Под "крылом" Феникса

Глава 1

Караван купца Юешэ возвращался в Алань из Кутюма. Он насчитывал двести пятьдесят четыре верблюда и сорок три большие четырёхколёсные повозки, нагруженные кожами, мехами и другими редкими товарами из Пограничья. Кроме того, рядом с ними гнали табун лошадей в полторы сотни голов, а замыкали шествие четыреста тридцать рабов, скованных попарно. Караван, не спеша приближался к широко распахнутым городским воротам торговых предместий Аланя.

Солнце прошло полуденную черту и клонилось к закату. Цепь тёмных гор, покрытых платанами, каштанами и соснами, громадным полукругом окаймляла лежавшую между нею и великой рекой долину Аланя. Болотистые низины, поросшие камышом и водными растениями, тянувшиеся от самой Линьхэ с двух сторон окружали городские предместья столицы Северо-Восточного удела Империи Феникса.

По всей долине между плодоносными полями были разбросаны загородные поместья и особняки, утопающие в зелени садов, где трудились тысячи рабов и земледельцев-кулбусов.

Над ними на плоской возвышенности посреди долины расстилался древний Алань, в самой середине которого на холме высился знаменитейший из храмов Феникса, чья покрытая позолотой крыша отражала лучи заходящего солнца.

Оба торговых пригорода удельной столицы были обнесены не особо высокими, но толстыми крепкими стенами и сторожевыми башнями, на площадках которых у камнемётов стояли дозорные.

Как всегда, в торговых предместьях города кипела работа. У одного из больших складов грузился вином и тканями караван из двухсот верблюдов. Тут же неподалёку купцы и торговцы из Тайгетара, Мавергана и Йоностана загружали в свои повозки различные товары и изделия местных мастеров, доставленные на базар, как из прибрежных городов, так и из различных мест, где торговали аланьские купцы.

Рабы, в одних набедренных повязках, с напряжёнными, потными от усилий мышцами, сгибались под тяжестью вьюков и тюков, беспрерывной вереницей тянулись из одного склада к другому.

Богатый купец Юешэ, возвращавшийся со своим караваном из Пограничья, должен был привезти многое из того, чего ожидали жители города, и поэтому рабы-носильщики двигались медленнее, так как внимание хозяев и надсмотрщиков было поглощено прибывающим караваном, втягивающимся через ворота в предместье города.

Наконец из воротной арки показалась голова первого верблюда и, вскоре на прилегающей к складам площади, стало тесно от заполнивших её людей и животных. Едва мерная поступь верблюдов и скрип повозок оборвались, встречающие разом устремились к каравану. Охранникам пришлось силой отгонять чересчур любопытных.

Толпа, окружившая прибывший караван, состояла не только из купцов и торговцев. Здесь также были семьи караванщиков, местные ремесленники из числа кулбусов, которым разрешалось жить в самом городе.

Обитатели торгового пригорода оживлённо переговаривались, восхваляя мужество своего соотечественника, не побоявшегося совершить столь долгое полное опасностей путешествие в далёкое Пограничье и углубиться в степь аж до самого Кутюма.

– Эй, Юешэ, да будет счастливым твоё возвращение! Что ты привез на этот раз?

Возглавлявший караван купец увидел перед собой двух богато одетых всадников. Тот, что окликнул его, был одет в зелёный шелковый халат, перетянутый широким кушаком с золотыми кистями. На голове у него красовалась расшитая бисером обтянутая шёлком чёрная войлочная шапочка.

Другой был закутан в тёмно-фиолетовый, расшитый золотыми нитями плащ жреца богини Уранами. Надвинутый на голову куколь скрывал лицо всадника, лишь кончик носа да борода торчали наружу.

– Да будет благосклонна к тебе, сиятельный князь и к тебе святой брат великая Уранами! – почтительно кланяясь, произнёс купец, прижимая руки к груди.– Я привёз меха, кожи и целебные травы. Пригнал резвых скакунов и сильных рабов. Хвала богине, ибо нынче торговля была удачной.

Выслушав слова купца, оба всадника подобрали поводья своих лошадей.

