Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке (сыщик князь Долгорукий-2)

Глава 5

— Повелеваю! — громко и звучно приказал император Николай I, как на плацу перед построенной гвардией, — следовать тебе по этому разбирательству. Все жандармы и полицейские, проходившие по оному делу, полностью подчиняются тебе. Александр Христофорович, обскажите коротко о приведенных действиях.

Попаданец немного поеживался, как всегда, перед новым еще непонятным делом, когда ничего пока не было ясно, и преступник мог оказаться любым персонажем. И, между прочим, попаданец увидел один, очень благоприятный для него признак. Император, наконец, окончательно перешел с ним на ТЫ. А он знал, как историк, что Николай Павлович, будучи воспитываемый в молодости гвардейским офицером, предпочитал со своими быть по проще и не выкать. То есть он перешел в близкий круг императора! Августейший повелитель с ним на ТЫ.

Константин Николаевич и так уже там был вроде бы по жене, которая очень нравилась монарху, и который в условиях перманентной ссоры со старшей дочерью заметно приблизил ее. Да и постоянная розыскная работа, очень эффектная и пользительная для Николая, очень приближала князя к императору. Но внешне попаданец то был близок к августейшему покровителю, то, наоборот, отодвигался. Тут и Маша со своей горячей любовью «помогала». И вот, наконец, явный факт, что он близок к трону!

Бенкендорф меж тем доложился присутствующим, главным образом князю Долгорукому, в несколько минут. Император совершенно зря упоминал о времени. Рассказ был до неприличия короток, потому что говорить было не о чем. И шеф жандармов, и сам император от этого немного были смущены.

Константин Николаевич, тебе месяца хватит? — обратился Николай к князю после долгой красноречивой паузы, дождался согласного кивка, продолжил: — действительному статскому советнику светлейшему князю Долгорукому через месяц доложить о ходе дела! Дерзай! Какие у тебя будут первые действия?

Любопытным по делу службы был не только император. Его дочь, любимая и очень обожаемая жена подошла к князю и вдруг положила на плечи. Николай предостерегающе кашлянул, а Константин Николаевич понимал ее так — пока не расскажешь, не уйдешь. Ха, не очень-то он и собирался секретничать.

То, что сиятельные важные сановники по уголовному делу не очень-то преуспели, его не удивило. Так было и в XXI веке. Начальства может быть много, но работать все одно будут рядовые следователи.

— Будем вести следствие сразу по двум направлением, — разъяснил вновь назначенный следователь светлейший князь Долгорукий, — во-первых, проведем тщательные облавы по районам столицы. Облавы осуществим полицейскими силами при поддержке жандармов. Подозрительные лица из Санкт-Петербурга вышлем с запретом в дальнейшем приезжать в столицу. Явно виновных по любым делам арестовывать, отдавать под следствие, — вспомнил советскую практику, уточнил: — если обнаружим вину — в тюрьму, не обнаружим — в ссылку в Сибирь.

— О-о! — удивилась Мария Николаевна, — за что же такое? Это же настоящее тиранство!

Теперь уже удивился попаданец, правда, молча. Почти половина россиян оказалась крепостными за самодурами помещиками, и она еще думает за что и как?

Посмотрел на Машу. Та была так искренне удивлена, что князь не решился возразить. Перевел взгляд на мужчин. Крупные чиновники, они были настроены более цинично-трезво.

— Вполне, — оценил Бенкендорф, — хотя и жестко, но не очень. Зато город успокоим.

— Только столбовых дворян и чиновников с 10 класса, по возможности, надо будет ограждать, — добавил Николай.

Князь только пожал плечами, сказал в знак согласия:

— Так точно, ваше императорское величество. Да, ваше сиятельство!

И продолжил, ответив Маше показом языка:

— Во-вторых, спешными темпами вести само следствие. Обрубать все эти воровские связи. И со стороны грабителей и со стороны сообщников из обслуги дворца.

