега. В качестве залога и в знак добрых намерений жрицы-Посвящённые Феникса преподнесли в дар жрецам Братства Богини медную копию, снятую со слепка скрижали Далайрана. Лушань, Шавкар и другие, кто предал великую цель Братства, не представляли себе истинную ценность столь щедрого дара. Только он и Динху, только они могли оценить его. Поэтому-то, собираясь в дорогу, он тайком прихватил с собой копию скрижали. Сейчас медная пластина с выбитыми на ней загадочными рунирами была спрятана у него за пазухой.

Преподобный брат Мозерс и его спутники справедливо опасались погони, и потому не могли идти по обычной дороге, а были вынуждены красться по тропинкам или таким вот просёлкам, вившимся между деревнями и поместьями. С одной стороны, было плохо, что им не удалось раздобыть лошадей, ибо путь им предстоял неблизкий.

Но с другой – отряд спешащих всадников привлекал бы лишнее внимание. Тем более что те немногочисленные кливуты, что были верны И-Лунгу, сейчас вместе с легкоконными стрелками из личной охраны государя разъезжали по близлежащим к столице дорогам, задерживая всех подозрительных людей. Да и большинство дорожных застав наверняка уже занято его воинами, перехватывающими сторонников Учжуна.

Проселок, по которому шли брат Мозерс и его спутники, круто свернул к зелёным купам деревьев, исчезая под их сенью. В трёх сотнях шагов за поворотом они увидели небольшой мост, перекинутый через речушку, пересекавшую дорогу. По обеим сторонам ручья высились толстые стволы могучих вязов. У самой воды стояли ивы.

– Может, остановимся передохнуть, преподобный брат? – обратился к Мозерсу один из жрецов.– Заодно наберём фляги.

– Да,– согласился тот,– но только не у моста. Надо отойти подальше от дороги.

Они перешли по мосту и свернули в сторону, пойдя полсотни шагов вниз по речке. Здесь на берегу была небольшая лужайка, окружённая со всех сторон зарослями ивняка. Оглядевшись, путники решили остановиться здесь.

После долгой ходьбы по пыльной дороге все с наслаждением повалились на траву. Чуть отдохнув, двое послушников спустились к речке и набрали во фляги воды. Остальные распотрошили свои котомки, доставая еду, чтобы немного перекусить.

Брат Мозерс устроился в стороне ото всех. Прикрывшись полой своего широкого плаща, он достал из-за пазухи продолговатую медную пластину с рунирами и принялся их разглядывать. Он отчасти был знаком с письменностью тайгетов, но эти знаки были ему незнакомы, и он никак не мог прочитать их. Впрочем, брат Мозерс не особенно переживал из-за этого. Динху наверняка сумеет разобраться в том, что здесь написано.

Наконец, после долгого отдыха Мозерс и его спутники решили продолжить свой путь. Выбравшись на проселок, они двинулись дальше. Возделанных полей и садов вдоль дороги стало меньше, а навстречу им всё чаще попадались рощи и перелески. Кое-где вдалеке виднелись занятые уборкой урожая редкие земледельцы. Они нисколько не обращали внимания на идущих по дороге путников. А может быть, и обращали, но только предпочитали заниматься своим делом, ибо тёмно-фиолетовые плащи жрецов Братства Богини пугали кулбусов хуже смерти.

Когда на землю пали вечерние сумерки, то брат Мозерс со своими спутниками решил остановиться и заночевать в близлежащей сливовой роще. Утром, едва взошло солнце, они тронулись в дальнейший путь. После полудня они увидели за деревьями какие-то строения.

Издалека нельзя было определить, что это: то ли это деревня кулбусов, то ли поместье местного землевладельца. В случае если это было поместьем кливута, то прежде следовало выяснить, не является ли его хозяин сторонником И-Лунга. После столь долгих мытарств и опасностей Мозерсу и его провожатым совсем не улыбалось оказаться в лапах своих врагов.