– Постойте, сиятельнейшие! – воскликнул купец.– Святой брат, я не забыл данных мне поручений и исполнил их. Мой караван также доставил для местного храма танцовщиц из Йоностана.

– За такое дело Братство Богини осыплет тебя золотом с ног до головы. Мы не забываем преданных людей,– ответил жрец.– Придёшь ко мне как закончишь со своими делами. Я буду ждать тебя.

– Да не оставит нас всех богиня своей милостью! – поклонился купец.

Всадники пустили своих скакунов в галоп и скоро скрылись за двухъярусными фанзами, расположенными у поворота дороги ведущей из предместья во внутренний город.

В это время от каравана отделилось два человека, которые проложили себе дорогу в толпе, теснившейся у повозок с товаром. Оба путника из числа караванщиков были одеты как чужеземные наёмники. На них были тёмные до колен халаты, подпоясанные широкими военными поясами, с висевшими на них кинжалами. На ногах были синие штаны, заправленные в высокие тайгетские сапоги на шнуровке. За спиной одного из них в деревянных ножнах висел длинный палаш, а у другого тайгетский меч, рукояти которых вызывающе выглядывали из-за плеч.

Но, если пожилой широкоплечий воин, точно был тайгетом, то его спутник выделялся своим примечательным видом. Самым необычным в нём были его глаза. Жёлтые, словно у рыси или у камышового кота, скрадывающего добычу. В этом человеке чувствовалась скрытая сила. В его несколько настороженном взгляде мелькали хищные огоньки.

Оба путника проходили по незнакомому месту с уверенностью бывалых людей, привыкших ко всяким неожиданностям. Несомненно, что путешествуй они отдельно от каравана, то страже у ворот явно не понравилось бы их появление в городском предместье. Ещё бы! – ведь одним из путников был соратник мятежного Дайсана и бывший Первосвященник тайгетов Кендаг, повсеместно разыскиваемый Тайной Стражей империи.

Солнце склонилось к закату, и над городом начали сгущаться вечерние сумерки. Разгрузка каравана постепенно подходила к концу, и народ понемногу начинал расходиться. Перед обоими путниками проходили вереницы рабов, утиравших солёный пот от тяжёлой работы. Понукаемые плетьми надсмотрщиков, они шли на ночлег в свои казармы, врытые в основание городской стены.

Торговцы и ремесленники отыскивали своих лошадей, мулов и повозки, чтобы добраться до самого города. Они проходили небольшими группами, рассматривая записи на своих свитках и вощёных табличках, обсуждая заключённые днём сделки. Их различные одеяния и повадки указывали на смешение народов, царящее на городских базарах и рынках Аланя.

Купцы из Мавергана и Йоностана привозившие слоновую кость, перья редких птиц, пряности и благовония для городских богачей, отличались благородным и важным видом. На них были одеяния, расшитые золотыми нитями, зелёные или красные сапоги с загнутыми кверху носками, высокие тюрбаны или тиары с бахромой. Иссиня-чёрные бороды спускались на грудь волнами мелких завитков. Бойкие радхоны, тряся пейсами, переговаривались и смеялись, хвалясь купленными задёшево товарами.

Площадь перед складами и караван-сараями понемногу пустела. Основной поток людей устремился на дорогу, ведущую в сам город, где, звонко цокая подковами по брусчатке, трусили мулы, мелко семенили ослики, скрипели колёса повозок и плыли носилки.

Кендаг и Джучибер пристроились следом за двумя кулбусами одетыми в короткие штаны и туники. Это были городские ремесленники. Они провели день в предместьях в надежде дешевле купить нужный товар до того, как его выставят в лавках на городском базаре. Кендаг с любопытством прислушивался к разговору кулбусов.

– Пойдём-ка со мной,– обратился один из них к другому,– я держу своих мулов, неподалеку в таверне старого Шуна. Тогда мы сумеем с товаром попасть в город прежде, чем стража закроет ворота.

