Надежда. Адаптация

42. Тишина

В ту же ночь она вернулась в квартиру, где вечным сном спали два пенсионера. Почему Надя снова пришла именно туда? Ей показалось, что это та отправная точка, с которой она может изменить всё в последующих событиях. И главное — иначе ответить Тане, чтобы услышать другое в свой адрес. Только самообман теперь мог спасти психику Нади, самомнение было окончательно растоптано.

Заперевшись, она решительно принялась рыться по шкафам. Давно следовало найти себе новую одежду — эта была насквозь пропитана… Да чем только не пропитана! Но думать об этом уже не было противно, — это стало обыденным событием. Вещи стариков были почти впору. Что-то подходило из мужской части гардероба, что-то — из женской.

В ванной Надя покрутила краны и подложила несколько полотенец намокать — струйка воды была едва заметной. Потом разделась догола, ощутив при этом нескончаемое облегчение.

Запах затхлости от чистой одежды не смущал, напротив, казался уютным и домашним. Как будто Надя была в гостях у своих стариков. Она оценила, что всё нижнее бельё было отглажено утюгом и лежало ровными стопками на полках. После тех вещей, что она носила последнее время, это казалось настоящим подарком.

Полотенца в ванной хорошо намокли. Надя начала ими обтираться. Первые три стали до жути кровавыми и землистыми. Тело болело от каждого прикосновения, но когда ушла грязь, стало значительно легче. Как будто всё дурное спало с плеч. Девушка с интересом смотрела в зеркало, ощущая счастье. Пусть на ней были жуткие синяки, а лицо обезображено, в такие моменты очень хотелось радоваться жизни.

Пенсионеры явно имели дачу где-то в области: в комоде Надя наткнулась на сумку, в которой лежали удобрения, новый совочек, пакетики с семенами, резиновые перчатки и прочая мелочёвка. Там же хранилась и неплохая мужская куртка темно-зелёного цвета с подбивкой на искусственном мехе, новая, судя по бирке. Она была велика и годилась только для весны. Тогда девушка подобрала пару свитеров и футболок, которые поддела под низ, и вещь пришлась впору. Штаны деда оказались широки, но Надя заправила их в демисезонные сапоги, предварительно надев две пары носок. Всё вместе это выглядело вполне сносно, и сразу стало теплее.

Небольшая помывка досталась и Рэму. Через час, когда воды в ванной набралось чуть меньше половины, Надя заставила пса забраться туда. Конечно, это не было настоящим мытьём, но всё же значительно улучшило вид пса. Потом она сидела, вычёсывая его прямо посреди комнаты. Это пришлось Рэму гораздо больше по вкусу — он откровенно наслаждался, прикрыв глаза и вывалив язык.

В рюкзаке, который вернул военный, оказались банка тушёнки, пакет с горстью риса, и даже её шестизарядник с тремя патронами, дневник и компас. Не густо, но могло и того не быть. По крайней мере, оружие давало шанс вовремя покончить с жизнью, а не превращаться в разлагающееся существо. Высадить себе мозг Надя пока совсем не была готова, но мысль, что у неё появился выбор, придала сил.

«Можно поискать аптеки, порыться по квартирам. Не могли же всё растащить за это время! Потом вернусь в Барушкино, там столько всего оставалось! Только дойду ли? Путь был очень сложный, нужно подготовиться. Для начала, здесь получше поискать…» Мысль об обратном путешествии не нравилась, но соблазны роскошной жизни манили и приятно грели. Надя думала, что сейчас Барушкино — единственно верное для неё место.

Она неспешно поела. По привычке подпёрла дверь тумбочкой, а сама легла спать в другой комнате на старом диванчике в обнимку с овчаркой, укрывшись несколькими одеялами. Это было самым лучшим решением после всего случившегося.

