Опальная жена. Пекарня на краю севера

Глава 47.

Глава 47

– Вы растеряли последние мозги? – сорвалось с губ.

– Напротив. Никогда ещё мой разум не был так ясен. У нас с Элизабет нет детей, а от тебя… – Штаймер медленно провёл пальцем по воздуху, и на его губах расползлась уродливая, самодовольная улыбка. – Родится не просто ребёнок. Родится маг.

– Отпустите меня! – выкрикнула я и вновь попробовала призвать магию.

Ничего. Всё та же непроницаемая стена, будто дар заперли в стальной ларец, а ключ бросили в бездну.

– Тише, – палец Штаймера прижался к моим губам.

Желудок скрутило судорогой, меня едва не стошнило от этого прикосновения.

Секунда, и префект накинулся на меня. Дыхание его стало тяжёлым, прерывистым.

Я дёргалась, пытаясь вывернуться. Грубая ткань простыней царапала кожу. Штаймер почти коснулся губами моей шеи – влажное, липкое обещание насилия…

И вдруг – голос.

– Ульф! Ульф, ты у себя?

Это была Элизабет! Я узнала её голос.

В груди вспыхнула надежда – ослепительная, жгучая, словно молния, разорвавшая кромешную тьму.

– Чёрт… – прошипел Штаймер, резко отстраняясь.

Он торопливо поправил помятый камзол, провёл дрожащей рукой по взъерошенным волосам и подошёл к двери. Ключ повернулся в замке с сухим, скрипучим скрежетом.

– Элизабет, я велел тебе не выходить из комнаты!

– Ульф, что происходит?

– Элизабет! – я закричала, и голос сорвался в отчаянный, почти детский вопль. – Помогите, умоляю!

– Молчи! – прошипел Штаймер обернувшись.

Но Элизабет уже шагнула вперёд. Я увидела её встревоженное лицо – бледные щёки, широко распахнутые глаза.

– Ульф, это уже переходит все границы!

– Здесь я решаю, где границы! – властно пророкотал префект.

Элизабет на мгновение замерла, губы её сжались в тонкую белую ниточку. Затем она решительно вошла внутрь, оттолкнув мужа плечом, и бросилась ко мне. Её пальцы принялись торопливо развязывать узлы на верёвках.

– Так нельзя… – из глаз женщины потекли слёзы. – Так нельзя, – шептала она.

Внезапно Штаймер схватил её за волосы – жемчужные шпильки и золотые гребни выпали, звонко рассыпавшись по полу. Элизабет вскрикнула от боли, но крик оборвался, когда муж грубо отшвырнул её к стене.

– Я здесь закон и власть! – проревел мужчина. – В этом доме моё слово – единственное, что имеет значение!

Шея префекта покрылась сетью вздувшихся синих вен, пульсирующих в такт бешеному сердцебиению. Глаза налились кровью, превратившись в два пылающих угля ярости.

Элизабет замерла, испуганно прижавшись к холодной поверхности стены. Губы её шевелились в безмолвной молитве. Слёзы застыли на щеках, как хрустальные бусины.

Я попыталась вновь позвать на помощь, но Элизабет, лишь едва заметно покачала головой.

– Я же говорила… Почему ты не уехала, когда я просила? – прошептала женщина.

Собрав остатки достоинства, Элизабет поднялась на ноги. Поправив смятое платье, она выпрямилась во весь свой небольшой рост и, не оглядываясь на мужа, стремительно бросилась прочь из комнаты.

“Всё кончено” – ужасная мысль овладела моим сознанием.

Последняя тонкая нить надежды безвозвратно оборвалась, ускользнув вместе с этой несчастной женщиной. Отчаяние навалилось тяжёлой свинцовой плитой, сдавив грудь и перекрыв дыхание.

Штаймер самодовольно улыбнулся. Его взгляд вновь устремился к моему беспомощному телу.

– Так на чём мы остановились, дорогая? – произнёс он с притворной игривостью. – Кажется, нас так неуместно прервали…

Мужчина снова навалился на меня. Руки принялись расстёгивать лиф платья. Горячее дыхание обжигало кожу…

Но сквозь пелену ужаса и отчаяния я расслышала едва различимый, осторожный скрип половиц где-то у входа в комнату – кто-то крался.

