Осажденные камнем

Глава 3

Он пробудился в изменившемся мире. Генерал Утрос, командовавший великой армией императора Кергана, достиг своей цели — Ильдакара. Его армия должна была стать неудержимой силой. Сотни тысяч воинов, набранных со всей империи Железного Клыка, осадили легендарный город, настоящий трофей южных земель. Утрос намеревался вскрыть его, как спелый гранат, чтобы угоститься сладким лакомством внутри.

В тот холодный ясный день его солдаты заполонили равнину, и Утрос увидел перед собой высокие городские стены. Он отметил красивые башни, разноуровневые кварталы, тесно расположенные здания и глазурованные черепичные крыши, сияющие подобно чешуе на спине дракона. Он хотел завоевать этот город во имя императора.

Его многочисленные солдаты были нетерпеливы, но Утрос собирался не допустить крупных разрушений, осознавая ценность города. Он хотел сохранить как свою репутацию, так и этот трофей. Малокровное завоевание принесет выгоду и Утросу, и жителям Ильдакара. Однако когда армия прорвется через стены, даже самая строгая дисциплина не сможет удержать солдат от грабежа.

Победа над Ильдакаром не могла быть простой или бесхитростной.

Утрос стоял перед своей целью в холодном свете послеполуденного солнца, чувствуя прохладу приближающейся зимы. Он пристально вглядывался, как всегда все просчитывая и выискивая слабые места. Мысли его были непрерывным заседанием военного совета. У генерала имелись советники — например, прекрасные колдуньи-близнецы, Ава и Рува, — но он всегда принимал решения самостоятельно и уже разработал несколько вариантов взятия Ильдакара.

На высоких стенах появилась большая группа волшебников в разноцветных шелковых балахонах. Они творили какую-то магию. Утрос слышал о могущественных одаренных Ильдакара, но не боялся их.

Неожиданно он почувствовал, что его тело стало коченеть от тяжести, навалившейся как изнутри, так и снаружи. Генерал едва мог думать, пока чудовищная сила, охватившая его тело, затвердевала подобно высыхающей глине. Окружающие звуки стали приглушенными, и последнее, что он услышал — крики ужаса из тысяч глоток. Солдаты кричали в смятении, застывая на месте.

Ава и Рува, стоявшие рядом с большим командным шатром, побелели, как статуи. Зрение генерала затуманилось, замерев в одной точке, словно на центре мишени, и последним, что он увидел, был Ильдакар, так дразнивший его.

Утрос провалился в забытье на неизвестный срок, не ощущая хода времени. Через мгновение — или вечность — яркий день сменился предрассветной тьмой. Сперва показалось, что он ослеп. Вокруг слышался звук, похожий на треск льда в пруду. В ушах загудело, будто мысли, запертые в разуме, разом получили свободу.

Утрос обнаружил, что по-прежнему стоит лицом к Ильдакару, но многие детали изменились. Городские огни сияли в ночи, затмевая звезды, а на востоке прямо перед ним маячила предрассветная дымка. Еще до того, как он пошевелился, его разум принялся искать возможное объяснение. Утрос не предпринимал дерзких и неосмотрительных действий. У него было самое большое и хорошо вооруженное войско в мире, и он уже завоевал бóльшую часть континента для Железного Клыка. Но величайшим достоянием армии был ум генерала.

Воздух был намного теплее, чем в тот холодный день, который он видел всего мгновение назад. Была уже не морозная зима, а как минимум ранняя осень, и это означало, что большая часть года миновала. Как такое могло случиться? Трава была бурой и сухой, но пышно разросшейся, а этого просто не могло быть. За время осады огромная армия вытоптала равнину, превратив почву в бесплодную грязь.

Утрос сделал шаг и тотчас ощутил неестественную жесткость кожи, скованность рук, шеи и лица. Его гибкое и сильное тело теперь казалось точильным кругом, слишком долго простоявшим без смазки. Он посмотрел на голые руки и странно потускневшие медные браслеты с пламенем Кергана. Кожа была бледна как мел. Утрос осторожно ткнул себя в бицепс пальцем и обнаружил, что плоть стала жестче и походила на полузасохшую глину. Он ощущал давление пальца, но чувствительность кожи снизилась. Генерал согнул руку, заметив, как неохотно двигается локоть. Мускулы вздулись, будто булыжники.

Он коснулся лица, ощупал бороду, квадратную челюсть с ямочкой на подбородке, которую не могла скрыть щетина; повел по гладкому восковому шраму от ожога на левой щеке — тот больше не ныл. Утрос вспомнил, как плененный серебряный дракон сбежал и спалил часть лагеря своим едким огнем. Теперь шрам казался гладким и гораздо менее чувствительным.

Вокруг раздавались возгласы удивления, тихие вопросы, переходящие в крик. Он обернулся оглядеть лагерь, но обнаружил, что тот исчез! Прежде повсюду толпились бесчисленные тысячи воинов: солдаты на позициях, кто-то стоял на часах, а большинство держалось рядом со своими отрядами. В долине были сотни палаток, повозок, коновязей, сторожевых застав и больших костров. А теперь… ничего.

