Под "крылом" Феникса

Глава 18

Начальник Тайной Стражи господин Сюманг размышлял о полученном им от самого И-Лунга накануне коронации задании. Дело касалось участи Каджи, сидевшего взаперти под усиленной охраной. Требовалось любой ценой устранить возможность занятия престола незаконнорождённым отпрыском покойного государя. Но сделать это надо было так, чтобы не бросить тень на самого И-Лунга или кого иного из его ближайшего окружения. Судя по всему, об этом поручении нового государя не знал даже могущественный князь Чже. А может он знает, но делает вид, что ему ничего не известно.

От невесёлых мыслей Сюманга била нервная дрожь. Ведь если он не исполнит воли И-Лунга, то новый повелитель не пощадит его. Нужно было срочно что-то предпринять. Но что?

Сюманг взял колотушку, сделанную в виде кисти из жёстких волос тайгетского яка, и ударил в висевший в комнате гонг.

– Эй, кто-нибудь! Позовите Химчена! – приказал он, прибежавшим на звук гонга двум писцам его ведомства. Они поклонились и направились выполнять распоряжение начальника. Вскоре явился сам Химчен.

– Вы хотели меня видеть, мой господин!

– Да! Садись,– махнул рукой Сюманг.– Помнится, что ты у нас самый мудрый и самый опытный из всех, кто находится на службе нефритового престола. Мне нужен твой совет в одном очень важном и тайном деле. Слышишь – тайном!

– Позволите узнать – о чём идёт речь?

Химчен сидел на подушке, наблюдая, как его начальник мечется по комнате, словно зверь в клетке. Сюманг несколько раз бросил загадочный взгляд на подчинённого. Он продолжал мерить комнату, шагая из угла в угол. Наконец, он немного успокоился и уселся напротив Химчена.

– Это касается Каджи,– выдохнул он полушёпотом и напряжённо уставился на собеседника.

– Вот как? – пожевал губами Химчен. Он ничем не выдал охватившего его чувства страха. Мастер тайного сыска был готов зарезать целую сотню кливутов и даже парочку имперских князей, но поднять руку на человека, в жилах которого течёт божественная кровь государей Ченжера?

Это было не только святотатством, но и слишком, слишком опасно. И дело было не только в том, что убийцу могут покарать боги или жрицы-Посвящённые Феникса. Химчен прекрасно осознавал, что исполнитель в таких делах, обыкновенно бесследно исчезает.

– Есть одно, но,– зашептал Сюманг,– это должно быть естественно. Если жрицы-Посвящённые Феникса или кто-нибудь догадается, то нам обоим несдобровать. Душу вынут.

– А кто ещё знает об этом деле?

– Он,– палец Сюманга ткнул в потолок,– я, и теперь, ты. Всё.

– Он – это сиятельнейший Чже Шен?

В ответ Сюманг отрицательно покачал головой. Химчен понял кого тот имел в виду. Некоторое время он молчал, обдумывая сказанное.

– Это прямое указание от Богоравного? – наконец спросил он.

– Нет. Мне поручено лишь разрешить вопрос о том, чтобы тот, о ком мы говорим никогда не смог занять нефритовый трон Империи Феникса.

– Это уже лучше,– произнёс Химчен.

– Чем же это лучше? Это тебе не кинжал в бок воткнуть какому-нибудь горлопану. Нужно, чтобы он был живой и здоровый. Чтобы каждый, кто захотел, мог бы убедиться в его добром здравии и благополучии. И притом, что ни он, никто другой не смог бы ничего предпринять в ущерб власти.

– Серый лотос? – Химчен с полуслова понял намёк.

– Бесполезно. Я уже думал об этом,– махнул рукой Сюманг.– Если бы у меня было время, то я бы подкормил им мальчишку, а затем протащил бы через все городские вертепы. Глядишь, через какие-то полгода он бы зачах в сладком угаре удовольствий, но у нас нет столько времени.

Оба задумались, как выйти из создавшегося положения.

– Есть у меня одна любопытная мысль,– внезапно произнёс Химчен. Он вспомнил про Ван-Ё. Молодой человек считает, что его шашни с юным радхоном остались незамеченными Химченом. Он случайно догадался об их связи, заметив взгляды, которыми обменивались любовники.

Впрочем, Сюмангу незачем знать об этом. Сама кощунственно-изощрённая мысль, посетившая голову Химчена, приобретала направление и постепенно оформлялась.

