Опальная жена. Пекарня на краю севера

Глава 2.

Глава 2

Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, отчего я невольно вздрогнула.

Теперь я осталась наедине с “отцом”. Мужчина медленно повернулся ко мне, и я увидела, как преобразилось его лицо. От прежней аристократической невозмутимости не осталось и следа.

Два стремительных шага – и его тяжёлая ладонь с оглушительным хлопком обрушилась на мою щеку. Удар был настолько силён, что в глазах потемнело, а во рту появился металлический привкус крови. Я не удержалась на ногах и рухнула на пол, выронив плед, который сейчас был моей единственной защитой.

– Дрянь, – его шипение сопровождалось брызгами слюны. – Ты едва всё не разрушила! Неблагодарная тварь! Забыла, что нам нужны его деньги? Решила вертеть носом? Лучше бы я сослал тебя в монастырь! К таким же убогим, как ты, как твоя мать!

– И правда…

В тот же миг пальцы “отца” впились в мои волосы.

– Что ты сказала? – прошипел он, встряхнув меня как тряпичную куклу.

Голова взорвалась болью, но я стиснула зубы, не позволив себе закричать.

Что-то глубоко внутри меня проснулось – та самая сила, что помогала жить в прошлой жизни. Даже когда муж ушёл, оставив лишь пустоту и разбитые надежды. Даже когда врачи, опустив глаза, зачитывали страшный диагноз. Этот стальной стержень внутри снова напомнил о себе, даруя решимость.

– Да, лучше в монастырь, – повторила я, – чем быть разменной монетой.

Хватка в волосах усилилась.

– Плохо я тебя воспитывал, – процедил “отец”, рывком поднимая меня на ноги. – Нужно было пороть ещё чаще. Может, тогда из тебя вышел бы толк!

Он отпустил мои волосы и брезгливо вытер руку о камзол.

– Ты такая же безмозглая дура, как твоя мать! Она тоже всё о любви мечтала, – “отец” презрительно скривился. – И где она теперь? В могиле! А я остался с никчёмной Пустой дочерью, которая даже простейшее не может выполнить – держать ноги сомкнутыми!

Каждое его слово било больнее пощёчины. Я молчала, понимая, что любой мой ответ только ухудшит ситуацию. Но, внутри всё кипело от возмущения и горечи.

– Завтра же будешь умолять мужа о прощении. На коленях! – "отец" навис надо мной подобно грозовой туче. – И если опять всё испортишь… Клянусь, ты пожалеешь, что появилась на свет.

Граф развернулся и вышел из комнаты. Тяжёлые шаги эхом разнеслись по коридору, постепенно затихая вдали.

Меня пробил озноб, словно кто-то опрокинул на спину ведро с ледяной водой. Дрожащими руками я подняла с пола упавший плед и плотно в него укуталась. Ткань была жёсткой, колючей, но сейчас это совершенно неважно. Главное – он согревал, даже немного успокаивал.

Ситуация складывалась весьма паршивая.

Внезапно дверь отворилась с тихим скрипом. Я вздрогнула, инстинктивно отшатнувшись к стене, ожидая увидеть вернувшегося "отца" или "мужа", но в гостиную лёгкой поступью вошла та самая пожилая женщина, что ранее укрыла меня пледом.

– Ох, моя милая, что же они с тобой сделали?

Голос, мягкий и тёплый, как летний ветерок, был полон материнской заботы.

В тусклом свете я разглядела её лицо – доброе, с морщинками в уголках глаз, говорящими о человеке, привыкшем улыбаться. Она осторожно взяла мои дрожащие руки в свои тёплые, чуть шершавые ладони.

По телу словно разлилось успокаивающее тепло, будто я вдруг оказалась под защитой невидимого щита. Это простое прикосновение, полное искренней заботы, пробило последнюю плотину – я разрыдалась, давая волю эмоциям.

Женщина покачала головой.

– Пойдём, отведу тебя в комнату, а то ты на ногах не стоишь.