Как бы ни было тяжело снова сниматься с места, но пришлось, и Надя покинула квартиру. Нужно было обыскать пустующую больницу. Пробирались осторожно, боясь наткнуться на один из патрулей. Когда пришла, оказалось, что зря сделала это! Внутри всё начисто выгорело, от оборудования остались металлические остовы, искажённые, жутковатые. Кое-где лежали кучи мусора, обгоревшая мебель, среди которой выглядывали человеческие кости и остатки одежды. Рэм обнюхивал стены и шёл в стороне. Чуял ли он кого-то? Надя заглядывала в выгоревшие помещения, рассчитывая увидеть сейф с медикаментами, только всё в этой больнице было давно подчищено.

Надя медленно брела через город, рассуждая, стоит ли возвращаться в Чувазово, а может проще сразу идти в Барушкино. Овчарка оборачивалась на её голос, ловя нотки волнения. Особой цели у девушки не было, — её туда манило большое количество еды и определённые удобства. Мыслями Надя возвращалась в те дни, когда они были там с Таней. Ей казалось хорошей идеей обосноваться там всерьёз и надолго.

Через город шла по гусеничным следам тяжёлой техники, когда вышла из Печегорска — впереди раскинулась широкая дорога. Здесь асфальт был частично раскрошен, но прошедшими дождями грязь смыло в канавы, так что идти было вполне комфортно. В рюкзаке лежало немного провизии, взятые из квартиры спички, колотушка для мяса и нож Ивана. Старый спальник должен был уберегать от переохлаждения ночами. Надя посчитала, что в одиночку преодолеет расстояние до посёлка быстрей, но через лес снова идти не планировала. Весной двигаться там будет ещё сложнее, чем зимой: грязь в лесной чаще бывает не просыхает до самой середины лета, земля в низинах подтапливается, а речки разливаются.

Пёс приуныл и явно скучал без девочки. Потеряв интерес к окрестностям, не замечая птиц, которых стало больше с приходом тепла, он понуро шёл рядом. Надя подбадривала пса, как могла, но это не помогало.

Солнце поднималось над горизонтом, под ногами хрустела цементная крошка, иногда звякали битые стёкла, но девушка не слышала этого. Она вела с собой непростой монолог, стараясь оценить сложившуюся обстановку.

«С трудом верится, что это всё со мной происходит. Сказал, вирус действует быстро. И он мутировал… Тогда почему я всё ещё в своём уме и жива? Никаких признаков болезни нет. Может быть, мой анализ сделан неверно? В конце концов, что-то я не видела там у них никакой лаборатории. Или что там для этого нужно? Может условия специальные, а если они не соблюдаются, то и результат будет неверный. Да, скорее всего, диагноз ошибочен, и если даже вирус в крови есть, всё равно всегда остаётся шанс выжить. Пятьдесят на пятьдесят. Буду верить в это. Раньше даже после смертельных болезней всегда кто-то выживал, а медицина разводила руками. Так почему сейчас они решили, что всех надо истреблять? Много взяли на себя! Вообще попахивает бредом, что человечество может погибнуть от этого. Какие-то страшилы запросто рушат всю мировую систему, и все такие сидят и боятся. Бред! Как будто это кому-то на самом деле нужно и процесс управляемый. В лагеря-то вон как быстро собрали всех… К тому же, столько времени прошло и почему учёные ничего не создали? Люди умирали раньше отведённого срока за что? Не укладывается в голове… Они ведь даже не похоронены. Мы их рубим и оставляем гнить на улицах. Ненормально это… Как будто с приходом конца света мы отказались от самих себя. Откинули человечность, понимание и сопереживание. Чёрт подери, простые нормы вычеркнули из жизни, стали ничем не лучше этих несчастных мёртвых людей. Равнодушные… Ваня вот тоже там лежит… Ваня… Ведь у него, наверное, больше никого не осталось теперь. И что же, тоже бросить его там? Тогда чем я лучше остальных?»

От этой мысли внутри всё дрогнуло. Ненависть к некогда любимому мужчине ушла вместе с его гибелью, и Надя вдруг поняла, что нужно проститься. Внутри билась мысль о последних встречах, когда Иван едва не убил её, но это начало казаться таким незначительным, что девушка невольно ускорила шаг.

