Наследник Воли

Глава 16

Ее лицо изменилось мгновенно. Стеклянная пустота накрыла голубые глаза, смывая все эмоции, как волна смывает рисунки на песке. Это было то самое переключение, которое я видел в их имении. Не эмоция, не обморок — мгновенное, пугающее отключение личности, как будто кто-то щелкнул выключателем.

Она замерла на доли секунды и тут же снова стала сама собой. Лада побледнела еще больше и в порыве схватила мою руку.

— Нет, нет, нет… — зашептала он, сбиваясь и не находя слов. — Ты не так подумал… Пожалуйста, не думай, что я… что я хотела тебе зла. Я не могу все рассказать. Отец… он…

Ее пальцы были ледяными, а в глазах стоял настоящий, животный страх. Она на секунду замолчала, глядя на меня умоляющим взглядом.

— Прости меня, Ярослав, умоляю. Я… я не хотела. Ты не представляешь… — голос ее сорвался, и она потянулась ко мне. — После того, как ты упал после моего удара тогда на ужине… Я думала, ты больше никогда… что ты возненавидишь меня. А мне больше не к кому пойти. Никто, кроме тебя… Ты первый, кто посмотрел на меня… не как на вещь.

Она отвела взгляд и румянец выступил на ее щеках.

Внутри все сжалось, ее искренность ошеломила меня. Инстинктивно моя рука дрогнула, готовясь обнять ее хрупкие плечи, успокоить, ободрить.

Но я резко остановил себя. Она сканировала тебя, помнишь? Тогда, на смотринах, она принесла мне морс и сканировала тебя, искала слабину или еще что-то. Она ударила тогда на ужине так, что я чуть не лишился всего. Доверять нельзя. Ее искренность сейчас могла быть такой же маскировкой, игрой на чувствах, в которой я был пешкой.

— Я понимаю, — сказал я отстраненным голосом. — У каждого из нас есть демоны, с которыми приходится бороться.

Ее лицо исказилось от боли, словно я ударил ее. Глаза наполнились слезами, они покатились по ее бледным щекам, оставляя влажные дорожки в лунном свете.

— Я… я понимаю, — прошептала она. — Ты мне не веришь. Не доверяешь. И… я не могу тебя винить.

Во мне что-то дрогнуло, внезапная волна влечения к ней, желания помочь захлестнула меня. Чувства перевесили рассудок. Она плачет, ей больно, я ей нужен. Я вспомнил, как она смотрела на меня — с восхищением, надеждой, желанием, чтобы я был с ней.

Без мысли, почти инстинктивно, я привлек ее к себе и обнял, чувствуя, как ее хрупкое тело вздрагивает в моих руках. Тонкий запах фиалок и ее прерывистое дыхание смешались воедино. Она прижалась ко мне, и ее мягкая женская энергетика наполнила меня, лишая логического мышления.

— Все хорошо, — тихо произнес я, пытаясь справиться с чувствами. — Я не дам тебя в обиду.

Мой разум кричал, бился в истерике словно в клетке. Но тело, обнявшее ее, не слушалось. Оно чувствовало лишь хрупкость и дрожь, и древний инстинкт доминирования и защиты.

Меня раздирало на части. Мой ум был совершенно против моих действий.

Ты что делаешь? Она сканировала тебя, помнишь? Тогда, на смотринах, она принесла морс и сканировала тебя, искала слабину. А ее удар? Она ударила тебя тогда на ужине так, что ты чуть не лишился всего. Это ты помнишь? Она Багрецова!

Да, она опасна. Да, ее двойственность — угроза. Но, глядя на ее беспомощность сейчас, понимая, в какой ловушке она оказалась между мной и своим отцом, я принял решение — с этой минуты она будет под моей защитой.

Я буду использовать ее, изучать ее природу, но не позволю никому другому причинить ей вред. Это был стратегический расчет, сильно приправленный чем-то иным, чем-то личным, в чем я не мог или не хотел себе признаваться.

Лада прижалась ко мне еще сильнее, словно боялась, что я вот-вот исчезну и тихо прошептала мне на ухо:

— Спасибо… мне так спокойно с тобой…

Мы постояли так еще несколько мгновений в тишине, прежде чем она осторожно отстранилась, вытирая глаза. На ее лице появилась робкая улыбка.

— Пригласишь меня на танец?

Я замер — с танцами у меня точно будут проблемы. Нужно больше информации.

— На танец? — переспросил я.

— Да, скоро объявят бал, — она посмотрела на меня с легким оживлением. — Должны танцевать все, Князь будет смотреть. Я знаю, что ты хорошо танцуешь.