Я позволила увести себя из гостиной, где каждый предмет теперь казался немым свидетелем моего унижения. Мы медленно поднялись по лестнице и оказались в коридоре, по которому меня недавно волокли.

Тело вновь прожгла дрожь, словно электрический разряд прошёлся от макушки до кончиков пальцев. Ужасная мысль пронзила сознание: что если она ведёт меня в ту самую комнату, где лежит… Но нет, мои страхи оказались напрасными.

Дверь открылась в другую комнату напротив. Девичью, судя по всему. Розовые тканевые обои, украшенные изящным узором из птиц и витиеватых растений. Над кроватью парил воздушный тюлевый балдахин. У окна, задрапированного тяжёлыми бархатными шторами, располагался туалетный столик, заставленный множеством флаконов и баночек.

Стоп… Это же моя комната! Точнее, комната той девушки, чьё тело я теперь занимаю.

Внутри шевельнулось странное, тревожное чувство, словно червячок заполз под рёбра и начал там обустраиваться.

Логика происходящего никак не складывалась в единую картину.

Если это её комната, то почему она решила встретиться с любовником в другой?

Тут концы с концами не сходятся…

Возможно, она сделала это намеренно, чтобы избавиться от навязанного брака?

Какой-то слишком радиальный способ!

Пока я размышляла, пожилая женщина хлопотала вокруг. Она помогла мне опуститься на край кровати, застеленной нежно-персиковым покрывалом с вышитыми розами. Матрас мягко прогнулся, и я вдруг почувствовала, насколько устала – каждая мышца ныла, словно после изнурительной тренировки.

– Вот же изверг! – с плохо скрываемым гневом и болью в голосе воскликнула женщина, осторожно поворачивая моё лицо к свету. – Завтра будет синяк… Сейчас принесу примочку.

Пока она отсутствовала, я осмотрела комнату более внимательно. На стенах висели акварельные пейзажи в изящных рамках, на прикроватной тумбочке лежала раскрытая книга с закладкой – похоже, романтическая новелла. В углу стоял небольшой секретер красного дерева, на котором аккуратной стопкой были сложены какие-то письма и… блокнот.

Может это личный дневник девушки?

Информация мне бы сейчас не помешала.

Превозмогая боль, я осторожно поднялась с кровати и на цыпочках приблизилась к секретеру. Блокнот, как и многие предметы в комнате, был выдержан в нежно-розовых тонах, с мягкой бархатистой обложкой, напоминающей зефирное облако.

17.475 г. 18 января

Отец прислал экипаж… Возник срочный вопрос. Похоже, мне всё-таки нашли жениха. Уж лучше бы оставили в покое…

Это действительно оказался личный дневник! Какая удача! Жаль только, записей в нём было совсем немного, едва заполнена четверть блокнота. Впрочем, и это могло оказаться полезным.

– Что же ты встала, дорогая? – раздался вдруг встревоженный голос.

Я дёрнулась, выронив дневник.

– Я просто… кхм… – слова застряли в горле, правдоподобное объяснение никак не приходило на ум.

– Ну-ну, присядь, – засуетилась женщина, поспешно подходя ко мне.

Она вернулась с маленьким глиняным горшочком, источающим терпкий аромат трав. Запах был настолько сильным, что защипало в носу.

– Побереги себя, – тяжело вздохнула женщина, подняв с пола дневник и положив его обратно на стол. – Вот, это поможет.

Она подошла ближе и острожно нанесла прохладную мазь на мою пылающую щеку.

– Я всегда говорила, что отец с тобой слишком суров. Но кто будет слушать меня? Очередная нахлебница… – морщинки на лице стали глубже. – И это несмотря на то, что я воспитала его дочь.

Такое ощущение, что женщина говорила больше сама с собой, нежели обращалась ко мне.

Видимо, она была какой-то дальней родственницей. Возможно, заменила мать девушки, когда та скончалась.

Мысли снова вернулись к дневнику – нужно непременно прочитать его целиком.

