Переинкарнация

Глава 27

В которой мне снова шестнадцать…

А воз и ныне там

«Мне иногда кажется, что я ещё живу только потому, что очень хочу жить. За 53 года выработалась привычка жить на свете». Это Раневская персонально обо мне выразилась: восьмой десяток, третья реинкарнация, а жить так хочется, что за ушами трещит. Самый, что ни на есть верный признак: обратно нормальная. Снова сапиенс по всем статьям и, наконец-то, выросла – удовлетворённо констатировала я, почти окончательно проснувшись.

Правда, родители у меня… Детские психологи обрыдались бы – хмыкнула, смачно потягиваясь. Или устроили бы демонстрацию в защиту меня с моим сиротским детством.

Нет, выносила меня свекровушка со всей ответственностью – чай, не без опыта. Тармени внедрил меня «старую» в меня «новую» за два месяца до родов. Я искренно ожидала тупого прозябания в утробе матери с бесконечными унылыми мечтами вырваться на свободу – ни фига подобного. Да, сознание в недоделанных мозгах проворачивалось с диким скрипом, но внешний мир добросовестно поступал ко мне посредством материнских мозгов. Жать Тарменюша в животе Мероны был не разговорчив по причине той же дефективности младенческих мозгов.

Не открывая глаз, я перекатилась со спины на бок. И распласталась на животе, свесив ногу с края собственной кровати в родном-роднющем замке Юди.

Где нас родили почти одновременно и солидарно бросили на произвол судьбы. Деловые все! Куда деваться – съехидничала я, покачивая свесившейся ногой и щурясь на пролезшее в окно солнышко. Ну, Джен-то ещё понятно: всё-таки Внимающая – важная цаца. А остальные? Рождение богов прошло у них третьим планом на фоне животрепещущих последствий нашей диверсии.

Эта слизнематочная зараза не пожелала сдаваться без боя: почти полгода чахла, как унылая героиня романа, перебаламутив мозги всех своих отпрысков. Поначалу счастливую кончину ожидали терпеливо, поколачивая моих кузенов. И, естественно, первым делом вычистили северный архипелаг – там всё под рукой: и народные мстители, и объект мести. Предприимчивые северяне тотчас кинулись делить Мушбат с прилегающей островной помойкой – они ж тоже нормальные.

Руфес поглядывал на их заваруху одним глазком, а сам суматошно заканчивал подготовку к освободительному вторжению на западный континент. Кэм с Раутмаром и их прихлебатели-танаграты аж подпрыгивали от нетерпения. Громогласно мороча головы южным дипломатам – и тишком давя их шпионов – носились, как угорелые. Приуготовляли благородную миссию: копили ресурсы для молниеносного броска на западный материк в целях прибрать к рукам. В смысле, очистить уже, практически, свою родную землю от нечисти. И куда им столько?

Нет, южане тоже туда полезут – кривился мой новый папуля, выступление которого транслировала в мою голову матушка-свекровь. Дескать, тоже кровь проливали. Да ни хрена им не отломится – сурово обещал повзрослевший, остепенившийся Алесар на бандитских посиделках моих опекунов. Это отважные сыны Руфеса прикнокали слизняковую матку. Это они, беспрестанно шастая на место преступления, обнаружили, что у старой стервы уже подрастает смена: пока не половозрелая, но за ней не заржавеет. Это они отправили дочурку вслед за мамашей – насилу справились с ушлой малолеткой, слава Тармени!

Это им, в конце концов, благоволит тот самый Тармени. Настолько, что под давлением мудрой и любимой жены бог выдавил из себя согласие родиться на свет в Руфесе. Мы с моим загнанным в угол супругом торчали в мамкиных животах и полусонно-полутупо пытались оставаться в курсе событий.