Николай раздраженно повел плечами. Последние слова ему не очень понравились, но, помня о недавнем случае о вороватом слуге, он не стал возражать. Дело, кстати, до сих пор не закрыли.

Впрочем, Константин Николаевич и не собирался замалчивать разговоры об обслуге. Не потому, что хотел показать себя таким умным, а исключительно из чувства дела. Ведь проблема есть. Значит, надо ее решать, а не замалчивать.

Тем более, монарх, проводив вновь вышедшую дочь, уже негромко предположил:

— Сдается мне, что в этом грабеже участвовала и сама Мария.

А. Х. Бенкендорф и сам князь Долгорукий неприятно удивились. Как же так, великая княгиня и старшая дочь правящего Самодержца и вдруг… И ведь подозревает ее сам августейший отец!

Видя, как были поражены приближенные, император пояснил:

— Девчонка еще, не понимает, что делает, все пытается остановить около себя суженого, — он кивнул на князя, — и даже может совершить уголовное деяние, не понимая этого.

«Не-не-не, только не это! — мрачно подумал попаданец, — сразу видно, что ты, величество, не профессионал. Самое малое количество фактов плюс домыслы. И вот уже дочь преступница. Да еще меня за уши притянул. Да, а вот с Машей надо обязательно поговорить».

— Ваше императорское величество, — попросил он Николая I, не комментируя его вариант преступления, — могу ли я поинтересоваться подбором обслуги?

— Можешь, — согласился монарх, — даже более того, я обяжу моих чиновников помогать тебе. Никогда не во вред найти какие-нибудь ошибки.

Николай не зря упомянул о предыдущих ошибках. Порывшись в бумагах дворцовых служб, князь поначалу решил, что контроль над дворцовой обслугой вообще не ведется. Агхм! Потом нехотя признался, что все же контроль какой-то есть, но весьма странный. Какой-то уродливый. Полицейский надзор не велся совсем. Как будто трудолюбивым слуга должен быть, а вороватым не обязательно. Не удивительно поэтому, что старательные и преданные слуги могут быть вороватыми.

Комендант Зимнего дворца генерал-майор Заманный поначалу был замкнутым и молчаливым. Но князь, вполне понимая ее мрачный вид, буквально прямо объяснил, что ему надо и какую тот может играть роль.

Уяснив, что он его не собираются никак трогать и вообще комендант в этом деле лицо сугубо второстепенное, гвардеец просветлел и уже оказался более разговорчивым и даже милым.

По итогам этих разговоров князь Долгорукий настоятельно предлагал государю-императору ввести новую должность заместителя коменданта по полиции. На что император соизволил написать на всеподданнейшем докладе: «Быть по сему!»

От официоза в стороне осталось: Николай Павлович действительно заинтересовался и должность принял, но неожиданно поставил на нее Константина Николаевича, вполне резонно посчитав, что инициатива наказуема, а князь будет весьма эффектно работать.

Пришлось выскользнуть из положения скользким угрем. Так, чтобы и лишнюю и, надо сказать, для князя не нужную должность не получать и государя не обозлить.

Помог его начальник по жандармам граф Бенкендорф, который предложил ротмистра Новосильцева — очень деятельного молодого человека тридцати с небольшим лет от рода.

Император, самолично ознакомившись с новым сотрудником, им был удовлетворен и отстал от попаданца. Фу!

Напоследок пришлось прошерстить уже принятых в Зимних дворцов работников. Вот тут пришлось поработать. Константин Николаевич прекрасно понимал, что среди них есть крыса и ее надо обязательно найти. Но кто это?

Граф Бенкендорф сунувший по должности нос и в эту проблему, указал ротмистру Новосильцеву очень даже занимательного кандидата в злодеи — истопник Захаров — нелюдимый и довольно злобный на вид мужчина за пятьдесят лет, с большой черной бородой, придававший ему вид свирепого пирата в отставке. При виде его так и казалось бездоказательно, что он всю жизнь грабил и убивал в Карибском море, а под старость пошел работать истопником в императорском дворце. Эмоции оказались вредными не только для маленьких детей и для капризных женщин, но и для взрослых серьезных жандармов. Поверили-таки дяденьки без особых доказательств!