Надя долго сидела над картой, пытаясь понять, как лучше дойти до Чувазово. Дорога, по которой её везли, была отмечена как грунтовка, но пролегала в обход. Девушка решила срезать часть пути через кварталы Печегорска и заброшенную промзону, и выйти в Чувазово недалеко от места, где видела Ивана. Казалось, всё должно пройти гладко, ведь именно там поблизости проезжали военные, они отстреливали мертвяков и пугали выживших. Надя решила, что за пару часов доберётся до места без проблем.

Через промзону шла узкая дорога с односторонним движением. Теперь пробраться по ней даже пешему человеку едва ли удалось бы. Часть бетонной стены обрушилась на шоссе, завалив огромную «пробку» из автомобилей. Здесь они стояли настолько плотно, что казалось странным, откуда вообще такое количество машин в Печегорске. Надя предположила, что люди здесь ехали к местам спасения, но оказались запертыми в смертельной ловушке.

Соблазн быстрее преодолеть этот отрезок пути был силён. Девушка забралась на крышу ближайшего авто и присмотрелась. Насколько хватало глаз — везде были машины. Не все из них сгорели, многие просто проржавели за зиму. Те, что стояли дальше, уцелели больше и даже не были вскрыты. Рэм заметно волновался и, казалось, осуждающе смотрел на хозяйку.

— Что бы сделала Таня? — вслух спросила она. — Выбрала бы самый безопасный вариант.

Обходить промзону оказалось не так быстро, но зато здесь, за высоким серым забором, было вполне безопасно. Разве что Надя рисковала снова перепачкаться. Она шла вдоль стены, ведя пса на поводке. Иногда останавливалась и слушала, не идёт ли кто следом, нет ли чьих голосов. В грязи, около огромной трубы водостока жутко пахло, в мутной коричневой жиже застыли несколько тел, обезображенных настолько, что их вид вызвал приступ паники. Надя не хотела смотреть, но всё же сделала это. Следы увечий, нанесённых этим людям до гибели, пугали. Кто-то выколол им глаза, привязал проволоку на шею, связал между собой. Девушку затрясло, навалились воспоминания о яме с телами. Надя решила выбить этот «клин» другим, более мерзким и понадеялась, что это поможет ей избавиться от страха.

Рядом с телами, в мутной воде, Надя разглядела не то рюкзак, не то спортивную сумку. Решила достать её, раз этого не сделал никто до неё. Вероятно, внутри могло оказаться нечто ценное.

Девушка вернулась с длинной палкой и начала отпихивать в сторону одно из тел, чтобы было легче подцепить сумку, и вдруг оторопело замерла. Не веря своим глазам, зашла с другой стороны, снова подсунула жердь под тело и приподняла так высоко, как смогла. Позади напугано скульнул пёс.

— Что за… — палка со звучным шлепком упала в грязь, Надя отскочила назад и судорожно вздохнула, чувствуя, что поселившийся в ней страх разрастается сильнее.

На одном из тел, прямо из спины, росли три дополнительные руки, при этом локтей на каждой было не по одному, а по два. Эти конечности казались более мощными в сравнении с обычными руками. Надя не могла представить, что вызвало такую мутацию. Казалось, о радиации не было речи, никто за это время не упоминал её. Но слова военного, что вирус мутировал, крепко засели в голове. После увиденного Надя моментально приняла мысль, что обязательно нужно уничтожать заболевших.

Она пару минут стояла над телами, казалось, они неожиданно поднимутся. Рэм потянул поводок, Надя кивнула и медленно пошла прочь. Достать рюкзак у девушки не хватило духа. Он так и остался с хозяевами, скрыв тайну своего содержимого.

Почти через три часа Надя дошла до Печегорска. В месте, где видела Ивана последний раз, его не оказалось. Девушка пришла в крайнее беспокойство. Мысль, что он мог выжить после выстрела, неожиданно обнадёжила. Надя призналась себе, что только теперь, когда осталась одна, осознала, о чём говорил Иван. Им обоим рядом не хватало кого-то родного, понятного, из прошлого. Кого-то, с кем прежде довелось пройти важные этапы жизни. Сейчас для Нади таким человеком стал Иван. И, хотя он не единожды причинил ей сильную боль, Надя простила и хотела, чтобы он выжил.

