Переинкарнация

Глава 8

В которой я констатирую: любовь не ржавеет…

А тирания и подавно

Цветаева, помнится, сетовала, что мужчины не привыкли к боли – прямо, как животные. И как только им делают больно, у них сразу такие глаза! Дескать, всё, что угодно сделаешь, лишь бы они, наконец-то «перестали». Но вот, как на духу, по собственному опыту: стоит начать делать «что угодно», мужики тотчас позабывают про все свои боли. Перестают болеть за прежнее, поскольку тут же цепляют новые хвори, порождённые твоим «что угодно». А ты, как дура, снова выдумываешь очередное «что угодно», мостя торный путь к новым болячкам. Всякие там умники вечно спорят о том, что же такое бесконечность. И существует ли она вообще?

Не туда лезут за ответом: не задирайте головы в небо! Смотрите сюда: каждая женщина живёт в мире сплошных бесконечных процессов. И совершенно не радуется своим открытиям, а всю жизнь ищет способы их наглухо позатыкать, не допуская дальнейшего расползания. Это раз.

А во-вторых, всё дело в угле зрения. Для женщин «что угодно» означает именно это: абсолютно всё, что угодно. Мужчины же так и норовят обкорнать это «всё», чтобы оео входило точнёхонько в заготовленные ими рамки. А «угодно» рассматривают лишь с позиции «угодно ему». Ну, и где же тут справедливость, я вас спрашиваю? Одна на всех, единая, если уж мы так ратуем за равенство, которое выдумал какой-то деревенский дурачок и распропагандировали идиоты. Или я опять где-то перенапутала?

И сейчас, в первые же минуты легального возвращения в собственное поместье думаю чёрте о чём. Вместо того чтобы думать о конкретных мужчинах и своём поведении. А те будто все восемь лет просидели в засаде на меня. Налицо полный комплект: и Сарг, и Вотум, и Алесар с Мейхалтом, и прочие всякие. Даже Варкар оказался тут за каким-то дьяволом – не сидится ему дома! Не властвуется в своё удовольствие и на пользу Однии.

И у всех ТАКИЕ глаза! Как раз те самые, что подленько провоцируют нестись творить «что угодно». Может, прежде я и побежала бы – рефлексы такая зараза, что не передать. Но последние события в моей жизни навязали мне закон джунглей: у кого зубы длинней, тот и прав. Из всех присутствующих у меня самые-самые: я и богиня, и неуязвима, и у себя дома. Приведение там, не приведение, а прав на частную собственность никто не отменял. И если кто-то заблуждался на сей счёт, отпев погорелицу восемь лет назад, так пусть утрутся: я жива! А в каком виде – ни одну собаку не касается.

Самыми ТАКИМИ, понятно, были глаза Варкара. А если разобраться, то с какой стати? Он честно овдовел, имеет право делать, что заблагорассудится. Те же, кто против, быстренько схлопочут у меня по проклятью на душу населения. Что до его душевных мук, так не желаю ничего слышать!

– Ты понял меня?! – сурово переспросила богиня, болтаясь над сгорбившимся экс супругом в привычном облике пожилой тётки. – Ничего не желаю слышать! И убери с лица эту вселенскую, понимаешь, трагедию. Ибо я не человек. И там, в Катаяртане я не погибла трагически, как вы тут раздудели по всему миру. А просто избавилась от ненужной уже телесной оболочки. Ну, признай: дрянь была оболочка. Сарг! – взревела я, не желая рассусоливать доле над этой проблемой.

– Полная дрянь, – глухо выдавил мой обожаемый опекун.

Он очень старался сохранить лицо, для чего даже осмелился упасть обратно в своё кресло. Развалился в нём тюленем на солнцепёке. И проедал призрачную паршивку огненным взглядом борца с нечистью:

– Мелкая, костлявая, глазёнки упыриные. Да ещё и дура, каких мало. Ни одно дело нормально не сделала. Всё зигзагами по кочкам, да через пень колоду.

– Вот видишь?! – обрадовалась я ожидаемой поддержке и спикировала на Варкара.

Тот понуро стоял у окна и бессмысленно пялился на битком забитый двор крепости. Нет, это не народ сбежался – откуда бы такая оперативность, если я только появилась? Дворик моей на совесть отреставрированной крепости заполонили нартии. И какого чёрта, спрашивается, припёрлись? Нас-то богов они, конечно, побаиваются, да ведь и сами не плошают. Своим умом живут, отбрыкиваясь от божьего промысла со всей страстью и отвагой. Так чего им надо? Примчались дать мне отчёт о том, как охраняли моего Лисёнка? И так знаю: замечательно охраняли. А они знают, что я знаю.