– Э-э, спасибо сосед. Да-а… Сейчас, когда в государстве кругом такое нестроение, стало действительно опасно ходить одному. Не знаешь, кому попадёшь в лапы. Жрецы-то, в последнее время совсем распоясались. Устраивают облавы прямо как Тайные Стражи. Всё продолжают искать язычников и непокорных. Кроме того, говорят, что в плавнях реки прячутся беглые рабы, удравшие туда ещё во времена Дайсана. Они опасны как болотные гадюки.

– Клянусь божественными браслетами Чомбе – это так. Знал ли ты шестипалого Зика из Читаха, у которого была скобяная лавка рядом с моей мастерской. Два дня назад на дороге нашли его тело. Зика зарезали и ограбили, когда он возвращался из своего загородного имения. Виновных-то так и не нашли.

– Пока наш богоравный государь болен – да ниспошлют ему боги здоровья и десять тысяч лет жизни! – вряд ли что изменится. Нынче, всяк у кого есть сила и власть делает всё, что захочет. Вчера на базаре говорили, что оба наследника нефритового престола не в ладах между собой. Сам посуди,– говоривший кулбус понизил голос,– старик болен, а молодые грызутся друг с дружкой. Делами государства заниматься некому…

– Неужто верх возьмёт Братство Богини? Ну, тогда много крови прольётся на алтарях…

– Кто знает? Говорят, что в столице после того, как жрецы Братства объявили о том, что тех, кто отвернулся от старых богов и стал поклоняться великой Уранами, оставят в покое, и что нас больше не будут просто так убивать.

Оба кулбуса на мгновение замедлили шаг, с робостью оглянувшись в сторону храма Феникса. Затем они снова продолжили свой путь.

– Знаешь,– опять заговорил один из кулбусов,– я только простой медник. У меня есть мастерская, скопил понемножку горсть золотых ютеров, чтобы спокойно коротать старость, сидя вечером у очага в загородном домике. Но всё же я себя спрашиваю, почему ченжеры так к нам относятся? Ведь вот уже больше четырёхсот лет прошло с тех пор, как мы бок о бок живём в одной стране?

В ответ собеседник одобрительно закивал головой.

– Я понимаю,– продолжил медник,– что время от времени нам приходится платить подати и идти на войну с соседями. Тут, конечно, и мы должны встать под знамя Феникса и пойти воевать вместе с ченжерами, уничтожить врагов, сжечь и опустошить их жилища. Ведь это грязные дикари и язычники, которые должны склониться перед величием Ченжера. К тому же война доставляет рабов, которых часто не хватает, а без рабов, что будешь делать?

– У меня не такой достаток, как у тебя,– ответил второй кулбус,– сандалии и сапоги, которые я изготавливаю, приносят меньше дохода, чем твои кувшины и блюда, но всё же у меня есть пятеро рабов, которые помогают мне в работе и по хозяйству. А очередная война очень выгодна моей торговле, ибо ратникам требуется обувь.

– Война с язычниками и дикарями это понятно. Тогда ченжеры оставляют нас в покое, им есть кого приносить в жертву своим богам. Но скажи мне, почему богоравный владыка,– да царствует он тысячу лет! – не прикажет, чтобы хотя бы нас не трогали? Ведь те подати и сборы, что с нас дерут, доверху наполняют его казну, а с дохлого барана шерсти не настрижёшь!

Дорога поворачивала к городским воротам, у которых стояла многочисленная стража из имперских воинов, внимательно разглядывающих всех входящих в город. Кендаг с Джучибером невольно замедлили шаг. Отстав, тайгет не расслышал дальнейшего разговора, так как оба кулбуса скрылись в толпе за очередным поворотом дороги.

Со стороны предместий подходили группы людей, которые не спешили войти в город, а направлялись в нищенские кварталы, расположенные перед городским рвом. Это были те, кому позволялось «жить» в Ченжере – грузчики, наёмники и вольноотпущенники, разыскивающие кабаки и дома удовольствий.

Кендаг, в отличие от наивного степняка знал порядки, которые царили в кварталах городской бедноты. Тут всегда можно было найти вино или пыльцу серого лотоса, дешевую любовь и кровавые схватки. Тайгет решил, что именно здесь им где-нибудь удастся найти пристанище на ночь. Сейчас стражники у ворот особенно бдительны и в сам город не стоит соваться.