Осмотревшись, девушка заметила разводы крови и небольшие борозды на земле, будто там протащили что-то тяжёлое. Рэм глухо заскулил, на загривке поднялась шерсть. Пройдя по красному следу, Надя нашла Ивана. Мужчина лежал в подъезде жилого дома, стоящего метрах в пятидесяти от дороги. Сил хватило, только чтобы доползти и забраться по ступеням внутрь, перебинтовать себя и отключиться.

Надя медленно подходила, с опаской присматриваясь, стараясь понять, дышит ли он. Иван полусидел, неловко привалившись к лестнице, куртка была расстёгнута. Ладонью прикрывал рану в груди, а под ключицей тёмным, почти чёрным пятном проступало второе ранение. Кровопотеря была большой, но каким-то чудом Иван всё ещё дышал, немного сипло. Выглядел мужчина довольно плохо, лицо стало серым, глаза впали, казалось, вот-вот жизнь покинет его.

Надя отпустила овчарку, чтоб не мешалась. Встала рядом с Иваном на колени и осторожно отвела в сторону его руку. Не нужно было учиться на медика, чтобы понять, что всё очень серьёзно и без помощи специалиста шансов почти нет. Девушка не знала, что делают с такими ранениями, но пулю следовало извлечь. Иван находился в полузабытьи, лёгкие натужно свистели.

Вытряхнув содержимое его рюкзака, Надя отыскала флягу. На дне оставалось немного водки. Девушка осторожно, насколько позволяло собственное ранение, обработала и забинтовала Ивана. Жуткая и дикая по своей сути метаморфоза внутри Нади вынуждала помогать этому человеку. Она слепо верила, что сможет изменить его.

Пара таблеток обезболивающего очень кстати нашлась в куртке мужчины. Заставить Ивана проглотить их оказалось довольно непросто, пришлось повозиться. Потом какое-то время Надя сидела рядом, слушая его дыхание — оно стало ровнее, даже свист ушёл. Показалось, у него появился шанс выжить. Девушка в отчаянии ухватилась за эту мысль. Чтобы обезопаситься от встреч с непрошенными гостями, она решила затащить Ивана в одну из квартир.

Надя попыталась немного приподнять его, но сразу отбросила эту мысль. Со своим раненым плечом сделать это было почти нереально. Небольшая подсобка под лестницей спасла положение. Девушка сбила замок, выгребла изнутри все швабры и вёдра, освобождая эту тесную комнатку с облупившимися стенами. Перевалила Ивана на несколько сложенных тряпок — это было опасное решение, но необходимое. Оставлять мужчину в коридоре было неправильно. Так, волоком, с руганью и матом Надя кое-как дотащила его до кладовки.

Устала и села рядом, пытаясь отдышаться. Рана на плече открылась, но сейчас это не пугало. Надя вытерла пот со лба мужчины и попыталась дать ему воды из бутылки. Иван делал маленькие глотки, неохотно глотал, капли стекали по подбородку. Потом вдруг закашлялся и снова засипел.

Когда Иван открыл глаза, то некоторое время просто смотрел перед собой, а потом замер взглядом на девушке. Он не выглядел удивлённым, прежнее раздражение в адрес Нади исчезло. Немного улыбнувшись сухими губами, он негромко выдохнул:

— Вот. Всё равно ты снова со мной.

— Да ну, всё так сложно, — у Нади вдруг показались слёзы. Она взяла Ивана за руку. Ладонь была прохладной и немного влажной. Мужчина коротко кивнул.

— Я повёл себя как засранец. Знаю. Прости.

— Ладно. Теперь уж какая разница…

— Лицо разбил тебе, а ты ведь всегда была красивой… Надь, понимаешь же, что я не жилец. Не вытяну в этот раз. Ноги уже холодеют, погано так сейчас стало.

— Ноги — это потому, что ты лежишь на холодном полу, — заметила Надя.

