Ненавистная любовь и любимая служба в XIX веке (сыщик князь Долгорукий-2)

Глава 10

Надо сказать, Мария замечательно справилась с трудным положением, в которое по девичьей дурости или по женской наивности залетела сама, без малейшей помощи князя и отца. Построив из себя деловую, но оч-чень светскую женщину, она возразила императору:

— Мой августейший папА, наказать ее мы можем и другим способом. Каторга это чрезмерно, нельзя в это гнездо разврата и дикости бросать пусть и преступницу, но все же светлую, тихую девицу. Давай, поставим ее на грязную работу во дворце, а? Брак же с Захаровым будет ей хорошим якорем по жизни. Он хоть и страхолюдина, но всегда ее поправит, и будет любить. С ним она никогда так не ошибется и никогда не рухнет на дно жизни.

Николай после такой умной отповеди дочери был даже не удивлен, а крайне обескуражен. Что откуда берется? Была чудесная крохотулечка, своими глупостями смешила и родителей, и императорский двор. А сейчас как стала мудрствовать, как убеленный сединами тайный советник первых классов! Это из-за того что замуж не выдали, или от того, что уже выросла? В любом случае, хорошо, что рядом князь Долгорукий есть. Пусть ему мозг выедает, а не отцу. И ничего, что он женат на другой. Елена Федоровна слишком скромна и воспитана, чтобы вот так надоедать мужчинам. Амурные шалости пусть берет у нее, а вот всякие женские глупости у дочери.

— Э-э, я понял тебя, Мария, — Николай переглянулся со следователем, — что тут говорилось о возможном взятии на поруки? Я уже не против!

Константин Николаевич уронил карандаш, чтобы потом сразу же поднять его, прикрыв на всякий случай рукой лицо с торжествующей улыбкой. Вековечная борьба детей и родителей сегодня окончилась оглушительной победой первых. Император всея Руси не знает, что делать с собственной дочерью!

Сам он с женщинами никогда не спорил. Или молча выполнял приказы, или, позднее, сам издавал. А спорить, нет. Физиология (с точки зрения XIX века Бог) сделали так, что женщины лучше спорят. Тогда как мужчины эффективнее рубят дрова. И ничего здесь не поделаешь. Объективная реальность. Сиди и молчи, раз не можешь сказать ничего путного.

— А ты чего молчишь? — спросил лукавый устами императора. Только ведь нечистую силу можно и не слышать, по крайней мере, сделать вид, а вот правящего монарха никак не проигнорируешь. Духу не хватит!

— Э-э, ваше императорское величество, любуюсь речью великой княгини. Славную вы дочь вырастили. Не только красивую, но и умную, — сделал глубокомысленный вид попаданец.

Вот так, и вашим и нашим.

Николай Павлович тоже решил, что хватит ходить по голому льду. Так можно не только нос разбить, но и лоб размозжить. Молча показал на входную дверь. Пора!

Вопреки прошлому плану, он вместе с дочерью и князем отправился в допросную комнату, где их, так сказать, ждала Анюта Ковалева, приведенная туда жандармами.

Подходил последний акт Марлезонского балета. Очень интересно! Если, конечно, Константин Николаевич сумеет правильно прокрутить антраша.

Опять он!

Формально намеченный допрос должен проводить светлейший князь Долгорукий по его служебной должности и по официальному званию. Не император же! Для служанки пусть дворянского положения это уж совсем!

Так они решили по пути в допросную комнату. Все вместе. А там император с дочерью посидят в небольшой предшествующей комнате, ничего не видя, но все слыша. Зато и их никто не увидит. А то пойдут слухи сначала по Санкт-Петербургу, потом по всей России, а то и по всему миру. Люди они болтливые и глупые, когда речь идет об августейшем монархе и их семье.

Точнее, заниматься такой кудрявой деятельностью в маленькой комнате во время розыскной работы придумал император Николай I самолично и твердо. Князь Долгорукий благоразумно не возражал — лишь бы не мешали ему. Он вообще был очень относительно мирным и спокойным. Правда, Николай Павлович был настроен по-другому, считая, что князь не только горделив, но и спесив, но да Бог с ним! На каждый роток не накинешь платок, а тем более, если это рот самого императора.

Одна Мария выступала против — категорически и непреклонно, вплоть до ругани, если это не касалось самодержца. Но и она в прямой борьбе с августейшим отцом неминуемо проигрывала и вынуждена была довольно быстро сдаться. Константин Николаевич только незаметно хмыкнул. Непреклонный отец — это не мягкий муж в недалеком будущем, его слезами раскаяния и желаниями ночной похоти не сломаешь.