Он наклонился к уху начальника и начал шептать. Тот, слушая, кивал головой. По мере изложения Химченом его мыслей, брови Сюманга полезли вверх, а на лице появилось брезгливое выражение.

– Вот так,– произнёс Химчен, подводя итоги.

– Да-а…– протянул Сюманг.– А кто нам поможет в этом?

– Не знаю,– пожал плечами Химчен.– Вы спросили моего совета – я его вам дал. А вот как это сделать, то тут я вам не помощник. Вы, господин знаете, что я умею. То, чего не умею – не делаю…

– Ладно. Ступай, и помни – никому ни слова.

Химчен встал, поклонился и, повернувшись, вышел из комнаты. Сюманг остался в одиночестве, размышляя над тем, что посоветовал ему подчинённый.

Едва наступил вечер, как он, в сопровождении двух телохранителей направился во Внешний город. Его путь лежал к водному каналу, который соединял Линьхэ с двумя озёрами, расположенными в предместьях города.

Одно было большим, чьи берега были одеты в гранит, а ступени мраморных лестниц набережных уходили прямо вводу. Второе, меньшее по размеру было расположено недалеко от имперских садов. Из него брали воду для поливки. Оба озера так и назывались: Большое и Малое.

На берегу Малого озера находился небольшой храм бога Чомбе. Сюда-то и направил свои стопы Сюманг. Двери храма были закрыты, и один из сопровождавших начальника Тайной Стражи телохранителей долго стучал по бронзовой доске, чтобы им открыли. Наконец, дверь приоткрылась и из-за неё высунулась обритая голова прислужника, который с недовольным выражением лица оглядел людей посмевших нарушить покой храма.

– До вечерней службы осталось совсем немного времени. Так что можете подождать,– раздражённо произнёс он.

– Именем богоравного владыки Империи Феникса! – шагнул вперёд Сюманг.– Пропусти нас и немедленно позови главного священнослужителя!

Услышав сказанное, храмовый прислужник невольно попятился, робко втягивая голову в плечи.

– Да господин. Будет исполнено господин,– запричитал он, догадавшись с кем имеет дело. Дрожащими от страха руками прислужник скинул удерживающую дверь цепочку и пропустил их внутрь, а затем быстро направился за старшим священнослужителем. Сюманг же пока решил оглядеться вокруг.

– Чем я, скромный служитель великого Чомбе, могу быть полезен вам, господа?

Сюманг и его охранники обернулись на голос. Одетый в тёмную хламиду с надвинутым на лоб куколем, до половины скрывавшим лицо, к ним приблизился священник Чомбе.

– Здравствуйте, преподобный отец. Я хотел бы переговорить с вами с глазу на глаз. У меня дело государственной важности,– обратился к нему Сюманг.

– В таком случае, прошу вас следовать за мной,– пригласил священнослужитель, и, провернувшись, направился внутрь храма. Сюманг последовал за ним, а телохранители остались возле входа.

Священник привёл Сюманга в небольшую келью.

– Итак, я вас слушаю, мой господин,– он откинул с головы куколь. Блестящие глаза священнослужителя Чомбе пронзительно взглянули на Сюманга. Твёрдо сжатые губы придавали его лицу выражение мрачной решимости.

– Я начальник имперской Тайной Стражи,– представился Сюманг, показав из-за пазухи свою золотую бляху.– Один из верных мне людей отзывался о вас, как о человеке, который служит опорой трона и которому можно доверять.

Священнослужитель молча поклонился в ответ. Сюманг полушёпотом, не называя ни одного имени, принялся излагать дело, по которому он пришёл. Выслушав его до конца, священник Чомбе задумался.

– То, что вы предлагаете, откровенно говоря, попахивает плахой, но я согласен. Постараюсь достать всё необходимое для такого дела. Правда, есть одно но…

– Какое?

– Я являюсь священнослужителем бога Чомбе, и моё появление в Алом дворце не останется тайной для жриц-Посвящённых Феникса. А вы, как я понял, не хотите, чтобы кто-нибудь знал об этом деле. Любой жрец или священник, обладающий умением призывать на помощь силу богов, сразу привлекает к себе внимание Посвящённых, да и не только их. Все следят друг за другом…

– Как тогда нам быть?

– У меня на примете есть человек, который просто создан для таких дел. Я дам вам на него посмотреть, и вы решите – подходит ли он для вас.

Священнослужитель взял одну из висевших на вешалки хламид и протянул её Сюмангу.