Он помнил свой большой командный шатер, яркие и броские знамена Железного Клыка, зерновые склады, палатки оружейников, точильные круги и привалы мастеров-лучников, но все куда-то делось. Не осталось ничего, кроме самих людей, бледных и малоподвижных, все еще в доспехах, с мечами и щитами. Некоторые лошади бродили без привязи, но загоны и кормушки исчезли.

— Владетель и духи, — пробормотал он. — Что случилось?

Сбитая с толку армия походила на облако кружащих комаров, но генерал сконцентрировался и словно впал в транс. Полностью сосредоточившись, он смог приглушить шум лагеря. Утрос сомневался, что кто-то в его армии знает о случившемся больше, чем он сам, но ему нужно было во всем разобраться.

Утрос сделал несколько шагов. Тело еще казалось отчасти каменным, плоть так и не стала мягкой, как у обычного человека. На нем по-прежнему была кожаная безрукавка, усиленная прямоугольными металлическими пластинами, а также устрашающего вида шлем с рогами, спиленными с чудовищного быка, которого спустил Ильдакар. Он вспомнил день, когда бестия пронеслась через лагерь, сея настоящий хаос. Утрос лично убил чудище и взял рога в качестве трофея.

Он повернулся к своим грациозным колдуньям, пребывающим в таком же замешательстве, как и он сам. Стройные и хорошо сложенные Ава и Рува были одеты в голубые платья, плотно стянувшие узкую талию и подчеркивающие пышную грудь. Сестры были неотличимы друг от друга, но Утрос знал их так же хорошо, как свои ладони, которыми изучал каждый дюйм их тел. Колдуньи давали ему силу, но в этом не было сексуального подтекста.

Сейчас он нуждался в их силе.

Ава и Рува были бледны, плоть их казалась даже холоднее, чем у трупа. Их кожа была совершенно лишена волос: острыми ножами они тщательно сбривали волосы на голове, брови и даже растительность между ног. Ава и Рува ухаживали друг за другом и в свободное время раскрашивали оголенные участки сливочной кожи завитками и узорами, которые помогали им направлять дар.

В брезжущем рассвете женщины посмотрели друг на друга и повернулись к Утросу; на их лицах читалось множество вопросов. Ничего не говоря, он подошел, и они втроем прижались друг к другу. Он чувствовал, как растет их общая сила.

В лагере нарастала неразбериха, и Утрос обратился к колдуньям:

— Мы должны выяснить, что случилось. — Недовольные выкрики сменились возгласами неуверенности и страха. — Мне нужно что-то сказать солдатам.

— Тогда придется солгать, поскольку мы ничего не знаем, — сказала Рува. — Во всяком случае, пока.

— Мы знаем, что это было заклинание, причем могущественное, — возразила Ава. — И мы уверены, что волшебники Ильдакара применили его против нас.

Рува коснулась лица генерала, проведя ладонью по бороде и шраму на щеке. Это походило на любовную ласку, но она лишь изучала его. Ава протянула руку, чтобы дотронуться до сестры.

— Камень. Нас превратили в камень.

— А потом обратили изменения вспять, — добавила Рува.

— Но не до конца. Мы плоть и кровь, но по-прежнему тверды.

Утрос смотрел на окруженный стеной город в лучах восходящего солнца. Теперь, когда потрясение растворилось в море вопросов, он заметил небольшие изменения в Ильдакаре. Некоторые здания горели, и по небу расползались щупальца маслянистого дыма.

— Волшебники обратили нас в камень, — сказал он, — но магия, необходимая для обездвиживания тысяч воинов, выходит за пределы моего понимания. — Он указал на возвышающийся над рекой город. — Взгляните на Ильдакар. Там что-то произошло. Пожары… возможно, там идет гражданская война.

— Может, в этом причина пробуждения? — спросила Рува.

— Вероятно, волшебник, наложивший заклинание окаменения, умер, — предположила Ава, — и магия исчезла.

Тысячи воинов из первых рядов, испытывая отчаянное замешательство, двинулись на стены и ворота, хотя в этом не было смысла.

— Они разгневаны, — заметила Рува.

— Пусть гневаются, — бросил Утрос.

Его люди были так хорошо обучены, что могли атаковать даже во сне. Когда они инстинктивно бросились на стены, Утрос не стал останавливать бесполезную атаку. Он не любил незапланированных действий, но это займет их, а он пока решит, что делать. Если армия обратилась в камень на месяцы или даже годы, ему нужно узнать больше. Мысли беспорядочно метались, он искал ответы и пытался предугадать последствия. Утрос не мог объяснить, почему исчезли палатки, лагерные костры и подводы с припасами. Он отчетливо помнил, что равнина была вытоптана солдатами, загромождена механизмами и материалами, в которых нуждалась столь крупная военная кампания.

