Переинкарнация

Глава 9

В которой я провожу ликбез…

И болтаю с подругой

Агата Кристи точно подметила: всё в этой жизни повторяется гораздо чаще, чем можно подумать. Даже если на твоей сцене сменили декорации, запустили на ней новый спектакль а режиссёр обновил половину труппы. Мой приступ дежавю не мог удивить, ибо пришёл в свой час на законных основаниях. Такое чувство, что Варкар вот-вот исчезнет, а Сугардар вломится к нам и станет учить меня, как правильно спасать мужа. Даже стол не сменили – заметила я знакомый крендель, который выцарапала на нём лично. Хранят для музея имени меня?

Ага – ехидно оглядела я заспоривших мужиков – от этих музеев дождёшься. Не причисли они меня к богиням, храмы Кишагнин жили бы на подсосе. Зато надзирателям храмов Тармени тащат всё, что украдут – подлизываются, надеясь на его поддержку. А он плевать хотел – сухарь академический. Даже странно, почему этот ботаник не придумал седьмого бога: покровителя наук, диссертаций и нобелевских премий. Уж эту-то породу почитателей он задолбал бы вниманием: являлся по сто раз на дню и лез носом во все колбы. А с воинами ему скучно – оглядела Кишагнин своё персональное воинство.

– Будем планы строить, или так полетим? – поинтересовалась я, дабы разрядить заискрившую обстановку.

– А ты знаешь, где эта слизняковая рожалка обитает? – деловито осведомился Алесар.

– Знаю. Ты же не думаешь, что я потащу вас наобум?

– И что она такое? – выразил общую заинтересованность Мейхалт.

– Что она может быть такое, коли плодит слизняков? – удивился Тахтуг, обратившись к Джарату, как к эксперту западной жизни. – Тот же слизняк, но, понятно, телом покрупней.

– А кто её знает? – хмуро буркнул капитан. – Кто её видал? Кого к ней пустят? Разве безмозглых, да и то, надо думать, не всех. А людей к этой тварине не допускают вовсе – скверна её забери!

– Чтобы не придавили гадину? – понимающе сощурился Алесар.

– Ну, это вряд ли, – поспешила разочаровать всех богиня в очередной раз. – Один человек не в состоянии её придавить. И десяток. Возможно, тысяча, но при условии, что им никто не полезет под руку. Ну, и если у них будет самое-самое вооружение. Всякие там ваши катапульты, и побольше. Да, и тело заковать в железо с ног до головы. Слоёв в пять. А лучше в десять. А с неба каменный дождь в исполнении нартий. А лучше каких-нибудь железных наковален сплошь утыканных длинными шипами…

– Уймись, – поморщился Сарг.

Он оперативно позабыл о пиетете к богине: его подгребли под себя прежние чувства к бестолмашной подопечной.

– Скажи толком: она очень крупная или…

– Нет, она не крупная, дорогой. Она… громадная, если есть с чем сравнивать. Нет, она гигантская, потому что на этой планете её сравнить не с чем.

– А точней? – зримо напрягся мой бессменный опекун на все времена.

И, кажется, явный кандидат на звание первого адепта моей персональной религии.

– Дай подумать, – всерьёз озаботилась полуграмотная в биологии богиня плодородия и животноводства.

Первая ассоциация услужливо всплыла в памяти и нарисовала какую-то старинную карту с Земли, где-то как-то виденную. Там в паутине меридианов с параллелями висел жирнющий самодовольный спрут. Размером он тягался с континентами и всем своим видом давал понять: кто в море хозяин. Понятно, что слизнематке далеко до этого человеческого заблуждения насчёт реальных возможностей природы-матушки. Но моё впечатление от неё не поддавалось описанию.

Тармени – под гнётом вошедшей в привычку опекунской чесотки – долго жался и чертыхался, но расщедрился на портрет нашей дальней родственницы. Перекинул его мне в башку подлюга – клейма негде ставить – без предварительной подготовки моих нервов к своим знаниям о природе. Для чистоты, так сказать, моего восприятия и своего паскудного эксперимента. Можно ли винить девушку в том, что та мызнула спасаться уже на второй секунде знакомства с ЭТИМ. Стыдно вспомнить, как я орала на весь бункер, вися на потолке – впечатлились даже ничем не впечатляемые бобики.

