Надежда. Адаптация

30. Чувазово

Постройки Чувазово неторопливо выползали навстречу из утреннего тумана. Серая дорога с застывшими проржавевшими за зиму машинами устремлялась вглубь города, приглашая за собой. Всё здесь выглядело необъяснимо давящим и мрачным. Серые стены домов настойчиво обступали путешественниц, плотнее смыкая кольцо кварталов. Даже в ночной тишине леса не возникало настолько тяжёлого ощущения, от которого сбивалось дыхание и замедлялся шаг.

Таня молчала и в тревоге всё чаще оборачивалась на Надю. Девушка к тому моменту чувствовала себя довольно скверно. Бросало то в жар, то в холод, иногда казалось, что она потеряет сознание. Надя решила сделать привал, понимая, что дальше тянуть нельзя. Таня, боясь заразиться снова, укутывала шарфом лицо и беспрекословно верила в его защиту.

На въезде в город располагался небольшой магазинчик с покосившейся вывеской. Она держалась на двух болтах и немного покачивалась от ветра. О том, что за надпись была когда-то на ней, теперь можно было лишь догадываться: краска давно облезла, обнажив ржавый металл.

На парковке лежал обгорелый исполинский остов грузовика, перекрывая вход в магазин. Стёкла витрин были целы, но после пожара стали изрядно закопчёнными.

Наде хотелось оценить содержимое магазинного склада, но она не смогла протиснуться в полуоткрытую дверь, грузовик слишком плотно прилегал к ней. Можно было пробраться через кабину, но внутри висел пристёгнутый ремнями труп водителя, а возиться с ним не хотелось. Отправлять внутрь Таню не стала, мало ли что там было.

— Может быть, разбить стекло и влезть в окно? — девочка указала на камень.

— Давай не будем шуметь. Нужно посмотреть с другой стороны, у магазинов всегда два входа, — предложила Надя, и они свернули за угол. — Кажется, сюда ещё никто не влезал после этой аварии. Вдруг мы найдём что-то полезное.

— Или вкусное!

Дверь чёрного входа была покорёжена, и Наде пришлось потрудиться, чтобы подцепить её фомкой, а потом, ухватившись двумя руками, с трудом рвануть на себя. Внутри было темно и тихо, в нос ударил запах затхлости и плесени. После леса, где дышалось свободно и легко, Надя неохотно привыкала к городским «ароматам». В некоторых местах здесь было невозможно вдохнуть, и она всерьёз подумывала о противогазе или респираторе.

Это тихое место пахло смертью. Пожар, охвативший магазин снаружи, выжег и часть помещения, прежде чем был потушен. Стены были почерневшими, под ногами хрустели разбитые витрины. Посреди хлама, мусора, тряпок и бумаг Надя заметила труп в изодранной одежде. Он лежал за стойкой кассы в неестественной позе. Внутри сгнившей грудины и живота была дыра с обнажившимися рёбрами — этим несчастным явно кто-то пообедал.

— Пойдём отсюда, — Надя вывела девочку в соседнее помещение. Рэм остался у входной двери. Он как-то особенно внимательно нюхал воздух. Девушка вернулась и снова позвала его, но, не увидев должной реакции, махнула рукой. Нужно было думать о Тане, а уже потом разбираться с псом.

Небольшое помещение со стенами, выкрашенными в бледно-жёлтый цвет, оказалось нетронуто огнём. Внутри стояли стеллажи с мелким хламом, пластиковые вёдра и несколько погрызенных крысами деревянных ящиков. Никаких надписей на них не было, так что о содержимом можно было только догадываться.

— Будешь ломать? — спросила Таня, увидев, что Надя фомкой пытается подцепить доску.

— Думаю, там что-то съедобное, иначе крысы бы не стали грызть.

— Боюсь их, они противные!

— Ну их же тут уже нет. Ты вообще как, помочь не хочешь? — девушка вытерла взмокший лоб, откинув налипшую чёлку. Немного мутило и хотелось воды.

— Я лучше отсюда буду смотреть! Вдруг там крыски сидят! — кивнула девочка, залезая на соседний ящик и усаживаясь на нём удобнее.

Надя молча оторвала несколько досок крышки. Это далось с трудом, казалось, она тратила на движение последние силы. Только как можно было уйти из такого места с пустыми руками?

Из соседнего помещения раздался шум и собачий лай, а потом послышалось остервенелое рычание. Таня в испуге поджала ноги, её глаза расширились от ужаса. В полупустом помещении звуки были особенно громкими. Хотелось, чтобы это оказалось очередной игрой овчарки: «загони крысу в угол». Пара секунд затишья принесли за собой грохот и звон разбитого стекла.