Оба путника вошли в один из узких кривых переулков между фанзами и хижинами, с их земляными и глинобитными стенами, тростниковыми крышами и узкими оконцами. Входы в эти строения, вместо дверей, зачастую были завешены оборванными занавесями и коврами.

В некоторых, построенных из сырцовых кирпичей домах, жили торговцы фруктами и зерном, рыночные лоточники, водоносы и наёмные писцы, но большей частью здесь помещались кабаки и дома терпимости.

Перед входом в некоторые их этих заведений красовались незатейливые ярко намалёванные вывески. Из темноты кто-то окликнул обоих путников. Тощий старик, стоя у порога своего заведения, призывно махал им рукой.

– Проходите сюда, доблестные воины. Здесь вы будете среди своих. Гляньте на вывеску моей таверны. Мой дед был таким же наёмником, как и вы. Он настоящий тайгет из рода корунтов[1]. Только здесь вы найдёте настоящее вино, а не кислую бурду, которую подают в свинарниках, гордо именующими себя тавернами.

Кендаг мрачно улыбнувшись, отрицательно мотнул головой. Кабатчик тут же потерял к ним всякий интерес и вскоре уже приподнимал замызганную завесу своего заведения, пропуская внутрь толпу посетителей.

Через несколько шагов дальше по улочке, их остановил пронзительный резкий окрик, раздавшийся из приземистой глинобитной фанзы. Джучибер резко крутнулся на месте, выхватив из-за спины палаш, тусклой молнией блеснувший в темноте переулка.

Они увидели старуху, стоявшую у приоткрытых дверей фанзы, закутанную в расшитые лохмотья, что когда-то были плащом, и махающую им рукой. Она приглашала их заглянуть к ней. Внутри фанзы, при свете бронзовых светильников, было видно несколько обнажённых женщин, сидевших на коврах.

– Постойте, благородные господа,– старуха уцепилась за руку Кендага и начала перечислять все прелести её питомиц. Здесь были высокие и стройные тайгетки, коренастые ченжерки, смуглые йоностанки, и даже чернокожая девушка из далёкой страны, лежащей далеко за морем, названия которой никто не слышал. Старая сводня красочно живописала удовольствия, которые ждут благородного господина и его слугу. Видимо она приняла Кендага за вельможу, который ищет острых ощущений, а Джучибера за его телохранителя.

Однако оба возможных покупателя развернувшись, пошли дальше, а старуха, думая, что не угодила их вкусу, продолжала перечислять всевозможные достоинства женщин. Они ещё долго слышали раздававшийся позади визгливый голос старухи.

Кендаг вместе со своим спутником вышли на широкий перекрёсток. Здесь, недалеко от местной кумирни, посвящённой богине Уранами, стояло несколько больших двухъярусных домов. На первых ярусах размещались харчевни, а на вторых как обычно были комнаты для гостей.

Тайгет окинул взглядом площадь, выбирая пристанище. Остановив свой взор на ближайшей харчевне, он со своим спутником отправились прямо туда.

Внутри сидела целая разноязыкая толпа, представленная выходцами из разных стран и народов, над которой стояли шум и гам. Кулбусы, почти голые, в одних набедренных повязках и сандалиях сидели на циновках.

Маверганцы в белых тюрбанах и с тяжёлыми золотыми серьгами в ушах и затянутые в кожаные кафтаны наёмники из горцев племён ярали, располагались на возвышениях, покрытых коврами и подушками.

Бледные жители болот – синпо, по росту и силе не уступавшие тайгетам, показывали в ухмылке острые подточенные зубы, напоминавшие о том, что они людоеды. Несколько цакхаров, служивших наёмниками в имперской лёгкой коннице, держались вместе в отдалённом углу, недоверчиво косясь на остальных посетителей.

Скученные в тесном помещении, задыхаясь от чада светильников и лампад, эти люди всё же как-то умудрялись общаться между собой, разговаривая между глотками со случайным соседом на языке, который наполовину состоял из жестов.