– Мы дали тебе подумать, Пресветлая, – с маскирующей сарказм почтительностью затеребил меня Сарг. – Ты не можешь её описать?

– Не могу, – честно признала богиня, растерянно хлопая глазками. – Для того чтобы вы поняли размеры бедствия, нужно назвать хотя бы что-то приблизительно на него похожее. В этом мире я такого безобразия больше не знаю.

– Это можно понять, – насупился Сарг.

– Ну, и ничего, что Кишагнин не может описать её в точности, – подбодрил меня Алесар. – Главное мы поняли: она здоровенная…

– Она огромна, – передёрнуло меня от воспоминания о взбалмошном секундном знакомстве с объектом исследования. – И даже не представляю насколько. Потому что… Если честно, я не смогла её увидеть всю. Только ту часть, что торчит из болота.

– Пресветлая, ты хочешь сказать, что безмозглые зарыли свою матушку в землю? – неверяще вытаращился на богиню глубоко верующий в неё Мейхалт.

– Что-то уж как-то…, – невнятно бормотал Тахтуг, чего-то соображая про себя.

– Спрятали, что ли? – недоумевал капитан Кар. – От людей?

– Значит, болото, – выдал Сарг, переглянувшись с Варкаром. – Как ты и предсказывал.

– Что предсказывал? – немедля влезла я, свято веря, что богиня должна быть всеведуща любой ценой для нервов смертных.

– Да вот Герс тут как-то предположил, что родительница слизняков, как и они, должна плохо переносить сухой воздух. Детки-то быстро вянут, выбравшись из шарика. Если им не мокро, то жить невмоготу. Кстати, Пресветлая, а ты не растолкуешь нам, кто для этой пакости выдувает столь безупречные стекляшки? И где? Сиятельная Шарли утверждает, что вручную добиться такого невозможно. Если учесть, что шары идеально походят друг на друга: тютелька в тютельку.

– Так рожалка же и выдувает, – обругала я себя за столь пагубную для репутации забывчивость. – Ну, это как птицы несут яйца.

– Это чего ж, обычная скорлупа? – недоверчиво переспросил Джарат Кар.

– А чего особенного? – удивился образованный Мейхалт. – Обычное дело. Зародыш в яйце. А скорлупа такая же хрупкая, как и у прочих.

– Это и опасно, – нахмурился Алесар, задумчиво пощипывая разведённые на лице усы. – Представляю, сколько там, рядом с мамкой этих самых яиц. Наверняка не один сундук понадобится.

– Я не знаю: кто и где их запаковывает для перевозки, – покаялась слабовато всевидящая богиня. – К сожалению, у меня не было… возможности разглядеть всё как следует. Не смогла…

– Так чего, эта тварь обладает божественной силой? – моментально цапнул меня за язык Вутардар.

– Такой же, как стул под тобой, – отмахнулась я. – Дело не в этом. И вас это не касается!

– Не заводись, – бросил Сарг. – И прекрати мельтешить перед глазами… Пресветлая, – спохватился грубиян, низко склонив голову. – Прости меня за резкость, Благодатная мать.

– Да, ладно, – отмахнулась богиня и слетела со стола под бочок танаграта: – Кстати, Герс, а ты-то чего помалкиваешь? Расселся, зыркаешь на меня, будто на врага. Задумал какую-то пакость?

– Раздумывал над кое-какой пакостью, – поправил меня Варкар. – Интересно, как скоро все безмозглые на материке узнают, что на их самку напали?

– Не мгновенно, но довольно скоро, – ответила я с уверенностью человека, узнавшего подноготную о проблеме у её создателя. – Скорость передачи информации у безмозглых довольно высока. Особенно у тех, чьи слизняки посильней да поумней. Ну, из них ещё получаются всякие командиры. Эти могут отправлять свои мысли на приличные расстояния.