Женщина закончила обрабатывать мою щеку и тяжело вздохнула:

– Ложись-ка спать, милая. С утра всё образуется.

Я благодарно кивнула, чувствуя, как накатывает усталость. Родственница помогла мне переодеться в длинную ночную сорочку из тонкого батиста и заботливо укрыла одеялом.

– Спокойной ночи, – произнесла она у двери.

– Спасибо вам… за всё, – тихо ответила я.

Как только за женщиной закрылась дверь, я поспешно вскочила с кровати.

За окном была ночь. Монотонно бил дождь, и его струи, кривясь, стекали по стёклам. Старый дом скрипел и стонал под натиском ветра, словно жалуясь на непогоду.

– Двадцатое января, – прошептала я, вновь взяв в руки дневник.

Всё подтвердилось. Отец действительно нашёл мне жениха. Генерал Виктор Артэйр. Говорят, он герой войны, но… Есть в нём что-то пугающее. Не люблю драконов…

25 января

Сегодня состоялось официальное знакомство. Вот только генерал даже не посмотрел на меня… Для него я пустое место. Так, довесок к титулу, которое он получит после женитьбы. Отец рад. Никогда не видела его таким счастливым, хотя он терпеть не может не знатных. Но у генерала много золота. А наше поместье разорено…

27 января

Вчера приехала тётушка Гиллеан – она единственная, кого я рада увидеть. А сегодня из Гисса вернулись тётя Агния и Розалинда. Одни… Интересно, почему с ними не было Фрэнсиса?

28 января

Розалинда завидует. Было бы чему…

Тишина коридора взорвалась непонятной вознёй. Я замерла, вслушиваясь в шорох. За дверью раздались приглушённые голоса и шаркающие шаги. Прикрыв дневник и отложив его в сторону, бесшумно подкралась к двери.

Голоса становились все громче, чётче. Судя по тону, это был генерал, споривший с кем-то.

– Ты погорячился…

– Знаю! – прошипел Артейр. – Всё пошло наперекосяк.

– Сука… Её с самого начала нужно было завалить на кровать и отыметь так, чтобы она просила ещё и ещё! Может, тогда бы девчонка не таскалась с конюхами! Для чего ещё нужна брачная ночь?

– Иннис… как всегда. Помой рот с мылом!

– Какие мы нежные…

Раздался резкий хлопок. Кто-то кому-то влепил подзатыльник.

– Для чего нужна брачная ночь? – прохрипел Артейр. – Может, для того, чтобы вытащить своего безмозглого друга из игорного притона, чтобы этот гений не просадил последние штаны?

Послышался ещё один хлопок.

– Зря ты связался с графом, Вик… – устало вздохнул один из мужчин. Теперь… теперь на твоих руках кровь.

– Я и раньше убивал.

– На войне… Это другое.

– Ты решил читать мне мораль? Нужно избавиться от тела.

– А как же твоя жена?

– Жена… – пренебрежительно фыркнул в ответ генерал.

– Всё семейство Вейр, – раздался голос того самого “безмозглого друга”– одно сплошное крысиное гнездо. Подойдёшь ближе оттяпают руку или ещё чего.

Шаги постепенно стихли, удаляясь по коридору. Я осторожно приоткрыла дверь – в тусклом свете настенных светильников мелькнули тени нескольких человек, несущих что-то тяжёлое, завёрнутое в ковёр…

Я решила последовать за ними, движимая смесью страха и жгучего любопытства. Бесшумно скользя вдоль шершавых каменных стен, я старательно держалась в густых тенях коридора. Босые ноги немели от соприкосновения с ледяным полом, каждый шаг отзывался покалыванием, словно тысячи крошечных игл впивались в ступни.

– Чёрт! – внезапно прогремело у лестницы. – От него несёт, будто он неделю гнил под палящим солнцем!

Процессия резко остановилась. Я мгновенно отпрянула за угол, вжавшись спиной в промёрзшую стену так сильно, словно хотела просочиться сквозь неё.