— Это же Рэм! Это он! — в ужасе закричала Таня. — Что с ним? Что там происходит?

— Сиди тихо! Вниз не слезай пока! Ясно?! — выкрикнула она. Фраза прозвучала так, будто была угрозой. Таня замерла и, когда Надя выбежала, девочка всё ещё сидела не шевелясь.

Яростная собачья драка бушевала в торговом зале. Надя замерла в дверях, боясь привлечь к себе внимание. Во все стороны летели клоки шерсти, слюна и кровь. Рэм трепал грязного пса, вцепившись ему в шею и остервенело рычал. Враг хрипел и булькал кровью, которая шла горлом. В жутком отчаянии он дёргался из стороны в сторону, стараясь вырваться, припадал к земле, пятился, но никуда не мог деться от железной хватки овчарки. Хотя Рэм и изрядно потерял в весе за последние недели, всё же он был намного упитаннее бродячего пса.

Надя едва не выматерилась, когда в дверях появились двое чужаков, ещё более грязных. У одного была перебита лапа, он держался немного позади, поджав хвост. Серый пес, что вошёл первым, опасно ощетинился и замер взглядом на Наде. На пол капнула слюна. Собаки начали приближаться.

Поняв, что для этих двоих она является желанной и очень доступной добычей, Надя не стала ждать. Вытащив пистолет, она выстрелила в трёхлапого. Пуля пробила череп, и пёс рухнул замертво. Звук подстегнул второго, он истерично залаял и бросился на неё. Девушка вскрикнула, едва успев выставить вперёд руку, а второй перехватила собаку за шею. Пёс исхудал за зиму, растеряв силу, но и Надя уже не могла похвастать особой стойкостью. Брызгая слюной, собака пыталась её укусить.

Понимая, что долго не продержится, девушка дотянулась свободной рукой до выпавшей фомки. Она упёрла один конец в пол, а потом резко притянула пса, нанизывая на неё. Тот засипел, запоздало задёргался и издох. Надя устало села, глядя на огромную лужу тёплой крови вокруг. Выдернув ломик из туши, решила попытаться помочь Рэму. Он рвал противника, обезумев от происходящего.

Бродяга всё ещё был жив и умудрялся сопротивляться, подёргиваясь и суча лапами. Как Рэм не старался, пёс держался. Надя поняла, что овчарка неудачно ухватила его за шею, не сумев передавить артерию. Напавший пёс не сдавался и не хотел умирать.

Рэм, желая перехватить его шею, на мгновение выпустил соперника. Тот, ошалев, решил сбежать, но овчарка снова рванула следом, навалилась, обрывая ему ухо и опять придавливая к полу. Пёс огрызнулся и в ответ вцепился Рэму в лапу.

Надя подскочила сбоку и ударила дворнягу ножом в шею. Сразу убить не удалось, пришлось вонзить лезвие несколько раз — пёс как будто был не способен умереть. Он продолжал сипеть и щериться, косясь глазами на девушку, не осознавая, что происходит. Эта нечестная схватка закончилась, когда Надя со странным, почти первобытным звуком, похожим на рычание, перерезала бродяге горло. Глядя, как тёмная кровь заливает руки, она вдруг ощутила радость победы и нервно усмехнулась.

— Чёрт меня дёрнул идти сюда, — покачала головой она и посмотрела на Рэма. У него на спине красовались несколько рваных ран, и одна лапа была серьёзно травмирована. Пёс ткнулся девушке в ладонь и тихонько заскулил.

Из-за угла показалась Таня. Она выглядела потрясённой.

— Ой. Сколько тут крови…

Девушка устало обернулась:

— Сказала же, чтоб ты сидела и не приходила.

— Да ладно! Вдруг я бы пригодилась! — Таня бесстрашно перепрыгнула через труп дворняги, толкнула её носком сапога, и, убедившись, что ответной реакции нет, подошла к Рэму. Вытерла кровь рукавом с его морды, а потом обняла. — Откуда они тут взялись? Страшные такие.

— Обычные одичавшие собаки, — Надя вытерла и убрала нож. — Сейчас Рэма подлечим и пойдём к нашим сокровищам. Посмотрим, за что мы так воевали.

В подсобке Надя нашла тряпку и перебинтовала Рэма. Как не жалко было тратить коньяк, но всё же он снова пошёл в дело. Потом они с Таней, как победители, вернулись к ящикам. Ломали их уже вдвоём, Надя подцепляла гвозди, девочка вытаскивала. Усталый, но вполне гордый собой, Рэм лежал рядом и с интересом следил за их действиями.