Тарменюша стеснялся, а я вовсю третировала Джен: пиналась всякий раз, когда та пыталась сбежать с митинга. Свекровушка ругалась на богиню, смущая искренних почитателей культа Кишагнин. Но добросовестно таскалась на все эти посиделки и в Юди, и в цитадели Варкара, куда вся моя кодла заселилась в ожидании грядущих нерядовых событий.

Нарождающихся на свет богов охраняли с таким энтузиазмом, что Джен с Мероной выли в голос под язвительные комментарии заявившейся в гости патронессы Ордена Отражения. Шарли притащила с собой в Свастл орденоносного гинеколога Долли и не менее заслуженного педиатра Сьюзен. Милейшие и адекватные – не в пример иным – женщины делали своё врачебно-просветительское дело со всей отдачей и не лезли, куда не надо, как некоторые мутанты.

Наше с Тармени рождение их очень беспокоило – особенно появление на свет иновселенского оборотня, о котором им поведала Шарли. И они примчались в Свастл с твёрдым намерением взять всё в свои руки. А попутно поржать над Эби, которая категорически отказалась вылазить из предоставленной ей шкуры – вот такой вот карамболь. Понравилось свиристелке в драконьей шкуре.

К тому же она твёрдо уверилась, что когда надоест пресмыкаться, их с Арнэром без проблем водворят в человечью плоть. Тармени почти обожал Эби за пламенную приверженность его антигуманным экспериментам. И клялся, что «обратно» получится, когда всё, что надо, закончится. Нам с Тармени уже по шестнадцать, а их «что надо» всё никак не скончается…

Пискнула дверь. И в моём тихом девичьем гнёздышке придирчиво проскрипело:

– Всё валяешься? Совесть-то есть? Взбаламутили всех, а она и не чешется.

Внешне старушка Клор ещё держалась на вполне себе достойном уровне. Но стариковствовала уже по праву: четверть века пролетела, как я её захомутала. И повесила на шею благодетельнице своё процветающее её усилиями поместье. Вон и малютка Лайрес уже зрелая дама, хотя двадцать пять лет назад мы числились ровесницами. А я снова в малолетки затесалась…

– Вставай, говорю! – рявкнула Клор, срывая с меня одеяло.

А затем со всей непререкаемой неодолимой материнской нежностью опрокинула на воспитанницу кувшин ледяной воды. Я визжала так, что чуть не полопались гланды. Скатилась на пол и попыталась уползти под кровать. Одной ручонкой хрупкая старушка цапнула меня за лодыжку, макнув носом в пол. А второй принялась охаживать какой-то мокрой тряпкой по мокрой же заголившейся попе. И далеко не шутейно: больно до чёртиков!

– Прямо затрудняюсь: кому из вас помочь! – громогласно возвестил от дверей сочный мужской баритон.

– Чего притащился? – недовольно проворчала Клор, поддёрнув рубаху на мою бесстыжую задницу.

Но щиколотку не выпустила зараза. Скребя морденью об пол, я вывернула голову вбок. И залюбовалась на прислонившегося к косяку… Варкара, каким тот был четверть века назад. Только морда не шрамирована. Да каштановые патлы стираны, а ногти вычищены. А так, всё тот же облом: высоченный, косая сажень в плечах. Тёмная бровь на переносице с внушительным изгибом вечно недовольной мины. Карие, глубоко вдавленные глаза. Выпуклые скулы, выступающие бугры челюстей и подбородка, глубокие носогубные складки. Широкий слегка сгорбленный нос, чётко очерченные сжатые губы, высокий шишкастый лоб. Холмистое такое лицо, колоритное – до боли родной монстр.

– Выдавать замуж юную мать, ещё, куда ни шло, – философски заметил Вейтел. – Но тащить её туда таким образом…

Он ловко ушёл с линии огня, и мокрая тряпка беспрепятственно вылетела в коридор, смачно чавкнув о каменный пол.

– Убирайся! – задохнувшись от чрезмерных усилий, потребовала Клор.

