Под "крылом" Феникса

Глава 2

Посреди великой равнины Ченжера раскинулась столица Империи Феникса – Дацинь. Город имел форму, чуть вытянутого с восхода на закат, правильного круга. Его опоясывали каменные стены, высотой до пяти алдан[1]. На расстоянии половины лина друг от друга высились могучие башни, высотой от шести до десяти алдан каждая.

Стены и башни были сложены из огромных, плотно пригнанных друг к другу, гранитных блоков. Некоторые из них были скреплены между собой раствором. Наружные блоки стены имели пятиугольную форму и были уложены таким образом, что одно из рёбер выступало вперёд. Из-за этого стены Дациня имели необычный ребристый вид. Это было сделано для того, чтобы их невозможно было разрушить таранами или ядрами из тяжёлых камнемётов.

Восемь больших ворот, расположенных по сторонам света, вели в город. Створки ворот были отлиты из бронзы и украшены чеканными изображениями Феникса. Рядом с воротами располагались небольшие кумирни и памятные алтари, возводимые по приказу владык в честь тех или иных знаменательных событий.

Центр огромного города был расположен на покатой возвышенности. Его называли Внутренним городом. Он был отделён от остального, называемого Внешним, глубоким рвом шириной в семнадцать шагов, заполненным водой. Дно и стенки рва были облицованы каменными плитами.

Обратная сторона рва плавно переходила в крепостную стену, высотой до восьми алдан, ограждающую Внутренний город. Её ширина достигала двадцати трёх локтей. Примерно посередине, внутри стены проходил коридор с бойницами для стрелков, а по верху шла, выступающая на два локтя над краем, крытая галерея.

Башни Внутреннего города достигали высотой двенадцати алдан. Всего, не считая четырёх надвратных башен, их насчитывалось шестьдесят. Каждая из башен располагала тремя площадками, на которых стояло по два камнемёта, стреляющих каменными ядрами и горшками с горючей смесью. Они держали под своим прицелом прилегающие перекрёстки улиц и подходы к воротам.

Ворота, ведущие во Внутренний город, были расположены по сторонам света и соответственно назывались вратами Полуночи, Восхода, Полудня и Заката. Как и ворота Внешнего города, их створки также были отлиты из бронзы, но в отличие от первых, были покрыты золотыми пластинами, украшенными искусной чеканкой и резьбой.

Внутренний город был настоящим сердцем Империи Феникса. Сосредоточием власти и могущества. Здесь находился Алый дворец – местопребывание владык Ченжера, храмы и различные государственные учреждения, такие как имперские Приказы и ведомства, Дворец Верховного Правосудия, Казначейство. Наконец здесь же располагались Обитель и Сад Высшей Мудрости, где под руководством учёных мужей отпрыски знатных семей постигали различные науки и грамоту, а также государственные архивы.

Внешний город был в три раза крупнее Внутреннего. Согласно последней переписи, проведённой четыре года назад, его население насчитывало более шестисот восьмидесяти тысяч человек мужского и женского пола в возрасте от пятнадцати до пятидесяти пяти лет, не считая кулбусов и рабов, которых отнюдь было не меньше, чем свободных людей.

Город делился на восемь больших частей. В середине каждой из них возвышались габарии – войсковые казармы, куда в случае призыва собирались ченжеры способные носить оружие. Там же хранились огромные запасы вооружения и располагались продовольственные склады.

Хотя, сказать по правде, столичные жители уже давно забыли об этой тягостной обязанности и здания казарм чаще всего пустовали. В последний раз они заполнялись воинами лишь, когда ослеплённые безумной гордыней мятежные наёмники решились идти на Дацинь.

В целом Дацинь был красивым, чистым и ухоженным городом. Главные улицы начинались от городских ворот и заканчивались на просторных площадях. Повсюду виднелись высокие крутые многоярусные черепичные крыши богатых домов, дворцов и храмов. Ворота и стены многих зданий были покрыты фресками и изразцами. На больших площадях били струями водомёты, окружённые мраморными бассейнами, где плескалась местная ребятня.

