Осажденные камнем

Глава 40

Тора устала ждать в безмолвной темнице. Она больше не позволит тюремщикам решать ее судьбу, она не будет ограждена от великого города — ее города. Ильдакар отверг ее, засунул в этот темный угол, и никто больше не беспокоился о ней. Тора была доведена до предела.

Ее муж распространил свой яд, разрушил город и исчез, смеясь над содеянным. Долгое время Тора испытывала к нему презрительное безразличие, а теперь при воспоминаниях о его поцелуях и прикосновениях чувствовала тошноту.

Верховный капитан Эйвери был превосходным и внимательным любовником, который ценил ее красоту, а не только силу. Сидя в камере и думая о красавце-капитане, Тора касалась своих рук, груди, ласкала себя между бедер, но вместо покалывающего возбуждения ощущала лишь приглушенные прикосновения. Тело больше походило на камень, чем на живую плоть, и было не способно испытывать удовольствие.

Как же она ненавидела Максима, ненавидела волшебников, наложивших чары окаменения, заговорщиков, объявивших ее виновной и не понимающих, что она сделала для Ильдакара. Все ради Ильдакара!

Она чувствовала себя нелюбимой падчерицей в родном городе. Совет отверг ее взгляды и отказался от мощи ее магии, которая защищала их на протяжении многих веков. Ее сердце было разбито, мечты растоптаны.

Она вернулась к двери в обрамлении покрытых рунами каменных блоков, которые не позволяли сбежать посредством магии. Тора зажгла на ладони огонек и оставила его висеть в воздухе, освещая каменные стены. Она изучала паутинки трещин, оставленные на камне ее кулаком, когда она пришла в ярость от насмешек Лани.

Это только начало. Она знала, что способна на большее.

Тора должна выбраться из камеры, должна увидеть свой город. Нет, надо сбежать из него. С ужасом и отвращением она поняла, что Ильдакар больше не был ее домом. Никки и Натан, палата волшебников, неблагодарные низшие классы, которые восстали против Ильдакара и убили ее сына Амоса, — они больше не были ее народом. Нет, Ильдакар больше не был ее городом. Неважно, сколько она ему дала.

Она сжала кулак, отвела руку назад и врезала по камню над треснутым блоком. Костяшки пальцев ударили так сильно, что по руке пошла дрожь, откликнувшись болью в плече. По крайней мере, ей казалось, что она это чувствует. Но повредить этот блок ей не удалось. Чего-то не хватало.

Подстрекательства Лани пробудили в ней новую силу. Теперь, когда она подумала о своих притупленных чувствах, о том, как ей хотелось ощутить трепет наслаждения в потерявшем чувствительность сокровенном месте, она снова испытала гнев. Он стал ярче пламени, висевшего в воздухе рядом с ней.

Ильдакар забрал у нее слишком много! Выйдя из себя, Тора нанесла еще один сокрушительный удар и ощутила, как блок треснул. Не позволяя гневу угаснуть, Тора била снова и снова, доводя себя до исступления. Она воскрешала в памяти вечера удовольствий, которые ей так нравились, своего любовника Эйвери, убитого мятежниками Зерцалоликого… убитого ее же мужем!

После многочисленных ударов Тора почувствовала, что рука повреждена, и увидела кровь, сочащуюся из бледной кожи. Будь она обычным человеком, кулаки уже превратились бы в кровавое месиво. Но она не отступила, проигнорировала раны и продолжила. Она била по камню, пока не уничтожила руны. Блоки рассыпались, дверь повисла на петлях, и Тора с силой ударила ногой по тяжелой деревянной преграде. Металлические штыри не выдержали, и засов с лязгом упал в коридор. Дверь застонала и рухнула на пол, открыв путь к свободе.

Тора со смехом вышла из темницы. Миновав защитные руны, она ощутила расцветающий внутри дар. Она небрежно взмахнула окровавленной рукой, и в коридоре зажглись факелы. Бросив взгляд на свои разбитые кулаки, изнывающие от боли, Тора залечила самые глубокие раны. Она снова была властительницей, вновь была невредимой, хотя и не могла избавиться от каменной медлительности, все еще сковывавшей тело.