И, наконец-то, отпустила мою ногу. Лезть под кровать в присутствии сына я постеснялась. Быстренько взгромоздилась на ноги и потопала к двери поцеловать ребёнка. Тот послушно нагнул башку, подставляя лоб.

– Странная какая-то свадьба получается, – укоризненно пробубнил Вейтел, целуя меня в макушку.

Моё новое тело было значительно краше предпоследнего Ксейкиного – родители-то красавцы – но вот с ростом опять как-то не задалось. Как нарочно!

– Почему странная? – промямлила я, уткнувшись носом в его грудь и оглаживая крутые плечи дитятки.

– Ты скандалишь. Тармени смылся, – изо всех сил пытался задавить ехидство Вейтел. – Вы, конечно, боги: у вас всё, не как у людей…

– Пошёл отсюда! – вырвала меня Клор из сыновьих объятий. – И поторопи там девок. Невесту готовить надо.

– Сначала вымой её! – выпустил Лисёнок парфянскую стрелу и с гоготом вывалился в коридор.

– Скоро тридцать, а как был дубиной, так и остался, – ворчала Клор, вытряхивая меня из мокрой рубахи. – Весь в тебя! Хоть бы что-то путное от Варкара перенял.

– Он и перенял, – напомнила я, соскребая с лица прилипшие мокрые волосы. – Морда кирпича просит…

– Заткнись! – прошипела Клор и толкнула меня в сторону крохотной уютной ванной: – Шевелись! Сейчас горячей воды принесут…

И пошло-поехало. Мыли меня в восемь рук, истерзав уши дурацкими свадебными прибаутками. Потому что день такой: сегодня мы с Тармени должны узаконить наш брак в человечьем обличье. Нам-то оно на дух не сдалось, но событие столь эпохальное, что у всех мозги забекренило его увековечить.

То, что в Юди обретаются великие боги, было страшно жутким секретом целый месяц после нашего рождения. А потом понеслось! Массовое нашествие паломников с двух континентов и одного архипелага останавливали правительственными войсками. Но, поскольку их заготовили для употребления на западном материке, туда вскоре и отправили. Тогда за дело обороны взялись Хакар-гар с Гра-арой. Теоретически-то оно верно, что нартии людей не едят. Но практически встречу нос к носу со старой стервозной Гра-арой – что гостеприимна, как пчёлы в улье – не всякие нервы сдюжат.

Бесперспективность сотворения из нас кумиров осознали года через три. А на пятый почти оставили богов в покое. Нескольких южных хавтанов с их архистратулами мы с Тармени приняли, как только позволил речевой аппарат. Показывать правительственным делегациям пускающих пузыри младенцев как-то несолидно.

Зато парочка северных князьков-приятелей заваливалась к нам, как к себе домой, таская в подарок всякую дребезжащую младенческую чепуху. Пока я впервые не смогла достаточно внятно обосновать, почему они такие долдоны. Раутмаровых танагратов тоже пришлось допустить до тела после его нижайших просьб и парочки скандалов, что закатила Кэм. Но их дальнейшее паломничество мы общими усилиями предотвратили.

Короче, у нас с Тармени было вполне себе нормальное детство в Юди. Я вовсю балбесничала и неделями пропадала вместе с сыном в племени Хакар-гара. Тарменюша с головой погрузился во вторую попытку изучить местных разумных на примере самых адекватных представителей: моих опекунов.

Нартии его по-прежнему терпеть не могли: шипели прямо в лицо, пакостили при всяком удобном случае и не звали в гости. Зато Шарли с Кэм периодически наседали на иновселенца, пытаясь приспособить его к народному хозяйству хоть каким-то полезным боком. Неприспособляемый бог упирался, как умел, и бегал от деятельных алчных тёток, как муха от свёрнутой газеты.

