Осажденные камнем

Глава 81

Магия переноса была активирована, и Бэннон надеялся, что Натан и Эльза выжили на равнине, которая сейчас должна быть поглощена огнем. Магия оставила пронизывающий холод на скалах и заморозила реку Киллрейвен.

Лила, одетая лишь в узкие полоски кожи, словно и не замечала холода. Когда она заговорила, из ее рта вырвался пар:

— Они идут. Приготовься, мальчишка.

Несмотря на резкое понижение температуры, по коже Бэннона струился пот. Он собрался с силами.

— Меня зовут Бэннон.

Хотя норукайские корабли застряли во льдах, налетчиков ничто не сдерживало. Не обращая внимания на тела тех, кто упал с утеса, они притащили с палуб осадные лестницы и прислонили длинные узкие конструкции к заледеневшему песчанику. Нестабильный лед продолжал трескаться и щелкать, его куски откалывались и падали ледяными копьями, но налетчики все карабкались к грузовым платформам и входам в туннели.

Бэннон и Лила, готовые сражаться, наблюдали, как норукайцы преодолевают уровень за уровнем, топорами и кинжалами вырубая опоры в ледяной скале.

— Пресвятая Мать морей, — сказал он, сжимая холодную рукоять меча, — мы не можем просто ждать, пока они сокрушат нас.

— Согласна, — сказала Лила. — Давай спустимся и не дадим им подняться выше.

Она перепрыгнула из их укрытия на узкий уступ, который вел к грузовой платформе. Эта опора и в нормальных условиях была не слишком надежной.

— Лед... — ахнул Бэннон.

— Лед не везде. Выбирай участки голой скалы и иди за мной к тем лесам. — Она подняла на него взгляд. — Или хочешь остаться и смотреть, как я сражаюсь в одиночку?

— Я буду сражаться вместе с тобой. — Он вложил меч в ножны, чтобы освободить руки, и последовал за Морасит.

Ильдакарцы высунулись из защищенных туннелей, выдыхая пар в леденящий воздух. Они удвоили усилия, швыряя во врагов все, что могли найти. Три одаренных дворянина на вершине утеса вернулись после резкой волны магии переноса и теперь посредством дара откалывали ледяные обломки и швыряли вниз. Бэннон не понимал, почему Деймон и Квентин не отреагировали на объявленную тревогу. Ильдакар нуждается в этих могущественных волшебниках!

Заклинание переноса сделало свое дело, и песчаник быстро нагревался под ярким солнцем. Все было затянуто пеленой тумана, словно дымом. Бэннон увидел, как по меньшей мере десять норукайцев поскользнулись и с криками упали, но большая часть продолжала двигаться вверх. Возглавлял атаку самый крупный норукаец: с костяными шипами, вживленными в плечи, и железными пластинами, имплантированными в кулаки. Его сопровождал похожий на паука альбинос, кожа которого была сплошь покрыта зажившими укусами.

— Мой Скорбь, король Скорбь! — закричал странный человек, суетливо поднимаясь и находя крошечные уступы. — Холод, снег, лед! Я говорил тебе, что видел это. Холод, холод!

Норукайский король посмотрел на него сверху вниз.

— Ты был прав, Мелок, но еще ты видел победу. Меня не волнует лед. Я хочу Ильдакар.

Бэннон спрыгнул на деревянную платформу для подъема и спуска ящиков. Закрепленная на утесе платформа совсем промерзла, поддерживающие ее канаты стали твердыми как железо. Она была достаточно широкой, чтобы занять позицию. Лила приземлилась рядом, и теперь они вдвоем смотрели, как к ним приближаются норукайцы. Юноша приготовился, чувствуя, как гнев разгоняет кровь. Он вынул из ножен Крепыша и встал в боевую стойку. Лила улыбалась, сжимая в руках короткий меч и кинжал. Она плюнула во врагов.

— Норукайцы, может, и уродливее солдат Утроса, но убивать их будет проще.

Звуки битвы становились все громче по мере того, как налетчики карабкались по скалам к погрузочным платформам и уступам, разбросанным по утесу. Трое защитников на узкой деревянной площадке — Бэннон узнал в них молодых маляров, которые вносили последние штрихи в руну Эльзы, — сражались палками и ножами. Их платформа стояла на пути к главному входу в тело скалы. Они били по цеплявшимся за платформу рукам, но противник подавлял их числом.