Она была свободна и могла сделать то, что необходимо. Ильдакар бросил ее, но генерал Утрос мог по достоинству оценить работу Торы и ее магию. Если она присоединится к нему, то поможет уничтожить сломленный Ильдакар и предателей-советников; затем она снова провозгласит себя властительницей и начнет восстановление. Да, именно так она может вернуть свой город. Она восстановит свою мечту, даже если ради этого придется заключить ужасный союз с древним врагом.

Она отогнала мысль о том, что сделает с Ильдакаром армия Утроса, ворвавшаяся через городские врата. Все это будет к лучшему в долгосрочной перспективе. Она больше ничего не должна городу и перестроит его с нуля.

Тора хорошо ориентировалась в подземельях. За время правления она приговорила множество предателей к смерти на боевой арене или просто обратила в камень. Но некоторых все же отправляли в подземелья, где они должны были усвоить урок. Иногда она забывала о пленниках так надолго, что они сначала раскаивались, потом впадали в отчаяние, а после и вовсе сходили с ума. Они сгнивали в камерах, оставляя после себя лишь обглоданные крысами косточки. Тора не испытывала сочувствия ни к этим жертвам, ни к своим тюремщикам. У нее были свои приоритеты.

Освободившись, она пошла по длинным коридорам к выходу. В освещенном тамбуре она напугала двух стражников, которые играли в азартную игру, ставя на кон золотые монеты и драгоценные камни. Это были те самые мужчины, которые так неуважительно к ней отнеслись. Когда она вошла в тамбур, они вскочили как ошпаренные.

— Властительница сбежала!

Она призвала воздушный кулак и впечатала одного стражника в дальнюю стену, а потом надавила сильнее, с трепетным восхищением наблюдая, как трескаются его ребра, а изо рта и носа течет кровь. Она продолжала давить, сплющивая его сердце и вминая грудную клетку в позвоночник. Второй стражник с криком попытался убежать, и Тора хлестнула его магией, когда он проходил через дверь. Череп мужчины ударился о стену, словно дыня. Она медленно надавила, сжимая его череп, пока мозг розовато-серой массой не брызнул на стену.

Продвигаясь вперед, Тора врывалась в двери, раскидывая солдат. Кто-то пытался сражаться, но она быстро с ними расправлялась. Другие бежали. Теперь она в полной мере владела своим даром и не была ограничена защитными рунами. Никто ее не остановит. Когда она дошла до закрытого решеткой проема, служившего входом в туннели под утесом, то согнула и скрутила железную преграду, а потом швырнула ее в двух охранников, выбежавших навстречу.

Наконец Тора вырвалась на идущие между садов улицы и остановилась, вдыхая запах свободы, запах Ильдакара. Была уже очень поздняя ночь, и улицы опустели до рассвета. Все особняки знати были ярко освещены, но она не видела там никакого движения. Руины жертвенной пирамиды наверху словно издевались над ней. Именно там Никки сорвала планы властительницы по возведению савана вечности. Так много разрушилось той ночью...

Торе необходимо многое изменить, но она не может этого сделать, пока Ильдакар выступает против нее. Нет, город нужно очистить. Ей придется перестроить Ильдакар, чтобы он обрел заслуженную славу. Она использует Утроса, смертельного врага Ильдакара — но город и так стал врагом самому себе, и она должна спасти Ильдакар. Чтобы сдаться генералу, ей нужно выйти за стены. Она верила, что ее примут во вражеском лагере.

Она помедлила, чувствуя холодок опасений. Она боялась, что победившие вражеские солдаты разграбят Ильдакар, накажут людей за сопротивление и за то, что их обратили в камень. Они уничтожат почти все великолепие...

Нет, она отогнала эти мысли. Если это единственный способ снова стать властительницей, то ужасная цена оправдана.

Теперь, когда удалось сбежать, надо быть осторожной. По пути к главным воротам она может столкнуться с Никки, Натаном и членами палаты, поэтому Тора двигалась быстро, пока не распространилась весть о ее побеге.

На нижних уровнях города она услышала шум, увидела множество факелов и толпу. Что-то творилось у главной стены, а за городом Тора заметила большие пожары, раскинувшиеся от травянистых холмов до лагеря осаждающей армии.

Возможно, в этом хаосе у нее будет шанс. Тора, стараясь идти скрытно, пробиралась по улицам города. Она наткнулась на работающего допоздна садовника, толкающего маленькую тележку с нечистотами. Он ухаживал за вьющимися по изгороди виноградными лозами даже после наступления темноты. Садовник зачерпнул лопатой удобрение для растений и поднял на нее взгляд.