Внутри первого ящика оказались парафиновые свечи, много пачек! В следующем нашлось удобрение для цветов, а в ещё одном — пластиковые совки. Странный улов, совсем не тот, на который рассчитывали. Таня начала нарезать свечу остриём совочка, как будто это была колбаса. Девушка наблюдала за ней, размышляя, что делать со всем этим добром. Оставшиеся ящики открывать уже не хотелось.

— Почему крысы грызли их? Тут нет ничего съедобного!

— Думаю, из-за свечей. Крысы их едят, — Надя поднялась и убрала фомку. — Я как-то не думала, что нам так не повезёт.

— Давай себе хоть свечек возьмём? Я сама понесу. А те ящики будем смотреть?

— Не, я устала уже, — после схватки Надя почувствовала себя разбитой. Глядя, как девочка рассовывает в карманы свечи, вздохнула. — Куда тебе столько? Лучше бы это были спички!

— Как куда? Книжки читать буду, — девочка с энтузиазмом рассовывала свечи в карманы рюкзака, не обращая внимания на то, что некоторые при этом ломались. — Когда ночью спать не хочется, грустно просто так лежать. Книжку находишь, и веселее становится. Начинаешь фантазировать и думать о всяких приключениях!

— Тебе приключений в жизни мало что ли? — фыркнула Надя.

— Здесь всё не так! Здесь взаправду, а выдумать можно что угодно, и там всегда безопасно!

Девушка кивнула. С таким аргументом нельзя было не согласиться.

Они отправились к жилым кварталам. Надя шла и понимала, что если упадёт, подняться уже не сможет. Вошли в первый попавшийся подъезд. Прямо за порогом лежало прогнившее тело. Переглянулись между собой и, переступив через него, зашли. Повсюду валялись вещи: набитые добром чемоданы, осколки посуды и рассыпанные столовые приборы, одежда, разбитый телевизор и детские игрушки. На стенах Надя заметила застарелую кровь и отверстия от пуль, но не стала говорить об этом девочке.

Чем выше поднимались, тем становилось беспокойнее. В пролёте между четвёртым и третьим этажами застрял диван. На пятом этаже двери стояли распахнутыми, две из них оказались сорваны с петель. Девушка решила, что здесь произошла схватка между соседями во время эвакуации.

Путницы выбрали дальнюю от лестницы квартиру, дверь которой была приоткрыта. Внутри царил бардак. Перевёрнуто было всё, что можно. Вывернуты ящики, свалено на пол содержимое полок. В коридоре под ногами захрустела груда стёкол, когда-то бывших аквариумом. Запинаясь о разбросанную обувь и сломанные стулья, Надя бегло прошлась по квартире. По-хозяйски остановилась около окна, осмотрела окрестности. Осторожно заперла форточку и задёрнула шторы. Таня толклась у серванта со стеклянными дверцами, за которыми стояли чудом уцелевшие деревянные солдатики и фарфоровые статуэтки.

Надя тяжело выдохнула. Звучно скинув на пол рюкзак, она устало опустилась в кресло и вытянула ноги. Тело гудело от усталости, хотелось упасть на кровать, накрыться с головой и долго спать, забыв о времени. С трудом девушка заставила себя расшнуровать ботинки. Обувь была отсыревшей и знатно воняла. Нужно было сменить носки, обработать стёртые мозоли, да и просто переодеться — целый дом был в их распоряжении. Только у Нади не осталось никаких сил на это. Слабой рукой она нашарила флягу и жадно допила оставшуюся воду.

— Тут книжки есть. Хорошо! — хитро заметила Таня. Она медленно обходила комнату, глядя на стеллажи. Девушка в ответ нахмурилась. Сейчас ей совсем не хотелось думать о том, что придётся читать ребёнку на ночь. Нужно было, чтобы кто-то уже позаботился и о ней самой. Мысли и желания сосредоточились на собственном уставшем организме. Надя закрыла глаза и пробурчала.

— Мы с тобой дверь вроде не заперли…

— Да тут же никого, — звонко отозвалась Таня, забираясь на стул.

На верхней полке, висящей на стене в соседней комнате, стояли часы в виде совы. Их стрелки давно остановились, но на ценность предмета это не влияло. Розовая пластмасса крыльев и хвоста не сочеталась с тёмно-синим тельцем игрушки, но именно этот контраст сильно притягивал взгляд ребёнка.

— Ой, а что это там такое? — голос Тани вдруг дрогнул, и она громко повторила, веря, что Надя услышит её. — Ой-ой!

Тихо спустившись на пол, девочка подошла к дивану и приподняла плед, свисающий с края. Под ним притаилась пара чьих-то сапог. Подумав, Таня ткнула в один из них палкой и охнула от ужаса. Голенище покосилось и из него выпал окровавленный обрубок ноги. Девочка взвизгнула, отскочила в сторону.