Старенький, но вполне ещё бодренький Вотум при поддержке супруга Клор встал на сторону затюканного бога. Анедр на правах старожила Юди соорудил для божественного мальчонки несколько уютных гнёздышек подальше от мест гнездования людей. Там Тарменюля и пропадал, искарябав каракулями горы бумаги. Обо мне он, казалось, начисто забыл, войдя в исследовательский раж.

Но это лишь на первый взгляд. Взрослому – уже несколько тысяч лет – самцу было невмоготу любоваться на малолетнюю подругу и ничего с ней не делать. Любимый не жаловался и не пенял мне на то, что я втравила его в эту дурь. Но его настроение так и лезло в глаза при каждой встрече, говняя моё собственное до последней капли терпения. Потому я и бегала от него в горы, терпя язвительные насмешки сына, мамочки-свекрови и прочих всяких.

Благо, хоть наши родители ушли с головой в колонизацию западного материка, а то ж до мордобоя могло дойти. Мы видели их раз в год, а то и реже. По Джен я дико скучала, а вот по её рефлекторному родительскому менторству ничуть. Из всех бывших коллег по Ордену лишь Салли – танагрия аэт Варкар – не вызывала у меня раздражения. Обалдеть, но факт: Варкар любил нашу сдержанную гладиаторшу со самозабвения. И в целом они здорово походили друг на друга: на диво удачная пара.

Салли частенько наезжала в Юди со своими отпрысками, но относилась ко мне без того потребительского зуда, что не давал покоя Шарли с Кэм. Варкара за шестнадцать лет я видела всего несколько раз: ему и без меня хватало приключений. Друзьями мы остались только теоретически – на деле нам просто не было друг до друга никакого дела, что обоих вполне устраивало.

Моё новое детство – не считая нескольких досадных мелочей – мне очень понравилось. И пролетело оно… Нет, просвистело пулей. С Лисёнком мы сроднились – не разлей вода. Собственно, львиную долю времени мой дядя-сын посвящал своей соплюшке-мамочке. Занятный опыт, экзотический и где-то ненормальный, но мы не путались: кто из нас кто. Все эти годы нашей компанией были в основном Эби с Арнэром – эти звероящеры вымахали до неприличия и даже снесли пару яиц.

Но их детёнышей растили Хакар-гар с Гра-арой – старики мигом просекли, что этих малышей их родители-мутанты не способны воспринимать адекватно. Оно и понятно: гусь свинье не товарищ. Народили племени двух новичков на смену – и то хлеб. Харлат у них в племени числился лучшим инструктором по высшему пилотажу – тоже на пользу. А в остальном ребята так и остались нартиям чужими. Так что четыре мутанта – богиня, её сын да пара виверн – и составили собственное семейство, вполне довольное собой.

Но я всё отчётливей ощущала: грядёт нечто, к чему готовишься, как к визиту в стоматологическое кресло. Не то, чтобы я этого боялась: с моей биографией оставаться пугливой просто неприлично. Скорей досадовала, что оно всё назревает-назревает, да никак не лопнет. Может, потому и позволила себя втянуть в эту нелепую божественную комедию с бракосочетанием: всё-таки хороший повод собрать вместе всех, кто стал частью моей жизни. Ради такого события они рванут в Юди даже со смертного одра – никуда не денутся.

Они и не делись. Когда умытая и прилична упакованная, я скатилась вниз, в бывшей конюшне, что Клор превратила в шикарную столовую, меня встретил почти весь наш табор.

– Пресветлая, – моментально подскочил Раутмар и склонил голову.

Он так и не разучился принимать всерьёз мою божественную сущность.

Сарг, мой папашка Алесарчик, его закадычный дружок Мейхалт и Вотум с Сугардаром Бешеным последовали примеру монарха. Как ни смешно, они также продолжали упорствовать в идентификации моей сомнительной личности. То, что Шарли, Кэм, Джен и Салли не удосужились оторвать задницы от кресел, мужиков ничуть не смутило: Внимающим вечно всё можно. А Мерона и без того торчала у окна, что-то высматривая. Вот она на правах божьей матери как-то поуняла свой религиозный раж.

