Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке (сыщик князь Долгорукий-2)

Глава 19

Так и не разобравшись, что ему делать при встрече, князь пошел в Зимний дворец. Здесь у него максимум два часа. Поговорить и, если повезет, пообедать. Потом необходимо вернуться в район Фонтанки, в «хазу» шайки. Там уже должен завершать обыск Балашов, вернувшись из тюрьмы, где он оставит уголовников и проинструктирует его аппарат.

Эх, если останется время, не забыть забежать домой. Там Елена Федоровна стремительно «толстеет», переходя через все этапы беременности. И любишь — не любишь, а ребенок твой, даже из этих чувств надо пожалеть. Поцеловать, спросить, как она. Слуг разного пола, разумеется, у них много, а вот супруг один м-да.

Уже потом, остановившись на «хазе», приедет в тюрьму, поработает там с заключенными, а потом, вновь в Зимний дворец, где теперь его допросят Мария и ее отец, а он пораспрашивает Алену Ковалеву. Таков вот круговорот воды в природе. И все!

Наверное. Попаданец вздохнул, выждав сравнительно небольшое время дороги, прошел в личные покои императора, кивнул на посту что-то на вроде постового (лакея?). Его тут все знали насквозь и не требовали наличия обязательного пропуска.

Хм, пропуск. Это мой милый, стародневное будущее. Пока же все на словах и на наглядной пропаганде. Типа, знаю — не знаю. Вот так-то.

Спросил личного слугу Николая I, где его императорское величество. И, если здесь, его императорское высочество великая княгиня Мария Николаевна.

В принципе, он и так примерно знал, но oblige — oblige, а надо спросить, попросить доложить о нем. Родные, в сущности, входят и так. Все-таки в личных покоях Романовы были не императоры, а больше простая семья «на казенном счету». Но князь Долгорукий так никак не мог. В их личном доме отмокал, делал из себя добродушного барина, как мог. А в Зимнем дворце так и продолжал быть подчиненным знатным дворянином. Мда-с!

Слуга Пафнутий Павлович приветливо поздоровался — Константин Николаевич здесь проходил, как практически свой. Все же следователь императора и причем единственный, это здорово! Больше таких некровных почти родственников у Романовых еще не было. Ну, Александр Николаевич (будущий Александр II) женится, а все остальные очень не скоро, малые еще дети.

Император и его дочь Мария Николаевна находились в личном рабочем кабинете и о чем-то беседовали, судя по сердитому тону и злой мимике, не очень-то приятном.

— Не в духе-с, — снизив голос, сообщил Пафнутий Павлович. Князь было решил, что речь шла о Николая I — и император тоже был человек, с обычными чувствами и эмоциональными всплесками, но представитель «придворного класса» его опроверг, сообщив, что сердитой была Мария Николаевна. О как показалось жизнь!

Собственно, зачем князю был нужен этот слуга? А для представления.

— Князь Константин Николаевич Долгорукий! — провозглашал Пафнутий (или кто еще) и попаданец уже законно оказывался в комнате. Иначе как-то никак, иначе князь попасть не мог. Видимо, не судьба в XIX веке!

После его провозглашения он прошел, по-светски поздоровался, и сел на диван. Обстановка явно была нервная, причем обескуражен даже был сам император Николай Павлович.

«Что с ней такое?» — спросил он взглядом у свежего человека, сейчас самого ближайшего человека дочери, который точно мог объяснить причину такого поведения. Или, по крайней мере, на него можно было свалить часть проблем и тревог.

Константин Николаевич успокаивающе погладил Марию по руке. «Все хорошо, моя милая!» — как бы говорил его взгляд. Досталось от него утешения и монарху. «Ничего страшного, что бы могло нас встревожить», — говорили его глаза императору.

Николай I как-то сразу успокоился, а вот его ненаглядная так быстро не могла. Не такая физиология!

— Ты почему меня утром бросил одну, не пришел, не приласкал! — нашла Мария еще одну причину поворчать, — еле поднялась с постели!

И это то при родном отце говорит незамужняя дочь чужому, в общем-то, мужчине! Ну не то что чужому, но ведь не близкий родственник.

И по поводу ее капризного замечания. Ага, одну он оставил! Полон Зимний дворец слуг. Люди, между прочим, и женского и мужского пола, все, как один, готовы помочь великой княгине! Конечно, князь, практически жених тоже полезен, но ему еще нужно грязных людишек когда-то ловить.

Константин Николаевич ласково посмотрел на нее, погладил по плечикам, обнял. И Мария, наконец, успокоилась, прижалась к нему. Потом, вспомнив что-то извечно-женское, важное, улетела по Зимнему дворцу.