Прибежала Надя, едва не упав в расшнурованных ботинках по пути. Резво оттащила Таню в сторону, выхватила фомку. Минуту обе смотрели на диван, ожидая, что из-под него кто-то выползет. Ничего не произошло, да и Рэм вёл себя спокойно, не показывая волнения.

Осмелев, девушка наклонилась, присматриваясь, и устало выдохнула. С другой стороны дивана, у стены лежало чьё-то тело. Оно давно иссохло, превратившись в мумию. Сейчас даже не было понятно, кем был этот человек: мужчиной или женщиной.

Надя решила убрать тело из квартиры, но труп начал разваливаться, рассыпаясь в труху со слизистым содержимым. В нос ударило жутким смрадом. В этот раз девушка не смогла сдержаться, её стошнило. Едва не схватившись за лицо перемазанными руками, она спешно вывалилась из комнаты, сделав Тане знак следовать за ней. По пути схватила какую-то тряпку с пола, оказавшуюся платьем, и вытерла об неё руки.

Подхватив вещи, они спустились на этаж ниже. Девушка пыталась отдышаться, но ужасающий запах, казалось, успел въесться в кожу и одежду. Таня немного полила Наде на руки, чтобы та умылась, после этого стало немного легче.

В квартире было спокойно. Подранный котом диван, пахнущий застарелыми кошачьими метками, был встречен радостно. Запах напоминал благоухание цветов. Надя прилегла и с благоговением устало вытянула ноги. Напряжение последнего времени, усталость от перехода и бродящая кругами болезнь взяли её в свои прочные тиски. Волнение о Тане давало знать, но уже не имело прежнего влияния. Казалось, случись война, Надя так же спокойно спала бы.

Девочка поняла, что её подруга чувствует себя неважно и начала активно помогать. Она стала повторять то, что недавно делала сама Надя. Сначала проверила подкроватные пространства, потом обошла комнаты, открывая шкафы и ящики, чтобы избежать неприятных сюрпризов.

Надя слышала её голос сквозь подступающую дрёму. Таня рассказывала о своих находках на кухне, она копалась в шкафу с посудой. Что-то уронила и вскрикнула, но в следующее мгновение рассмеялась. Девушка не прислушивалась, диван своим уютным теплом погружал в медитативный сон. Казалось, весь путь был проделан только ради этого момента. Улегшись удобнее головой на подлокотнике, Надя моргнула и заснула.

Таня устала копаться в вещах. Когда девушка не ответила на её очередной вопрос, она заволновалась. Вошла в комнату, решила, что Надя просто спит, но подойдя ближе, догадалась, что у неё подскочила температура, — лоб взмок, щёки стали красными. Таня испугалась, попыталась растормошить Надю, привести в чувство, но она лишь обессилено отмахивалась.

Какое-то время девочка сидела рядом, насупившись, и тыкала подругу пальцем в бок. Поглядывая по сторонам, Таня о чём-то размышляла и время от времени вздыхала. Нужно было что-то делать. Для верности она ещё раз потрясла Надю, потом поднялась, укрыла одеялом. Стало ясно, что наступила её очередь помогать взрослой подруге.

Снова очень хотелось есть, но использовать запас, который носила с собой Надя, Таня не решилась. Зная, что у них осталось всего пара банок, и, помня, как девушка бережно расходует продукты, девочка решила исследовать соседские квартиры — ведь именно так и поступала сама Надя. Посмотрев из окна на улицу и соседние дома, она не увидела ничего, что могло бы испугать. Девочка решила исследовать подъезд, — ведь они прошли по этажам вместе и ничего страшного не встретили. Таня освободила рюкзачок, вывалив из него всё. Оставив Рэма охранять девушку, она тихо вышла на лестничную клетку.

Соседские запасы порадовали Таню застарелыми крупами и просроченными банками кукурузы. Сухой кошачий корм в запечатанном пакете наверняка пришёлся бы по вкусу вечно голодному Рэму.

Девочка тихо перенесла найденную еду в «свою» квартиру. Достала тарелку и насыпала овчарке корма, немного плеснув воды. Пёс чувствовал себя уже гораздо лучше. Шрамы ещё не затянулись шерстью, но перестали кровить. Глядя, как он жадно ест, Таня ощутила радость. Всё же, как не крути, а Рэм успел стать полноценным членом их команды.

Короткая первая вылазка обнадёжила Таню и придала уверенности. В попытках отыскать лекарства, девочка проскользнула через улицу в девятиэтажный дом напротив. Там было тихо, и шаги отдавались гулким эхом. В подъезде пахло сыростью, со стен на пол струились тонкие, едва заметные ручейки воды. Девочка прошла через коридор, стараясь двигаться как можно тише, чтобы лужа под ногами не хлюпала.