Я демонстративно рванула к Раутмару и повисла у него на шее, изображая панибратскую щенячью радость:

– Девятнадцатый! Я так соскучилась! А где твой Двадцатый?

Раутмар Двадцатый – наследник и законченный обормот – за эти годы превратился в матёрого мужика, отца двух Кэмкиных внуков, фрондёра и яростного уклоненца от предназначенного ему судьбой. С моей подачи он начал внедрять в умы родителей мысль, что Раутмар Двадцать Первый вполне успеет вызреть в подлинного наследника ещё при жизни деда. Ибо всем своим недетским нутром пошёл в его государственное нутро: просто копия Девятнадцатого.

Вот и теперь малец отирался рядом с этой шайкой легендарных победителей безмозглых, мотая на ус всё без разбора. Он слез с колен царственной бабки Внимающей и почтительно таращился на безмозглую – по утверждению той же бабушки – богиню. Я отцепилась от его деда, чмокнула пацана и плюхнулась на колени папульки Алесара, присевшего обратно за стол.

– Двадцатый там же, где и твой первый, – съехидничала Кэм, подсовывая внуку свежую ватрушку.

По местной официальной версии Вейтел аэт Варкар считался единственным человеческим отпрыском Пресветлой матери, Благодатной, Дарующей любовь и прочее плодородие.

– У Пресветлой нынче нервы? – вежливо осведомилась Шарли, отсосавшись от кубка с вином. – Или маразм вернулся?

– Не кощунствуй! – тотчас рыкнул Сугардар.

На правах официального любовника патронессы Ордена Отражения – уже лет двадцать – Бешеный не стеснялся окорачивать ту в тесном кругу приближённых ко мне.

– Детка, ты чего такая возбуждённая? – поддержал патронессу Алесар, подбрасывая меня на коленях, как голопопого младенчика. – Готовишь какую-то пакость?

– Ага! – хмыкнула я. – Неурожай с недородом и падёж скота.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – употребила Джен русское средство от сглаза.

Правда исполнила его не через левое плечо, а в мою сторону. Я проигнорировала её выпад и поинтересовалась:

– За что пьём?

– Детей женим, – деланно солидно возвестил Сарг, иронично щурясь.

– Опоздали, – с таким же деланным сожалением вздохнула я. – Мы с Тармени давно уже породнились. Ещё до этой жизни.

– Не болтай, – укоризненно проворчал Вотум.

– А что? – возразила Салли. – В сущности, она права. Кстати, я так и не поняла: зачем эта сомнительная свадьба? – адресовала она вопрос персонально Раутмару.

Тан демонстративно уставился на супругу, дескать, давай, обосновывай, раз затеяла этакое дело. Инициатива танаи в данном вопросе ни для кого не была секретом. Как и неожиданностью: Кэм окончательно свихнулась на всём государственном и политичном.

Царственная подруга вздохнула и ляпнула:

– Опозоримся.

– Ты о том, что жених сбежал? – ехидненько осведомилась Джен. – Бросил нашу девочку у алтаря? Кстати, он её уже бросил или это событие только планируется?

– Тьфу ты! Свиристелки! – рассердился набожный, как все моряки, Сугардар и встал, громыхнув креслом: – Вконец обалдели от своих наук. Не ведают, на что языками машут…, – бурчал он, выбираясь из-за стола.

– Что-то и у меня резко нашлись дела, – поддержал его Сарг, поднимаясь.

– Куда? – мигом отлипла от окна Мерона.

– Куда угодно, лишь бы подальше, – раздражённо бросил Алесар и стряхнул меня с колен.

– Жениха пошли ловить? – невинным голоском прощебетала я в отцовскую спину.

– Воспитывать надо было, – демонстративно напомнила Джен, поймав недовольный взгляд супруга. – Как остальных воспитываешь.