В прохладной тени навесов чайхан и харчевен степенно сидели купцы и богатые ремесленники. По пешеходным дорожкам неторопливо прогуливались, разодетые по последней моде, молодые щёголи, стремящиеся заглянуть за занавеси крытых носилок знатных женщин. Все улицы и площади были покрыты каменной брусчаткой, а по бокам мостовой были устроены водостоки, частью упрятанные под землю.

Впрочем, жизнь большинства столичных жителей только выглядела беспечной. Сейчас, когда повелитель могущественнейшего в мире государства – богоравный владыка Лин Ту-Линг лежал на одре болезни, Империю Феникса раздирало соперничество между его будущими наследниками.

Естественно, что каждый из них имел своих сторонников. За старшим сыном владыки – юнгархом[2] И-Лунгом – стояли военачальники полевых и пограничных войск, удельные вельможи и богатеи.

Младшего юнгарха Учжуна поддерживало, рвущееся к власти, Братство богини Уранами и столичная знать, а также большая часть князей империи и богатых кливутов, опасавшихся потерять свои привилегии.

Кроме имперских князей, полководцев и воинствующих жрецов Братства Богини в Ченжере существовала ещё одна сила – Посвящённые Феникса. Они составляли сообщество из тринадцати избранных жриц, одна из которых была старшей. Несмотря на то, что они были наделены немалым могуществом, единственным их участием в мирских делах была охрана государя и тех, в чьих жилах текла царственная кровь от любого враждебного воздействия потусторонних сил.

Старший наследник престола И-Лунг проживал в Летнем дворце, расположенном на холме в южной части Внешнего города, вокруг которого были разбиты сады. В прилегающих к дворцу городских кварталах и площадях было запрещено вести уличную торговлю, строить здания выше двух ярусов и устраивать мастерские. Поэтому эта часть Дациня была не так густо заселена, как остальные, что делало обиталище молодого юнгарха похожим на загородное поместье, перенесённое внутрь городских стен.

И-Лунг любил этот дворец, потому что родился и вырос в нём. Кроме того, он считал его недоступным для чрезмерно любопытных жрецов Братства Богини, с которыми он был мягко сказать не в ладах. Его раздражала осведомлённость жрецов. Братья неведомыми путями выведывали самые строгие государственные тайны. Многие считали, что они с помощью заклинаний и молитв могли легко читать в душах людей.

В стенах и залах Алого дворца – главного места пребывания владык Ченжера – повсюду были их глаза и уши. Там жрецы Братства Богини казались И-Лунгу всезнающими и вездесущими. Своё загадочное всеведение жрецы Братства объясняли божественной мудростью, которой наделяла их Уранами. Как и все вокруг И-Лунг считал, что жрецы действительно обладали силой богини, с помощью которой овладели тайнами чар и чёрной волшбы.

Правда, во всём Ченжере нашёлся один недоверчивый человек – это был наставник молодого наследника в военном деле, бывший полководец князь Чже Шен, который не разделял всеобщей робости перед жрецами Братства богини Уранами.

Проведя большую часть своей жизни в походах и войнах, Чже Шен считал, что добрая сталь, куда как действеннее всех потусторонних сил, и потому иногда пренебрежительно посмеивался над военными потугами жрецов и священнослужителей. Он был одним из свидетелей неудач Братства Богини на бранном поприще, и однажды даже позволил себе дерзость заметить вслух, что жрецы должны молиться богам, а не воевать – для этого есть воины!

Однако, будучи поклонником бога тьмы – Синьду, свои мысли на счёт Братства хитрый князь предпочитал держать при себе, втайне побаиваясь последователей богини Уранами, хотя в глубине души считал их обманщиками и пронырами.

Видимо, от теперешнего засилья жрецов Братства можно было освободиться только с помощью оружия. Поэтому, когда его отец занемог, И-Лунг сумел добиться должности лингарха – верховного полководца государства, оттеснив в сторону своего младшего брата Учжуна, который с младенческих лет соперничал с ним во всём, а сейчас пользовался благосклонностью Братства богини Уранами.