– Слушай, Варкар, – перешла я на нежное журчание, приземлившись на подоконник и свесив ноги. – Ну, давай поговорим, как взрослые люди. Я тебя любила, как настоящего преданного друга. Ты же в этом не сомневаешься?

– Любила, – прохрипел он, упорно не желая обращать на приведение перенапряжённый взор.

– И люблю, – вкрадчиво заверила я. – Ты подарил мне сына. А дороже этого я не знаю ничего. Для вас обоих я в лепёшку расшибусь. Нет, я понимаю, что ты-то испытал подлинную страсть. Хотя – убей меня – не пойму: как эта замухрышка могла спровоцировать такие чувства? Ну, да. Понимаю, но ведь это…

– Ксейя! – рявкнул Сарг и тотчас поправился, сбавив тон: – Кишагнин, не всем тут нужно об этом знать.

– Ты прав, дорогой, – лучезарно улыбнулась ему богиня и оглядела остальную компанию.

Мой бедненький Вотум – совсем сдал старичок – уже плюхнулся на стул за длинным обеденным столом, откуда его сдуло моим явлением. Уронил на столешницу сцепленные в нервный комок руки. И смотрел на меня жалостливыми глазами верной собаки, поймавшей хозяина на измене старой испытанной дружбе.

Рассаживались и остальные. Алесар косился на меня с каким-то недоверием и явственной обидой. Дескать, столько лет пряталась, а теперь вот явилась – свинья неблагодарная. А он тут мучился, тосковал. Мейхалт хмуро таращился в стол, чертя на нём, возможно, слова проклятья в мой адрес. Он здорово обиделся – невооруженным телепатией взглядом видать. Вот вроде уже и повзрослели – за столько-то лет – а ума ни на грош.

Абуяртанец Тахтуг – и этот здесь окопался – не сводил с меня восторженно-преданных глаз. Как-то не замечала прежде за этим пиратским вожаком и хладнокровным долдоном этаких эманаций поэтических чувств. Не в мой адрес – в богинькин – но всё равно приятно. Напротив него с тем же разомлевшим взглядом на обветренном бородатом лице торчал Джарат Кар – тот самый завербованный мною в Катаяртане капитан с запада. Надо же, и он тут пришёлся ко двору. Всё-таки у меня талант на людей: как не подберу кого, так всё в жилу. Вписывается в мой народный коллектив рукоприкладства и нервотрёпки, будто в нём и вырос.

Перевела взгляд на Вутардара и расплылась в неудержимой улыбке. Этот меня никогда не подводил: никаких похоронных, восторженных или злодейских чувств. Даранин просто, без изысков радовался другу и не скрывал этого. Не удивлюсь, если мой татуированный троглодит подсел на веру Джен в моё возвращение – что-то уж больно спокоен. Даже Сарг нешуточно поразился, а с этого, как с гуся вода: щерится, подмигивает, дескать, держись, подруга, не вечно им дуться.

Вот и Сли он понравился: в голове что-то одобрительно млело параллельно моим собственным чувствам. Я даже сорвалась с подоконника, подлетела к Вутардару и опустилась рядом в кресло, будто живая.

– Кстати! – тут же нашло на меня прозрение. – А чего это вы тут собрались? Надо же! Только я смогла, наконец-то, добраться домой, как вы уже все тут как тут. Будто нарочно. А, Варкар? Ты их собрал? Вы что-то замышляете?

Танаграт созрел, чтобы обернуться и посмотреть мне в глаза. Вечно небритая рожа бледна, но дурацкое тоскливое выражение с неё пропало. Аллилуйя! А то я уж заподозрила, что одним часом здесь не обойтись, дабы причесать все растрёпанные чувства.

– Я всегда тебя почитал, Кишагнин, – вдруг, поднявшись, процедил Сарг и направился к нам с Вутардаром: – И жертвовал твоим храмам, что имел. Но ещё раз залезешь в мою голову, отрекусь. Брошу Юди и уйду обратно на юг.

– Вместе уйдём, – мстительно пригрозил Алесар, криво ухмыляясь.

– Сами виноваты! – огрызнулась я. – У меня нет времени тут с вами рассусоливать. Ждать, покуда придёте в себя. Подумаешь, эка невидаль! Хозяйка поместья вернулась домой. Кстати, Герс, Юди всё ещё моё?