То есть, не то чтобы не сломаешь. За годы своей жизни Мария Николаевна привыкла быть победительницей над практически любым мужчиной во дворе. Сначала будучи прелестным ребенком, потом с годами красивой девушкой. Придворные особо не сопротивлялись.

Но с грозным отцом было лучше не шутить и шутливо флиртовать, и она скромнехонько шагала за ним. Хотя и с пасмурным видам, мечтая о злобной сцене с премилым, но уж очень тихим князем. Вот она ему и устроит ему картину с царем Грозным во главе после возращения с допроса. И может даже это будет в одной из ее многочисленных комнат в Зимнем дворце. Это она еще не решила, но гроза обязательно будет. Он уже стал моим мужчиной, хоть и без венчания и будет обязан терпеть!

Князь, шедший за ними, сосредоточенно, но мягко посмотрел на размечтавшую великую княгиню. Марию он уже просчитал, впрочем, как и императора. Дело житейское, если вообще, без оргвыводов, то он и согласен. Пусть ругаются, выплескивают эмоции. Даже с ним и на нем. Зато потом можно будет потребовать плюшек. Для него. У каждого ведь по-своему. И конкретно с Марии Николаевне, и даже с императора Николая I (с последнего, конечно, больше просить. Все-таки самодержавный монарх).

Все потом! Сейчас очень важно было переговорить с этой сладенькой вертихвосткой Анютой, которая еще не полностью поняла, но уже чувствовала, в какую она глубокую жизненную яму попала и из которой ей, может быть, и не вылезть вообще. И поэтому она то заигрывает со следователями, то дерзко грубит им.

Честно говоря, он ее тоже не совсем понял. Предложение Бенкендорфа выделить второстепенных подозреваемых в руках младших жандармских следователей, с одной стороны, позволило высокопоставленным жандармам (увы!) самим спокойно работать с главными виновными, но, с другой, — они начали терять нужные нити следования. И Анюта явно оказалась одной из них. А ведь, вопреки мнению шефа жандарма, не такая уж она является второстепенная! Как бы тут чего не случилось!

И сегодня, хочешь — не хочешь, а придется к ней присмотреться повнимательней, теряя и время, и усилия. Ведь где-то в глубине души полицейская чуйка все тревожнее звенит — не упусти, ее показания крайне необходимы для следствия!

В совсем небольшой комнате, которая раньше служила для прихорашивания кавалеров и, особенно, их дам, император и его дочь скромно присели в ожидании. Пока их роль была весьма скромная и незначительная.

Константин Николаевич даже засмущался. Сначала эта идея сделать из императора и его дочери, если они так страстно хотят, тайных зрителей, показалась забавной, но привлекательной. Сейчас — уже нет. Хозяин большой страны в миллионы квадратных километров и таких же миллионов людей, а просиживает, как простой проситель! Так и его князя, носителя древней благородной крови могут куда-нибудь послать!

Негодование в теле князя Долгорукого было настолько сильным и эмоциональным, что попаданцу еле удалось успокоиться.

Подумалось, что Николай I, между прочим, сам виноват, ничего было не то чтобы вежливо попроситься — надоедливо потребовать взять его с собой. Он не виноват! Захотелось идти с ним — терпите. Зато все будете, по крайней мере, слышать!

Князь на прощание улыбнулся и сразу почти про них забыл. Впереди была его Троя, в простонародье именуемая Анюта. Не только весьма прекрасная, но и, возможно, очень опасная.

Вздохнул и быстро вошел в комнату, где шли допросы. Как в ледяную прорубь прыгнул. Аж кожа задрожала. Все сидевшие/ стоявшие в помещении — и жандармы, и подследственная — разом повернулись.

Фу-х. Если б не учился в свое время в вузе, сказал бы, что все именно его хотели увидеть и терпеливо ждали. А теперь опытный князь просто констатировал: скорее, безусловная реакция на громко открывшуюся скрипучую дверь.

Здороваться он не стал. Бесовка Анюта и так рада высокому чину, на котором она может тренироваться женскими чарами, а жандармы, как люди служащие, должны знать — кто ниже, те и первыми здороваются. Дисциплина и строгий порядок!

Так и есть. Девушка-преступница зазывно засмущалась и чудесно улыбнулась в виде приветствия, а жандармы почти хором рявкнули, что-то вроде «Здрав желаем, ваше превосходительство!». Или нечто подобное. Дёревня!

Улыбнулся всем сразу, но сказал только писарю, интересуясь:

— Что там, любезный, наша виновная начирикала? Есть что посмотреть в служебных бумагах?

Он здесь старший, ему и отвечать.

Писарь, шапочно знакомый жандарм по имени Алексей, только мотнул головой, удручено соглашаясь.