В своём стремлении обойти брата и занять место отца, И-Лунг перенёс свою ненависть на всех, кто решил поддерживать Учжуна. И в первую очередь это касалось жрецов, питавших надежду, что нефритовый престол в скором времени достанется их ставленнику. Избавление от господства и самоуправства жрецов Братства Богини было сокровенной мечтой И-Лунга.

Ненависть молодого наследника престола очень скоро ощутили на себе все те сановники и вельможи, против кого она была направлена. В отличие от жриц-Посвящённых Феникса, стоявших выше мирской суеты и не обращавших особого внимания на жалкую, по их мнению, придворную возню, жрецы Братства Богини повели ответную борьбу с теми, кто поддерживал И-Лунга. Обе стороны пустили в ход всевозможные средства: обвинения в измене, подкуп, яды, кинжалы наёмных убийц.

И-Лунг, как и все, кто происходил из рода государей Ченжера, сам имел некоторое отношение к жречеству. Теперь по должности главнокомандующего вооружёнными силами Империи Феникса, он был обязан приносить жертвоприношения и выступать во всех обрядах, где участвовали воины.

Когда заболел Лин Ту-Линг, то жрецы Братства, было, перехватили эту обязанность из рук владыки. Они чаще стали появляться среди ратников, а в казармах были устроены кумирни, посвящённые богине Уранами. Конечно, никто бы не осмелился возражать против алтарей самой почитаемой богини Ченжера, но вездесущность «братьев» среди военных настораживала.

Когда же И-Лунг стал числиться верховным военачальником, то жрецы также хотели добиться, чтобы он стал послушным исполнителем воли Братства, но строптивый и тщеславный наследник престола быстро восстал против этого. На первом же заседании государственного Совета, где он выступал в роли верховного главнокомандующего, И-Лунг провозгласил:

– Мой отец, как богоравный государь Ченжера приходится сыном богам-покровителям Империи Феникса. Следовательно, ни мой отец, ни я не нуждаемся в посредниках между собой и богами. Богиня Уранами и её супруг – бог Синьду, изъявляют свою мудрость, предназначенную для царствующего дома, не через своих служителей, а непосредственно своему божественному сыну. Так как я вынужден занимать пост лингарха Империи Феникса, вместо отца, то часть божественной мудрости передаётся и мне!

Это, довольно кощунственное заявление, вызвало целую бурю праведного негодования, как среди жрецов Братства, так и среди большинства высших сановников государства. Однако приверженцам Братства так и не удалось укротить молодого наследника и подчинить его своей воле. В этом И-Лунг остался твёрд, и всякий раз, в его жилах закипала кровь, при мысли о том, что Братство или Храм Феникса хотели бы возвыситься над ним. Единственное, на чём могли ещё играть жрецы, были его мнительность и неуверенность в своих силах.

Теперь, после того как он бросил открытый вызов Братству Богини, молодому юнгарху приходилось дрожать не только за свою довольно призрачную власть, но и за самую жизнь. Жрецы Братства неустанно подогревали в нём этот страх. И-Лунг был убеждён, что жрецы Уранами знают всех его врагов, потому что искренне верил в их умение узнавать скрытое от глаз людей.

Для последних не было тайной, что многие военачальники и некоторые удельные правители-ванархи поддерживают притязания И-Лунга на престол. Кроме того, знали они и о том, что ченжерские купцы и торговцы, страдающие от торгового засилья радхонов, готовы поддержать своими средствами того, кто избавит их от соперников. Многое, что говорилось в покоях Алого дворца, легко становилось известным Братству.

Правда, И-Лунг не догадывался, что чёрное волшебство было тут не причём. О том, кто посещает наследника нефритового престола и о чём он беседует с людьми, жрецам Братства сообщал новый близкий друг И-Лунга – молодой тайчи Лиянь. Будучи командиром полка конных стрелков охраны государя, находящихся в непосредственном подчинении наследника престола, он также был тайным осведомителем Братства Богини.

