Осажденные камнем

Глава 11

Поздно ночью генерал Утрос лежал в главном штабе, прижимая к себе двух обнаженных женщин. Ава и Рува лежали неподвижно, но он знал, что они не спят. Он чувствовал своей кожей их кожу, гладкую, но холодную и более твердую, чем привычная для него мягкая женская плоть. Его кожа была такой же жесткой. Нервные окончания ощущались приглушенно, как чей-то далекий крик.

Рува пошевелилась, и соединенная с ней неосязаемой связью Ава тоже сменила позу. Утрос лежал неподвижно между двух колдуний, глядя на обрешетку крыши и думая о единственной женщине, которую действительно желал, о страсти, которая все еще трепетала в его каменном сердце. Он не любил преданных ему близняшек, но они давали ему необходимое. Мэджел давала ему намного больше.

Он думал, что она находится далеко — в столице Ороганг вместе с императором Керганом, человеком, которому Утрос присягнул в верности. Он все еще был связан этой клятвой, но разрывался между страстью и настойчивой потребностью служить им обоим, даже если это терзало его и все разрушало. Если двум погонщикам яксенов можно верить, теперь его с Мэджел разделяет больше, чем расстояние. Его память говорила о том, что он виделся с прекрасной императрицей. Возможно ли, что он и его армия окаменели на века, а эта красивая и страстная женщина давно мертва? Если это правда, то реальность невыносима. Он должен узнать наверняка, но как, находясь на этой широкой равнине, вдали от Ороганга и империи Железного Клыка, он узнает истину? Если Мэджел мертва и Керган превратился в прах костей истории, то ради чего сражаться?

Утрос запер переживания в отдельном уголке разума — словно поставил плотину на ручье. Пойманные в ловушку мысли и беспокойства затопят его, если он не найдет правдивые ответы.

Он слышал шум лагеря за стенами штаба. Деревянное строение соорудили наспех из грубо отесанных бревен и веток. Его солдаты хорошо выполнили задачу, затратив минимум ресурсов. Они всегда служили Утросу без вопросов и никогда не разочаровывали, а он был их командиром.

За время многолетнего военного похода он привык к добротному шатру с занавесками, шкурами и столами, заваленными картами и планами боя. Желая доставить удовольствие Аве и Руве, он взял женщин с собой в постель и крепко обнял, словно пытался раздавить их о свое тело и впитать в себя их энергию. Они лежали втроем под недавно выделанной шкурой яксена. Она не могла сравниться с тонкими ткаными одеялами или шелковыми простынями дворца в Ороганге, но это был только первый шаг.

Тонкий матрас был набит сушеными травами. При других обстоятельствах он был бы жестким и неудобным, но затвердевшей коже Утроса были нестрашны такие мелочи. Дым от жаровен завитками поднимался вверх и выходил через щели в настиле крыше. Тусклое красное свечение тлеющих углей и ладана заливало помещение мягким светом. Дым был густым, но Утрос едва его чувствовал. Две колдуньи добавили в жаровни особые травы, которые иногда вызывали у него видения и откровения. Теперь травы едва оказывали эффект на его забитые пылью легкие. Но он и не нуждался в видениях. У Утроса есть разум, и он может составить план.

Разведывательные отряды вернулись в лагерь с припасами, обобрав в холмах несколько домов поселенцев, лесорубов, одинокого золотоискателя и двух мужчин с мулами, которые везли товары в Страверу. Они подтвердили сведения, полученные от погонщиков яксенов Бойла и Ирмы. Вскоре поисковая группа найдет большой город и принесет больше жизненно необходимых инструментов и материалов. Его непобедимая армия заставит мир трепетать. Утрос пронесся через земли и захватил целый континент от имени Железного Клыка, потому что поклялся это сделать. Генерал всегда выполнял обещания.

Теперь он чувствовал себя нищим. Его огромная армия, все еще мощная, была лишь сборищем беженцев. У солдат не было палаток и еды, хотя теперь они и не хотели есть. Прославленный город Ильдакар стоял пред ними, огромный и неприступный, издевательски демонстрируя свое богатство и образ жизни.

Утрос должен узнать, что на самом деле случилось с его армией. Необходимо понять, что делать дальше, узнать ответы до того, как многочисленные солдаты начнут понимать, что генерал сомневается.