– Выходит, весть о нападении разлетится со скоростью мысли? – уточнил Вутардар. – И чего ж мы в таком разе успеем? А она ещё и такая огромная: до посинения кромсать будем. А сами даже не знаем, где у неё печёнки с прочим ливером. Куда бить-то, чтобы наверняка?

– Ну-у-у…, – затянула полная неведения всеведущая богиня.

И тут внезапно зашевелился притихший Сли. Задрых он там, что ли подлец? Нашёл время. Впрочем, проснулся он вовремя и взялся суфлировать божественной недотёпе.

– Тело самки громадно. Но почти всё оно предназначено для одного: защищать себя от врагов. То есть это сплошные мышцы. Определённое место в нём занимает сама рожалка и мастерская для выдувания скорлупы. Есть специальные полости, где яйца должны отлежаться, пока скорлупа не затвердеет. Кстати, потом яйца должны пролежать ещё в одном месте и довольно долго. Слизняки в них тоже должны созреть. Короче, вся тварь одна сплошная мастерская. Ливера в ней тоже достаточно. Обеспечить работу такого организма весьма непросто. Это, считай, ещё одна мастерская в мастерской. Сердец у неё восемнадцать – замучаетесь разить врага в яблочко. А так, чтобы наверняка, вообще не выйдет.

– Вот спасибо. Утешила, – укоризненно глянул на меня Сарг.

– И воодушевила, – прибавил Алесар.

– И на кой ляд мы туда попрёмся? – потребовал ясности Вутардар у меня и Сли.

Малыш не задержался с ответом.

– Всё, что требуется, так это добраться до её мозга и повредить его, – добросовестно улавливала я чужое знание в голове. – Даже не весь мозг, потому, как пупок развяжется. Только определённую точку размером с человеческую башку. А там уж природа доделает остальное. Рожалка не сразу, но сдохнет. Зато перестанет плодиться. Да и тех, кого уже высиживает внутри себя, она прикончит собственноручно.

– Это уже на что-то похоже, – облегчённо выдохнул капитан Кар.

И даже чуток посветлел лицом. А то и вовсе смотреть было страшно: мужик за час пережил три внутриличностные мировые войны с десятком Хиросим. Понятно, что все эти годы он жил лишь таким вот эпохальным днём. Но нельзя ж дождаться и сдохнуть от инфаркта, посвящённого долгожданному событию.

– Ага, похоже, – согласился Алесар. – На похмельный бред. Мы как, интересно, разыщем ту загадочную точку, если тварь такая огромная? Она что, как бородавка на носу: всем видна и доступна?

– Если в ней главная опасность для жизни, то и укрыта эта точка должны быть, как следует, – заумничал не ко времени и на зло богине Мейхалт.

Я уж, было, открыла рот, дабы поставить еретика на место, но Сли меня дежурно образумил.

– Когда окажемся на месте, я укажу вам что делать, – послушно процитировала я собственный здравый смысл. – Не промахнётесь. А объяснять, где пуп вашего материка и как мимо него не промахнуться, сидя на левом ухе, бессмысленно. Вы бы лучше обсудили, чего и сколько брать в дорогу.

– Пресветлая, да пусть они это сами решают, – ласково пропел Вотум и приобнял за плечи любимую пожилую девочку.

И как оказалась рядом с ним? Мотает меня из стороны в сторону – не уследишь.

Рука Вотума прошла меня насквозь. Старик растерялся лишь на мгновенье, убрал руку и решительно поднялся:

– Пошли, детка, на кухню. Подкрепишься с дороги.

– Ну, ты даёшь! – прорезался сквозь мужской гогот обескураженный голос капитана Кара.

– Ничего! – покряхтывал, давясь смехом, Сарг. – Благодатная насыщается человеческой любовью да восхищением. А на кухне и того, и другого в избытке. Там, небось, сейчас все бабы собрались языками чесать. Вот Пресветлая и подкрепится.

– А где Джен? – всполошилась я и, не удержавшись, покосилась на Варкара.