Маверганский торговец из Ауранбада рассказывал радхону о своём путешествии за Оартану, в далёкую и холодную страну белояров, богатой мехами и славящейся красотой своих женщин.

В другом углу громадный людоед-синпо, сидя на корточках перед двумя тайгетами, размахивая своими шестипалыми руками, живописал им о поездке в джунгли Йоностана, где водились слоны, носороги и ящеры-драконы, называемые болотными скипперами.

Разговоры велись под стук костей и распалённые возгласы игроков.

Из кухонь доносился пряный запах острых соусов и подгоревшего мяса, заставлявший сидевших ближе к ним морщить носы и кашлять. Одетые в бесформенные, подпоясанные верёвками, одежды рабыни суетились около прилавка и между посетителями. Они доставали бочонки и кувшины с вином, бегали на кухню и носили, краснея от напряжения тяжёлые блюда с едой.

Почти все кушанья были так остры и пряны, что каждый кусок приходилось запивать вином. Синпо и кулбусы поедали мидий и лягушек, зажаренных в шафранном соусе. Тайгеты и кочевники, затаившиеся в углу, в основном ели большие куски мяса с солью, перцем и с приправами из трав.

Когда Кендаг с Джучибером вошли в харчевню, там уже царило хмельное бесшабашное веселье. Хозяин уже не расхаживал по зале, а предпочитал находиться за массивным деревянным прилавком. Некоторым из прислуживающих рабов и рабынь приходилось быстро укрываться на кухне, чтобы не попасть под горячую руку разгорячённым от выпивки посетителям, ибо самое малое, что могло ждать раба так это простая затрещина. Иных ждала «награда» в виде пинка или удар кулаком.

Разлитое по полу из разбитых кувшинов вино в отблесках огня казалось лужами крови. Пьяный погонщик верблюдов, пришедший из Ярмукдара, ползал на четвереньках, изображая не то собаку, не то волка. В затенённых занавесями углах полуголые женщины извивались в объятиях мужчин, и запах ритмично двигающихся потных тел смешивался с кислым запахом вина.

Тайгет с коттером быстро прошли через общий зал к лестнице, ведущей на второй этаж. Тут их перехватил харчевник, не упускавший из вида ни одного посетителя. Хозяин харчевни оказался коренастым человеком с мрачным выражением лица и жуликовато бегающими глазами. Два серебряных кьона исчезли в руках хозяина, который послал мальчишку показать комнату «благородным господам».

Тот пригласил их следовать за ним по лестнице на второй ярус. Комната, которую он показал путникам, оказалась такой маленькой, что едва вместила три тюфяка набитых соломой, которые притащил мальчишка. Кендаг бросил ему медную монетку за лишний тюфяк. Зная, что Джучибер неплохо видит в темноте, он отказался от светильника, который им предложил маленький раб.

Как только прислужник удалился, тайгет устало рухнул на самый толстый тюфяк и с наслаждением потянулся. Джучибер уселся недалеко от входа, насторожено прислушиваясь к приглушённому шуму, доносившемуся из-за двери.

Коттер выглядел таким мрачным, что Кендагу захотелось хоть как-нибудь подбодрить его, но на ум не приходило никакой весёлой мысли. Глядя на недоверчиво посвёркивающие в темноте глаза Джучибера, тайгет размышлял о том, что они будут делать завтра. Деньги у них пока есть, но вот просто так передвигаться по внутренним землям Ченжера у них не получится. Рано или поздно их задержат на какой-нибудь заставе.

По всему выходило, что они будут вынуждены наняться на службу. Хорошо если бы им удалось поступить во вспомогательные отряды имперской армии. Он был уверен, что никому из жрецов Братства богини Уранами или соглядатаям Тайной Стражи не придёт в голову искать их под знаменем Феникса. Ладно, потом будет видно, как им поступить. Ну что же, как гласило любимое присловье Кендага – утро вечера мудренее.

[1]Корунты – один из тайгетских родов, населяющих Верхний Тайгетар.