Сегодня, в Летний дворец, на приём к И-Лунгу, прибыл государственный казначей князь Хехт из рода Цун. Князь вот уже почти сорок лет бессменно занимал эту должность. В молодости, когда он только начинал свою службу в звании простого тайчи, Хехт Цун сумел отличиться в одном из походов Лин Ту-Линга, и тот сначала доверил ему охрану казны, а затем и пост казначея.

Будучи очень осторожным человеком, князь всегда выжидал конца событий и примыкал к победителям. Это позволило Хехту Цуну сохранять за собой столь важный пост в течение долгого времени среди заговоров и дворцовых хитросплетений.

И-Лунг ожидал прихода казначея в одном из своих покоев. Накануне он приказал писцам своего ведомства заготовить указ о повышении жалования ратникам и о дополнительном наборе в полевые войска. Для того чтобы привлечь воинов на свою сторону были необходимы большие суммы денег.

И-Лунг рассчитывал на то, что казначей поможет ему и его сторонникам с золотом на вербовку добровольцев и наёмников, иначе оба его указа останутся ничего не значившими свитками пергамента.

– Довольно любезно с вашей стороны, сиятельный князь, навестить меня в моём доме,– приветствовал появление Хехта Цуна наследник престола. Он поднялся навстречу своему гостю.

– Да пребудет с вами благословение Феникса и всех богов, мой господин,– поклонился имперский казначей.– Я чту за честь и весьма польщён подобным приглашением к вам.

– Вина? – И-Лунг жестом указал на стол, уставленный кувшинами, чашами и вазами с фруктами.

– Благодарю, мой господин,– Хехт Цун нерешительно взял чашу, но пить не стал, лишь пригубил. Его снедало любопытство, зачем он понадобился старшему из наследников престола.

– Как вы знаете, сиятельный князь Цун, что отныне я назначен на должность лингарха Империи Феникса,– обратился к казначею И-Лунг. Он поднял руку в величественно-предупреждающем жесте, не давая своему собеседнику начать поздравления.

– Теперь, когда я занял столь ответственный пост,– продолжил молодой человек,– я намерен продолжить дело укрепления и расширения государства, начатое моим богоравным отцом. Я не люблю пустого умничанья, а предпочитаю действия. Как полководец и военачальник, я должен полагаться не только на силу слова, но и меча.

Хехт Цун никак не ожидал от наследника престола такого непонятного заявления и метнул полный удивления взгляд на И-Лунга. Сейчас, вроде бы империя ни с кем не воевала, а мелкие стычки на границе были не в счёт.

– Мне кажется, что прежде, чем действовать, надо всё продумать, мой господин,– подавив своё изумление, осторожно произнёс Хехт Цун ничего незначащие слова. Ему было неясно, что И-Лунг подразумевал под действием. Причём тут сила слов и меча. И если тот собрался воевать – то, с кем?

– Я не собираюсь просто так занимать столь ответственный пост,– заявил И-Лунг.– И я уже всё продумал. Пример моего несчастного родителя окончательно убедил меня в том, как важно иметь собственное большое войско и способных воевод. Мной заготовлены два указа о дополнительном наборе в армию.

Переведя дух, И-Лунг продолжил:

– Если ты верный слуга моего отца, то ты будешь таким же верным слугой и мне. Поэтому ты тоже должен поверить в меня и в мои способности. Ты прекрасно знаешь, что ожидает всех вас, если на трон усядется мой братец! Жрецы Братства приберут к рукам все богатства, которыми государи Ченжера испокон веков делились с окружавшими их верными слугами. Поэтому я хочу, чтобы наше войско стало главным оплотом Империи Феникса. Я не пожалею золота, от которого ломятся кладовые дворца. Оно вернётся нам сторицей.