Чудак человек. Он-то и так знал, что, по сути, ничего и нет. Пусто и гулко, как в медном куполе. Это Константин Николаевич говорит не для себя, для Николая I с дочерью. Чтобы были в курсе и не скучали. Или, не дай боже, не обозлились.

Однако писарь — плешивый мужчина средних лет, не зная о дополнительных зрителях, которых надо развлекать, действовал строго по служебной инструкции. То есть строго молчал, чтобы государственный преступник (а даже мелкий уголовник становится злейшим злоумышленником, если осмелится грабить великих князей) ничего не знал и ничего не передал. Пришлось князю взять инициативу на себя. Ему и инструкцию нарушить не страшно, он их сам пишет.

Взял тоненькую папку — совокупность допросных листов. Не много, ведь и Бенкендорф лишь немного, и он сам ни разу Анюту еще не спрашивали. А это результаты работы нижестоящих следователей, которые, как водится, мало что нашли, потому как и мало что и искали. Но мы сейчас ее попрессуем вопросами. А потом посмотрим.

Константин Николаевич сделал вид, что листает листы папки. Сам он уже ими не интересовался, ни для себя, ни для Николая I с Ко. Но для виду можно было полистать. И предложить Анюте варианты ее будущего в зависимости от ее поведения он никак не мо. Не те были условия. Сказал, как бы жалея:

— Обижаете вы нас, Анна Гавриловна. Просто до слез. А ведь вы к вам со всей душой, а вы только лыбитесь понапрасну, да, извините, задницейвертите!

Говорил, а сам буквально в ее лицо впился. Он же специально ей нахамил. Эдаковая лакмусовая бумажка. Она хоть и не из благородных господ, но и не из простых людей происходит.

И сейчас она покажет свою реакцию. А там будет видно — по-прежнему хитрит или уже сломалась и честна?

Откровенно говоря, сам Константин Николаевич ей ни в коей мере не верил. Если бы она вдруг сломалась, то он сам непременно встал бы в тупик, не зная, что с нею делать. Но для чистоты следствия надо все проверять.

Но Анюта себя не сломала. Она лишь немного опустила себя вниз, чтобы поправить подол платья, и, как понял князь, спрятать свое лицо. Потом снова показала голову. Личико была такое жалостливое и безрадостное, что не верили бы даже рядовые жандармы, а не то что следователь в чине действительного статского советника. Она уже знала — чем выше чин, чем он меньше народ понимает. И тем легче его обмануть. Бенкендорфа, ведь, похоже, она обвела вокруг прелестного пальчика. Пару раз он ее немного видел вот на таком '«допросе» и даже умилился.

И начала она действовать в подражание обычной бабе, пойманной на воровстве в праздничный базарный день:

— Не виноватая я ни в чем! Что вы меня мучите? Все жизнь работала на свою госпожу Марию Николаевну и вот в награду! Ой, охти мне, господи!

Константин Николаевич молча слушал ее и понимал все меньше. Нет, то что она врет, это точно. Но зачем же так глупо делает? Словно показывает, что ее заставляют, а она ничего не может. Или так сказать инструктор у нее откровенный отморозок и дурак, не очень-то понимающий благородных господ. Хотя стоп. Что за хреновину он думает. Тот, что в далеком местечке поживает? Или в лагере? Стоп, а вот это уже реальная мысль!

Так, систематизируем:

Во-первых, нам надо разоблачить изменника, которого обычно называют кротом. Пока он будет работать и посылать информацию своим людям, нормального хода следствия не видать. Ни за что!

Во-вторых, пора их противника крупно побеспокоить. А то совсем обнаглел, черт свинорылый! В Зимний дворец, к самому государю-императору руки пролез? Вот я ему дам больно-больно!

У них есть две ниточки к нему. Главное, не порвать, не обеспокоить так сказать вора по терминологии этих лет.

Итак, вначале первая проблема. Неужели среди жандармов есть предатель? Эти суровые рыцари контрреволюции дрогнули и начали противоправную деятельность против своего же государства?

А почему бы и нет! Чего ты удивился? Человечество существует не только в XXI веке. Была раньше пятая колонна. Так что даже не сомневайся. Лучше подумай, как сделать ловушку? И против кого?

Князь нарочито свирепо вгляделся в Анюту, словно что-то припомнил, хотя сам в это время искал хорошую мышеловку.

Анюта под этим взглядом перестала кричать и надрываться. А он словно из-за этого порадовался в лице. Хотя на самом деле обрадовался высчитанной ловушке. Есть выявленный сыр против злобного мыша!

Надо сказать всем здесь присутствующим, что в одной из комнат будет припрятана солидная сумма денег мелкими ассигнациями. М-гм, а мне это надо, ждать в Зимнем дворце воров? Значит, надо тут же добавить, что это ловушка, и там будет не ассигнации, а в недалеком будущем жандармы. И самому ждать у входа из дворца. Если предатель здесь, то он обязательно поспешит. Ведь сам светлейший князь сказал.