— Что-то я не пойму, — покачал головой Николай, — никогда не была столь эмоциональна. Даже в детстве оказывалась спокойна, рассудительна. А тут…

Император требовательно поглядел на князя.

Тот только вздохнул про себя:

«Эх, не трогали бы вы меня по-родственному. Сами разбирайтесь! С другой стороны, он ведь и автор причины такого поведения».

Князь помыкал про себя и разговорился. Тоже ведь поданный императору, что теперь делать!

— Ваше величество, пока жены Марии нет, скажу. Она, по-видимому, вам не сказала, — издалека начал князь.

— Нет, — раздраженно пожал плечами император, — я, разумеется, могу предсказать, но зачем мне это! Родная дочь и жена! Обязаны сказать!

— Не знаю зачем, не говорит, — удивился на эту эскападу князь, — но хорошо, могу и я. Надеюсь на вашу августейшую скромность, ваше императорское величество.

Он посмотрел многозначаще на своего суверенного покровителя. Тот ответил любопытным взглядом на князя, почти зная ответ.

— Мы вчера целовались, ваше императорское величество, — вздохнув, объяснил князь, — я ничего не мог сделать, да и она тоже не справилась с чувствами, и от этого у нее такое эмоциональное настроение.

Сказал и застыл в ожидании жесточайшей грозы. Сказать августейшему отцу такое про любимую незамужнюю дочь! Лично бы он хотя бы выгнал самозваного жениха из Зимнего дворца, а еще лучше в Санкт-Петербурга. И не в Москву, развивать карьеру в безлюдной тогда Сибири, проводить расследование среди медведей и волков. Да мало ли как сумеет наказать император с неограниченной властью!

Однако, к его искреннему удивлению, монарх совсем не рассердился на князя Долгорукого. Более того, по крайней мере, внешне у него были видны совсем другие чувства.

— Слава Богу', — окончательно успокоился Николай, — будем терпеть, что теперь делать. Князь, я вынужден тебе сказать тет на тет, и без излишней огласки. Я ошибся тогда, когда вы сказали о своих чувствах и попросили благословения на венчание. Запретил, а надо было разрешить.

Но кто знал, что так будет развиваться наше будущее? Мария не может жить без тебя, и не только физически чахнет, но и пригрозила совсем уйти в монастырь. Сын Александр прошел просмотр у врачей в преддверии свадьбы и семейной жизни. Вроде бы был здоров, и вдруг Николай Федорович Арендт сообщил тревожную весть, что, возможно, он никогда не станет отцом. И ведь главное, на Западе, при монарших дворцах это признали

Николай I глубоко вздохнул, сказав, вперив в князя свой знаменитый грозный взгляд:

— С учетом всех сложившихся обстоятельств я не буду препятствовать вашему сближению. Однако, надеюсь, князь, на ваше благоразумие. Во-первых, вы не будет афишировать при дворе свои отношения, а, во-вторых, помните, князь, вы же женаты. Кстати, как здоровье у вашей жены, моей воспитанницы Елены Федоровны?

— Беременность у ней происходит нормально, скоро рожать, ваше императорское величество, — кое-как скрыв свое изумление, сказал попаданец. Вот это Николай Павлович сегодня дал антраша! Он-то думал, что знает все про Романовых, как близкий к ним современник, и посредственный, но все же историк. А оказалось, фиг тебе!

Похоже, князь не смог полностью скрыть свои чувства от кардинального изменения позиций монарха. Николай откровенно усмехнулся, негромко, видимо, чтобы даже родные не слышали:

— Я, вообще-то, от своих позиций отступаю редко. Пусть мои недруги копошаться, что внутренние, что внешние. Но, я не дурак, хотя и знаю о таких речах. Если вижу, особенно о родственниках, что надо менять поведение — меняю! Особенно это касается женщин, у которых по семи пятниц на неделе. Так что уж разрешу мой любимой Марии и тебе, князь.

Помолчал, заговорил о другом:

Мать Марии — моя жена Александра Федоровна, когда ходила на сносях с ней, а это был первенец, тоже стала чрезвычайно эмоциональна. Отец мой блаженной память император Павел к тому времени был уже мертв, и жена оказывалась не в состоянии его нервировать, на зато старший брат тоже ныне покойный император Александр I не мало от нее настрадался. Ничего, был полон спокойствия и оптимизма. А там и ребенок родился. А после и жена была поспокойнее.

А тут лишь поцелуи. Отойдет, станет спокойнее, но ты, князь Константин Николаевич, в будущем смотри = сам растревожил мою дочь, сам должен и успокаивать. А не я стану тревожится. Понял, князь?