— Спасибо за попытку успокоить, но тут дело в другом, — Иван говорил приглушённо, и было понятно, что чувствует он себя неважно. Слушай, у меня в сапоге нож спрятан очень хороший… Гравировка там, товарищ дарил. Я всё давно потерял, только вот его как-то сохранить смог. Ты уж не посей, при себе держи, ладно? Мне приятно будет, что он тебе переходит, всё же не чужая ты.

— Ты это прекрати, Вань, не надо.

— Куртку тоже оставь. Великовата и с дырой, но тёплая очень. Пригодится, ночи холодные…

— Не вздумай ничего такого говорить!

— Ты прости меня, Надь… Сама знаешь, за что…

— Вань, не сдавайся, пожалуйста! — прошептала Надя.

— Да я бы рад пожить, — криво усмехнулся он, — но тут не только от меня зависит.

— Давай водочки хлебни и поспи немного, легче станет.

Надя дала Ивану сделать несколько глотков, и начала осторожно баюкать. Он больше не спорил и не пытался ничего сказать. Было непонятно, запьянел он и пребывал в дурмане или просто провалился в сон.

Девушка тихо сидела рядом, иногда прикасаясь к его шее и проверяя пульс. Перед глазами всплывали картины из их общего счастливого прошлого. Даже теперь, когда всё было позади, от этого внутри стало на удивление тепло. Горечь от разрыва давно ушла — этот порог был преодолён. Надя думала, что будет дальше. Хотелось спокойствия, уверенности и тепла.

Девушка незаметно задремала и сама. Рэм улёгся рядом с ними, согревая тёплым мохнатым боком. В этой небольшой тёмной подсобке, наполовину ободранной, пахнущей подвальной сыростью, они вместе проспали пару часов.

Надя вздрогнула от резкого звука. Рэм вскочил и сразу отбежал в сторону, начал лаять. Иван хрипел, закатывая глаза, изо рта шла кровавая пена. Девушка повернула его набок, чтобы он не захлебнулся слюной, но это было бесполезно. Тело дёргалось в судорогах, и через несколько минут тяжёлой агонии Иван перестал дышать, так и не придя в себя. Ошарашенная, Надя закрыла ему глаза.

С каждым днём мир становился более жесток, отнимая всё, к чему она успевала привыкнуть. Выживать оказывалось очень трудно, и это было совсем не так, как прежде писали в книгах. Теперь главным врагом для человека становился он сам и пустота.

Надя какое-то время сидела, привалившись к Ивану, ощущая его ускользающее тепло. Она гладила его по волосам и улыбалась. Рядом лежал пёс, скуля и по-собачьи сочувствуя потере. Нужно было отыскать лопату, чтобы сделать всё правильно. Сил на это не было, едва настроившись на перемены, Надя снова получила болезненный удар.

Девушка замерла в дверях подсобки. Постояла, прислонившись к стене. Нужно было искать место для могилы. Она получила то, за чем шла — последний разговор и прощание. Как и задумывала. На большее нельзя было рассчитывать.

Когда позади послышался странный шорох, Надя не сразу отреагировала. Рэм с поджатым хвостом выскочил на улицу и остановился напротив подъезда, глядя на что-то позади девушки.

Унылый стон разнёсся по этажам, как будто древнее чудовище очнулось после векового сна и вышло из своей пещеры. Надя едва не выронила нож, который вертела в руках. Медленно повернувшись, она оцепенела, увидев, как тело Ивана поднялось. Измазанное кровавой слюной, оно начало ходить внутри подсобки, натыкаясь на стены, и протяжно стонать, будто сожалея о потерянной жизни. Девушка начала отступать к лестнице, не в силах оторвать взгляд от Ивана.

— Да почему всё так?! — в отчаянии проговорила она, и мертвяк услышал её голос.

Глаза закатились, он просто шёл на запах и звук. Более жуткой картины Надя не видела. Она поднялась на один пролёт выше. От страха подташнивало, голова кружилась. Почему же он встал, почему стал мертвяком, ведь в него стреляли? Что теперь было делать?