Тот и не думал смущаться на предмет того, что уже давным-давно потеряло актуальность. Правда, он невольно бросил странноватый взгляд на вмиг подавившегося смехом Алесара. Не могла же нормальная женщина – с ненормальными способностями – проигнорировать это и не залезть поглубже, коли умеет. Я и залезла.

Вот тебе и здрасьте! Расскажи кто – не поверила бы самым наижутчайшим клятвам на крови и прочих жидкостях. Мой драгоценный неистребимый бабник, наконец-то, остепенился. Да ещё и на моей свекровушке. Ишь, как пылает душевнейше и не морщится. Нравится подлецу быть верным и ревнивым до содрогания в намерениях. Все они такие – бабники. Их хлебом не корми – дай примерить собственную ветреность на ни в чём не повинных женщин. При этом тотчас поверить в их воображаемое легкомысленное сластолюбие и начать гонения на блудниц.

Ну, ничего, дружочек! Джен тебе покажет, с какой стороны растут ноги у взаимопонимания с самоопределением. Хотя… Так и есть: уже просветила, моя умница. Да ещё как: решительно и безо скидок на межкультурные границы разнопланетных формаций. Бедненький Алесарчик. Вот же вляпался! А я ему говорила: жениться нужно вовремя и на подходящем экземпляре.

– Джен с Вейтелом и Мероной в горах, – промычал «бедненький», пялясь на свои сжатые кулаки. – С утра улетели.

– У нашего Лисёнка уже свой нарт? – поинтересовалась я у Герса. – Или его так и таскают попеременно, кто во что горазд?

– Уже два месяца, – одобрительно поведал гордый папаша.

– За него молодняк чуть войну не учинил, – поспешил накляузничать Мейхалт. – Совсем достали парня: прохода не давали. Теперь хоть отстали паразиты.

– Здорово! – восхитилась я, машинально повиснув перед его носом. – А что за герой? Совсем сопляк, или уже что-то из себя представляет?

– Это сын Гра-ары, что родился после вашего знакомства, – насмешливо пояснил Варкар, любуясь надувшейся богиней. – Тебе подруга не рассказала? Что так? – не преминул он отомстить поганке, сразившей его своим явлением до состояния позорной невменяемости.

– Свинья! – процедила я, борясь с желанием что-нибудь сломать.

Или ещё как-то напакостить доступным моему состоянию образом.

– Согласен, – иронично покривил губы Сарг. – Стервозная баба.

– Я не о Гра-аре! А о твоём дружке танаграте. Да и о тебе! – явила свою немилость богиня в самом вульгарном стиле, не устыдившись своего высокого положения.

Богини тоже женщины! У них тоже нервы! А Гра-ара… Мерзавка! Подлая стерва. Ну, я ей покажу! А потом покажет она – развил мою мысль Сли, но поперёк моего гнева. И весьма некстати, ибо лезть под руку разгневанной женщине не слишком разумно. Какое дело до стоп крана паровозу, слетевшему с катушек… в смысле, с рельсов.

Уж что-то – продолжал Сли гнуть своё – а «показывать» нартии умеют. А уж Гра-ара и вовсе ас. Эта как начнёт показывать да разохотится, да распоказывается – запоказывает тебя насмерть. Уж такая зараза – сердобольно кудахтал Сли, разглаживая мои зажёванные шестерёнками нервы. Уж такая ракалия – оторви да выбрось!

– Ох! А я-то уж думал, вовсе пропала! – долетело до меня издалека.

Почему-то снизу – я туда и посмотрела. С высоты потолка, где только что материализовалась. Мужики молча разглядывали меня, задрав головы. Кто благоговейно, кто испуганно, кто устало, кто весело. А кто и скептично с видом экспертов циркового искусства, которым показали дворнягу, научившуюся подавать лапу. Дико зудело хоть что-нибудь разбить. Хотя бы об одну разъединственную башку.

– Пресветлая, твой сын с Джен и Мероной гуляют в горах, – невыносимо почтительно напомнил Сарг, пылая желанием выставить меня взашей и заняться делом.

