Осажденные камнем

Глава 51

Утрос смотрел на кровавую линзу, не в силах оторвать взгляд от возлюбленной Мэджел, о которой тосковал с момента ухода из Ороганга. Он поклялся завоевать мир для ее мужа, но его сердце принадлежало ей. Он помнил ее острый подбородок, аккуратный носик и полные губы, которые целовал так много раз.

Теперь она превратилась в кошмар. Лицо было лишено кожи. Глаза уцелели, но веки были срезаны, чтобы она смотрела, что муж делает с ее телом. Мышцы челюсти походили на полоски красной кожи. Когда она говорила, ее зубы клацали, показывая язык.

— Утрос, любовь моя! Ты меня звал.

Он пораженно смотрел через линзу. Даже дух Мэджел был изуродован как вечное напоминание о том, что Керган лично наказал ее.

— Утрос, почему ты не говоришь со мной? — взмолилась она, подходя к своей стороне стекла. — Ты звал меня через завесу.

Несмотря на ужасные увечья, в ее глазах узнавалась женщина, которую он ласкал и любил. Звавший его голос принадлежал Мэджел.

— Ох, Мэджел, — сказал он. — Владетель и духи, что он с тобой сотворил?

— Форма духа не важна, — сказала она. — Главное — это сердце и душа.

Ава и Рува отступили, наблюдая за беседой. Они были зачарованы тенями душ, таившихся в зеленоватом тумане в линзе.

Внимание генерала было сосредоточено на возлюбленной, и он услышал мудрость в словах женщины.

— Это было так давно, Мэджел, — тихо сказал он. — Я покинул Ороганг и завоевал много земель, как и поклялся. Мы прошли по Древнему миру, отправляя в столицу доклады. Я выполнял приказ Железного Клыка... но неимоверно скучал по тебе.

— Но я уже была мертва, — сказала она. — Как и мой муж. Ты сражался напрасно.

— Не напрасно. Я сражался ради... нас. Я должен был доказать, что предан императору. — Ему было больно говорить это, и он заставил себя отвернуться от ужасного облика Мэджел. — Я не собирался уходить так надолго, любовь моя. Века в преисподней наверняка были для тебя мучением, но я все это время был камнем. Я не мог ничего сделать, не мог присоединиться к тебе.

Мэджел смотрела на него своими лишенными век глазами.

— За завесой время ничего не значит. Моя смерть была словно вчера, а может, вечность назад. Утрос, моя тоска по тебе способна превратить в вечность каждое мгновение.

Он протянул руки, но не прикоснулся к стеклу. Он хотел обнять ее, хотел вспомнить, каково это. Единственный способ воссоединиться с Мэджел — умереть. Если только Владетель позволит им быть вместе.

Присмотревшись к нему, она встревожилась.

— Твое лицо, Утрос! Что случилось?

Этот вопрос показался ему злой шуткой, учитывая, что выпало на ее долю. Он поднял руку, чтобы дотронуться до щеки, и нащупал шрам на месте давно зажившей раны, который проходил через висок, вокруг глаза и по щеке, исчезая в клочковатой бороде.

— Ожог от драконьего огня, — сказал он, опустив голову. — Мы захватили серебряного дракона и собирались выпустить на Ильдакар, но тварь обратилась против нас. Я сильно обгорел, но мои колдуньи меня исцелили. Остальные не оправились от ран, а дракон сбежал.

Утрос не хотел разговаривать о делах минувших дней и тактических ошибках. Он хотел рассказать Мэджел, как сильно желает вернуть ее из-за завесы, но это невозможно. Ава и Рува подтвердили сказанное Никки и Натаном. Завеса была навечно запечатана, и приходилось довольствоваться тем, что он видит и слышит Мэджел. Их разделяла непроницаемая стена между жизнью и смертью.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я тоже люблю тебя, — ответил лишенный кожи дух. — Я скучала. Утрос, ради тебя я пошла на все, я потеряла все ради тебя. Но я...

— Но она моя, — донесся из линзы другой голос, скрипучий, низкий и до дрожи знакомый.

Из зеленоватого тумана появилась вторая фигура — грузный мужчина с медной кожей и намасленными черными волосами, заплетенными в десятки тонких косичек. У него был низкий лоб, крючковатый нос и волевой подбородок. Император Керган — его император — был величавым мужчиной, который растолстел за годы праздной жизни. Когда он говорил, то выставлял напоказ зубы, демонстрируя изогнутый железный клык на левой стороне рта.

— И ты тоже мой, генерал Утрос. Ты поклялся мне в преданности, как и Мэджел. Эту клятву невозможно нарушить. Преданность сильнее любви. Я приказываю тебе не забывать об этом!