— Добрый вечер, миледи. — Затем он узнал ее, немало удивившись: — Властительница Тора! Я думал, вы…

Махнув рукой, она свернула ему шею, и мужчина рухнул на бурое содержимое тележки. Она должна была почувствовать укол вины, поскольку он был одним из ее подданных, но Тора больше не считала этих людей своими. Теперь все они были препятствиями для побега.

Приблизившись к высокой стене, она услышала крики, топот, ржание лошадей и бряцание доспехов. Выйдя к высоким воротам, Тора увидела потрепанную неслаженную армию, возвращавшуюся с битвы в этот темный предрассветный час — сотни бойцов в плохо подогнанной форме, при доспехах и оружии. Что произошло? Городские стражники шагали рядом с рабами арены. Она даже увидела среди них нескольких Морасит, что лишний раз подтвердило разложение Ильдакара. Сама основа города была разрушена!

Тора попыталась сложить кусочки в единую картину. Неужели Ильдакар предпринял атаку? Неужели эта разномастная группа защитников пыталась бросить вызов генералу Утросу и его бесчисленным солдатам? Вернувшиеся бойцы выглядели побитыми, угрюмыми, и вовсе не ликовали, как было бы в случае победы. Скорее, они казались разгромленными.

Затем она увидела ненавистную Никки верхом на гнедом скакуне. Позади нее сидел Натан, а следом ехал рысью Деймон в одном седле с Эльзой. Даже глава гильдии скорняков Орон и леди Ольгия ехали наравне с членами палаты, будто имели к ней отношение. Лани вышагивала с важным видом, упиваясь собственной силой. Возвращавшиеся бойцы протискивались через закрывающиеся ворота.

Деймон и Квентин вытянули ладони и наложили на врата магическую защиту. Тора поняла: этим путем выбраться не удастся. Наверняка остальные ворота тоже запечатаны. Придется как-то перебраться через стену, оставив этих людей наедине с заслуженной судьбой. Вскоре она услышала монотонный стук: солдаты Утроса заколотили по стенам. Тора в одиночку пробила выход из темницы и понимала, что под бесчисленными ударами твердых кулаков стена не выдержит, невзирая на все укрепляющие заклинания. В ее намерения входило быть на другой стороне вместе с победителями, когда город падет.

Ильдакарская армия толпилась у ворот, Никки выкрикивала приказы, а советники созывали командиров для доклада. По главным улицам города с криками пробежала группа стражников, направляясь к волшебникам. Тора с леденящим страхом услышала их слова:

— Властительница сбежала! Она пробила выход из подземелья.

Тора бросилась бежать, метнувшись в черные тени закоулков. Ее страх немного ослабел, когда она добралась до ступеней, ведущих к сторожевым башням на стене. После ночной атаки часовые явно находятся в состоянии повышенной боевой готовности, и проскочить мимо них будет сложнее. Но если она призовет порыв шквального ветра или вспышку огня, то при определенном везении расчистит путь к стене. Она может спрыгнуть с гребня стены и даже пережить приземление благодаря полукаменному телу. Отчаянное и отнюдь не изящное решение. Она сможет задержать стражников лишь на несколько мгновений, но этого должно хватить для побега.

Отринув всякую осторожность и поставив на карту все, Тора бросилась вперед. Когда она оказалась на открытом хорошо освещенном месте, несколько ближайших солдат ее заметили.

— Вот она! Властительница Тора здесь!

Тора отбросила их в сторону магическим зарядом, но убивать не стала, чтобы не тратить время. Ей просто нужно было убрать их с дороги. Расчистив путь грубой силой и магией, она побежала вверх по каменным ступеням. Гулкие беспощадные удары солдат Утроса далеко разносились в забрезжившем рассвете.

Часовые на гребне стены закричали, увидев поднимающуюся Тору. В нее тут же полетели стрелы, большая часть просвистела мимо, но две стрелы угодили в руку, оцарапав, и отскочили. На коже проступили тонкие полоски крови, но раны она залечит позже, когда сбежит.

Суматоха нарастала, и все больше солдат спешили к ней, но Тора продолжала бег по ступеням. Ее снова потрясло то, что ее народ обратился против нее. Она увидела могущественных членов палаты волшебников, подъехавших к основанию стены. С ними были Никки и Натан. Наверху кричали часовые, а за ней по пятам бежала группа солдат. Тора не останавливалась.