Они укрылись среди придорожных кустов, послав одного наиболее ловкого посмотреть: что да как. Отправленный на разведку послушник вскоре вернулся.

– Там впереди нечто вроде поместья,– сказал он.– Большая фанза и несколько сараев.

– Лошади есть? – спросил его один из младших жрецов, которого звали Гао.

– Да. Я видел трёх возле дома. Но только не похоже, чтоб это были кони кливутов. Уж больно сбруя бедная.

– Думаешь, варвары из конных стрелков охраны И-Лунга?

– Не знаю,– пожал плечами послушник.– Из людей я заметил только кулбуса около хлева со свиньями. Больше никого…

– Дозорный? – спросил Мозерс.

– Вроде нет. Я видел, как он кормил свиней и таскал солому из сарая.

– Значит, там может быть трое, самое большее пятеро воинов. Нас тоже пятеро преподобный брат,– заметил Гао, обращаясь к Мозерсу.– Мы могли бы попробовать захватить их коней.

– Я не очень-то хороший боец,– пожал плечами тот.

– Мы справимся с ними без вашей помощи, преподобный брат, если, конечно, вы благословите нас на сие дело.

Мозерс задумался. Если они раздобудут лошадей, то смогут передвигаться гораздо быстрее. В случае чего, на лошадей можно навьючить необходимые припасы.

– Ладно,– сказал он.– Только никто из тех, кто находится там, не должен уйти или болтать кому-нибудь, что видел нас.

– Не беспокойтесь,– заверил его Гао,– мы этого не допустим.

По губам младшего жреца скользнула злая усмешка, больше похожая на оскал волка. Он повернулся к остальным и кивнул на поместье:

– Пошли.

Они подобрались незамеченными почти до самого крайнего сарая, когда кулбус, чистивший загородку для свиней, внезапно поднял голову и увидев их издал удивлённое восклицание. Один из жрецов с расстояния почти в два десятка шагов, метнул нож и кулбус завалился с пробитым горлом. Из ближайшего сарая выскочил мальчишка-подросток и с криком: «Тревога! Шестипалые!» – бросился бежать по направлению к фанзе. Вслед ему сухо щёлкнула тетива самострела, и его тело отбросило вперёд к самому порогу дома.

В окне второго яруса, прорубленного по самой крышей фанзы, промелькнуло чьё-то лицо. Внутри дома послышались тревожные крики и шум, но бойцы Братства Богини уже достигли дверей, готовясь встретить любого, кто осмелится высунуться наружу. Мозерс с одним из послушников, спешно уводил лошадей подальше от схватки. Сейчас они были главной целью ченжеров.

Четверо остальных братьев, набравшись смелости, распахнули створки двери и ворвались внутрь дома. Здесь у входа располагалась кухня с двумя печами. На каменных плитах стояли горшки с варевом и медный котёл, возле которых в испуге застыла женщина с корзинкой в руках. Она так ничего и не успела понять. Один из ченжеров с ходу рубанул её мечом, и она упала с рассечённой головой.

Перескакивая через труп, они двинулись дальше. Ведущий во внутренние комнаты вход был занавешен полотном из грубой холстины. Сейчас оно заколыхалось. Гао, угадывая движение, сделал выпад, пронзив человека, пытавшегося откинуть занавесь и войти на кухню. Светло-серое полотнище багряно окрасило кровью. Отбросив полог, ченжеры рванулись вперёд и оказались в большой комнате, посреди которой стоял длинный низкий стол, а вдоль стен шли такие же низкие и широкие нары – каны.

Надежды Гао насчёт трёх-пяти воинов не оправдались. В комнате было не менее десяти вооружённых мужчин и примерно столько же женщин. И неизвестно, сколько ещё находилось на втором ярусе, куда вела пологая лестница с деревянными ступенями, но останавливаться было поздно, и ченжеры с яростью набросились на обитателей дома. Завязалась отчаянная схватка.