– С какой стати? – холодно осведомился Варкар, передислоцировавшись к столу. – Ты умер… Ты ушла, Пресветлая мать. Я так понимаю, тебя вообще не интересуют земные дела. Юди теперь принадлежит Вейтелу. Это его наследство, которое не входит в то наследство, что оставлю своим детям я. Всем моим детям, – поднажал он голосом.

– Нет, – задумчиво возразила я и перелетела во главу стола, где он, наконец-то уселся: – Наш Лисёнок не станет твоим наследником.

– Он мой старший сын, – напомнил Варкар, впрочем, в душе не слишком упираясь.

– Ты прав. Но у него другая судьба, – одобрила я его подлинную скрытную позицию. – Вейтел никогда не станет танагратом. И никем другим, чья судьба служить Руфесу.

– Я так и думал! – горячо выпалил Вотум, пристукнув кулаком по столу. – А я вам говорил. Потому-то мальчишке дома и не сидится.

– Ну, говорил и говорил, – проворчал Сарг, уже теплей поглядывая на свою заблудшую порхающую овечку. – Ему и так никто на хвост не наступал. Шляется себе и пускай дальше шляется. У него вон мать есть. Да ещё одна мать: тоже с прибабахом, хоть и человек. Или Внимающие всё-таки не люди?

– Нашёл время выяснять, – буркнул Тахтуг и осмелился поинтересоваться: – Благодатная, думаю, Повелевающий битвами не зря нас тут собрал. Видать, нужны мы для чего-то важного. Приказывай. Мы всё исполним.

– Значит, Повелевающий битвами? – насмешливо переспросила я у Варкара.

– А кто же ещё? – приподнял он бровь и указал взглядом, что мне бы лучше присесть, а не телепаться туда-сюда драной тряпкой: – Тармени почтил меня ещё несколько дней назад. Вот мы и собрались. Полагали, что он явится…

– А примчалась я. Не разочарованы?

– Ну, что ты детка! – забеспокоился Вотум, и я приземлилась на стул между ним и Саргом. – Это ж какая радость!

– А у меня-то и слов таких нет, чтобы рассказать тебе о своей радости, – подлизалась я к старику. – Как же я скучала! Ты даже не представляешь.

– Он представляет, – покривился Сарг.

Попытался хлопнуть меня по лежащей на столе руке и шмякнул ладонью по столешнице. Кое-кто хмыкнул. А Вутардар так и вовсе заржал, никого не стесняясь.

– Всё! Кончили балаган! – прикрикнул Сарг, удержав дрогнувший в улыбке уголок рта. – Мы слушаем тебя, Благодатная.

– Для начала прекратим обзываться. У меня имя есть.

– Мы слушаем тебя, Кишагнин, – невозмутимо повторил этот гад, преотлично понимая, что я имела в виду другое имя.

Ну, да чёрт с ними! Всё равно не переубедить. Надеюсь, что сделаю своё дело и слиняю до того, как ко мне попрутся бесплодные матери клянчить себе детишек. Или крестьяне, требуя оплодородить землю во имя трёх урожаев в год. Я им не акушерка и не агроном – перетопчутся.

– Я вас всех очень люблю, – невольно выскочил из меня древний женский клич для затравки разговора. – Но, собираюсь убить.

– Во как! – вырвалось у капитана Кара.

– И куда ты нас потащишь в этот раз? – с ходу всё понял правильно Алесар.

И даже заметно оживился, решив, что достаточно наказал меня ужасающим, повергающим в дрожь ледяным пренебрежением.

– Нужно прихлопнуть одну паскудную бабёнку. А то одна её рожалка портит жизнь всему миру.

– Та самая слизняковая матка? – загорелись глаза Сарга. – Ну, славься Тармени! Наконец-то.

– Как раз этот… тут и не причём, – чуть сбрызнула ядом богиня свой нежный голосок. – Вашему Повелевающему не до битв: погряз в науке. Нет, помочь, если понадобится, он обещал. А по сути, отправил к вам меня и умыл руки. Уж простите, иной помощи не предвидится.

– Кишагнин, – задумчиво выдохнул Мейхалт. – Так, вроде, не твоё это дело. Что ж, из всех богов на такое дело отправили женщину?

– Богиню, – нравоучительно задрал палец Тахтуг.

– Да к тому ж проверенную во всяких передрягах, – не удержавшись, высказался ухмыляющийся даранин.