— Я знаю, что вы не спите, — сказал он.

Ава отстранилась от него и приподнялась на локте. Рува прижалась к его широкой груди, словно пытаясь успокоить мягкостью своей груди, но ее соски были твердыми — из-за последствий заклинания окаменения, а не от возбуждения. Она тоже отстранилась.

Лежа на спине, он продолжил говорить:

— Мы должны выяснить, что случилось с Ильдакаром, с империей. Кому мы теперь служим?

— Мы служим Железному Клыку, — сказала Рува. — Как и всегда.

— А если Железный Клык теперь не больше, чем скелет в гробнице, страница в книге истории?

Женщины некоторое время молчали, а потом Ава сказала:

— Тогда служи сам себе, как мы всегда служили тебе.

— Я не служу сам себе, — фыркнул Утрос. — Я не мелкий тиран. Я не занимаюсь собственным возвышением.

— Ты — может, и нет, возлюбленный Утрос, — сказала Рува, — но мы служим тебе. Мы поддерживали Кергана лишь потому, что ты выбрал служить ему. Все солдаты сражаются за тебя, а не за Железного Клыка. Ты получил их преданность. Ты вел их к славе. Железный Клык — просто клещ на ухе собаки, раздувшийся от выпитой крови.

Утрос сел, отбросив в сторону тяжелую шкуру яксена:

— Керган мой император. Заговори вы так в Ороганге, вам бы вырвали языки и заставили смотреть, как их поджаривают на шампурах.

— Мы не в Ороганге, — сказала Ава. — Ты знаешь, что империя построена тобой, а не Керганом.

— Император не заслуживает тебя, возлюбленный Утрос, — подхватила Рува. — Но мы с сестрой уважаем тебя и служим твоей воле.

— Сотворите заклинание или покажите мне видения, чтобы я мог понять свое место в этом мире. Я буду безжалостно сражаться, чтобы защитить то, что должен защитить, но мне нужно знать!

— Ты уже знаешь. — Ава выскользнула из постели, подошла к жаровне и бросила на угли сухие листья, чтобы дым стал гуще. Она замахала руками, гоня дым к Утросу и сестре.

Генерал вдохнул сладкий аромат трав.

— Погонщики яксенов уже дали тебе ответы. Ты им не веришь?

Утрос вздохнул.

— Я не хочу им верить. Ты говоришь, что я сердце этой армии, но я черпаю силы в служении императору. И я предал Кергана с его женой... моей любимой. Может, я и сильный, может, и привел солдат ко многим победам, — говорил он, — но без императора я как дверь без петель. Он мой командир.

Ава вернулась к постели и села рядом с ним. Она начала ласкать его грудь, в то время как Рува гладила спину. Они дотронулись до его щек — гладкой кожи и шрама от драконьего ожога.

Но он мог думать лишь о прекрасной Мэджел с длинными черными волосами с красноватым отливом, заметном при солнечном свете. О миндалевидных карих глазах, смуглой коже, что прекраснее золота, ее поцелуях, вздохах, стонах, когда он обнимал ее, яростно беря в своей палатке, как самку в период течки. А после утоления страсти они занимались любовью дольше и медленнее, создавая песню телами, тайную песню, которую Керган никогда не мог услышать…

— Наша магия дана тебе, — сказала Ава, ложась и закидывая ногу на него, в то время как Рува коснулась его бедра, а затем тоже обвила его тело собой.

Они пытались сплестись в клубок холодной плоти. Женщины раскрасили гладкую безволосую кожу свежими яркими красками, но он не мог разглядеть деталей в полумраке чадящих жаровен.

— Мы дадим тебе все, возлюбленный Утрос, если сможем.

— Как и всегда, — мягко сказал генерал, а затем ответил на их прикосновения.

Сестры отдавали ему свою преданность, любовь, энергию и веру с подросткового возраста. В маленьком горном городке, где они жили, их считали чудаковатыми, но почитали. Это поселение было одним из первых завоеваний Утроса в расширяющейся империи Железного Клыка. Ава и Рува с рождения были гораздо ближе, чем обычные близнецы. Их тела еще в утробе срослись ногами, как две прижатые друг к другу мягкие свечки.