В конце коридора хищно замер лифт с раскрытыми дверями. Девочка не смогла пройти мимо и заглянула вниз. Кабина остановилась где-то на верхних этажах, и теперь можно было видеть шахту, наполненную водой. Таня присмотрелась и в ужасе отшатнулась. На маслянистой плёнке её отражение исказилось. Слабые блики света делали лицо жутким, оно преображалось от покачивания грязи и плавающего мусора — всё вместе это рождало иллюзию, что Таня заражена и превращается в неизвестное чудовище.

Присмотревшись, девочка увидела, что под водой лежат человеческие останки. Наморщив нос, Таня скинула вниз маленький камушек. Круги красиво разошлись в стороны, оживляя поверхность и окончательно ломая её жуткое отражение. Решив, что так она победила подвального монстра, Таня довольно кивнула и отправилась выше, на второй этаж.

За дверью одной из квартир слышались шаги и звук, будто что-то побулькивало и иногда хрустело. Таня на цыпочках подошла к двери и осторожно присела около замочной скважины. Едва она наклонила голову, как шум усилился — изнутри её услышали. Кто-то гулко пару раз ударил в дверь, и запах гнили подступил ближе, став невыносимым. Казалось, он просачивается в щели, проникает сквозь зазоры и замочные скважины.

Внутри в неясном полумраке ходил мертвяк с пустыми глазницами, в которых кишели черви. Щёлкающие звуки получались, когда он налетал на стену и доламывал очередную ссохшуюся кость в своём теле. Одна рука болталась, держась лишь на сухожилиях. Мертвяк отходил на пару шагов, а потом резко бросался вперёд, запинаясь и ударяясь головой об угол или дверь. В один момент он замер, медленно повернувшись. Как будто вдруг получил возможность видеть, несмотря на отсутствие глазных яблок.

Таня сглотнула вдруг ставшую вязкой слюну и испугалась, решив, что это будет слышно мертвяку. Мгновение спустя в дверь изнутри сильно ударили. Побоявшись, что этот шум привлечёт кого-нибудь ещё, девочка спешно ушла, то и дело оборачиваясь. Было страшно от мыслей, что дверь не выдержит и на лестницу вывалится мерзкий труп, который направится следом за ней.

Таня посидела на ступенях этажом ниже, ожидая, когда перестанут дрожать коленки. Мертвяк ещё некоторое время мычал внутри квартиры, но перестал биться в дверь. Девочка не стала проверять, чем теперь он занялся, и поспешила вернуться домой.

На второй день своих похождений Таня заметила посреди улицы в грязи следы подошвы. Она встала рядом, сверяя их размер со своей ногой. Два крупных отпечатка от ботинок виднелись около лужи, появлялись на другой её стороне, а после снова исчезали в грязи. Было непонятно, кто и когда проходил здесь. Человек или мертвяк?

Таня насторожённо обошла лужу, всматриваясь. В одном месте на земле была то ли кровь, то ли краска. Девочка потыкала в неё палочкой, морщась. Решила, что обувь мужская — уж очень широким был шаг. Попыталась заставить Рэма понюхать, но пёс лишь недоумённо покосился на неё.

На всякий случай Таня решила не ходить в сторону, куда уводили отпечатки. Намотав поводок овчарки на руку, чтобы она не рванула куда-нибудь, девочка поспешно направилась домой. Понимание, что рядом ходит кто-то, очень пугало.

Увидев около подъезда небольшой зелёный пакет, Таня оторопела. Когда она выходила, его точно здесь не было. Медленно она подошла, пнула его ногой. Внутри что-то зашуршало. Глянув на Рэма, будто спрашивая разрешение, Таня осторожно подняла и открыла находку. Внутри был один блистер с таблетками. Пачка была истёрта, явно просрочена, но название удалось разобрать. Девочка слышала его раньше и знала, что парацетамолом можно лечиться. Спрятав пачку и пакетик в карман, она поспешила домой. Кто подбросил лекарство, Таня не знала, но понимала, что это мог сделать человек, чьи следы она заметила.

Спала Таня в соседней комнате, предусмотрительно забирая к себе овчарку. Дверь к Наде закрывала, а к своей придвигала тумбочку. Поначалу девушка металась между явью и сном, не приходя в себя. Иногда в горячке выкрикивала что-то или произносила бессвязные фразы, пугая Таню, а после, взмокшая, затихала. Прохладная вода ненадолго отрезвляла, но не могла вернуть в реальность. Таблетки сбили жар и она начала спать спокойнее, но кошмары не отпускали. Надя по-прежнему тонула в темноте, не находя сил для спасения.