Ее слова повисли в воздухе, словно вызов. «Хорошо танцую». Память тела прежнего Ярослава была закрыта для меня в этом. Это была новая оперативная задача, требующая немедленного решения.

Бал. Я надеялся, что этого получится избежать, что мне танцевать не придется.

Может, прежний Ярослав и умел танцевать, но Алексей Воронцов в танцах полный профан. Танцевать бальные танцы я не умею вообще, моя работа оперативника этого не требовала. До этого момента.

Нужно срочно восполнить этот пробел, пока позволяет время и обстановка.

— Лада, — сказал я, одновременно пытаясь найти в памяти прежнего Ярослава его воспоминания о танцах. — Что будет за танец? Я, кажется, все забыл после того падения. Покажешь?

Она удивленно подняла брови, но затем ее взгляд стал понимающим.

— Ничего страшного, — ответила она с улыбкой. — Будет «Вальс союза», смотри, он танцуется вот так.

Она осторожно взяла мою правую руку и положила ее себе на талию, а свою ладонь положила на мое плечо.

— Раз, два, три… Раз, два, три… — она начала тихо считать, ведя меня через основные па. Ее движения были грациозными и уверенными. — Шаг вперед, теперь в сторону… Поворот…

Я сосредоточился, как на боевой операции. Каждое движение, каждый шаг анализировался и фиксировался в памяти. Мое тело, обученное боевым стойкам и резким ударам, с трудом подчинялось этой неестественной для меня пластике.

Мы сделали несколько неуверенных кругов по балкону, когда из тени дверного проема раздался женский насмешливый голос:

— Как трогательно, уроки танцев перед балом. Надеюсь, я не помешала чему-то еще?

Лиза Орлова стояла в дверях, изящно оперевшись о косяк двери. Ее фигура в облегающем платье глубокого изумрудного цвета была воплощением соблазна — тонкая талия, плавные изгибы бедер, открытые плечи. Медные волосы, уложенные в сложную прическу с несколькими искусно выпущенными прядями, оттеняли безупречные черты лица: высокие скулы, прямой нос, чуть насмешливый изгиб губ. Она смотрелась настолько эффектно, что я невольно вспомнил, как мужчины в зале провожали ее взглядами — и я их прекрасно понимал, было на что посмотреть.

Она наблюдала за нами с язвительной улыбкой. В ее глазах читалось любопытство и явное удовольствие от того, что она поймала нас врасплох.

Лада мгновенно отпрянула, словно пойманная на чем-то запретном. Ее щеки залились румянцем, и она потупила взгляд, поправляя складки платья.

— Мне пора к родителям, — прошептала она, бросая на меня быстрый, полный невысказанных эмоций взгляд.

— Увидимся позже, — ответил я, давая ей понять, что все в порядке. — Мне нужно обсудить кое-что с Лизаветой.

Мой голос прозвучал спокойно, но внутри все застыло. Игра начиналась на новом уровне, и Лиза Орлова была куда более опасным и непредсказуемым противником, чем ее братья.

Лада кивнула и почти бесшумно скользнула в дверь, оставив меня на балконе с Орловой.

Лиза дождалась, когда дверь закроется, и сделала несколько неспешных шагов в мою сторону. Ее улыбка стала еще более язвительной.

— Ну что, граф, — произнесла она, растягивая слова, — насладились объятиями нежной Багрецовской овечки? Надеюсь, вы не забыли, что завтра на рассвете вам предстоит встреча с волком? Или вы предпочитаете думать о танцах?

— Насладился, — парировал я, не отводя взгляда. — Я, в отличие от некоторых, умею делать несколько дел одновременно. Говорите, что хотели, у меня мало времени.

Она оценивающе скользнула взглядом по мне, словно покупатель на рынке, выбирающий товар. В ее глазах читался не только расчет, но и азарт игрока, делающего большую ставку.

Ее глаза сверкнули.

— Ваша прямолинейность мне нравится. Хорошо. Я предлагаю союз — вы получаете информацию о моем брате и… о том, что касается вашей семью. А я — вашу защиту и поддержку, когда придет время.

— Какое время? — холодно спросил я. — Вы старшая дочь в сильном роду, у вас есть влияние. Зачем вам союзник, который завтра может умереть?

Ее глаза сверкнули и улыбка на миг исчезла с лица.