А если серьезно, то князь тщательно — но не более дня — изучал Захарова, вник в суть его работы и вывел за рамки подозреваемых. В отличие, кстати, Новосильцева, который, согласно указаниям шефа жандармов, продолжал «копать под истопника». Константин Николаевич попытался было вразумить ротмистра. Ведь сразу видно, не туда копает.

Ага, возьмешь его голыми руками!

Главное и железное доказательство — так считает его сиятельство. И хоть железом по лбу чеши! Ни чем не убедишь, как будто шеф жандармов Господь Бог и каждое его слово истина в последней инстанции.

Что делать, иди своим путем, а он пойдет своим. Пока ротмистр Новосильцев по указаниям начальства искал некие «воровские доказательства» «злодея» Захарова, князь Долгорукий выискивал факты совсем под другим углом. Не из внешних признаков обвиняемого, а из аналитических убеждений, что слуга, как минимум, помогал ворам, а то и сам грабил. И личико имел, между прочим, очень даже симпатическое. Ха!

Вот тогда он и увидел среди слуг именно великой княгини юную и, надо сказать, весьма пригожую Анюту Ковалеву. Вначале она ему была даже приятна. Такая была беззащитно-красивая и привлекательная, что очень хотелось приголубить и обогреть. А если к тому же узнать, что она — незаконнорожденная дочь сына екатерининского вельможи. Богатого, но не давшего ничего, то картина будет полная. Чувство же было одно — помочь и подать, хоть чего-нибудь.

Однако когда первая волна блаженных эмоций схлынула, и Константин Николаевич мог сознательно подумать, ему показалось, что она может оказаться первым кандидатом в пособники грабителем. Ближняя прислуга дочери монарха, от которой у Маши практически нет никаких секретов и закрытых дверей. Ведь почти дворянка, причем дед ее очень именитый и известный.

Конечно, это еще ни о чем не говорит, но все-таки, присмотреть за ней необходимо одной из самых первых. И окончательно решить — брать за цугундер или вообще оставить в покое.

А когда один из его штатных агентов жандармского управления проследил ее путь от дворца до съемных квартир, в которых, по сведению Санкт-Петербургской полиции, жил одних из самых известных «воров в законе» того времени Андриан Два Пальца, прежняя жизнь Анюты оборвалась окончательно и бесповоротно.

Ибо, если она и не будет виновата, но держать около великой княгини человека с такими криминальными связями будет уже никак нельзя.

С такими мыслями он и пошел еще не к допросу, просто к отвлеченному разговору с обвиняемой Ковалевой.

Что жалобно красивая птичка нам споет?

А между тем, так сказать коллеги-жандармы попаданца сумели притащить в клювике новую работу. Князю Долгорукому в первую очередь, разумеется. Появилась новая подозреваемая — кухарка Аглая Спиридонова И ведь, по чьей, между прочим, наводке? Его императорское высочество Мария Николаевна! А потом, кто настоял на задержании Аглаи?

Он мстительно повторил (про себя, разумеется), что арестовали и допрашивали кухарку Спиридонову по наводке великой княгини Марии Николаевны. Ха-ха!

Потом вспомнил свою прежнюю любимицу, от которой его отодвинул ее отец Николай Павлович такую воздушную, светлую, прелестную. Стало очень стыдно.

В этой жизни в XIX веке ему неслыханно повезло и в первую очередь с прекрасной чаровницей, оказавшейся великой княгиней. Хотя даже если бы она была простой дворянкой, даже крестьянкой, все равно бы женился.

Осознав направление мыслей, остановился. Женился бы? Вспомнил ее прелестную, словно точеную головку, легкий, хотя и порой взбаломошенный характер, твердо повторил: нет, все же повезло. В XXI веке монархии в России не было, но лакомые кусочки среди россиянок существовали. Женился? Даже не подумал, хотя пару раз случаи были. Но все равно, подобной девушки Маши не было!