Один из послушников Братства, проложив себе мечом путь к лестнице, взбежал на второй ярус. Навстречу ему выскочила высокая женщина. Разглядывать, кто встал перед ним, не было времени. Единственное, что он успел хорошо рассмотреть, что в её руке сверкнуло лезвие меча. И только тогда он остановился. Послушнику Братства хватило беглого взгляда, чтобы опознать в ней тайгетку.

Он был опытным бойцом и потому не попятился прочь, а обрушил на неё несколько быстрых ударов, намереваясь побыстрее разделаться со своей противницей и вернуться на помощь к своим товарищам.

Ченжер так и не понял, что случилось, когда его меч громко лязгнул, наткнувшись на клинок тайгетки, а сам он словно с разбега ударился о каменную стену и обессилено осел на пол. Глаза застила багровая пелена, и последнее, что ему удалось увидеть – мелькнувшие мимо подошвы сапог.

Тармулан, поднятая с постели криком мальчишки-кулбуса, едва глянув в окно, поняла, что Тайные Стражи их всё-таки выследили. Схватив меч, она устремилась в коридор, и тут на неё напал этот шестипалый. Срубив его, молодая женщина бросилась вниз по лестнице на помощь своим товарищам.

Тем временем, воины Братства Богини уже разобрались, с кем им пришлось иметь дело – местные воры и разбойники-лиходеи. Теперь Гао и его товарищи нисколько не сомневались в исходе схватки, хотя их противников было двое на одного, да и защищались с отчаянием загнанных в угол крыс. Даже подруги воров, дико визжа, кидали в ченжеров всё, что попадётся по руку. Впрочем, это уже не имело решающего значения – четверо бойцов Братства Богини работали своими мечами так, словно были на учениях. Удар, разворот, блок, снова удар…

Когда Тармулан оказалась внизу, в живых оставалось лишь пятеро защитников, оттеснённых к дальней стене. Остальные вместе с четырьмя женщинами валялись на полу в лужах крови. Тармулан оказавшись за спиной ченжеров, не раздумывая, мгновенно ударила мечом в спину ближайшего из них. Она почувствовала, как лезвие пробило его тело насквозь. Однако несмотря на страшную рану, тот, нашёл в себе силы медленно повернуться к ней, а только потом рухнул на пол. К немалому изумлению Тармулан это был жрец Уранами.

Гао, заметив появление нового противника, бросился на неё. Жрец гибким движением уклонился в сторону от свистнувшего перед его лицом клинка. В следующее мгновение его раскрытая ладонь ударила Тармулан в грудь. Казавшийся со стороны простым прикосновением, удар был настолько силён, что вышиб из её лёгких воздух, а саму Тармулан отбросило к стене. Она едва успела опомниться, как следующий удар ченжера выбил из её руки меч.

– Не убивайте её, она нужна мне живой! – громко крикнул пожилой жрец, что стоял возле входа. Противник Тармулан отвлёкся лишь на долю мгновения, и она сделала ему подсечку. Однако ченжер каким-то неимоверным образом крутанулся в воздухе и снова оказался на ногах. И тут же он сделал выпад, целя кулаком её прямо в лицо. Тармулан сумела перехватить удар, но в следующее мгновение большой палец ченжера коснулся её виска, и она рухнула на пол, потеряв сознание.

– Стоило ли щадить эту потаскуху, преподобный брат?

– Стоило,– ответил Мозерс, подходя к распростёртому на полу телу Тармулан. Он нагнулся и сорвал висевшую на её груди бронзовую тамгу с выбитым знаком.– Вот что. Свяжите-ка её покрепче, а когда очухается, дайте мне знать. Мне надо кое о чём потолковать с этой тайгеткой…

К этому времени схватка, бушевавшая внутри дома, закончилась. Воины Братства Богини, как всегда, победили. Последний из кулбусов сучил по полу ногами захлёбываясь собственной кровью. Один из послушников стал связывать лежащую без сознания тайгетку, а второй направился осматривать заднюю комнатку. Гао, подобрав меч Тармулан, поднялся наверх. У него невольно вырвалось богохульство, когда он там наткнулся на труп одного из их товарищей. Несомненно, что это дело рук проклятой тайгетки.