Девушка отступала по лестнице вверх под лай ошалевшего Рэма. Не успевший закостенеть, труп весьма неплохо справлялся со ступеньками. Нужно было избавиться от него, но у Нади не поднималась рука. Вот же он — хороший знакомый, Иван. Он тянется и хочет обнять. — Почему же нужно бежать? Ведь она шла сюда именно к нему. Может, стоит уже прекратить страдания, и пусть всё кончится здесь и сейчас?

Мертвяк споткнулся и упал, и тут же с молниеносной быстротой ухватился за ноги девушки. Надя тоже не устояла и больно стукнулась копчиком. Иван, издавая воющий звук, вцепился зубами в её сапог. Хорошая плотная кожа выдержала, несколько зубов у мертвяка обломились и выпали. Хватаясь скрюченными руками за одежду, мёртвый пытался подобраться выше, чтобы щербатым ртом ухватить Надю прямо за лицо. Девушка заорала, силясь отцепить его от себя и спихнуть тело с лестницы.

Она едва удерживала руки мертвяка. Он пускал кровавую слюну, делал выпады головой, вцепляясь в куртку, но, на счастье, брезентовая ткань пока выдерживала. Наконец, девушке удалось извернуться. Она подтянула обе ноги к животу, подловила момент, упёрлась ступнями в плечи Ивана, а потом с силой распрямила ноги, отбрасывая тело. Оно заскользило вниз, тяжело долбанулось о стену, но сразу попыталось подняться. Мертвяк встал на колени и начал поворачиваться к Наде. Двигался при этом довольно шустро — большего ужаса нельзя было представить!

Подняв выпавший в схватке нож, девушка с криком накинулась мертвяку на спину. Обхватив труп ногами и перехватив рукой на уровне грудины, Надя с силой резанула ему по горлу. На пол хлынула ещё тёплая кровь. Внутри прозвучали слова из прошлого: «Да ты убийца! А с виду такая тихоня!» Звериный крик Нади заглушил даже лай Рэма, почуявшего острый запах смерти.

Девушка продолжала распиливать шею Ивана, чувствуя, как от напряжения сводит мышцы. Булькающий звук, который издавал мертвяк, стал тише. Она слышала свой крик будто со стороны. Он был жутким, едва ли похожим на человеческий. Словно она сама окончательно превратилась в отвратительное чудовище, которое не может остановиться, и продолжает в остервенении раздирать своего противника.

Счёт времени был потерян. Кровь заливала всё. Когда на пол упала голова, Надя соскользнула с тела, продолжая дрожащей рукой сжимать нож. Было ли это победой? — Она не знала.

Девушка осела на пол. Завыла, выронила нож, в бессилии разводя руками, словно извиняясь перед кем-то и самой собой. Рядом лежала голова с хищным оскалом, всё ещё ожидая, когда Надя совершит ошибку и подойдёт ближе.

Тряпки, на которых девушка тащила Ивана, теперь стали его верёвками. Надя нарезала и связала их между собой, а потом обмотала ими мертвяка. К голове долго боялась подходить. Та шевелилась, щерилась, вращала языком и клацала зубами. Девушка нашла в себе силы и совком закатила её в ведро.

Могилу рыть не пришлось. Неподалёку нашлась яма около недостроенного дома. Надя отволокла туда тело и голову. Лопата была там же, в подсобке, среди прочего инвентаря. Оказалось, что земли нужно много, чтобы хорошо засыпать мертвяка. Девушка продолжала методично копать, не замечая, что руки стёрлись в кровь. Остановилась, только когда над могилой подрос холм.

Сев на ступени подъезда, Надя беззвучно заплакала. Остановить слёзы было невозможно. Хотелось рыдать в голос, но внутри будто что-то сломалось. Она сидела, привалившись к подъездной двери, и смотрела на сапоги, на которых остались следы зубов.

Иван преподал ей непростой урок, даже будучи по ту сторону жизни. Девушка криво улыбнулась сквозь слёзы. Весеннее солнце заливало пустынный город. Вокруг царила мёртвая тишина.