Один из юных бойцов получил удар мечом в бок, и норукайка сбросила его тело с платформы. Еще двое налетчиков перелезли через ограждения. Оставшиеся двое парней орудовали кинжалами, отрубая пальцы норукайцев, и трое налетчиков сорвались, разбившись насмерть. Но этого было недостаточно. Еще шесть норукайцев забрались на платформу, и маляры оказались обречены. Они посмотрели друг на друга, молчаливо разделяя понимание своей участи. Собрав последние силы, двое окровавленных защитников Ильдакара перерубили ножами канаты, удерживавшие платформу. Скользкие ото льда леса потеряли опору и обрушились в ледяную реку вместе с юношами и карабкающимися норукайцами.

— Я больше не могу ждать! — простонал Бэннон.

Он покинул безопасную платформу и спустился по скользкой лестнице, даже не замечая высоты. Приземлившись на следующую площадку, он добрался еще до одной платформы, прикрепленной к утесу. Лила следовала за ним.

Король Скорбь и его уродливый белый компаньон лезли наверх, отбивая атаки защитников. Бэннон увидел его и понял, что это главарь мерзких работорговцев.

— Я убью тебя, король Скорбь! — крикнул он.

Правитель Норукайских островов посмотрел на Бэннона, как на насекомое, и ухмыльнулся ртом с ужасными шрамами. Он изменил траекторию и направился к платформе, где стоял готовый к бою молодой мечник. Кожа Бэннона была мокрой от пота. В его сердце пылал огонь, и он ничего не боялся.

Доски платформы все еще были скользкими.

Игнорируя холод и коварный лед в скальных трещинах, Скорбь полз по утесу словно жук. Нацелившись на Бэннона, он пробирался по высеченной в камне тропе, ступени которой были слишком узкими для его ног.

Бэннон вспомнил, как норукайцы пытались схватить его, когда он был еще совсем мальчишкой. Как тащили его к длинной лодке, как бедный Ян... Потерянная жизнь, полная мучений. Еще он подумал о том, сколько налетчиков убил в бухте Ренда. Ему не терпелось убить еще больше — здесь и сейчас.

— Берегись, мальчишка! — Лила спрыгнула на платформу рядом с ним.

Он услышал кряхтенье откуда-то снизу, повернулся и увидел здоровенного норукайца, висевшего на краю платформы и тянущего руку, чтобы схватить его. Норукаец широко раскрыл разрезанный рот, и Бэннон яростно ударил его пяткой в нижнюю челюсть. Плоть разорвалась, мышцы лица не выдержали, и челюсть оторвалась. Мужчина забулькал, его язык свисал из открытого горла, как сырой кусок мяса. Размахивая рукой, налетчик уцепился за ногу Бэннона, но юноша снова нанес удар — на этот раз в лоб, — и мужчина сорвался.

Еще двое карабкались к ним по скале, и Лила атаковала их коротким мечом. Король не позабыл о вызове Бэннона. Он приближался, а следом семенил бледный шаман. Ухватившись за край платформы, король подтянулся. Бэннон взмахнул Крепышом, но Скорбь заблокировал удар стальным наручем на мускулистой руке. Брызнули искры. Скорбь крякнул от силы удара, а потом издал вызывающее змеиное шипение. Он перебрался с замерзшей каменной тропки на деревянную площадку и выпрямился.

У короля был массивный грозный клинок, который Бэннон не поднял бы и обеими руками, но норукаец держал оружие одной. Он потянулся к юноше, но тот по широкой дуге ударил Крепышом. Король отпрянул, и клинок едва разминулся с его широкой грудью.

Эмоции Бэннона бурлили все сильнее, и края его зрения окрасились красным. Он ударил мечом, прочертив алую линию на груди норукайского короля, но тот даже не вздрогнул и провел ответную атаку огромным изогнутым мечом, застав Бэннона врасплох. Юноше едва удалось отразить удар.

Лила обезглавила норукайца, который пытался забраться на другой край платформы. Покрытые льдом канаты застонали от нагрузки.

Солнце продолжало нагревать утес. Туман рассеялся, и все больше ледяных глыб отрывалось и скользило вниз подобно разбитому стеклу. Норукайцы установили дополнительные осадные лестницы, выстраивая импровизированные платформы, чтобы забраться выше. Некоторые уже добрались до нижних туннелей. Река затрещала, когда течение хлынуло на берега. Толстый лед разломился.