Утрос инстинктивно прижал кулак к сердцу и поклонился.

— Мой повелитель.

Керган приблизился к линзе и встал рядом с Мэджел. Судя по его поведению, он все еще считал ее своей женой, своей собственностью и символом.

— Ты предал меня. Вы оба меня предали. — В его глазах горел не просто гнев, а нечто большее. — Ты принес клятву. Ты разрезал свою ладонь и налил кровь в кубок, из которого я отпил. Мэджел тоже дала мне свою кровь. Мы были связаны навечно. Думаешь, Владетель проигнорирует такой обет? Я требую вашей преданности — вас обоих!

Утрос упал на колени перед линзой.

— Я предал тебя, мой повелитель. У меня нет оправданий, кроме того, что я любил ее. Ты уже наказал Мэджел. — Его голос охрип от ужаса, и он был рад, что солдаты не могут его услышать.

— Мне не нужны извинения, унижения и объяснения, — сказал Железный Клык.

Утросу казалось, что дикие лошади рвут его сердце на части.

— Я по-прежнему предан тебе, мой император. Я завоевал многие страны от твоего имени. Мое войско все еще насчитывает сотни тысяч солдат. Я осадил Ильдакар, как ты и приказывал, и направил армии на завоевание городов и земель, которые были утрачены за эти столетия.

— Почему так долго? — требовательно спросил Керган. — Если бы твои завоевания продвигались быстрее, у меня были бы богатство и власть, и мой народ никогда не пошел бы против меня. Я стал бы величайшим императором в истории, но ты оставил меня в Ороганге с этой вероломной женщиной, которая притворялась, что любит меня. Теперь я знаю, что когда она отдавалась мне, то представляла твои поцелуи и ласки. — Он перевел взгляд на лишенную кожи женщину, которая стояла рядом с ним в мире духов.

— Преданность сильнее любви, — сказала Мэджел, словно он вбивал это ей в голову на протяжении пятнадцати столетий. — Я предана тебе, муж мой. — Ее голос дрогнул. — Мне жаль тебя, Утрос.

Эти слова нашли отклик в разуме генерала. Он бормотал снова и снова: преданность сильнее любви. Именно так его воспитывали и обучали. Именно этим он дорожил, пока Мэджел не изменила его сердце.

— Ты говоришь это? — спросил у нее Утрос. — После всего, что он с тобой сделал?

— Я осталась преданна своему мужу, — смиренно сказала Мэджел, — императору Кергану.

— И я по-прежнему твой командир, генерал Утрос, — сказал Железный Клык. — Первоначальные приказы остаются в силе, и теперь я могу общаться с тобой из подземного мира. Ты должен заплатить цену, должен выполнить обещание и надеяться на прощение.

— Я так и поступлю, мой император, — сказал Утрос, не поднимаясь с колен. — За эти века очень многое изменилось, но я верну земли, которые завоевал для тебя.

Керган говорил раздраженно и нетерпеливо:

— Почему ты еще не взял Ильдакар? В твоей армии сотни тысяч солдат. Уверен, этого достаточно, чтобы захватить один город.

Он знал, что император был своенравным и вспыльчивым. Он отдавал приказы, над которыми трудились сотни его последователей, а потом отменял их до того, как задача была выполнена. Утрос был спокойным и здравомыслящим командиром. Солдаты выполняли его приказы, а Утрос всегда старался следовать инструкциям Клыка. Смерть разлучила их, но генерал поклялся не останавливаться.

— Мое войско продолжит осаждать город, но волшебники Ильдакара сильны. Я пока не знаю, есть ли у меня оружие, способное сокрушить город. — Он поднялся и встал прямо, как и подобает военачальнику. — Но я найду способ покорить Ильдакар.

— Если твоя армия слишком слаба и у тебя нет подходящего оружия, — резко проговорил Керган, — то найди его. — Он фыркнул. — Я знаю о серебряном драконе, которого ты захватил. Еще один провал! Ты должен был использовать дракона, чтобы разрушить город, уничтожить этих людей огнем и ужасом. Не подведи меня снова. Если ты такой великий генерал, как заявляешь, то почему бы не захватить еще одного дракона? Вряд ли это невозможно.

Мэджел отвернулась.

— Преданность сильнее любви.

Утрос сглотнул и заставил себя повторить ее слова, чтобы угодить Кергану:

— Преданность сильнее любви. — Его мысли закружились, а часть разума начала обдумывать тактику и возможности. — Я обсужу этот вопрос со своими колдуньями. Я не рассматривал возможность призвать другого дракона, но это может оказаться реальным.

Ему придется попытаться. Может, он все-таки одержит победу над Ильдакаром.