Осажденные камнем

Глава 19

Бэннон, укрытый высокими стенами города, был вынужден наблюдать. Он хотел сражаться, хотел действовать, но как мог даже целый город противостоять столь многочисленной вражеской армии?

Впрочем, сейчас его больше мучили воспоминания о ночи восстания и об ужасных обстоятельствах, которые привели к насилию. Его мысли обратились к коварной троице, называвшей себя его друзьями. Они оказались вовсе не друзьями Бэннону, и это разрывало сердце. Амос, Джед и Брок подставили его и не попытались спасти; они даже не удосужились рассказать Никки или Натану, что его схватили и потащили в ямы. Да, он выжил в этом испытании — приобретя новые шрамы и, возможно, став сильнее, — но разве друзья могли так поступить? Ответ очевиден: они никогда не были ему друзьями.

Лила во время их тренировочного поединка призывала его забыть про обиды. Ильдакару, если он собирается выдержать осаду, нельзя допустить раскола. Пред лицом опасного врага стоило отложить в сторону разногласия.

Но Джед и Брок… действовали злонамеренно. С подачи Амоса они взяли молодого и наивного чужеземца под крыло, чтобы показать город, только вот сделали это для того, чтобы обмануть и поиздеваться. Но Бэннон был не просто очередным легковерным дурачком.

Он пристегнул меч и собрал всю храбрость, зная, что больше не может этого избегать. Пришло время встретиться с двумя уцелевшими парнями и заставить осознать, что они натворили. Пальцы сомкнулись на кожаной обмотке рукояти Крепыша, предплечье напряглось до дрожи в твердых мускулах. Его мышцы окрепли после рукопашных схваток и тренировок с оружием, сердце и разум тоже закалились.

Бэннон вышел из величественного особняка и зашагал к главному зданию гильдии скорняков — там он хотел найти лорда Орона, нового члена палаты волшебников и отца Брока. Юноша не обращал внимания ни на густые виноградники на узких террасах крутых склонов, ни на тесные сады с карликовыми фруктовыми деревьями. Несколько рабочих собирали виноград, яблоки, срывали с деревьев зеленые оливки. Бóльшая часть работ была брошена после восстания. Освобожденные рабы негодовали, многие отказались от своих обязанностей: «Пусть дворяне ради разнообразия натрут мозоли, собирая урожай», — говорили они.

Другие, однако, понимали, что, если город собирается пережить осаду, им понадобится вся провизия, которую способен дать Ильдакар. Бывшие рабы взвоют от голода так же быстро, как и дворяне. Те, кто вернулся к работе, сделали это по собственному выбору, скорее из чувства ответственности, нежели под чьим-то давлением. Так хотя бы у их семей будет еда.

Бэннон носил простую одежду, потому что чувствовал себя некомфортно в подбитой мехом накидке или пышных шароварах, которые были пиком ильдакарской моды. Несмотря на многочисленные приключения, в сердце он все еще оставался фермерским мальчишкой с острова Кирия, и это никогда не изменится.

Амос, Джед и Брок считали себя выше него, но все же потащили нового приятеля в питомник шелковых яксенов, чтобы он тоже поразвлекся с женщинами. Сначала он был уверен, что эти трое дразнят его, а может, действительно хотят сделать Бэннона таким же, как они. Шелковые яксены — это женщины, созданные и воспитанные так, чтобы быть лишь красивыми телами, служившими для удовольствия клиентов. По общему мнению, они не способны ни мыслить, ни чувствовать, но Бэннону было жаль их. Амос отвратительно обращался с шелковым яксеном Мелоди. В ночь восстания он изнасиловал ее, избил до синяков, и в итоге она ответила обидчику — перерезала ему горло осколком зеркала. В ту же ночь семь других девушек убили клиентов-насильников, а после вернулись к кротости и смирению, не отрицая преступлений и равнодушно принимая обвинения. Ильдакар был охвачен беспорядками, и Бэннон не знал, привлекут ли шелковых яксенов к ответственности. Правосудие все равно уже свершилось. Он не удержался от воспоминаний о том, как отец избил мать до смерти. Но Джед и Брок никогда не переживали из-за того, как поступили с ним, не признавали ответственности. Было ли им вообще жаль?