Но Бэннон видел только короля Скорбь, правителя норукайцев, ответственного за их жестокие набеги, которые причиняли невероятные страдания и боль. Был ли он королем десять лет назад, когда схватили Яна? Даже если нет, его предшественник был таким же. Все норукайские мужчины и женщины были одинаковыми. Бэннон ощутил, как черный жар внутри него становится горячее.

Если бы Никки или Натан были здесь, то могли бы уничтожить огнем волшебника всех нападающих разом, но Бэннону посчастливилось сделать это своим клинком. Он прольет кровь поганого короля.

— Это ты будешь скорбеть, — сказал Бэннон. Он неожиданно провел Крепышом блестящую атаку, ударив короля и подтолкнув к краю.

— Мой Скорбь! — Шаман перепрыгнул на платформу.

Едва что-то различая в кровавом тумане, Бэннон взмахнул мечом, собираясь отрубить голову норукайского короля, но Скорбь пригнулся, и заточенное лезвие Крепыша перерезало толстый канат, на котором держался угол платформы. Деревянная площадка накренилась. Скорбь пошатнулся, издал грубый крик и заскользил. Ему кое-как удалось схватиться за край, впившись ногтями в обледеневшую древесину. Его челюсть напряглась от усилий, и шрамы на щеках едва не разошлись.

Бэннон, поскальзываясь, пытался добраться до какой-нибудь опоры. Скорбь схватил его за сапог, и юноше показалось, что на его лодыжке сомкнулись челюсти волка. Бэннон пинался, снова и снова попадая королю по лицу. Платформа раскачивалась. Лила вскрикнула и рубанула мечом, перерезав горло норукайцу, который лез на шаткую платформу.

Сосульки падали, врезаясь в другие глыбы льда и провоцируя ледопад. Из замерзших стоков начала течь вода, пробившая себе путь.

— Умри! — Бэннон еще раз ударил короля сапогом по лицу.

Из разбитого носа норукайца текла кровь, но его глаза пылали.

— Мой Скорбь! — вскричал Мелок и пополз вперед, едва удерживаясь на скользкой наклонной платформе.

Он схватился за короля, но Бэннон сшиб его ногой; покрытый шрамами шаман споткнулся и упал через край. Он визжал, падая на платформы внизу.

— Мелок! — крик короля был полон боли и потрясения.

Бэннон ударил его так сильно, что голова короля откинулась назад. Его хватка на сапоге Бэннона ослабла, и он с яростным ревом упал.

Бэннон царапал древесину наклонной платформы, пытаясь удержаться. До него донесся грохот, когда Скорбь и бледный шаман упали на другую платформу. Еще он слышал гомон лезущих наверх норукайцев. Бэннон вцепился в доски, выронив меч, который проскользил по платформе и со звоном упал вниз. Ладони юноши скользили по льду, в пальцы впивались занозы; он не мог больше держаться.

Лила рванулась к нему. Она схватила его запястье, и он тоже из последних сил сжал ее руку, но его мокрая окровавленная кожа была скользкой.

— Держись! — Чтобы не упасть, она ухватилась за веревку, стараясь не выпускать руку Бэннона.

Бэннон сжал руку, но его окровавленная ладонь выскользнула из руки Лилы, и сила тяжести потащила его вниз. Он не удержался. Бэннон схватился за край платформы, проскользив последние несколько дюймов.

Глаза Лилы распахнулись, лицо выражало потрясение и ужас.

— Нееееет! — просипела она.

Бэннон уже падал, когда кончики его пальцев на короткое мгновение дотронулись до пальцев Лилы. Падая, он видел грубый песчаник, лед и входы в туннели. Он пытался хоть за что-то ухватиться. На секунду он зацепился за край тропинки, но пальцы снова соскользнули, и падение продолжилось.

Вдруг он приземлился спиной на десятки тел — как ильдакарских защитников, так и норукайцев, — грудой лежавших на широкой нижней платформе. Некоторые были еще живы, потому что падение смягчилось мягкой плотью. Тут же был король, а также белый шаман — они как раз поднимались на ноги. Бэннон завертелся в поисках меча.

— Взять его! — проревел Скорбь.

Норукайцы приблизились к нему и окружили толпой уродливых лиц.