— Мой отец, — произнесла она, чеканя слова, — видит во мне лишь разменную монету, пытаясь выдать замуж. Старший брат — угрозу его делам. Я не намерена дожидаться, когда меня продадут или уберут. Мне нужен союзник, не связанный с их играми. Сильный союзник. А вы сегодня доказали, что сила у вас есть.

— То есть вы хотите использовать меня как таран против своей семьи, — резюмировал я. — А потом, когда я выполню свою роль, избавиться от меня?

— Не избавиться, — поправила она, снова надевая маску легкомысленной кокетки, но глаза выдавали ее. — А получить верного союзника у власти. Взаимовыгодно, не находите? Я рискую не меньше вашего. Если мой отец или брат узнают об этом разговоре…

Она сделала паузу, раскрыла веер и продолжила с некоторым сожалением:

— Кирилл… младший брат, податлив, его амбиции легко направить в нужное русло. А вот Дмитрий, первый наследник, правая рука отца… Мы с ним на ножах с тех пор, как я отказалась участвовать в его политических играх.

Она сделала шаг ближе, ее голос упал до шепота.

— Мне нужен сильный игрок у власти. Тот, кто сможет нейтрализовать Дмитрия и стать противовесом моему отцу. Вы уже доказали, что сила у вас есть. Я могу обеспечить вас информацией и… поддержкой определенных кругов.

Я молчал несколько секунд, оценивая. Ее мотивация была понятной — выживание и жажда власти. Ее помощь может быть мне очень полезной — в интригах и взаимоотношениях между родами она разбиралась очень хорошо. И мне нужен информатор.

— Союз возможен, — медленно ответил я, внимательно смотря в зеленые глаза Орловой. — Но этот союз будет на моих условиях. Вы получаете мою защиту и помощь, если это не повредит моему роду и согласуется с моими целями. Я получаю информацию и ваши интриги в нужном мне направлении. Вы согласны на такие условия?

В ответ Лиза рассмеялась низким, бархатным смехом и тут же стремительно приблизилась и прижалась ко мне всем телом. Ее руки обвили мою шею, пальцы вплелись в волосы.

— О, я поняла, — прошептала она губами у самого моего уха. — Ты хочешь быть главным. Мне… это нравится.

Ее тело было гибким и горячим и оно прижималось ко мне вплотную. Запах дорогих духов, смесь жасмина и чего-то терпкого, ударил в голову.

Прежде чем я успел среагировать, ее губы обожгли мою шею влажным, медленным поцелуем, разгоняя волну жара по моему телу.

Я резко схватил ее за запястья и отстранил, разрывая контакт.

— Хватит, — отрезал я. — Без этих игр.

Мое сердце билось как бешеное, кровь стучала в висках, но голос прозвучал ровно и холодно. Я не позволю ей управлять мной через мои инстинкты.

Она тяжело дышала, на ее губах застыла опасная улыбка.

— Как скажете… граф, — выдохнула она, но в ее покорности сквозила лишь временная передышка. — Я принимаю ваши условия.

— Хорошо, — сказал я, гася в себе последние всплески желания, которые у нее получилось во мне пробудить. — Сейчас мне нужны слабые места Кирилла, что взамен?

Ее губы тронула улыбка, на сей раз почти искренняя.

— Взамен? — Лиза медленно провела языком по губам, ее взгляд снова стал томным и тягучим. — Победите завтра. Останьтесь живы. Этого будет достаточно… для начала.

Ее пальцы легли на мою грудь, играя со шнуровкой камзола.

— Ваша победа уже станет для меня ценностью, — продолжила она шепотом, наклоняясь слишком близко ко мне. — Сильный союзник, который может противостоять моему брату… Разве этого мало? Остальное… обсудим позже.

— Хватит, — отрезал я, отстраняя ее. — Говори по делу.

Она отступила на шаг, ее глаза снова стали холодными и оценивающими.

— Хорошо, — сказал Лиза и сложила веер. — Кирилл не мастер тонких материй, он всегда бьет по одному сценарию.

— Ты готов? — тихо спросила Лада.

Я кивнул, хотя готовым я себя совсем не чувствовал.

Я совсем не умею танцевать! Прежний Ярослав умел, а я нет.

Мы стояли с Ладой в середине зала среди десятков пар. Правая рука Лады, в тонкой белой лайковой перчатке, лежала на моем плече. Она смотрела на меня снизу вверх, ее голубые глаза, выглядели одновременно восторженными и чуть испуганными.

От нее пахло фиалками и я чувствовал ее тонкий стан под шелком, тепло ее тела, слышал собственное сердцебиение и приглушенный гул сотен людей вокруг.