Штаймер, полностью ослеплённый яростью и тёмным желанием, ничего не слышал и не замечал. Все его внимание было сосредоточено на жертве. Непростительная ошибка! Потому что всего спустя мгновение на его голову обрушилась тяжёлая фаянсовая ваза – она разлетелась на десятки острых осколков, которые рассыпались по покрывалу. Один из них острой гранью полоснул меня по щеке, оставив тонкую царапину.

Удар был точным и сильным. Префект, не издав ни звука, рухнул без сознания.

Собравшись, я с отвращением скинула с себя безвольное тело мужчины. После подняла глаза и увидела рядом с собой Элизабет. Женщина стояла над поверженным мужем, тяжело дыша. Её взгляд был пустым, отсутствующим. В дрожащих руках всё ещё покоилось массивное основание разбитой вазы.

– Я… я действительно это сделала… – прошептала она растерянно, словно сама не понимала, как решилась на такой поступок.

Остатки вазы выпали из ослабевших пальцев и глухо ударились об пол, разбившись на ещё более мелкие кусочки.

Глаза Элизабет блуждали по неподвижному телу мужа – в них причудливо смешались ужас от содеянного и странное, почти пьянящее облегчение…

– Элизабет. Элизабет, пожалуйста, приди в себя.

– Да? Что? – пробормотала женщина.

Её расфокусированный взгляд блуждал по потолку, цепляясь за трещины в побелке, за тени отбриваемые свечами – за что угодно, кроме реальности. На впалых щеках расцвели лихорадочные пятна, будто кто-то небрежно мазнул по ним кистью с алой краской.

Она пошла против своего мужа – человека, чьё слово всегда было для неё непреложным законом. Её сознание, привыкшее соглашаться, подчиняться, не замечать, теперь отказывалось принять произошедшее, отгораживаясь от реальности зыбкой пеленой оцепенения.

– Ваш муж может прийти в себя, – напомнила я ей, намерено делая акцент на слове “муж”.

Подействовало безотказно. Затуманенный взгляд Элизабет мгновенно прояснился. Она нервно провела ладонями по лицу, пощипала себя за щёки, чтобы окончательно убедиться, что все это не сон.

– Конечно-конечно, – выдохнула она и торопливо принялась распутывать верёвки.

– Магия, – я поднялась с кровати, чувствуя, как затёкшие мышцы протестуют болью. – Почему я не могу использовать магию?

– Должно быть, где-то стоит блокиратор…

Она бросила настороженный взгляд на неподвижную фигуру мужа. Штаймер выглядел нелепо и беззащитно – грузное тело, рот, приоткрытый в бессознательном состоянии… Трудно было поверить, что этот человек внушал такой ужас своей жене. Трудно, но возможно, особенно если заглянуть в глаза Элизабет, где даже сейчас плескался застарелый страх.

– Ульф всегда использует его, если считает, что ему может угрожать опасность…

Женщина прошлась по комнате, заглянула под кровать, отодвинула комод. В пыльном углу за изголовьем обнаружился причудливый камень размером с куриное яйцо. От него исходило тусклое сизоватое сияние, почти незаметное в дневном свете, но настойчивое и зловещее в полумраке комнаты.

Элизабет ойкнула, когда я взяла его в руки, и с силой швырнула об пол. Сейчас не было времени для церемоний. Если Штаймер очнётся, я должна быть готова защитить и Элизабет, и себя.

Камень не разбился, как обычный минерал – он рассыпался, распался на мельчайшие частицы, превратившись в мерцающую пыль, которая взвилась в воздух и медленно опустилась на пол.

В тот же миг я почувствовала, как с сознания спала тяжесть. Грудь расправилась – я смогла сделать глубокий, облегчённый вдох. Шестерёнки мозга вновь заработали в правильном порядке.

Краем глаза заметила, как Элизабет бросила беспокойный взгляд на неподвижную фигуру мужа.