– Прошу вас, наденьте…

Сюманг натянул поверх своей одежды тёмное одеяние священнослужителей Чомбе и накинул куколь на голову. Его собеседник вышел в коридор, махнув ему, чтобы он следовал за ним. Они прошли во внутренние помещения храма, а оттуда священник Чомбе привёл Сюманга ко входу, ведущему в подвалы здания.

Они остановились на узкой площадке, откуда вниз вела узкая лестница. Внизу Сюманг увидел мускулистого мужчину крепкого телосложения, стоящего на коленях перед небольшим алтарём в молитвенной позе. Свет факелов отражался на его бритом черепе, лицо обрамляла короткая чёрная бородка. На лице выделялись большой горбатый нос и полные алые губы. Из-под низкого лба посверкивали глубоко посаженные глаза. Из одежды на нём была только набедренная повязка.

– Кто он?

– Его зовут Джаги. Он родом из Гумьяры. Его купил один из наших священников у торговцев рабами. У себя на родине он был палачом и одновременно лекарем при дворе какого-то правителя. Слабые и сильные стороны человеческого тела знает отлично. Может вправлять вывихи и даже сращивать сломанные кости, а может развязывать языки. Думаю, что даже у вас нет такого изобретательного мастера. Он помогает при жертвоприношениях, иногда мы допускаем его участие в наших таинствах. Похотлив, и изощрен в своей похоти необычайно. На этом и попался у себя на родине. Едва избежал смерти и был продан в рабство. А, знаете ли вы сиятельного князя Цуна?

– Конечно.

Сюманг был несколько удивлён столь неожиданным вопросом.

– Ну, так вот. Если вам известно, то он несколько лет назад взял себе вторую жену, которая моложе его лет на тридцать. В качестве подарка он приобрёл для неё двух рабов, сведущих в целебном массаже и мазях. Однако сиятельный князь не мог допустить, чтобы жена оставалась в его отсутствие с двумя молодыми мужчинами. И тогда он обратился ко мне. Я поручил это Джаги…

– Так эти знаменитые среди придворных женщин слепые евнухи-массажисты дело рук вашего умельца? – перебил собеседника Сюманг. Он, как начальник Тайной Стражи, был посвящён во все дворцовые сплетни и тайны. Ему доводилось слышать о двух слепых скопцах, обслуживающих молодую жену князя Цуна. Знатные завистницы княгини обсуждали это почти две седмицы.

– Да, это Джаги их сделал такими,– утвердительно кивнул священник Чомбе.

– Хорошо, но есть одно, но: вашему Джаги предстоит проделать свою работу не с рабами. Если он принадлежит вашему храму, то жрицы-Посвящённые Феникса могут учуять и его?

– Нет,– покачал головой священник.– Джаги не священнослужитель и не проходил посвящения. Он просто нужный раб, да ещё и к тому же чужеземец. В случае крайней необходимости, от него можно избавиться.

– Вот и отлично. Когда мне можно будет его забрать?

– Да хоть сейчас. Остальное я смогу предоставить вам только завтра.

Священнослужитель Чомбе вывел Сюманга обратно к выходу из храма. Очутившись на свежем воздухе, рядом со своими телохранителями, тот почувствовал себя гораздо увереннее. Вскоре прислужник привёл Джаги, облачённого в обычную одежду: короткую тунику, штаны до колен и сандалии. На плечи храмового раба был накинут плащ.

Велев Джаги идти за ним, Сюманг направился прямиком к Алому дворцу, раздумывая по дороге, как объяснить охране появление в покоях владыки раба, да ещё к тому же из чужеземцев. Вот если бы тот был евнухом – это другое дело, но холостить гумьярца не имело никакого смысла. Да и времени на это не было.

Оставив у входа обоих телохранителей Сюманг, пользуясь своим положением начальника Тайной Стражи, сумел провести Джаги через внешнее кольцо охраны. Но во внутренние покои, а тем более на женскую половину дворца, рядом с которой располагались покои Каджи, путь был заказан. Чтобы провести туда Джаги, Сюмангу пришлось бы объяснять дежурному тайчи караула – что да как, а дело требовало соблюдения строжайшей тайны. Потому он устроил Джаги в одной из комнат, строго настрого запретив тому куда-либо выходить, а сам направился к тронному залу, дабы попытаться увидеть И-Лунга.

Здесь ему пришлось некоторое время обождать, пока у владыки шло совещание высших сановников государства. Как только двери зала распахнулись и вельможи покинули помещение, Сюманг смог приблизиться к богоравному владыке Империи Феникса. И-Лунг выслушал его доклад и приказал вызвать дежурного начальника дворцовой охраны. На его зов явился сам тайчи Кунгер.