В гигантском бальном зале на резной галерее замерли музыканты с поднятыми смычками и духовыми инструментами у губ, дирижер застыл с поднятой рукой.

Время замедлилось. Я видел каждую деталь: позолоченные завитки на балюстраде, капли воска на подсвечнике, напряженное лицо дирижера. Сейчас начнется. Или я опозорю себя и свой род на глазах у всех, или совершу чудо.

Главное, чтобы у меня получилось то, что я без остановки тренировал на балконе все оставшееся до бала время.

Я нырнул в память прежнего Ярослава и его воспоминания накрыли меня волной.

Молодая женщина с теплыми карими глазами и темными волосами, убранными в изящную прическу. Это мадемуазель Эмили, моя учительница танцев.

Четкий, мелодичный, с легкой хрипотцой голос: «Плечи расправь, Ярослав Григорьевич! Не горбись!».

Ее холодные тонкие пальцы, поправляющие мою руку: «Чувствуй ритм, а не просто считай!».

Пустой тренировочный зал с высокими окнами, запах старого дерева и я танцующий с Эмили: «Сейчас ты ведешь, и твоя задача — сделать так, чтобы твоя дама захотела следовать за тобой».

Я снова почувствовал то странное, смутное тепло, которое испытывал тогда, подростком. Первая неосознанная влюбленность, заставлявшая меня ловить каждое ее слово, стараться изо всех сил, лишь бы заслужить ее одобрительную улыбку.

И это чувство, эта мышечная память, вложенная руками Эмили в прежнего Ярослова, ожили. Мое тело само вспомнило все, плечи расправились, дыхание выровнялось.

Дирижер резко опустил руку.

Полилась музыка.

Первые аккорды вальса прозвучали как сигнал к атаке. Я отпустил контроль, я перестал быть Алексеем Воронцовым, оперативником Центра. Я позволил телу Ярослава Нестерова взять верх, отдался потоку мышечной памяти и его воспоминаниям.

Шаг, разворот, плавное скольжение — все так, как мне показала Лада там, на балконе.

Моя партнерша удивленно вздохнула, ее глаза расширились.

— Ты же сказал, что забыл, — прошептала она, легко следуя за моим уверенным ведением и идеально вписываясь в мой рисунок движений.

— Вспомнил, — коротко ответил я.

Это была правда, мое тело само знало, что делать.

Мы закружились. Зал поплыл вокруг, превратившись в калейдоскоп лиц, огней и цвета. Шелк ее платья шелестел, воздух свистел в ушах. Это было сравнимо с полетом, в котором я был не пилотом, а пассажиром в теле другого человека.

Краем глаза я заметил Лизу, танцующую с моим братом. Да, Лиза действует по всем фронтам. Владимир смотрит на нее во все глаза, довольный, рот до ушей, что-то ей постоянно шепчет, а та смеется и бросает взгляды на меня. Зачем он ей?

— Ты сегодня всех удивил, — прошептала Лада, ее взгляд был полон восхищения и чего-то еще, более глубокого, трепетного. — Отец… он в ярости, хоть и впечатлен. Боится, что ты передумаешь со свадьбой. Будь осторожен, он теперь будет действовать иначе.

— Я всегда осторожен, — ответил я и провернул ее в сложном повороте, вызвав одобрительный гул зрителей. — А как твоя мать?

— Мать? — Лада на мгновение отвела взгляд. — Она считает, что я должна быть счастлива, что нашла такого сильного жениха. Она уже представляет, как будет принимать гостей в твоем… в нашем будущем доме.

Ее голос дрогнул на слове «нашем». В этом дрожании была вся ее надежда, весь ее страх, вся ее обреченность. Она видела в этом браке не политическую сделку или что-то личное, а побег из клетки.

Она снова посмотрела на меня, и в ее глазах вспыхнула надежда.

— Я тоже представляю. Когда все это закончится, когда мы будем одни… в своем доме. Вдали от них. Ты же заберешь меня оттуда, да?

Она цепляется за меня как за спасительный круг. Расчетливо? Возможно. Но это не имеет значения. Она стала моей слабостью и моим активом. И я исполню ее просьбу, но на своих условиях.

Я предложу ей контракт: ты — мне, я — тебе. Самый честный вид отношений в этом мире лжи.

Настало время ей узнать, что мне от нее нужно. И от ее решения сейчас будет зависеть, состоится ли свадьба и смогу ли я получить родовые знания.

— Я заберу тебя, — ответил я твердо, уверенно ведя ее через очередное па. — Но сначала ты должна помочь мне получить доступ к знаниям твоего рода.