Он подошел к особняку Орона, который был соединен с длинным флигелем, где гильдия скорняков вела свою деятельность. Юноша собрал все свои силы, которые обрел с тех пор, как покинул Кирию и присоединился к Никки и Натану. Бэннон не знал, чего ждать от Джеда и Брока, но должен был закончить это дело.

Никто не ответил, когда он позвонил в небольшой медный гонг у входа в особняк. Услышав внутри шум, он неуверенно толкнул дверь и с удивлением увидел нескольких слуг, развалившихся в удобных креслах и на диване.

— Извините. Разве вы не слышали, как я стучал?

Слуги лишь рассмеялись от такого заявления. Мужчина средних лет, лежавший на диване, приподнялся на локте. Одет он был в рубаху раба из серой грубой ткани, но вокруг лежали шелковые простыни и подбитые мехом плащи вперемешку с драгоценностями.

— Промежность Владетеля! Лорд Орон может сам открыть гостям проклятую дверь. С чего нам напрягаться ради тебя?

Бэннона обескуражило их отношение.

— Потому что я сражался рядом с вами во время восстания. Я бежал из тренировочных ям и помог остановить великое кровопролитие на пирамиде.

— Тогда зачем тебе Орон? — проворчал один из мужчин.

— Ты пришел убить его? — спросил другой раб с надеждой в голосе. — Если так, то можем и помочь.

— Нет, я пришел не убивать его, — недоуменно ответил Бэннон. — Он могущественный волшебник, и Ильдакару понадобится его дар в сражении с генералом Утросом. — Он хмуро оглядел мужчин. — Нам пригодится и ваша помощь. На счету каждый боец.

— Мы отдали Ильдакару достаточно, — сказал мужчина на диване, ноги которого лежали на прекрасной ткани. — Пора городу вернуть должок.

Бэннон был раздражен, но не хотел продолжать спор.

— Я пришел поговорить с сыном Орона, Броком.

Раб на диване указал куда-то вглубь особняка.

— Иди через черный вход. Они в помещениях для животных. Многие рабы отказались снимать шкуры, и Орон занимается этим сам.

— Пришло время ему по-настоящему замарать руки в крови, — хохотнул раб в кресле. — Он заставил взяться за дело Брока и еще одного парня, Джеда. Будь осторожен, как бы и тебя не припахали. Шкура сама себя не снимет, а работы там навалом, ведь иначе зверьки погибнут под тяжестью собственного меха.

— Я… я буду иметь это в виду. — Он тяжело сглотнул.

Пресвятая Мать морей!

Когда он направился к кухням в задней части особняка, один из рабов крикнул ему вслед:

— Если голоден, в кладовых полно еды. Съешь ее раньше, чем это сделает какой-нибудь одаренный дворянин.

— Я не голоден. — Бэннон поспешил через кухни; печи давно остыли, а шкафы были открыты и обшарены в поисках еды. По полу и столешницам была рассыпана мука, повсюду валялись недоеденные фрукты. Пожилая женщина свернулась в углу, громко храпя в компании двух пустых бутылок из-под кровавого вина.

Бэннон прошел по крытой галерее, ведомый дорожкой из мелкой сверкающей щебенки, и вскоре оказался перед большим приземистым строением с пологой крышей и распахнутыми настежь окнами. Оттуда доносились звуки возни, грохот, хрюканье, а также леденящие кровь вопли животных.

Он остановился на секунду, а затем вспомнил, как Амос и его друзья смеялись над ним, когда норукайские капитаны избили его до потери сознания во дворе яксеновой скотобойни. Избитый и сломленный Бэннон едва выжил, а они передали его Адессе для подготовки к смерти на арене. Эти мнимые друзья обещали помочь, но ничего не предприняли. Он мог умереть.