У девочки тоже выдались трудные дни. Ей постоянно снились мертвяки, они пытались догнать, иногда хватали за ноги, из-за этого часто Таня просыпалась в слезах. Казалось, что и Надя тоже станет такой же жуткой. Она утыкалась в подушку, чтоб сдержать рыдания и звала маму. Приходил Рэм, ложился рядом и иногда утыкался мордой.

В одну из ночей, проснувшись от очередного очень страшного сна, Таня не выдержала и побежала к Наде. Забралась на диван и долго сидела, слушая её дыхание. Ощущение, что рядом есть взрослый человек, помогло. Только засыпать снова в одиночестве Таня не решилась. Девочка бродила по квартире, выглядывала на лестницу, слушая тишину. Возвращалась, садилась рядом с овчаркой и листала книги со сказками, рассматривала рисунки в журналах.

Находиться около Нади было страшно. Таня считала, что та может превратиться в мертвяка и напасть. По утрам, приоткрывая дверь в комнату, девочка вслушивалась, дышит ли она. Стояла, поднявшись на мысочки и вытянув шею, чтобы лучше видеть лицо. Во время болезни Надя сильно похудела, осунулась, и от этого стало ещё страшнее. Таня входила в комнату только после того, как девушка шевелилась во сне. Девочка промокала ей виски и протирала лицо. Она знала, что Надя ощущает прикосновение и оно, хотя бы на время, но уводит от плохих снов.

Один раз, не услышав в комнате привычного кашля, Таня испугалась сильней обычного. Принесла палку и начала тыкать ею в девушку, дожидаясь реакции. Когда Надя, наконец, зашевелилась, у Тани вырвался вздох облегчения. Она не сдержалась, обняла её, а потом сидела рядом и долго плакала.

В одну из ночей девочка от скуки решила снова порыться в вещах Нади. Она достала из рюкзака карту и долго смотрела на отметку, давно сделанную дядей Славой. Пунктирная линия обозначала пройденный путь — её пририсовала Надя. Таня вела по ней пальчиком, вспоминая, как они шли, что видели и делали. В конце пути, в кружочке, ждали папа и мама — от этого становилось радостно.

На дне Надиного рюкзака лежали две последние банки с тушёнкой. Таня покрутила их в руках, понюхала, в надежде, что запах мяса просочится сквозь металл. Убрала с сожалением. Овощные консервы, которых она нашла семь штук, никак не могли заменить мясо. Какой бы вкусной ни была кукуруза, но сил девочке придавала тушенка или курица в собственном соку. Только такая еда становилась сложной для поиска, а оттого — ещё более ценной.

Девочка помнила, что внутри рюкзака пришит самодельный карман, в котором хранится небольшая книжечка в измятом кожаном переплёте. Она знала, что подруга тщательно бережёт её и достаёт только, когда думает, что Таня не видит этого. Обычно такое происходило по ночам.

Девочка решила, что она не посторонняя и потому может узнать, что же такое прячет Надя. Да и просто хотелось чем-то занять себя вечером. Таня достала дневник, сползла на пол и, при свете фонарика прочла несколько страниц, иногда с трудом разбирая почерк. Не все переживания она могла понять, но осознала, что Надя через многое прошла и хорошо помнила мир из прошлого. Это теперь казалось очень ценным. Девочка думала, что когда найдутся её родители, то вместе с Надей станут самыми богатыми — ведь они столько всего знают. Будут помогать остальным, тем, кто совсем ничего не умеет или не знает, а ещё будут спасать детей, таких же, как она сама. Эти фантазии настолько нравились девочке, что она раз за разом прокручивала их в голове, дополняя подробностями.

Иногда Таня шёпотом читала вслух сказки Рэму, избавляя так себя от одиночества в долгие ночные часы. Звук голоса убирал страх давящей тишины и избавлял от мыслей, что где-то бродит изломанный мертвяк; голос спасал и от незнакомца, оставившего след на улице, и от неявных шорохов чужих квартир.

Утром четвёртого дня Надя пришла в себя. Сквозь шторы светило солнце, яркое, почти по-летнему жгучее. На дереве напротив окна бодро посвистывала какая-то птичка, обещая хороший день. Надя лениво повернулась на бок, стараясь укрыться от лучей и трелей. Хотелось зарыться в подушки, только бы не слышать его. Счастливая птичка не знала о страданиях девушки — она была рада, что зима прошла и впереди ждёт целая жизнь.

Надя села и с трудом разлепила глаза. Всё было в лёгком тумане. Подумала, что оказалась в детстве, в старом доме со скрипучими половицами и занавесками на половину окна. Солнце освещало выцветшие обои. В углу, на паре канцелярских кнопок, висел лист календаря за прошлый год. Окошко даты показывало пятое октября. Девушка какое-то время пыталась вспомнить, с чем для неё связан этот день, но не смогла. Минувший октябрь был и вовсе ужасен — сплошная беготня, холод, мертвяки и одиночество.