В остальных у меня бегали двое братиков, которых эта парочка заделала сразу после богини: пятнадцать годков и тринадцать. Здоровенные, как отец, и себе на уме, как мать. Умные и красивые в обоих сразу – дай Бог им здоровья. Это меня родители растили по принципу: с глаз долой, из печёнки вон. А вот братиков везде таскали за собой, взращивая в молодых умах такое, что не приведи Господь. И где они найдут для юных героев достойных врагов, если прежних переколотили? Впрочем, судя по тому ажиотажу, с каким Варкар да Раутмар Двадцатый-Несостоявшийся гоняют пиратов Катаяртана – и прочих южан с их загребущими ручками – на век братиков баталий хватит.

А вот младший отпрыск Мероны и Сарга не такой: пацан вдумчивый, любознательный и склонный к изысканиям. Потому и смылся три года назад в Цитадель, где погрузился в таинства недоступной широкой общественности науки. Такой же нудный нелюдимый хмырь, как мой супруг. Поразительное потомство у таких родителей. Но ещё поразительней то, что Тармени реально считает его братом и вовсю пичкает запрещёнными знаниями. Сарг давно махнул на обоих рукой и подбивает Мерону на третьего сына.

– Её воспитаешь, – скорбно проскрипел Вотум, присоединяясь к мужской коалиции самоустраненцев.

Раутмар с Мейхалтом затравленно переглянулись: одного удерживал на месте долг государя, второго – долг перед государем.

– О! – громыхнуло от дверей. – А вы чего?! Хотели ж выпить!.. – не понял причин общего бегства припозднившийся Вутардар.

– Хотели, так выпьем, – пообещал Сарг, выпихивая его плечом обратно в дверь.

– А ты остаёшься? – ласково улыбнулась тану его ядовитая таная.

– Думаю, вы и без меня всё решите, – не выдержал Раутмар, с достоинством отрывая венценосную задницу от кресла во главе осиротевшего стола.

Мейхалт моментально подорвался следом, испуская вселенский вздох облегчения.

– Слава Богу! Выжили их, наконец-то, отсюда, – с не меньшим облегчением констатировала Шарли, когда тяжёлые створки двери вежливо сомкнулись. – Никаких намёков не понимают.

– Особенно твой Френсис Дрейк, – насмешливо куснула её Кэм, стягивая маску и почёсывая кончик носа. – А ты куда провалилась? – накинулась на меня, подставляя кубок под кувшинчик бормотухи, мигом вытащенный Мероной из какой-то нычки. – Сколько можно дрыхнуть? Без тебя кощунствовать как-то не выходит.

– До печёнок не пробирает, – подтвердила Джен.

Она тоже стащила маску и теперь облизывалась на струю, ударившую в загудевший колоколом кубок.

– Вы охренели? Самогон вёдрами лакать, – поёжилась я.

И затеребила в пальцах подобранный на столе мерзавчик для пойла, от которого из тела вылезают волосы.

– Цыц, малолетка! – вяло огрызнулась королева. – Будешь нам тут ещё.

– А если будешь, – подхватила Салли, – тебе не нальём.

Они могли! У них запросто. И я тотчас поклялась себе быть скромней.

Чокнулись, громыхнув серебряными чашами, замахнули, закусили, и моя скромность не выдержала испытаний.

– Вы чего делать-то будете? – с неприлично набитым ртом полюбопытствовала богиня у смертных.

– С кем? – выдернула зубы из куска ветчины Салли.

– С народом, – пояснила Мерона и покосилась на покинутый подоконник: – Что-то наша Клор перестаралась с праздником. Всё поместье на ушах стоит. Вон, даже Хакар-гар припёрся. А ведь Повелевающего нашими битвами на дух не переносит.

– Ты ему мать или кто? – построжела Кэм на королевский лад. – Где твой оболтус? Ему что, трудно немного потерпеть? Трудно собственный народ порадовать? Простые же люди. А они жутко обидчивые, – пригрозила она и тут же набила чем-то рот, сочно захрустев.