– Рано радуетесь, – решила я раз и навсегда отравить их надежды на лёгкую победу. – Ни Тармени, ни я не способны собственноручно убить эту слизнематку. Не спрашивайте! Я не могу вам объяснить, почему это так. Это так и всё.

– Не беда, – пренебрежительно отмахнулся Вутардар. – Сами разберёмся.

– Ну, не настолько уж я беспомощна, – окоротила богиня легкомысленного бугая. – И от многого смогу вас защитить. У вас же одна задача: дойти и убить.

– Дойти или долететь? – уточнил Мейхалт.

– Сюда несутся Гра-ара с Рух и Фааф-харом. Они только что посетили Раутмара, а теперь завернули на Юди. Скажу начистоту: мне бы не хотелось использовать нартий.

– Только вот они тебя не спросят, – догадался Сарг. – Наверняка, упёрлись в эту идею рогом. То-то Хакар-гар последние пару дней такой воодушевлённый. Почуял старый пердун, откуда забавой пахнуло.

– И мой Рухат-гар тоже, – задумчиво щурился Варкар, разглядывая нечто невероятно важное на пустом столе.

– Они все к чему-то готовятся, – подтвердил Тахтуг. – Может, Тармени им велел…

– Ага! Он-то мастер велеть кому попало что попало, не предупредив меня, – набычилась богиня любви.

– Не сердись, детка, – попросил Вотум. – Нартии и без него бы затеяли это дело. Уж больно они слизняков ненавидят. Аж кипят, стоит тех помянуть.

– Да уж. Понасмотрелись на их дела. Как впервые в Катаяртане озлобились на слизняков, так с тех пор и не угомонятся, – невесело поделился со мной Алесар.

– С какой стати им успокаиваться? – удивилась я. – Нартии уже поняли, чем грозит им даже одно-единственное обращение нарта в безмозглого.

– И что такого? – буркнул даранин.

– В мире, дорогой, есть много такого, что невозможно. К примеру, у тебя никогда не вырастут рога, – начала я и чуть не прыснула, припомнив растущие рога Арнэра: – Мужчина никогда не родит. Так и нартия не способна убить себе подобного. Такими уж их создал Тармени. А теперь, при всём желании, не может всё переиграть. Да и не захочет. И я не позволю. Честно говоря, я бы со всем моим удовольствием надавала бы нартиям по шеям и приковала к горе. Но и тут не судьба. Так что вам придётся не только драться, но и со всем старанием следить за вашими вздорными петухами. А… если что, так и прикончить заражённого слизнем неудачника.

– Что уж ты так? – сухо проворчал капитан Кар.

– Джарат, дорогой, не заигрывайся. Я понимаю, что Космос свой в доску. И вообще, мужик, что надо. И так каждый, кого вы пригрели под своими задницами. Но, сути это не меняет. Нартии были и остаются долдонами. Все до единой. Вздорные эгоистичные придурки, за которыми глаз да глаз. Я тоже люблю Гра-ару… Кстати, знаете, что она думает по этому поводу? Тоже, что и я. Она уверена, что обязательно найдется какой-нибудь идиот, что подхватит эту заразу. И страшно боится этого, рассчитывая лишь на вас. Надеется, что вы сами избавите её народ от безмозглого собрата.

– Даже представлять не хочу масштабы разрушительности такого безмозглого, – процедил сквозь зубы Сарг. – Кишагнин права: каждый из нас должен оберегать своего нарта день и ночь.

– А я вот пытаюсь себе представить: как мы сможем убить такого нарта? – мрачно пробубнил Тахтуг. – И ничего не выходит. Кишка у нас тонка.

– Никто и не говорит, что у вас получится, – нехотя призналась я.

И поймала себя на том, что заелозила попой под пристальным взглядом Сарга. Сколько не перерождайся, а некоторые привычки липучи, как жвачка. Пришлось принять величественный вид. И даже напялить прикид феи-крёстной для поддержания духа. Мужики впечатлились – не считая Варкара с Саргом – и я решительно допризнавалась до конца:

– Речь шла только о фантазиях Гра-ары. А совсем не о реальности их воплощения. Случись с нартиями такая неприятность, с ней я разберусь лично. Уж у меня-то получится, не сомневайтесь.

– И в мыслях не было, – хмуро заявил Вутардар.

– С этим разобрались, – холодно пресёк Варкар похоронную тему и взял быка за рога: – Пресветлая, ты уже решила, кто достоин стать твоим спутником в такой миссии?