Пока брат Гао осматривал второй ярус дома, Мозерс прошел, перешагивая через убитых, и уселся на один из канов, тот который был почище и не заляпан кровью. Один из послушников за волосы выволок из задней комнаты извивавшуюся от боли кулбуску.

– Позволите, преподобный брат? – усмехаясь, обратился он к Мозерсу.

– Делайте, что хотите, только не слишком усердствуйте, а то и так шуму на всю округу. Потом приберите здесь всё.

Ещё один послушник подхватил кулбуску с другой стороны, и они потащили упирающуюся женщину к выходу.

– Это бывшее поместье, ныне ставшее убежищем местных разбойников,– произнёс, спускавшийся по лестнице Гао.– Прежний хозяин, наверняка лежит где-то в окрестном лесу, если конечно они не скормили труп свиньям. Впрочем, это уже не важно. Зато добыча нам досталась неплохая…

Подойдя к сидевшему Мозерсу, он высыпал перед ним несколько десятков золотых монет. Здесь были и ченжерские ютеры и маверганские динары. От двери раздалось изумлённое восклицание. Это вернулись послушники, чтобы начать убирать трупы.

– Этих свиней отправьте к свиньям,– мрачно сострил Гао, указывая на убитых,– и не забудьте обыскать каждого из них. После этого выпотрошим это змеиное логово и заберём все, что сможем унести.

– А куда вы дели эту…– спросил послушников Мозерс, подразумевая уцелевшую кулбуску.

– Привязали в сарае к столбу,– ответил один из них, которого звали Лушань. При известии о том, что в живых остался ещё кто-то кроме тайгетки, Гао покачал головой. Узнав, что это обычная кулбуска, младший жрец слегка приподнял бровь.

– Вот как? Пойду, допрошу её,– сказал он и направился к выходу. Оба послушника досадливо переглянулись за его спиной, но ничего не сказали, и приступили к уборке трупов. Закончили они примерно через час, но, несмотря на это, в помещении стоял густой тяжёлый запах крови.

Пока они растаскивали убитых, брат Мозерс прочитал короткую заупокойную молитву над телами своих погибших товарищей. Вернувшийся Гао вместе с послушниками начали обыскивать дом и сараи, а Мозерс устроившись на выбранном им месте, принялся ждать, когда очнётся тайгетка.

Он разглядывал полукруглую бронзовую пластинку с выбитым на ней знаком, изображавшим лошадь. Это была подорожная тамга, обладатель которой мог беспрепятственно передвигаться по дорогам империи и брать на заставах лошадей, предназначенных для правительственных гонцов.

Мозерс очень удивился, когда увидел её на груди у тайгетки. Обычно такие пропуска использовали приставы Тайной Стражи. Если она является одним из соглядатаев, то тогда, почему местное ворье и лиходеи не убили её?

Была ещё одна причина, по которой Мозерс велел пощадить эту женщину. Он очень плохо разбирался в тайгетских рунирах, а она смогла бы помочь ему их прочитать. Ещё в Дацине ему в голову пришла мысль перерисовать руниры с копии скрижали на пергамент и оставить их себе. Пергамент было куда удобнее прятать, нежели довольно увесистую медную пластину. К тому же неизвестно как себя поведёт Динху. Вдруг он не захочет поделиться с ним знаниями, скрытыми в этой проклятой скрижали? От такой мысли преподобного брата невольно бросило в дрожь. Нет, Динху не может так с ним поступить, мысленно сказал он, успокаивая сам себя.