Наследник Воли

Глава 1

Я очнулся от того, что сработал мой эмпатический радар. Два цветовых пятна в темноте. Одно яркое и колючее, другое тусклое и пульсирующее. Приближаются ко мне, сейчас войдут.

Я открыл глаза. Я лежал на жесткой кровати, укрытый грубым одеялом в маленьком комнате с бревенчатыми стенами. Тело чувствовалось слабым, чужим, в затылке и висках голова отдавала тупой болью.

Дверь с громким скрипом отворилась. Первым вошел пухлый молодой парень с мясистым румяным лицом и маленькими глазами. Из-за его плеча выглядывал еще один гость — худой и высокий, с торчащими в разные стороны волосами и пугливым взглядом.

Оба одеты в темно-серые кафтаны грубой фабричной ткани, сапоги с высокими голенищами. Странно, такую одежду перестали носить больше века назад.

— А, наш тупой проснулся, — громким и неприятным голосом протянул румяный, подходя к моей кровати. — Два дня валялся, как бревно. Думали, что отдал концы.

Я не ответил, а просто смотрел на него, изучая. Агрессия. Презрение. Желание самоутвердиться.

— Чего уставился, пустоголовый? — он скривился и грубо толкнул меня в бок. — С постели тебя поднять, дармоед? Барин приказал встать и явиться.

Его толчок пришелся точно в больное место. Тело пронзила острая, колющая боль. Гнев вспыхнул во мне холодным, чистым пламенем, но я не двинулся с места. Эмоции — это топливо, а не руководство к действию.

— Ваня, он как будто не в себе, — неуверенно проговорил второй слуга.

— Помолчи, Петро. Он просто еще не отошел, — буркнул Иван и снова ткнул меня, уже сильнее. — Ну, поднимайся!

Повторная агрессия. Нейтрализовать. Активировать Шепот.

Я сосредоточился на его эмоциях, на его чувстве превосходства и глубинном страхе и взял его собственный страх и усилил его в сотни раз.

Иван вдруг замер, его глаза округлились. Самодовольная ухмылка сползла с его лица, сменилась растерянностью, а затем и чистым, животным ужасом. Он резко отдернул руку, как от огня.

— Как? — прошептал он. — Что это?

Он смотрел на меня, и в его взгляде было непонимание. Он чувствовал, как внутри него поднимается что-то темное и липкое, очень и очень страшное.

— Отстань от него, — резко сказал Петро, оттягивая Ивана за рукав. — Пошли.

Но Иван не двигался. Он смотрел на меня, и по его щекам текли слезы.

— Прости, — выдавил он, и его голос сорвался на шепот. — Я не хотел.

Петр смотрел на эту сцену с растущей паникой. Он ничего не понимал, но видел, как его наглый товарищ превратился за секунду в испуганного ребенка.

Я медленно, с видимым усилием, сел на кровати.

— За дверь, — сказал я тихо. Мой голос прозвучал хрипло и непривычно.

Петр почти выволок ошеломленного Ивана из комнаты. Дверь захлопнулась.

Я остался один. Руки дрожали, в висках стучало. Странно, даже такая базовая техника давалась мне сейчас слишком тяжело.

Я сидел и смотрел на свои тонкие, бледные руки. Сжал пальцы в кулак. Мышцы напряглись, но слабо. Ноги тоже слишком худые, не мои. Тело чужое?!

И тут в голове потекли чужие воспоминания, которые никак не стыковались с моим собственным “я”.

Так. Меня зовут Алексей Воронцов, оперативник Центра психической безопасности, позывной Ясень, сорок три года.

И в то же время как будто чужая память говорила мне, что я никакой не Алексей Воронцов, а Ярослав Нестеров, и мне восемнадцать лет.

Очень похоже на внешнее воздействие на разум. Такое в своей работе я видел каждый день. Я начал штатную очистку сознания от ментальной программы. Отделил фоновый шум воспоминаний от ядра сознания, но чужеродной программы так и не обнаружил.

Я закрыл глаза, погружаясь в чужие воспоминания. Картинки всплывали обрывками.

Унизительная встреча с отцом. Холодный взгляд. «Хоть бы женитьбой своей принес какую-то пользу, Ярослав».

Старший брат Владимир. Его насмешливый смех.

Экзамен в Академию Волеведения. Я стоял перед каким-то кристаллом, а он оставался мутным и темным. Полное отсутствие дара.

И последнее. Пьяный загул. Падение с лошади. Удар головой. Темнота.

А вот моя настоящая память говорила совершенно другое. Это была операция "Феникс" по зачистке группы телепатов-диверсантов на объекте "Зенит". Враг пытался вывести из строя стратегический командный центр через ментальный канал, а мой Центр психической безопасности при Совбезе получил приказ на нейтрализацию.

Мы почти победили в ментальном сражении, но они в последний момент задействовали самоуничтожающийся пси-конструкт, способный поглотить сознание жителей целой пятиэтажки. Команда получила приказ на отход, а я остался прикрывать, направив весь свой потенциал в эпицентр. Последнее, что я увидел и почувствовал — белый свет и распад собственного сознания.