Вон оно что-о! Оказывается, наследник престола собрался воевать не с внешним врагом, а с внутренним. Хехт Цун задумался над словами И-Лунга. Значит вот куда клонит молодой юнгарх. И-Лунг, прежде всего, печётся о занятии нефритового трона и личной славе. Что же посмотрим, ибо в таком деле не следует торопиться.

Если бы эти слова произнёс человек с железным складом души и твёрдой волей, то Хехт Цун считал бы этот момент самым благословенным в его жизни. Ещё бы! Стать тенью нефритового престола! Обладать тайной властью над Ченжером!

Но князь очень долго жил при дворе и знал все достоинства и недостатки старшего сына Лин Ту-Линга, выросшего у него на глазах. Потому-то он решил отнестись к сказанному И-Лунгом с большой долей сомнения. В речи наследника престола не было вопросов или повелений, поэтому, Хехт Цун промолчал и сделал вид, что готов внимательно слушать дальше.

Между тем И-Лунг подошёл к столику, уставленному кувшинами с вином и вазами с фруктами, и наполнил свою чашу. Молодой человек искренне считал, что своей речью смог произвести впечатление на одного из высших сановников империи, и был доволен собой.

– А теперь я хотел бы услышать твоё мнение по поводу тех указов, о которых я тебе говорил,– И-Лунг многозначительно усмехнулся, глядя в упор на старого вельможу.

– Я смиренно жду твоих приказаний, мой господин,– сухо произнёс Хехт Цун, опуская глаза. Его ответ был неопределённым, ни да, ни нет. Про себя же казначей решил, что в таком деле надо быть как можно осторожней, а посему ему нужно как можно скорее покинуть Летний дворец и употребить своё время с большей пользой.

– Я сказал тебе всё, что хотел. Ты должен открыть казну, и помочь мне собрать войско, с помощью которого я смогу навести порядок в стране. Разумеется, когда я стану государем, ты будешь, приближен к моему трону. Я отблагодарю всех, кто поможет мне в трудную минуту. Я желаю стать великим владыкой. Затмить своей славой отца и деда. Поэтому я дам тебе и тем, кто будет со мной, более могущественную власть, чем та, которой вы наделены сейчас. Прошу тебя князь запомнить мои слова!

И-Лунг с надеждой ожидал услышать изъявления благодарности. Сейчас, как никогда он нуждался в уверениях, что наиболее влиятельные вельможи Ченжера поддержат его на его пути к трону. Однако напрасно. Имперский казначей, склонившись в поклоне, лишь прижал скрещенные руки к груди. Но И-Лунг настойчиво добивался ответа.

– Ну, так как? Сможешь ли ты мне помочь, князь?

– Мои силы и помыслы будут рядом с твоими, мой господин. Но казна принадлежит не мне, а государству, и лишь письменный приказ, скрепленный личной печатью богоравного владыки, сможет отворить дворцовые хранилища.

Эти слова обожгли наследного юнгарха, словно раскалённое железо.

– Что ты хочешь этим сказать, сиятельный Цун? – нетерпеливо спросил он.– Неужели моей печати главнокомандующего армии Ченжера недостаточно? Или прикажешь дожидаться, когда мой отец умрёт?

– Державный владыка Ченжера хотя и болен, но всё-таки ещё жив, да пошлют ему здоровья боги-покровители! Да превратиться его один день в тысячу! Я верный слуга твоего отца и не желаю, чтобы с ним случилось бы какое-либо несчастье. Думать иначе – большой грех перед богами Ченжера и преступление перед государством.

– Большой грех перед богами Ченжера и преступление перед государством…– задумчиво повторил следом за Хехтом И-Лунг.

Всё же не это он хотел бы услышать от скользкого как болотный уж казначея. Хехт Цун заметил уставленный на него пристальный взгляд И-Лунга. Князь понял, что ещё немного, и он станет злейшим врагом одного из наследников престола. А вот этого старый вельможа никак не мог допустить, ибо кто знает, как завтра повернёт судьба.

– Впрочем, я постараюсь отыскать способ, дабы оба ваших указа были исполнены,– поспешно произнёс Хехт Цун.– Поверьте, мой повелитель, все необходимые для этого средства будут изысканы в срок.