– Я так понимаю, твой иновселенец не вылезет, – Шарли обличающе ткнула в меня грязным пальцем, напоминавшим гадюку перед атакой.

– Скорей всего, нет, – подтвердила я очевидный и прискорбный факт. – Ему до человеческих традиций дела нету.

– Да, эксперимент не удался, – недовольно поморщилась Шарли, подперев подбородок сальной рукой. – А жаль.

– Тебе-то, какое горе? – усмехнулась Салли, поднимая кубок. – Жили как-то без прирученного бога и дальше проживём. Его польза в целях идеологии нулевая. Саморекламу из мужика клещами не вытянешь. А в научных целях ты его и так трясёшь, как яблоню.

– Чтоб ты понимала, – пренебрежительно отмахнулась Шарли и легко подцепила монстрообразный фужер: – Когда оно приведение, его трудней прижать к стенке. Не шаришь в физике вопроса, так и не суйся в науку.

– А то в нынешней шкуре его прижать, – язвительно хмыкнула Кэм. – Скользкий зараза, как сопля. Да ещё прихлебателей развёл богобоязненных. Смутьяны. Крамольники. Уже и королевский указ им не указ: прячут Повелевающего от собственных монархов! Ну, как же: у самого Тармени на побегушках! – досадливо прорычала она и вздохнула: – За нас, девочки.

Чокнулись, замахнули, закусили, помолчали. Кто в раздумчивом томлении, кто – как Салли – преспокойно набивая брюхо. Лично я присоединилась к ней: чего время-то терять? Нет, свадебный пир народ отпирует: явятся на него боги или проигнорируют. Но до того пира ещё целый день: живот к кобчику сто раз прилипнет.

Так что я наяривала остывший супчик, которым Мерона велела меня кормить каждый день.

Наконец, разлили по третьей, чокнулись, замахнули, закусили и продолжили выездное заседание Ордена в духе проблемы.

– А может, вместо Тармени подсунем публике какого-нибудь дублёра? – предложила паталогически практичная Салли. – Его же в Юди месяцами не бывает. Наверняка местные давно позабыли, на что он похож. А приглашённые и вовсе никогда не видели. В младенчестве не считается: в нём все кошки серы. Ольга отстоит с ним положенное, а потом пусть валят оба, куда угодно. Банкет и без них отгуляем.

– Можно, – солидно одобрила королева и легкомысленно продолжила: – А потом лицедея прихлопнем и заживём.

– А прихлопнем зачем? – искренно удивилась политически недоподкованная Мерона.

– Чтобы языком не чесал, – насмешливо пояснила Шарли. – В вопросах религии любой подлог может выйти боком. – Джен, ты-то чего молчишь?

Джен действительно давным-давно не раскрывала рта. Зато извела меня придирчивыми взглядами. Терпеть не могу! Если я неправа, скажи прямо в лицо – я потерплю. Но это дурацкое провокационное молчание, как тугая резинка в трусах: всё поджимает и толкает «показать срам». К тому же начинает попугивать: кто его знает, что за этим молчанием в башке умной бабы, стоящей на позициях собственной непогрешимости? Кэм тоже насторожилась и прицепилась к подруге:

– Джен, ты бы не выделывалась. Есть что сказать, так скажи. Вместе нашу Пресветлую загнобим.

Свекровушка напряглась, словно решая, какую правду выдать, а какую заменить кукишем. Затем вздохнула, посмотрела мне в глаза и сухо предостерегла:

– Ты хоть Вейтела от соблазна удержи. Он, конечно, подрос. Но повзрослеть у него возможности не было. Это только у фантазёров Киплингов Маугли среди зверья вырастают людьми. А наш с тобой Маугли среди нартий вырос настоящим динозавром. Так пускай ещё немного побегает человеком.