– Сюманг привёл одного нужного мне человека. Ты снимешь своих людей с той части покоев женской половины дворца, которую он укажет. Кроме того, проследи, чтобы лишние глаза не увидели Сюманга и его помощника. Всё остальное тебя не касается.

– Всё будет исполнено, богоравный владыка!

Пока Кунгер выполнял приказ владыки, Сюманг растолковывал Джаги, что от него требуется. Гумьярец сначала сильно испугался, но потом, соблазнённый посулами и обещаниями ченжера, согласился, ибо догадался, что его отказ равносилен смертному приговору.

Покои, где находился в заключении Каджа, охранялись усиленным караулом Железных Ястребов. Незадолго до полуночи тайчи Кунгер под видом смены часовых на некоторое время снял охрану. Сюманг беспрепятственно провёл Джаги в маленькую комнатку, через которую можно было попасть в покои знатного узника.

Евнухи приставленные ухаживать за Каджей мирно спали в своей комнате, опоенные вином, разбавленным маковым соком, и ничего не заметили. Заперев Джаги в комнате, Сюманг вернулся к Кунгеру с известием, что охрану можно вернуть на прежнее место. Сам он не стал покидать Алый дворец. Вместо этого он отправился в одно из прилегающих к нему зданий, где располагались дворцовые кухни. Там он плотно поужинал, заодно подкрепив себя доброй чашей вина.

На следующий день, он чуть ли не вприпрыжку отправился в храм Чомбе. Священник уже ждал его в своей келье. Он передал Сюмангу небольшую бутыль с мутной жидкостью, набор костяных ножей и иголок, похожих на те, какими иногда пользуются лекари и ещё несколько вещиц, предназначенных для врачевания.

– Передайте всё это Джаги. Он знает, что делать,– напутствовал Сюманга служитель Чомбе. Начальник Тайной Стражи лишь молчаливо поклонился в ответ и, скрыв под полой плаща всё полученное, покинул храм.

Этим же вечером дежурный начальник охраны получил удивительный приказ: обыскать покои Каджи и прилегающие к ним помещения, за исключением одной каморки. Затем ему следовало взять под стражу всех евнухов, служанок и рабынь, после чего снять охрану с вышеупомянутых помещений, но при этом следить, чтобы туда не смог проникнуть никто посторонний. Ни при каких обстоятельствах. Начальник караула даже растерялся. Он не стал бы выполнять столь странное распоряжение, если бы оно не исходило лично от самого богоравного владыки И-Лунга. Тут уж было не до сомнений.

Приказ был исполнен. Но терзаемый нехорошим предчувствием, начальник охраны доложил обо всём этом тайчи Кунгеру. Командир Железных Ястребов выслушав подчинённого, тут же схватил со стола кувшин с вином и стал пить прямо из горлышка.

– Я сейчас напьюсь и лягу спать,– заявил он.– И тебе советую поступить точно так же. У тебя есть поместье?

– Да,– кивнул обескураженный поведением своего командира начальник караула.

– Тогда завтра с утра подай прошение на отпуск, а ещё лучше сразу об отставке. Мол, раны болят. Я сделаю так, что князь Чже Шен подпишет его задним числом. И не мешкая, дуй отсюда в своё поместье и сиди там тихонько, как мышь. Понял? Если не понял – то дурак!

С этими словами Кунгер опять припал к горлышку кувшина, и принялся пить вино большими глотками. Две красные струйки полились ему на грудь. Озадаченный начальник караула вышел из комнаты своего командира.

А в опустевших покоях царила гробовая тишина. Все светильники и факелы были погашены, и эта часть дворца была погружена во тьму. В ведущих туда коридорах и переходах тоже было пустынно. Все двери были наглухо закрыты на засовы, а тяжёлые занавеси опущены. Никто не мог ни видеть, ни слышать, что там происходило.

У одного из входов маялся ожиданием Сюманг. Начальник Тайной Стражи, словно караульный мерил шагами пространство перед дверьми. Десять шагов туда, поворот, десять шагов обратно. Время текло невыносимо медленно.

Внезапно до ушей Сюманга донёсся, еле слышный, приглушённый расстоянием и преградами крик. Услышав его, он задрожал от страха и покрылся холодным потом. Крик оборвался, а через какое-то время повторился снова, только чуть громче. Начальника Тайной Стражи трясло от мысли о том, что боги узнают о его причастности к совершённому злодеянию. Ему казалось, что пол залы вот-вот разверзнется под ногами и его поглотит адская бездна.