– Давай свяжем его, – предложила я.

Женщина кивнула, сглотнув комок в горле.

Я подняла с пола те самые верёвки, которые ещё несколько минут назад держали меня в плену. Грубая пенька всё ещё хранила тепло тела и следы крови там, где она натёрла запястья.

Мы перевернули бессознательного префекта на живот. Его голова безвольно качнулась, обнажив затылок, где волосы слиплись от пота. Я связала ему руки за спиной. Верёвка глубоко врезалась в запястья Штаймера, оставляя на коже красные борозды, и я с почти мрачным удовлетворением наблюдала за этим.

– Не слишком ли жёстко? – неуверенно спросила Элизабет, наблюдая за моими действиями.

– После того, что он хотел со мной сделать? – я затянула очередной узел с такой силой, что верёвка скрипнула. Перед глазами вспыхнули картины того, что Штаймер планировал для меня. – Нет, недостаточно жёстко.

Я обмотала верёвку вокруг лодыжек, соединив их с руками так, чтобы префект не мог ни встать, ни даже толком пошевелиться. Пусть почувствует хотя бы малую толику того страха и беспомощности, которые испытала я.

Но вот что с ним делать дальше? Написать заявление в полицию? Обвинить в похищении? Но на всё это у меня не было времени! Мне нужно в столицу!

Меня спасла Элизабет.

– Я знаю, где он хранит бумаги, – прошептала она. – Мой муж брал взятки.

Женщина нервно схватила себя за шею, точно ей стало не хватать воздуха. Под тонкой кожей отчётливо проступили жилы.

– И девушки… – Элизабет запнулась. – Не все девушки, которые спали с ним, делали это по своей воле. Я знала. Всегда знала. Видела их лица потом… Я думала, что деньгами смогу помочь, но… Но нужно было вырывать проблему с корнем.

В последнем предложении сконцентрировалась вся горечь её существования. Оно прозвучало как признание в самом постыдном грехе.

Элизабет подняла на меня взгляд – уже не затравленный, а полный решимости.

– Теперь я действительно могу помочь. У меня есть доступ к его бумагам, к его секретам…

– Главное, чтобы сработало.

Элизабет усмехнулась.

– Пусть я столько лет терпела этого ублюдка, но даже у меня есть свои связи. Я боялась… но теперь. Теперь больше не боюсь.

Я сжала её холодную, почти невесомую руку и уже собралась сказать что-то успокаивающее, но в этот миг тишину особняка разорвал оглушительный грохот. Ворота сотрясались от ударов – тяжёлых, мерных, будто в них били тараном, и казалось, ещё немного – и железо не выдержит, сорвётся с петель. Почти сразу раздался резкий стук в дверь, и вот уже в комнату, сбиваясь с дыхания, ворвалась служанка. Увидев префекта связанным, она ахнула, прижав ладони к щекам. Девушка уже открыла рот, чтобы закричать, но Элизабет мгновенно взяла ситуацию в свои руки.

– Тихо! – приказала она. – Не кричи!

Мы вышли из спальни в соседнюю комнату. Ворота продолжали содрогаться.

– Что случилось? – спросила Элизабет у служанки.

– Норды! – выпалила та, задыхаясь. – Пришли норды! Они у ворот! Целый отряд! С оружием!

– Норды? – удивлённо повторила Элизабет. – Северяне уже лет двадцать не нападают на наши земли. Ты уверена?

– Таких ни с кем не спутаешь! Глаза холодные, волосы светлые, будто солома, а кольчуги – так и звенят!

И тут я почувствовала странное, почти нелогичное облегчение. Напряжение, сжимавшее виски, отпустило, а на губах сама собой возникла улыбка.

– Кажется, я знаю, кто это.

– Ваши знакомые? – спросила Элизабет.

Я кивнула.

– Надеюсь, они не снесут округу? Мне ещё нужен этот дом. И префект. Желательно живой, хотя после всего произошедшего я бы не слишком возражала, если бы с ним что-то случилось.

Мы с Элизабет переглянулись и неожиданно рассмеялись.