На прошлой неделе три дня лил холодный дождь, и даже выпал первый снег. Земля превратилась в кошмарную грязь, которая должна была замерзать по ночам, но из-за костров и шагавших воинов оставалась жидким месивом. Дым от десятков тысяч костров сделал воздух тяжелым и горьким. Чтобы добыть дрова, солдаты вырубили холмы на мили вокруг, но сейчас вдалеке маячил густо разросшийся лес. Ландшафт полностью восстановился. Он начал подозревать, что прошло больше нескольких лет. Как такое возможно?

— Генерал Утрос, — послышался знакомый грубый голос.

Это был Енох, его покрытый боевыми шрамами первый командующий. Он служил у Утроса с самого начала его карьеры полководца. Хотя Енох был на десять лет старше и носил шрамы от многих других сражений, он был всецело верен Утросу. Он хорошо разбирался в тактике, на лету схватывал планы своего командира, но был не настолько амбициозен, чтобы что-то кому-то доказывать. Енох не искал славы для себя и довольствовался служением генералу Утросу. Его верность императору Кергану стояла на втором месте. Первый командующий тоже не оправился от окаменения и выглядел бледным как мел.

— Что случилось, генерал? Что-то пугающе изменилось.

Утрос выпрямился:

— На данный момент ты знаешь столько же, сколько и я, первый командующий. Ильдакар наложил на нас какое-то заклинание.

Енох нахмурился, думая о своих обязанностях:

— Сэр, пока мы не узнаем, что произошло, смятение среди солдат будет расти, и это подорвет военную дисциплину.

Генерал знал, что такой огромной армией сложно управлять даже в благоприятных условиях.

— Думаешь, воины напуганы настолько, что откажутся продолжать осаду? Неужели они в таком замешательстве, что поддадутся панике и разбегутся?

Потрясенный такими выводами Енох разочарованно скривился:

— Конечно, нет, генерал. Они никогда не дезертируют. Каждый принадлежит вам и сердцем, и душой. Но они будут ожидать объяснений. Вы должны сказать им что-нибудь в самое ближайшее время.

Улыбка Утроса вышла сдержанной из-за скованности кожи.

— Разошли по войску гонцов, пусть солдаты ждут моего обращения к ним. — Оглядывая многолюдный строй, он заметил несколько свободных лошадей. — Разошли всадников по долине и вели оповестить каждый отряд о том, что генерал Утрос все еще возглавляет их, что мы победим. Я отомщу нашим врагам за все.

— Они и так знают это, сэр, — кивнул Енох.

— И все равно скажи им, а мне сначала нужно оценить ситуацию. — Пока Енох не ушел, Утрос выдал еще несколько распоряжений: — Похоже, мы потеряли все, поэтому должны действовать без промедлений. Не выказывай страха, не позволяй людям думать о последствиях, хотя у нас нет ни лагеря, ни дров, ни укрытия. Если начнутся бури, нам понадобятся палатки. Отправь людей в холмы рубить деревья, готовить припасы и охотиться. Пусть используют свои мечи и боевые топоры, если придется.

Он знал, что ручьи, протекающие через долину, обеспечат их водой, но его солдатам нужно гораздо больше.

Он оглянулся и снова встревожился при виде пустого пространства на месте его большого шатра.

— Мне срочно нужен новый штаб. Если не смогут найти ткань, пусть для постройки используют дерево. — Он упер руки в бедра, продолжая раздавать приказы. Енох молча слушал. — Также организуй сотню боевых отрядов по двадцать всадников в каждом. Пусть разойдутся во всех направлениях и разведают, что находится вокруг нас, найдут города и села, где можно раздобыть запасы и инструменты, которых у нас больше нет.

— Да, генерал. — Енох мысленно записал каждое поручение.

После того как Утрос отпустил его, Ава и Рува подошли ближе, молчаливые и задумчивые. Солдаты толпились вокруг, но никто не осмеливался приблизиться. Генерал Утрос внушал благоговейный страх, хотя не был жестоким и безжалостным, как император Железный Клык.

Неудивительно, что милая Мэджел нуждалась в нежных прикосновениях, любви и сопереживании, даже если это означало, что они предают Кергана в своих сердцах.

Утрос жаждал увидеть ее вновь. Прошло полгода с тех пор, как он бывал в Ороганге, столице империи. Казалось, он уже долгие годы не касался нежной кожи Мэджел, не проводил пальцами по ее густым волосам, не целовал ее сладкие губы.

Он запер эти мысли в особом уголке своего разума. Часто, засыпая по ночам, Утрос открывал этот уголок, чтобы насладиться воспоминаниями о времени, проведенном с ней. Но сейчас он не мог позволить себе отвлекаться. На него давила сложность ситуации, которую, как он надеялся, солдаты еще не осознали. Времени было мало. С таким количеством бойцов, оставшихся без припасов, сложность станет очевидна, как только люди начнут голодать.