Потом тишина и вот я здесь. И почему-то под другим именем.

Похоже, что я занял тело, которое было обречено. У нас, в Центре психической безопасности, каждому устанавливали ментальный протокол “Феникс”, который срабатывает автоматически при угрозе жизни и перекидывает сознание в ближайшее доступное тело. Похоже, что сейчас сработал именно этот протокол. Правда, меня не инструктировали, что, кроме точки в пространстве, может смениться и время.

Как бы это ни называлось, факт оставался фактом. Судя по моему внешнему виду и голосу, чужим воспоминаниям и недавним визитерам, я больше не Алексей Воронцов. Я — Ярослав Нестеров.

Хорошо, работаем с тем, что есть. Слабое тело. Чужая социальная роль. Враждебное окружение. Стандартная ситуация для внедрения.

Так, эпизод со слугами привлек внимание. Я почувствовал чужое сознание рядом. Ментальный щит сомкнулся вокруг разума автоматически.

Дверь снова открылась. На пороге стоял молодой человек лет двадцати с небольшим. Хорошо одетый, с холодными, оценивающими глазами. Его лицо было мне знакомо.

Владимир. Старший брат.

Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд. В его взгляде — призрение и расчет.

— Ну что, братец, — произнес он. Голос был ровным, в каждом слове чувствовалась насмешка. — Ванька с Петькой выбежали отсюда, будто их гнал сам черт. Чем ты, ничтожество, сумел их так напугать?

Он сделал паузу, изучая мою реакцию. Я продолжал молчать.

Я почувствовал легкое давление. Слабый, но настойчивый ментальный щуп. Он проверял меня.

Он хотел унизить. Увидеть страх, стыд. Потому что мое существование бросало тень на его совершенство. Примитивная психология слабого человека.

Внезапно из глубин чужой памяти поднялась волна жгучей обиды. Годы насмешек, унижений. Она была такой сильной, что я едва не поддался ей. Гнев закипел в крови.

Подавить. Дышать. Эти эмоции не мои. Это эхо старого Ярослава.

Но подавить их было непривычно трудно. Тело дрожало. Потребовалось сильное усилие воли.

— Хотя чего это я, — он фыркнул, и щуп исчез. — Тебя проверять, все равно что воду в ступе толочь. Пустота она и есть пустота.

Дальнейшее непротивление было тактически неверным. Позволить себя унижать — значит закрепить за собой роль жертвы. Сейчас нужно установить новые границы. Продемонстрировать, что цена издевательств резко возросла.

Я сумел подняться на ноги и вонзил свой взгляд в его глаза.

— Иван и Петр внезапно осознали свое место, — произнес я ровным, бесстрастным тоном. — Тебе стоит последовать их примеру.

Реакция была мгновенной. Его ухмылка сползла с лица, сменившись ошеломленной пустотой.

— Ты что это… — начал он, но я уже действовал.

Щуп. Сканирование. Найти слабость.

Мой ментальный щуп, отточенный в тысячах операций, был на порядок тоньше. Я нашел его слабое место — глубинный, тщательно скрываемый страх не соответствовать ожиданиям отца.

Но в этот миг тело предало меня. В висках взорвалась адская боль, кровь ударила в уши. Я почувствовал, как из носа потекла теплая кровь. Концентрация была потеряна. Я пошатнулся.

Владимир, почувствовав мое внезапное ослабление, воспрял духом. Его лицо исказилось неподдельной яростью.

— Ах так! — прошипел он. — Значит, ты не совсем пустой!

Его ментальная атака обрушилась на меня структурированным потоком. Передо мной возник призрачный, расплывчатый образ — он сам, но в доспехах, с огромным мечом. Иллюзия давила на восприятие, пытаясь посеять панику.

Примитивно. Не сравнить с теми пси-конструктами, которые мы громили на объекте "Зенит".

Активировать ментальную защиту «Кокон». Мой ментальный щит сработал на инстинктах.

Но Владимир не остановился.

Вслед за иллюзией последовал короткий, мощный ментальный удар.

Он был похож на удар кувалдой по всему телу сразу. Кости затрещали. Мой щит затрещал, и я отшатнулся, едва не падая. По телу пробежала волна тошноты.

Так. Локальный прорыв.

Ярость. Бешеная, кипящая ярость на слабое тело затопила меня. Я вгрызся в пол взглядом, сжал кулаки. Держать строй!

— Что, братец, не нравится? — Владимир ухмыльнулся, почувствовав превосходство. — Это и есть настоящая сила. Не то что твои жалкие фокусы.

Он сделал шаг вперед, и я ощутил, как на мою волю ложатся невидимые, но очень ощутимые оковы.

Давление нарастало, мышцы налились свинцом, дыхание стало затрудненным.

— На колени, — скомандовал он, усиливая давление.