Надя уселась удобней, прислонилась к спинке. На пол с шелестом упали страницы из книг и газеты. Оказалось, она лежала на диване, укрытая одеялом и набросанными поверх разными вещами. Кругом был полнейший беспорядок, стояли какие-то банки и бутылки, валялись обёртки, пакеты и проволока, а у двери оказалась огромная куча вещей! От этого комната стала походить на нору животного, которое старательно притаскивало сюда барахло для уюта и безопасности.

Головоломку с бардаком Наде оказалось не под силу решить. Она не помнила, чтобы в квартире было настолько намусорено, когда они заняли её. Девушка тяжело упала обратно на подушки и закрыла глаза. В висках стучало, а голова загудела как трансформатор, но всё же ей было значительно лучше. На ощупь дотянувшись до бутылки с водой, предусмотрительно оставленной на тумбочке, Надя прикончила её до дна.

Дверь скрипнула, и в комнату заглянула Таня. Она с опаской посмотрела, как девушка поднимается, сваливая с себя на пол гору вещей. Первым проскользнул в комнату Рэм, приветственно виляя хвостом. Опершись передними лапами о край дивана, он лизнул девушку в лицо и обернулся на Таню. Поняв, что бояться нечего, она вышла из своего укрытия.

— Ты долго спала, — пожаловалась девочка, садясь рядом. — Мне было так грустно!

Надя приобняла её, ощутив, как сильно исхудала девочка за это время: даже через одежду ощущались выпирающие лопатки. На голове у Тани были заплетены две косички — торчали в разные стороны, неумелые, с выбивающимися прядями.

— Танька, привет… Как ты без меня? — лёгкие свистели, а голос осип.

— Ну что сказать… Было страшно! — призналась девочка. — Но потом привыкла. Рэм помогал, ходил со мной везде. Мы читали книжки и гуляли вместе!

— Гуляли?

— Ага. Еду искали. Есть-то мне всегда хочется!

Надя не стала возмущаться, она не до конца включилась в реальность и потому восприняла новость обыденно, как будто иначе быть и не могло, и Таня делала то, что и должна была.

— Ты молодец, смелая.

— У тебя научилась. Мы теперь уже пойдём дальше?

— Обязательно, но не сегодня. Мне нужно немного времени прийти в себя.

— Хорошо, — Таня заметно погрустнела, вздохнула и окинула подругу взглядом. — Да, выглядишь ты вообще-то не очень.

— Догадываюсь, — хмыкнула Надя. — Вода ещё есть? Пить очень хочется.

— Сейчас принесу, — девочка с готовностью вскочила и исчезла за дверью, а в следующее мгновение вернулась с ковшом, наполненным водой. — Вот, эта последняя. Нужно ещё набрать.

— Где?

— На соседней улице в доме вода почему-то есть. Ты не ругайся. Мы туда вдвоем с Рэмом часто ходим, там совсем не страшно. Я уже всё знаю.

— Как ты узнала-то? — с удивлением спросила Надя.

— Мы ходили по квартирам. Входим в одну, а там капает из крана. Я кран покрутила, она ка-ак потечёт! У нас так дома было. Воду отключали на одной улице, а у Машки она всегда была. Машка через дорогу жила. Вот и здесь так же получилось.

— Молодец ты, что сообразила.

— Пить хотелось, снег давно кончился. За ним далеко было ходить, за парк… Далеко и страшно. Вот и пошла по квартирам…

— Слушай, а зачем на меня навалила вот это всё?

— Тебя трясло, и ты что-то говорила. Я не поняла, думала, просто замёрзла! — оживившись, кивнула Таня. — Давай я тебя ещё полечу немного? Сделаю макарон. Тебе нужно есть.

— Да, я очень голодная, — кивнула Надя и устало улеглась. — Ещё немного поваляюсь.

Таня убежала на кухню, радостная, что наконец-то сможет проявить свой кулинарный талант. Рэм посмотрел на Надю, а после вышел из комнаты.

— Ты только не засыпай! — донёсся голос девочки. — Мне одной тут грустно. Не спи! Ладно?

Надя кивнула, будто Таня могла видеть её. Снова легла, перевалилась на спину, чувствуя, что успела устать за эти несколько минут. Предстояло окончательно поставить себя на ноги за короткий срок, чтобы отправиться дальше. Пока думать об этом совершенно не хотелось.