Толкнув дверь, Бэннон вошел в огромный флигель, заставленный клетками с животными — источником прекрасных мехов, которые носили одаренные дворяне. В нос ему сразу же ударил смрад: медный запах крови, резкая вонь испражнений и скверный мускусный запах ужаса, источаемый умирающими зверьками. Вдоль помещения тянулись два ряда клеток, еще больше клеток располагалось возле внешних стен. Тут же стояли длинные рабочие столы с неглубокими желобами, уходившими к стокам в полу. Восемь измотанных, забрызганных кровью рабочих трудились за столами для снятия шкур.

Орон тоже находился здесь. Его лицо и грудь покрывали красные крапинки, а поверх изодранной шелковой рубашки был надет перепачканный кровью фартук. Его длинные волосы цвета соломы, завязанные в хвост, были спутаны и измазаны спекшейся кровью. Он рявкал на рабочих, которые, как понял Бэннон, были мелкими дворянами.

— Если сейчас не снять шкуры, мех перестанет расти. На этом держится наша гильдия! Если ленивые рабы не будут выполнять свои обязанности, мы, дворяне, сами займемся этим… как всегда. — В его голосе слышались усталость и отвращение. Орон ходил вдоль ряда столов и клеток. — Теперь, когда я член палаты волшебников, у меня стало в десять раз больше обязанностей. Приходится полагаться на других членов гильдии. — Он повернулся к юноше, на лице которого была гримаса отвращения. — И на тебя тоже, сынок. Твоя жизнь была слишком легкой. Пришло время испачкать руки в крови.

Бэннон сначала не узнал Брока, потому что лицо парня было измазано кровью, короткие темные волосы покрыты коркой, а руки покраснели до локтей.

— Я всегда делал то, что мог, — проскулил Брок.

Когда Бэннон наконец увидел, что они на самом деле делают, то в ужасе отшатнулся. Скорняки открывали клетку, совали внутрь руку и хватали визжащее животное за загривок. У странных существ были широкие квадратные туловища, маленькие головы и короткие недоразвитые лапки, которые беспомощно болтались, пока зверьков тащили из клеток. Они больше походили на набитые живые подушки из меха. Головы были размером с черепашью, а все тело покрывал густой пушистый мех — пятнистый или с пепельно-серыми полосками. Бэннон понял, что это не обычные животные, а существа, созданные повелителями плоти для ужасного и болезненного предназначения.

Никто не заметил тихо стоявшего в дверях Бэннона. Он наблюдал, как другой неразговорчивый юноша — он узнал в нем Джеда — схватил зверька с рыжим мехом и бросил извивающееся и пищащее создание на разделочный стол. В руках он держал короткий острый нож.

— Мы делаем то, что можем, сэр, — сказал Джед в свою защиту. Он придавил брыкающееся создание к столу, держа за шею, и воткнул острие ножа возле плеча. Юноша сделал надрез по кругу, обойдя короткие передние лапки и проведя лезвием вдоль тельца. Существо завывало и визжало от боли. Поддев ножом край шкурки, Джед сорвал широкий лоскут меха, положил его чуть в стороне и выскоблил. Скулящее существо дергалось и истекало кровью, но, несмотря на сорванную шкурку, было еще живо. — Когда мех снова отрастет? — спросил Джед, бросая освежеванного зверька обратно в клетку.

— Те, что выживут, через три недели обзаведутся новой шкуркой, готовой к снятию, — сказал Орон.

Скорняки занимались одной клеткой за раз, хватая зверьков, сдирая с них шкуры и возвращая в клетки.

Желудок Бэннона сжался от тошноты. Здесь были сотни животных.

— Это ужасно. Вы все отвратительны! — Люди подняли головы, удивленные его появлением. Юноша замотал головой, его била дрожь. — Весь этот город ужасен.

— Отлично, как раз нужна помощь, — гаркнул Орон. — Тут много работы, а слишком много ленивых людей отказывается ее делать.

— Вы мучаете бедных созданий, — простонал Бэннон, который всегда любил животных.

— Как думаешь, откуда берется мех? — Орон раздраженно фыркнул. — Всегда есть темная сторона того, что нужно обществу. Ешь мясо? Нельзя съесть стейк из яксена, не убив самого яксена. Или предпочитаешь ходить голым и питаться растениями?

Борясь с рвотными позывами, Бэннон собрал все свое мужество и зашагал к покрытым кровью Джеду и Броку, которые работали плечом к плечу. Увидев его, Джед скривил губы в язвительной улыбке.