Я гордо промолчала и пропала с глаз – пусть знают! И пусть благодарят Бога, что легко отделались. Только не Тармени – этого оболтуса можно возблагодарить лишь за баланду, вскормившую меня на радость обожающего народа. Причём, на всех континентах. Вот заткну слизнякам рожалку и вовсе исчезну – пусть живут, как знают. А я целиком посвящу себя науке и раздобуду для нас с Эби новые тела. Стану писанной красавицей, затем королевой, затем…

Нет, богиней больше ни за что! Это же чудовищная дискриминация: лишать женщину свободы средств самовыражения, когда у неё чешется. А она бессильна вычесать проблему из подкорки валяющегося в саркофаге мозга. Если ты не часть решения – сказал какой-то американец – то ты часть проблемы. Может, кому-то для решения и хватает голого интеллекта, а мне нужна я вся в комплекте.

Сли заёрзал внутри – заскучал от моего нытья, от которого страдал больше всех прочих. Человеческие самокопания для бедолаги сродни выскребанию гноя из ран грязным, щербатым садовым совком: и непрактично, и негигиенично, и в смысле познавательности полный ноль. А у них с Тармени совсем иная порода: ни шагу на месте, ни шагу бесполезно, ни шагу в сторону. Даже странно, что меня это почти не раздражает. Словно кто-то когда-то натаскивал меня на долговременное долготерпимое взаимное существование с подобным кадром. И я показала себя вполне успешной ученицей.

– Добрый день, мои дорогие! – весело и ласково пропела богиня, родившись из парного благоуханного воздуха кухни, работающей в авральном режиме.

«Мои дорогие» замерли, распахнув глазищи и рты. Да, видать, наглухо запахнув мозги, ибо рефлексы с инстинктами просто задохнулись там из-за отсутствия кислорода. А ведь далеко не дуры – такие в моей продвинутой крепости как-то не приживаются. То ли микроклимат для них неподходящий, то ли старушка Клор свирепствует.

Эта, кстати, меня не подвела: её ступор был кратким и молчаливым. Все мысли, окоченевшие в голове старой подруги, не только оттаяли в рекордные сроки, но и собрались в кучу. Скоренько перемолвились и пришли к единственно правильному выводу:

– Пресветлая мать вернулась в дом, что служил ей пристанищем. И благословен тем до скончания веков.

Взбодрила мозги пострадавших от моего явления – нечего сказать. Я подмигнула ей и глазами указала на разбухшую перекособоченную дверь наружу. Клор тотчас указующе замахала руками: дескать, брысь отсюда – кухня очистилась в единый миг без пререканий и заторов в двери. Всегда говорила: указующие жесты должны быть чёткими и недвусмысленными. Тогда те, кому велено убираться, ничего не перепутают и не попадают на колени с твёрдым намерением заполучить своё законное благословение, раз уж такой случай.

Благословлять-то я насобачилась, но удручало однообразие процедуры и очередная проволочка. Что поделать? Мои добрые подданные считали благословение взаправдашней богини весьма полезной затеей. Поэтому я честно выполняла свой долг до конца, ни разу не сбившись с избранного тона всеохватной любви и сердечного пожелания добра. Да пусть его радуются – мне не жалко. Вот и сейчас нырнула вслед за паствой в коридор и удовлетворила всех, не считаясь со временем.

Тем более что последовавшая болтовня с Клор заняла его куда больше. Наперсницы Внимающих – это вам не какое-то барахло. Эти барракуды если уж вцепятся, то разжать им челюсти можно лишь ротой сапёров. Впрочем, я внезапно почувствовала подлинное наслаждение, выслушивая бесконечную историю благоустройства Юди. А также захламлённых мозгов дочурки Лайрес, непутёвой Джен, разнузданной Мероны да брошенного малыша Вейтела. Насколько я понимаю, все упомянутые сбегают от забот Клор, кто как умеет.

Словом, дома всё в порядке. И у всех, кого я поневоле бросила на произвол судьбы, по-прежнему все дома. Осознать такое… дорогого стоит. Осталось проверить и поверить.