– Странно… – протянул один из мужчин задумчиво.

– Что именно?

– Запах действительно весьма специфический.

– И что это значит?

– Понятия не имею.

– Ты же у нас целитель, чтоб тебя!

– Прекратите собачиться, – яростно прошипел Артейр. – Препираетесь, как старая супружеская пара. Вынесем на задний двор, там и разберёмся.

Мужчины синхронно кивнули и слаженно подхватили тяжёлый ковёр. У меня не осталось сомнений – внутри было завёрнуто бездыханное тело несчастного конюха.

Когда они выскользнули во двор, я последовала за ними, ловко лавируя между разросшимися кустами и почерневшими от времени бочками. Промозглый ночной воздух пробирал до костей. Дождь ещё не закончился, и мелкие холодные капли настойчиво барабанили по моей спине, просачиваясь сквозь тонкую ткань ночной сорочки. Я чувствовала, как влага медленно стекает по позвоночнику, заставляя ёжиться.

– Ну, что там? – нетерпеливо прозвучал голос.

– Гортань опухла. А кожа… Какое заклинание ты использовал? – целитель обратился к генералу.

В кромешной темноте двора лица сливались с ночью, но я безошибочно смогла узнать Артейра – его фигура возвышалась над остальными.

– Я не применял никакой магии… – процедил Артейр.

– Тогда что?

– Метнул кинжал.

– И от этого он раздулся, как переполненный водой пузырь?

– Проклятье! Он лежал на моей жене! Я вообще не соображал в тот момент!

Я осторожно шагнула вперёд, чтобы разглядеть конюха, но в эту секунду под ногой громко хрустнула ветка, разорвав ночную тишину.

Мужчины мгновенно обернулись. Не успела я и вздохнуть, как железная хватка сомкнулась на моём запястье.

– Что ты здесь забыла? – рявкнул Виктор Артейр.

– Я… э-э-э… – я так и не смогла придумать достойного оправдания.

Да и зачем? Этот мужлан всё равно не будет меня слушать.

– Пришла попрощаться со своим любовником?

– Отпусти меня!

– Ещё и дерзишь?

– Обвиняете в измене, а сами человека убили!

– Ты – моя жена, а этот конюх, – Артейр презрительно мотнул головой в сторону замотанного в ковёр тела, – ничтожество! Иннис… Глен! – окликнул он своих дружков. – Избавьтесь от тела, а я пока побеседую с женой!

Мне стало страшно. Тело инстинктивно сжалось, предчувствуя удар, но вместо этого Артейр схватил меня за локоть и потащил обратно в дом.

Что он задумал? Решил избить меня? Повалить на кровать, как предложил его “напарник”?

Меня снова тащили против воли, грубо, не обращая внимания на сопротивление. Мимо промелькнул тёмный зев лестницы, ведущей на второй этаж, но Артейр, не сбавляя шага, поволок меня дальше по коридору. Наконец мужчина резко остановился возле двери, украшенной резьбой. Толкнув меня внутрь, генерал захлопнул дверь. Я споткнулась, потеряла равновесие и, лишь чудом не врезалась лицом в острый угол массивного письменного стола.

В камине едва теплились последние, готовые вот-вот угаснуть угли, но их тусклого света вполне хватало, чтобы различить искажённое яростью лицо моего “мужа”.

– В какую игру ты со мной играешь? – прорычал он, и его голос, хриплый, низкий, ударил по нервам.

Я отползла к стене, пытаясь увеличить расстояние между нами. Промокшая ночная сорочка липла к телу, а волосы, с которых всё ещё капала вода, рассыпались по плечам спутанными прядями.

– Говори, что вы с дорогим папочкой задумали?

– Не… не понимаю, о чём вы…

Мне отчаянно хотелось встать. Разговаривать вот так – я сижу на полу, съёжившись жалким комочком, а он возвышается надо мной – заведомо проигрышная позиция. Вот только ноги наотрез отказывались слушаться.