— Мы все думали, что с тобой случилось. Тебе понравилось играть с Адессой в тренировочных ямах?

— Я выжил. Многое узнал о себе и узнал правду о вас.

Брок вытащил из клетки очередное животное, на этот раз в серых пятнышках, и швырнул в лужицу крови, оставшуюся от предыдущего.

— Если ты нам друг, то помоги с работой.

— Вы не были мне друзьями, — сказал Бэннон. — Просто хотели сделать из меня посмешище. Но я стал сильнее и знаю, кто вы на самом деле.

— Это не мы, это Амос — сказал Джед. — Мы просто не мешали.

— Что делает вас соучастниками. Вы могли рассказать Никки или Натану, но хотели, чтобы я остался там, в ямах. — Рука Бэннона потянулась к мечу, хотя он не собирался убивать их. Тем не менее, Джед и Брок вздрогнули, будто испугавшись того, на что способен юноша. Было странно осознавать, что они боятся его, но Бэннон не отступал: — Амос издевался над бедняжкой Мелоди, избивал ее, и та убила его. Вам двоим крупно повезло в ночь восстания.

— Мы спрятались, — сказал Брок. — Это было верное решение.

— Амос мертв. — Джеду каким-то образом удалось добавить в голос возмущение. — А он был сыном главнокомандующего волшебника и властительницы.

— И они единственные, кто будет его оплакивать, — парировал Бэннон. — Но Тора заперта в подземелье, а Максим бежал из города. — Его переполняли гнев и отвращение. Это чувство имело мало общего с кровавой яростью, которая периодически в нем пробуждалась. Он ощутил силу. Ему нужно было сказать это вслух.

Продолжая работу, Брок вспорол шкурку животного и содрал мех. Бэннона едва не вырвало.

— Брок столетиями нежился в иллюзиях, — вмешался в разговор Орон, глядя на сына скорее с презрением, чем с гордостью. — В этом есть и моя вина, как отца. Ему нужно соответствовать статусу сына члена палаты волшебников. Он должен работой заслужить почтение.

Брок явно был уязвлен, но продолжил кровавую работу. Воющий зверек лежал на столе со снятой шкуркой, дергаясь, но не в силах вырваться.

— Мы сражались за город, — прорычал Брок. — Сколько раз мы выходили за стены и разбивали каменных воинов? Больше никто в Ильдакаре так не делал. Если бы остальные жители города причинили каменной армии столько же урона, мы бы не оказались в осаде. Войско просто было бы уничтожено.

— Да уж, вы отважно крушили статуи, — сказал Бэннон. — Ты говорил, что хочешь сражаться против генерала Утроса за то, что он сделал в прошлом. Ну, теперь можешь повоевать по-настоящему. Город в осаде, и армия ожила. Если придется биться за Ильдакар, будешь ли ты на передовой? — Он вызывающе поднял подбородок, хотя еле выдерживал здешнее зловоние.

— Мы уже внесли свой вклад, — пробормотали Джед и Брок, отводя взгляд.

— Ты должен чего-то добиться, сынок, — твердо произнес Орон. — Я столетиями работал, чтобы усилить власть и влияние, и теперь я, наконец, член совета. Ты тоже должен проявить себя. Мать Джеда, леди Ольгия, со мной согласна. — Он поднял суровый взгляд. — Я надеюсь, ты выполнишь свой долг, когда настанет время. Генерал Утрос в ближайшее время вряд ли согласится на мир.

— Нам… нам вовсе не требуется идти в бой, — упорствовал Брок. — Палата волшебников найдет способ снять осаду.

Орон открыл клетку и вытащил оттуда корчащегося и извивающегося зверька с черным мехом.

— Мы попытаемся, но, если дойдет до настоящей битвы, тебе придется помочь Ильдакару. — Он прижал существо к окровавленному столу, затем взглянул на Бэннона и рыкнул: — А ты, парень, надень халат, возьми нож и помоги нам.

Вместо этого Бэннон направился прочь.

— Нет. Оставляю вам работу, для которой вы были рождены.