Никки спешилась, взметнув черное платье. Колдунья последовала за властительницей, как мстительная буря.

— Мы остановим тебя, Тора.

Тора ускорилась. Еще чуть-чуть.

Добравшись до гребня стены, она раскидала часовых, скинув троих вниз. По ту сторону стены выстроились сотни вражеских солдат. Если удастся туда спрыгнуть, она представится и потребует, чтобы ее отвели к генералу. Она поможет ему свергнуть Ильдакар, а потом вернет себе власть. Тора знала слабые места города.

Но до земли было далеко, и она спасовала. Тора засомневалась, что переживет падение даже в своем полукаменном состоянии. А когда она приземлится, станут ли эти злобные солдаты слушать ее или просто прикончат, потому что она из Ильдакара? Тора колебалась, заглядывая за край.

Никки шагала к ней по гребню стены. Теперь светлые волосы колдуньи были коротко и неровно острижены. Тора атаковала ее ударом ветра, очень похожим на тот, которым вышвырнула Никки из окна башни властителей во время их предыдущей дуэли.

Но теперь Никки явно стала сильнее, а Адессы не было рядом, чтобы помочь властительнице в битве. Никки блокировала ударную волну и швырнула пульсирующий огонь волшебника — колдуньи на такое не способны! Тора едва увернулась, но языки обжигающего пламени опалили кожу и обуглили одежду, напомнив ей, что она все же уязвима. Она снова посмотрела на отвесный обрыв, размышляя, сможет ли пережить падение.

— Собираешься покончить с собой, Тора? — усмехнулась Никки, подходя ближе. — Если так этого хочешь, можем помочь.

— Я намерена спасти Ильдакар! — сказала Тора. — Вы все восстали против меня, и единственный способ спасти мой город — дать Утросу победить. Когда вас низвергнут, мы перестроим Ильдакар!

— Так ты намерена предать свой город, как это сделал Максим, — заключила Никки.

— Никогда! Я люблю Ильдакар. — В смятении она атаковала молнией, которую Никки отразила вспышкой своей молнии.

Следом за Никки на стену поднялись Лани, Натан, Эльза и Орон.

— Ты так и в своей темнице говорила, а теперь взгляни на себя, Тора. Ты пытаешься оправдать свои действия, но они не во благо Ильдакара. Ты спасаешь только саму себя.

— Я — властительница! Я — Ильдакар. Что бы я ни делала…

— Что бы ты ни делала, — перебила ее Никки, — это не ради этих людей. Тысячи горожан вышли за стены сегодня ночью, и сотни отдали жизни, чтобы испытать Утроса. Разве они сделали бы это ради тебя? — Колдунья понизила голос, и он зазвучал твердо и грозно: — А ты сама пошла бы на такую жертву ради Ильдакара?

— Я никогда не причиню вред своему городу, — сказала Тора.

Деймон и Квентин добрались до вершины стены, и воздух загустел от мощи их дара, будто сама магия была живой и угрожающей.

— Ты действительно хотела перебежать на сторону генерала Утроса? — с горечью и потрясением спросила Эльза.

Мысли Торы путались в попытках отрицания. Она посмотрела на Эльзу, затем на Лани. Тора ненавидела своих соперниц-колдуний, но действительно ли это будет «во благо Ильдакара», если примкнет к вражеской армии? Если она вступит в союз с той самой силой, которая хочет завоевать город?

Тора посмотрела на равнину с сотнями тысяч воинов, которых волшебники Ильдакара когда-то превратили в камень на долгие века, вырвав из потока времени. Если она поможет пробить оборону Ильдакара, они непременно будут мстить. Будут пожары, разрушения, изнасилования и грабежи — как и всегда с приходом армии завоевателей. Как она могла допустить такое с ее городом? Как? Что она делает? Тора смотрела на войско далеко внизу. Она не посмеет оказать врагу содействие. Когда Никки и советники приблизились, готовые объединить магию для сражения, Тора поняла, что это ее последний шанс спрыгнуть со стены. Но она не могла этого сделать.

Тора повернулась лицом к Никки и остальным.

— Я никогда не причиню вред Ильдакару, — твердо сказала она, а затем понизила голос. — Я не уподоблюсь мужу.

Она опустила руки по бокам и смиренно склонила голову. Когда волшебники связывали ее, она не противилась.