Малышки могли умереть или их могли отправить в изгнание суеверные односельчане, но их отец пошел на ужасный риск — пока мать рыдала от отчаяния, он взял самый острый нож для свежевания, положил двух младенцев на стол и разделил их тела. Он разрезал кожу и сросшиеся кости, похожие на переплетенные ветки. Разъединив их ножки, он перевязал раны, которые все кровоточили и кровоточили. Но в раны попала инфекция, младенцы плакали и дрожали от лихорадки, становясь все слабее и слабее.

Потом они умерли. Души двух невинных младенцев отправились в подземный мир и предстали пред Владетелем. Их сердца остановились, но всего на несколько минут. Каким-то образом деревенскому лекарю удалось вернуть их к жизни. Отец стоял рядом, лицо его перекосилось от ужасного осознания, что он наделал. Но девочки выжили. Их отняли у Владетеля. Только он все равно их уже коснулся.

У каждой остался ужасный шрам на ноге, но они были сильными, и исцелились. Сестры заботились друг о дружке. Девочки подросли, научились ходить и бегать почти не хромая. Своих шрамов они не прятали, напротив, выставляли их напоказ, нося короткие рубашки. Они росли необщительными и красивыми.

Когда им было по десять лет, Владетель взыскал с них долг: их мать и отец умерли от страшной чумы, и странные близняшки оказались предоставлены сами себе. В деревне боялись Авы и Рувы, но их магия по-настоящему проявилась только в тринадцать лет, когда у них начались месячные. Юные колдуньи жили в хижине, построенной их отцом, и наводили ужас на жителей деревни. Они не работали, а просто брали любую еду, какую желали, одежду, в которой нуждались, заходили в другие дома и рылись в шкафах и на полках, забирая все, что им приглянулось. Селяне слишком боялись, чтобы перечить.

Когда армия Утроса вошла в деревню, солдаты устроили грабеж, перевернув все вверх дном, и глава деревни умолял двух колдуний о помощи. Ава и Рува только посмеялись над ним, затем прошли сквозь изумленные ряды солдат и остановились перед генералом Утросом.

— Ты должен взять нас с собой, — сказала Рува.

— Зачем? — спросил Утрос, не понимая, что это за близнецы. Он заметил странный блеск в их глазах и отстраненное выражение лиц.

— Рано или поздно ты узнаешь.

Утрос взял близняшек себе в собственность, но не сделал любовницами — они были слишком молоды. Хотя они выросли в красивых женщин, Утрос не поменял своего решения. Когда генерал спросил Аву и Руву, что ему делать с их деревней, которую он захватил от имени императора Кергана, девочки посоветовали ему поступить так, чтобы у других деревень, которые стояли на его пути, не возникло никаких сомнений. Поэтому он убил всех жителей и сжег дома, отправив об этом весть. Тогда он был дерзким молодым командующим, а жертва этой деревни заставила пятнадцать других поселений в пределах одного дня езды незамедлительно сдаться под знамена Железного Клыка.

Утрос никогда не присваивал себе победы, всегда настаивая на том, что Керган заслуживает власти и славы, но это значило, что император также берет на себя всю вину и осуждение. Утрос двигался дальше, завоевывая все новые и новые земли…

— Мы поможем тебе сражаться, — прошептала Рува в полумраке штаба. — Мы с сестрой знаем множество заклинаний, но для извлечения простой информации есть более прямолинейный способ.

— Знаю, — сказал он.

Прошло уже несколько дней с пробуждения армии, и город был прочно осажден. Он вспомнил, как войско впервые достигло Ильдакара. Они только оправились от разрушительной атаки взбешенного серебряного дракона, которого намеревались выпустить на город. Даже без дракона войско заполонило всю равнину, предоставив Ильдакару возможность трепетать пред невысказанной угрозой, а еще через два дня он подошел к городским воротам, требуя капитуляции. Он знал, что Ильдакар сдастся не сразу, но он мог заморить их голодом.

Утрос не ожидал, что волшебники Ильдакара обратят его армию в камень на многие столетия. Ему казалось, что то было всего неделю назад.

— Я принял решение, — сказал он. — Мы потребуем переговоров с их представителями. Наш следующий шаг зависит от того, как отреагирует Ильдакар. — Он улыбнулся, затем протянул руку, чтобы погладить жесткую бороду и шрам на левой щеке. — А после я спланирую, как разрушить город.