Услышав сказанное казначеем, И-Лунг вздохнул с облегчением. Наконец-то. Он подошёл к низкому дивану и расслабленно откинулся на подушки. Внезапно ему почудились чьи-то приглушённые коврами шаги. И тут же в голове И-Лунга пронеслась безумная мысль о возможных убийцах, которых мог подослать к нему Учжун или Братство Богини. Его испуганный взгляд остановился на Хехте.

– Ты слышал, князь?

– Нет, мой государь. А что? – Хехт Цун опасливо оглянулся.

И-Лунг бросился к двери зала. Он стремительно распахнул её, чтобы проверить, действительно ли ему почудилось. Князь поспешил за ним, и увиденное поразило его не меньше, чем И-Лунга, который замер с длинным кинжалом в руке. За дверью, скрючившись в нише, притаился жрец Уранами, подслушавший их разговор.

И-Лунг громким срывающимся голосом кликнул стражу. По коридору, бряцая доспехами, примчался дежурный тайчи караула с четырьмя Железными Ястребами. Увидев человека в одеянии жреца Уранами, воины заколебались, но под грозным взглядом И-Лунга схватили и заломили ему руки за спину.

– В дворцовую темницу его! Даже всему Братству Богини не спасти его от казни! Я прикажу оскопить его, выколоть глаза и отрезать язык!

Жрец, не ожидавший, что кто-то сможет поднять руку на служителя Уранами, попытался что-то сказать, но ему в рот вставили кляп, завязав его узлом на затылке. Когда его увели, И-Лунг обратился к стоящему с бледным от волнения лицом Хехту:

– Уверяю тебя, сиятельный князь, что никто не узнает ни слова о нашем с тобой разговоре. Разве что бесы преисподней, куда сегодня отправится душа этого негодяя. Что же, можешь возвращаться к своим делам. Кажется, скоро будет очередной пересчёт казны?

Низко поклонившись наследнику престола, Хехт Цун поспешно покинул покои И-Лунга.

Князя трясло. По спине казначея стекал холодный пот. Это надо же – поднять руку на жреца Уранами! Значит, И-Лунг настроен весьма и весьма решительно, раз уж так далеко зашло. Хорошо, что он не отказал юнгарху в деньгах, иначе кто знает какая участь ожидала бы его самого. Хехт Цун отлично знал случаи, что человек, вошедший во дворец, никогда уже оттуда не выходил.

На выходе из покоев двое евнухов подали ему его плащ и позвали рабов с носилками. Спустившись по мраморной лестнице дворца во двор, Хехт Цун столкнулся с Сюмангом – начальником имперской Тайной Стражи – который стоял в тени раскидистого дерева и бесцеремонно разглядывал владетельного князя и его носилки. Тот даже не поклонился.

Хехт вздрогнул от нехорошего предчувствия. Случись такое раньше, он просто бы наградил Сюманга презрительным взглядом, или вообще приказал бы наказать дерзкого палками за непочтение к княжескому достоинству. Однако теперь…

Князя несколько успокоило то, что он согласился помочь И-Лунгу. Будучи опытным царедворцем, он знал, что его согласие это одно, а вот выполнение указа – это совсем другое дело.

Но случай со жрецом показал, что намерения наследного юнгарха более чем серьёзны. Присутствие здесь начальника имперской Тайной Стражи и его поведение подтверждало это. Теперь, Хехт Цун был готов делать всё, что ему бы ни сказал И-Лунг, лишь бы вырваться со двора Летнего дворца, внезапно показавшимся ему таким мрачным. Князь очнулся от собственных мыслей и дал знак носильщикам нести его домой. Сейчас самое благоразумное сказаться больным, а там будет видно.

[1]Алдан – мера длины, равная пяти шагам человека, или десяти тайгетским локтям.

[2]Юнгарх – титул наследника престола в Ченжере. Наследников числилось два: старший и младший юнгархи.