Что же делать? Константин Николаевич в прошлой жизни женат не был и, соответственно, ни беременную жену, ни даже женщину поблизости в семье не имел. Но теоретически положение женщин в жизни знал. И мог спокойно сносить ее поведение. Тем более, если Самодержец требует. Сказал готовно, но с достоинством:

— Ваше императорское величество, ради моей любимой Марии Николаевны я готов на все. Постараюсь принять на себе все ее тревожные чувства.

Сказал и услышал легкие девичьи шаги. Вот, кстати, и она. Хоть любимую спутницу так не характеризуют, но помяни черта, он и появится. Хоть в женском обличии. Мария Николаевна вернулась в кабинет, и тут же «нащелкала» обоим. Князю из плохого настроения, отцу, так следовало, из-за того, что он хотя бы есть.

Константин Николаевич и Николай I ничего не сказали, а только дружно вздохнули. Черт побери, судьба женатых мужчин!

В таких расстроенных чувствах в окружении императора его наивный план хотя бы немного рассказать Николаю Павловичу о недавних событиях, конечно, в его версии, сразу и бесповоротно провалился, император ведь не дурак, ой не дурак. Однако, с другой стороны, рассказал об их отношениях с Марией (почти что искренне). Покумекали с мужской позиции о тяжелой женской доле и что они делают с мужчинами за это. Николай I, хоть и император, а мужчина нормальный. С огромным мужским опытом

И пока, кажется, нормально. Может, даже этак вот и лучше. Порыскает еще князь — попаданец, в глаза подследственным посмотрит. Авось и сам поймет, и родным расскажет. Благо, он здесь находится в уникальном положение — еще не августейший зять императора в абсолютной монархии, но уже полуоткрыто им признанный хотя бы как любовник дочери.

Спаси, Господи от такого разговора, последний бы мужик захудалой деревни дрыном бы его отлупил. А вот император нет, потому как он не только отец, но и глава страны. И дочь его он с самого раннего детства планирует отдать замуж, не чтобы она была счастливой (хотя это тоже, но со второй стороны). Поэтому и за князя, скрипя сердцем отдает. А что обвенчан, так сам виноват. Заставлял!

И поэтому родственный разговор под чай и под блюда обеда всегда автоматически переходит в служебный доклад с соответствующими выводами. Ибо самодержец Николай в России самый главный из начальников. Выше него только Бог, который располагается только на небесах.

Да, между прочим, а с едой-то не получилось. Плохо! Завтрак у него по давнишней традиции был плотным, но сейчас где-то обед, а, значит, пришла пора для еще более плотного питания, который называется, как вы понимаете, обедом. А его-то и не было. Как-то неудобно было спросить. У всех заботы, неприятные случаи по жизни, а он будет приставать с щами и кашей с котлетами.

Да уж. Константин Николаевич был бы гораздо оптимистичнее, если бы слышал разговор после ухода своей милой с ее отцом по поводу будущего их семьи в целом и его в частности. Проводив князя взглядами — ее одобряющим, его немного осуждающий, они не могли не поговорить и об этом мужчине.

— ПапА, — назвала Мария отца на французский манер, — в этом году я должна буду родить. Не говори, я так решила.

Она вызывающе посмотрела на отца. А ведь это еще и император! Да как она смеет, мерзавка этакая! Быть ей обязательно выпоротой августейшим отцом, или, хотя бы, отруганным, если бы он сам настаивал на этом. Поэтому он лишь обошелся легкой гримасой.

Она его правильно поняла и настоятельно продолжила:

— И я хочу гарантировать их будущее. И отца, и самого ребенка.

Николай поначалу немного не правильно ее понял:

— Мария, — чуточку требовательно, чуточку извинительно сказал он, — извини, но в первую очередь только сын Сашки станет российским императором. Он мужчина и будущий император, ему, в конце — концов, заводить и наследника, если сможет.

— Ах, папА, ты меня за дурочку-то не держи. Я даже об этом совершенно не думала! — только и язвительно улыбнулась Мария, — я когда говорила о хорошем будущем для них, то мечтала совсем о меньшем!

— Хорошо, — ответил Николай, — сначала о ребенке. Вне зависимости от пола он будет, прежде всего, Романов со всеми его привилегиями. Я дарую ему, как возможному первенцу, миллион рублей серебром. Тебе лично — триста тысяч ассигнациями на текущие расходы и новый бриллиантовый гарнитур.

Мужу твоему Константину Николаевичу будет очередной чин по службе — тайного советника. Извини, больше некуда.

— О-о! — Капризно изогнула Мария прелестные губки превосходной красавицы, чарующе действующие, по крайней мере, на ее отца, — это же лишь третий класс. У тебя же есть еще звание действительного тайного советника, а потом канцлера! По петровской табели именно он занимает первую ступень. Вот дальше уже некуда!