Вслед за Бенкендорфом вошел во временную допросную. Александр Христофорович ему негромко сказал, что черновую работу проведет следователь из жандармерии, а они только будут слушать, анализировать и делать выводы. Если, конечно, надо будет, вмешаются. Но это уже много позже, когда общая картина вырисовывается выпукло.

Князь со своим начальником молча почти согласился. Лучше вообще-то самому провести этот допрос, но хотя бы так. А лаяться с шефом жандармов по любому, самому мелочному поводу, право, не стоило. Не революционер! Хотя язык таки чесался напомнить, что они договорились с легкой подачи Николая I, что допрашивать главных подозреваемых будут они сами. Едва удержался!

Жандармы начали с конца их списка — с Аглаи Спиридоновой. Может так и лучше. По крайней мере, хуже точно не стало.

Зашли. Знакомый князю черноволосый ротмистр с помощью писаря здоровенного унтер-офицера по фамилии, кажется, Петров заканчивали вводную часть допроса. Благородные господа еще успели услышать жалобу Аглаи на встречавших ей мужчин, которые совершенно не желают на ней жениться. В итоге бедняга оказалась старой девой. А было ей уже за пятьдесят — по той поре совершенная старуха, как физически, так и морально.

Константин Николаевич и раньше знал, что она уже в возрасте. Но знать это одно, а видеть другое. Впрочем, в целом представление о ней осталось прежнее.

Ротмистр был весьма невозмутим, благородные господа тоже. Такого рода женщин оказывалось очень много в любую эпоху и на статистику раскрываемых преступлений они не влияли, что же возбуждаться? Князь обратил внимание на другое.

По его просьбе, прервав душещипательный разговор, ротмистр потребовал от Аглаи встать у стены по стойке смирно. Петров же, по мысли князя должен был отметить на стене карандашом отметку роста женщины, а также длину ног и рук.

Сказано — сделано. На последок умница унтер-офицер не только отметил на шнуре рост Аглаи, о и с помощью большой линейки обозначил ее рост. 1 метр шестьдесят пять сантиметров. Или примерно два с половинною аршин!

Все, лично у князя к ней вопросов не было. Ротмистр их тоже не имел. Он вообще имел четкое задание — допросить, уточнить подозрительные и неоднозначные моменты в словах Аглаи и донести об этом по службе. То есть ни четкой картины преступления, ни какого-то стимулирования у жандарма не было.

Зато у него было одиннадцать вопросов Бенкендорфа, и, в случае необходимости, дополнительные свои. Их надо было либо четко произнести, либо, если это было свои, правильно сформулировать. И все.

Следователь, конечно, не был механическим големом, но и творческой деятельностью не являлся, и тянуть его в свои союзники князь и не мог, и не хотел. Сделав для себя необходимые выводы, он лишь сидел, изредка зевал и, только попросил Петрова в дальнейшем произвести дополнительные замеры и у Анюты Ковалева.

Затем, — сделал про себя князь выводы, — надо произвести необходимые замеры в покоя Марии. Кто сможет залезть на полку и взять ключи. Эксперимент этот очень легкий, причем почти со 100% надежностью.

Бенкендорф, не имея никаких своих интересов, а только служебные пристрастия, тоже особой активности н проявлял. Задал несколько вопросов, проявил начальническую позицию и заткнулся, не мешая ни следователю, ни князю. Сам или при помощи знакомой женщины.

Но до обеда они все же с этой почтенной дамой или, скорее, дебелой бабой, просидели. И ротмистр был обязательным и дотошным, ведь кандидатура была выделена самим императором, и Аглая оказалась прекрасной болтушкой. Четыре часа с лишним допрос протянулся.

Слов было добыто уже много, а предельно ясной картины так и не вырисовалось. Работаем дальше и, если надо, то заново.