Ну если предателя нет, то хотя бы он может определить, какие из жандармов люди честные и на кого он должен опереться во время розыскной операции.

Но это вряд ли. Опытный нюх потомственного полицейского так четко чувствовал дурную тухлятину, что князь уже ничуть не сомневался. Крот тут и необходимо его лишь правильно поймать и обезвредить.

Но как его опередить у входа? О, надо лишь сказать, что все жандармы перед уходом обязательно должны доложиться Бенкендорфу. Зная его пунктуальный характер, тот, даже первоначально не зная, про себя сильно удивится, но подтвердит. Вдруг это приказал сам император!

— Господа, — обратился он к присутствующим жандармам, — вам уже сказали приказ его сиятельства Александра Христофоровича Бенкендорфа об обязательном с ним согласовании в случае ухода вами из Зимнего дворца?

Жандармы дисциплинировано хором ответили, что нет.

Ну еще бы, ведь приказ был придуман только сию минуту! Однако это повод для злобствования.

— Безобразие, — рассвирепел светлейший князь, — опять канцелярия волокитит! (вы хорошие, я по делу ругаюсь!). Ну теперь я самолично вам сказал! Слышали, милейшие?

Присутствующие также дружно подтвердили, что да, теперь они знают, и будут обязательно и всегда исполнять.

— Да, кстати, — громко сказал князь, словно почему-то вспомнил важную информацию еще некоторое время спустя, — чтобы такое воровство больше не повторилось. На первом этаже, в бельевой, положено сто тысяч рублей мелкими ассигнациями. Как бы забыли и оставили.

И уже гораздо тише, почти шепотом:

— Довожу только до вас. Это ловушка. Я сам с шестью жандармами буду сидеть в этой ловушке. А вместо денег там будут бумажные куклы.

Хорошо, что жандармы были не очень знакомые. Князь вообще знал жандармский аппарат не очень хорошо, о чем ему не раз говорил, негативно кивая головой, шеф жандармов.

Но на этот раз такое положение было очень даже положительно. Князь играл себя не очень-то блестяще. Даже так, он играл отвратительно плохо. Таких показательно плохих князей показывали только в советском кино эпохи Сталина.

Впрочем, для столичных штатских генералов это еще ничего. Там были такие дурные фрукты, о-хо-хо. Глупые, напыщеннее болваны, один другого веселее! И это еще ничего характеристика!

Константин Николаевич постарался незаметно посмотреть на жандармов. Вроде бы ничего. Поверили?

— А ты, девица — пригрозил он Анюте пальцем, — тем более молчи. Если пройдут слухи о деньгах на первом этаже, ты будешь виновата и обязательно наказана! Век воли не видать!

И гордо повел головой, показывая остолопа столоначальника. Эх, дурачиться так дурачится по-крупному! Заодно опять посмотрел на подсудимых, тьфу, подчиненных жандармов. Нервничают — не нервничают, голубчики?

Нет, кроме служебного долга и почтения перед начальством в лице его сиятельства князя Долгорукого, действительного статского советника, эмоций у них больше никаких не было.

Только ли? Полиграф еще отсутствует, сам он технических возможностей вполне не имеет. Не менталист Вольф Мессинг. Так что сделаем вывод, что внешние эмоции не прослеживаются и твердая точка. А там, как получится.

Можно еще дальше подталкивать к действиям. А то возможно, что крот еще и не захочет высовываться из общей серой массы. Медиократы любят быть как все.

Уловил пугливый короткий взгляд Анюты на писаря, воодушевился. Все-таки Алексей. Как писал (или еще напишет?) наша гордость А. С. Пушкин — «плешивый щеголь, враг труда». Он, правда, писал о другом, более известном россиянине брате ныне правящем монархе Николае I — Александре I, покойном ныне государе, но все одно, почти попал.

А ведь просто так его на чистую воду не выведешь. И вора (преступника) пока не схватишь. Так и так будем проводить дальше следственный эксперимент!

— Мне, кажется, надо сделать, небольшой перерыв, — объявил он на всю комнату, — а то появилась некоторая очень важная необходимость.

Попаданец мысленно чуть не заржал (именно не улыбался, а ржал). Штатский генерал, взрослый человек, а стыдится сказать из-за служебного этикета, что ему надо в туалет по малой нужде! Фу, какая темнота и бюрократическая замшелость.

То ли общество XXI века. Захотелось пос…мотреть, так посмотрел, и мало ли что рядом противоположный пол. Не смотри. Что естественно, то небезобразно!