— Звание канцлера по существующей традиции дается лишь по дипломатической службе, — Николай I строго посмотрел на дочь. Капризы — капризами, но совать свой красивый носик… она, по меньшей мере, не должна.

— Папочка, ну пожалуйста, — зачастила Мария, чувствуя, что со своими требованиями она уже пересекает грань приличия. И мягко обольщающе улыбнулась отцу.

Николай задумался. Честно говоря, он и сам не раз уже понимал, что его пращур Петр Великий тут немного не додумал и надо бы придумать какой-нибудь общий соответствующий чин первым классом, а не только для дипломатов. И даже название было придумал. Но как-то все не с руки было проводить реформу.

Ну а сейчас можно. И государственный аппарат в очередной раз облагородит, и дочери как бы уступит.

— Хорошо! — император решительно встал, показывая свою непреклонность, — я велю поставить в лестницу чиновничьих званий еще один чин. Скажем действительного тайного советника 1-го класса. Первым кандидатом на это звание будет, разумеется, твой князь! Ты довольна, дочь моя?

— Да, папА, — Мария подскочила, целомудренно поцеловала кончиками губ отца в щеку, — ты хороший родитель, спасибо!

Вот такой был разговор за спиной у князя Долгорукого. А он, еще ничего не зная, решил остановиться в каком-нибудь первоклассном трактире по пути от Зимнего дворца к жандармерии, перекусить, не барин же.

Ха-ха. Между прочим, как раз барин. И поэтому обедать будет по-господски. Тут ведь как посмотрят, такой и кладут обед! Сначала по положению, а потом по деньгам. Феодальное государство. Пусть ты дворянин, хоть и нищий, а все равно выше, чем купец, хоть и богатый.

А тут и князь, и богатый, знай только накладывай, ибо гость еще и голодный. Остановил у купеческого двора, что на Миллионной улице, предупредил кучера, что ему некогда, но четверть часа у него есть. Пусть тоже откушает в дешевой забегаловке.

И молодецки спрыгнул с пролетки. Честно говоря, о кучере мог бы и не беспокоиться. Люди в XIX веке самостоятельные, тем более простые. Привыкли, что о них никто не беспокоится и, если сам не потревожишься, то останешься голодным. Но вот не может попаданец так не беспокоится. Люди ведь. в XXI веке вон о кошках и собаках уже сподобятся из жалости. Ведь тоже живые и все, если не понимают, то чувствуют. А тут люди и такие же думающие. И пусть теорему Пифагора не знают и только на двух языках разговаривают — русском и матерном. А все одно, не по гуманистически. Или, скажем в понятиях XIX века, не по православному.

Зашел. Трактир XIX века для сиятельного князя не общепит XXI века для обычного россиянина. Ни тебе очереди, ни дефицит и отсутствие блюд.

Тем более, откуда-то знают, что он действительный статский советник и сиятельный князь Долгорукий, следователь самого императора Николая I.

По тем временам, такой гость запросто был равен прошедшему наяву Богу. Прямо так пришел и даже милостиво кивнул! И ведь не побрезговал, хотя кругом простые, хоть и богатые люди — купцы и промышленники…

Вот скажем, вы когда-нибудь с Богом виделись? И даже прислуживали ему? Уж не говоря об обеде с ним!

Нет? Все понятно, значит вы из скучного и очень реалистического XXI века. Все одинаковы, все есть, но как-то очень искусственно и опять же попроще. Ни тебе ботвиньи, ни варенной стерлядки. Даже хлеб наполовину с нефтью. А уж из чего делают водку или хотя бы бургундское, лучше вообще не знать. Опять хреновина на хреновине.

Не все, правда, и в XIX веке вкусно. Например, Константин Николаевич никак не мог понять прелести черной икры. Нет, надо будет, и он съест, залпом, как лекарство. И сразу запьет чистой водой. Но восхищаться этим и сладко наедаться, он все же не может.

Под эти мысли пообедал. Все очень просто: на салат — раковые шайки с капустой и перепелиными яйцами с мясом тетеревов. Из горячего: на первое — ботвинья на бульоне рябчиков. На второе — мякоть осетра, испеченная в сметане. И все это под бургундское 1837 и года и под Лимонное вино 1841 года.

Ничего, так сказать. На десерт пирожное и сладкие груши.

На все про все около рубля серебром. Вот-с, оказывается, и боги платят. Другое дело, у простых людей рубль единственный или вообще последний, а у князя их не меренно. Жалованье, доходы с поместья, неоднократные пожалования императора. Видит Бог, такого сановника с неопределенным доходом (кроме императора, разумеется) наша страна в XIX веке вряд ли еще видела. Даже великие князья. Те слишком видны и обществу, и императору, чтобы слишком легко обогащаться.

Во как!