Сюманг опустился на колени и принялся истово молиться. Третий крик оборвал его на полуслове, и он замер, словно поняв бесполезность своих молитв. После этого наступила тишина, и на этот раз окончательно. Он вслушивался в неё, ожидая, когда раздастся новый вопль, но его так и не последовало. Сюманг обессилено сидел на холодном мозаичном полу, пока не заметил, что ночной мрак стал потихоньку рассеиваться. И только тогда он понял, что всё уже кончилось.

Теперь следовало торопиться, ибо скоро будут менять охрану. Сюманг поднялся с пола и, шатаясь словно пьяный, подошёл к двери. Вынув из спрятанных под одеждой ножен кинжал, он осторожно поддел печать на засове и, приоткрыв дверь, проскользнул в переход, ведущий в покои Каджи.

Обмирая при мысли, что он может увидеть, он приблизился к комнате царственного узника. Навстречу ему из-за многочисленных занавесей вышел Джаги. Гумьярец затравлено озирался. В руке у него был зажат кривой нож. Но его волновало не то, что он сделал, а то, что с ним теперь будет. Увидев, что Сюманг был один, Джаги немного успокоился.

– Ну, как? Он жив? – засыпал его вопросами начальник Тайной Стражи.

– Я сделал всё, что вы мне велели. Сейчас он без сознания, а потом будет спать. Но понадобится несколько седмиц, прежде чем он сможет встать на ноги. Могу вручить вам доказательство своей работы.

– Это хорошо.

Джаги исчез за занавесью, а Сюманг обессилено опустился на валявшиеся на полу подушки. Ему не хотелось идти туда, где стояло ложе Каджи. Гумьярец вернулся к нему, держа в руках горшочек, который ему накануне принёс Сюманг, и отдал его ченжеру. Тот открыл крышку и заглянул внутрь, и тут же захлопнул её обратно. При этом на его лице промелькнуло выражение отвращения, сменившееся брезгливом любопытством.

– Вот что,– произнёс Сюманг.– Ты останешься здесь, и будешь ухаживать за ним, ну и дальше делать всё, что положено. Никого к нему не допускай. Отныне считай себя на службе у нашего богоравного владыки.

Джаги воспринял его слова с заметным вздохом облегчения.

После этого Сюманг вышел из покоев Каджи, обеими руками прижимая горшочек к груди, словно это была драгоценная добыча. Теперь следовало доложить государю о том, что всё сделано так, как пожелал богоравный владыка. И-Лунг редко вставал с первыми лучами зари, и потому у Сюманга было ещё полно времени, чтобы приготовиться и привести себя в порядок после этой страшной ночи.

Спустя три часа он уже стоял на коленях перед И-Лунгом в его опочивальне. Государь приказал позвать начальника Тайной Стражи, как только проснулся. Сейчас он сидел на своём ложе, одетый в шелковую сорочку, поверх которой был накинут расшитый фениксами и драконами парчовый халат. Кроме их двоих в комнате никого не было, но Сюманг всё равно боялся говорить прямо.

– О-о, богоравный владыка, да превратится каждый твой день в тысячу! Прости своих недостойных слуг. Мы недоглядели, и твой брат Каджа сильно занедужил. По твоему повелению я приставил к нему иноземного лекаря. Своим несравненным искусством он сумел удалить бесов болезни из его тела, и заключить их в этом сосуде. Взгляни богоравный владыка…

С этими словами Сюманг протянул И-Лунгу горшочек, полученный им от Джаги. Тот удивился, но заинтригованный словами начальника Тайной Стражи, взял у него из рук горшочек и осторожно открыл крышку. Там лежало то, что некогда составляло часть мужского естества Каджи.

Некоторое время И-Лунг молчал, а потом внезапно откинулся назад, дрыгая ногами от злорадного хохота. Он смеялся так громко, что даже подслушивающие под дверями дворцовые евнухи, невольно заёрзали от любопытства.

– Отныне этих бесов болезни я буду охранять сам! В своих покоях,– торжествующе смеясь, произнёс И-Лунг.– Он будет напоминать мне о драгоценном здоровье Каджи!

Он был несказанно доволен. Оскоплённый Каджа теперь никогда не сможет занять нефритовый престол Ченжера. Единственным, кто мог претендовать на трон Империи Феникса оставался бежавший Учжун. Ну, ничего, скоро наступит время добраться и до него.