– Не думаю, что богиня-мать знает толк в походных делах, – нахально напомнил Сарг о том, как три шибко умных Внимающих искали подругу.

– Но, всё же закончилось, как надо! – машинально брякнула я.

– Сарг! – грохнул кулачищем по столу Вутардар. – Кончай базар. Нашёл, о чём поминать. Давай о деле. Варкар, чего делать станем?

– Полетим и прикончим, – наметил танаграт черновой план похода.

– Полетите и прикончите, – тотчас возразил Сарг. – Тебе там делать нечего.

Два мигом раскалившихся добела взгляда скрестились, высекая искры. И как они столько лет дружат, если всё ещё живы? Несносны же оба, как комары. И упёрты, как носороги.

– Опекун прав, – поддержал его Тахтуг, поднялся и переместился под бочок танагратовой оппозиции: – Не дело правителю Однии так рисковать. Она вон едва пережила этого вашего Берейса. Люди и по сию пору на тебя серчают, что не свернул ему шею вовремя.

– Герс, без обид: я против, – спокойно, но с нажимом ответил Алесар на вопрошающий взгляд танаграта.

– Неизвестно, чем всё это кончится, – не задержался с отказом и оттаявший Мейхалт. – Ты не можешь оставлять Однию в такое время. Сам же снаряжаешь эскадры на помощь Генволу.

– Генволу? – естественно, встряла я, услыхав про излеченного мною когда-то сынка князя Вол-бискира. – Он что, у них теперь в военачальниках?

– Он у них в бискиратах, – просветил меня Сарг. – Старый пройдоха Иногвол умер три года назад.

– Жалко-то как, – пригорюнилась богиня, приземляясь на стол. – Он мне нравился.

– Генвол, вроде тоже, – напомнил Сарг.

– Хороший парень, – согласилась я. – Без гнильцы. Хотя умом до отца не дотягивал.

– Ну, для ума у него мамаша имеется, – насмешливо успокоил богиню Вутардар.

– Сагайна жива? – обрадовалась я.

– Эту бабу ничем не проймёшь, – похвалил в своей манере даранин горькую вдовицу. – Она пять заговоров под нож пустила, покуда подсаживала своего старшенького на папашино место.

– Значит, у неё всё получилось! Пасынка на трон, как и задумывала. А свою кровиночку куда?

– Ругвол у меня, – как о само собой разумеющимся, объявил Варкар. – Не мог же я отказать вдове старого друга.

– Хороший мальчик? – озаботилась богиня.

– Лучше некуда! – выпалил Алесар.

– Да ладно тебе, – ухмыльнулся Мейхалт. – Своё дело знает.

– Фарайл забрал его к себе, – поспешил унять танаграт Однии набухающее раздражение богини на пустословие. – В эти… Как ты их называла?

– В иезуиты, – автоматически брякнула я. – Но, это ж не всерьёз.

– А Фарайл всерьёз. Присмотрелся к Ругволу сыну Иногвола и зацапал в своё ведомство. Между прочим, хвалит. Сагайна отменно воспитала своё детище.

– А уж обучила и вовсе выше всех похвал, – съязвил Сарг. – Глядишь, это детище превзойдёт самого Фарайла.

– Ну и пусть, – обиделась я на их никчемушный сарказм. – Лишь бы на пользу Однии. А свои насмешечки можете спустить в выгребную яму.

– О деле-то нынче говорить будем? – проворчал капитан Кар, кровно заинтересованный в битве света с тьмой на его родной территории.

– Будем, – окончательно справился Варкар с обидой отвергнутого и поинтересовался у Сарга: – Кого с собой берёшь?

– Да всех, кто за столом, – хмыкнул Вотум. – Не возьми он их, так прирежут в огорчении. Ты на их рожи глянь, мой танаграт. Ни одной законопослушной.

– Прирежу, – мрачно подтвердил громила абуяртанец.

Тахтуг набычился с самыми серьёзными намерениями. О волеизъявлении на физиономии Джарата Кара и вовсе смешно упоминать – ею сейчас можно пугать тираннозавров.

А вот остальные даже не поморщились, уверенные в незыблемости своей роли в любых начинаниях Пресветлой матери, Дающей любовь и так далее. Посмела бы эта выдерга проигнорировать их интересы! Они бы надругались над всеми моими храмами. И предали поруганию все тома благодеяний Кишагнин – с них станется.