Макароны оказались весьма неплохо сварены. Таня добавила к ним бульонный кубик, от аромата которого пустой желудок Нади в нетерпении заурчал. Помня, что быстро нельзя есть, она медленно жевала, наслаждаясь пищей. Осилить всю тарелку не смогла, отдала Тане и снова сразу заснула. Но это уже был хороший спокойный сон, впервые за долгие-долгие дни.

Измученное болезнью тело отвыкло от нагрузок и девушке приходилось через силу делать упражнения, чтобы привести себя в форму. Всё давалось тяжело, каждое движение отзывалось болью в мышцах. Хотелось снова поскорее лечь, но Надя упорно мучила себя. Девочка в упражнениях не участвовала, но бойко подбадривала.

Долгий световой день позволял Тане ходить по городу. Надя не противилась этому. В конце концов, мир сильно изменился, у девочки появились другие навыки. Казалось, она была более приспособлена к новой жизни, с большей лёгкостью схватывала её уроки и сюрпризы. Когда Надя немного окрепла, они с Таней начали выходить вместе и иногда разделялись в своих поисках. Поначалу девушка волновалась, но потом поняла, что девочка действительно неплохо справляется.

По вечерам ужинали и делились найденным, рассказывали, кто и что видел. Таня много фантазировала о чудовищах из шкафа и гномиках, нападающих на овчарку — это привносило нечто особенное в будничные дела. Казалось, так и должно быть, что эта новая жизнь не во всём страшна.

— Фантазия у тебя, не позавидуешь! — заметила Надя, жуя варёный рис.

— Почему?

— Придумываешь такое, страшно же спать потом!

— Неа, не страшно! Я-то знаю, что этого на самом деле нет!

— Ну и зачем это? Ладно бы добрые сказки придумывала, а то ведь уродцы, чудовища, жуть из всех углов лезет. Что это за привычка пугать себя?

— Мне так легче потом по улицам ходить. Уже не так страшно, — призналась Таня. — Тут всегда слишком тихо, люди куда-то делись, а когда напридумаешь всякого, потом наоборот радуешься этой тишине.

— Странный способ, — хмыкнула девушка. — Это опасно, мне кажется, и можно с ума сойти.

— Давно уже так делаю. Просто раньше некому было рассказывать, а теперь вот ты и Рэм, можно и поделиться.

— Тогда уж записывай свои сказочки, может, станешь писателем нового времени. Победим мертвяков, наладим жизнь и будешь книжки продавать.

— Нет, мне такого не надо потом! Это же на время, пока вокруг страшно, а когда будет всё как обычно, там я другое стану сочинять, — Таня задумалась. — Может, правда начну книжки писать хорошие, а может, просто напишу, что с нами происходило. Я вот когда читала твою книжечку, то думала о себе, старалась вспомнить, что у меня было особенного в детстве. Вот у тебя интересно так, больше всякого происходило…

— Что это ты читала? Какую книжечку? — насторожилась Надя, едва не поперхнувшись едой.

— Ну, твою, в обложечке такой… Потрёпанную. В рюкзаке у тебя лежит.

— Зачем ты рылась там? — девушка отложила вилку.

— Таблетки искала! — возмутилась Таня. — Ты так спрашиваешь, как будто я всегда копаюсь в твоих вещах! Так было нужно.

— Ты зря трогала мои вещи. Взяла бы таблетки и всё.

— Надя, ты чего? — девочка отложила ложку. — Ну, подумаешь, почитала немножко. Там почерк дурацкий, не всё поняла. Но то, что прочитала, мне понравилось! Было интересно! Почти как в книгах пишут, ну, там, мысли других людей. Не всё понятно, но здорово…

— Да? И что же ты поняла? — сухо поинтересовалась Надя.

— Ты хорошо жила, родственники классные. Мне понравились очень! Я пока всё дочитать не успела, я по чуть-чуть листала, чтобы надольше хватило, но теперь ты и не разрешишь уже читать…

Надя мрачно посмотрела на девочку и покачала головой. Таня развела руками:

— Жалко тебе, да? Ты всё равно давно туда не пишешь! Ты ничего не рассказывала о себе. Мы столько идем, а ты…

— Зачем?

— Ну как… интересно же всё это…

— Ты мне тоже ничего о себе не рассказываешь.

— Так ты не спрашиваешь!

— Ты меня тоже не спрашивала, как я жила! — съязвила Надя.

— Да, это точно, — согласилась девочка и вздохнула. — Наверное, потому что нам есть, о чём ещё говорить. Про еду или про собаку, или про змей разных… Но, знаешь, мне больше всего обидно, что ты ничего не написала про меня! Как нашла меня и как спасала… Столько всего было разного, но там не написано ничего…

— Ничего о тебе там не будет! — резко отозвалась девушка. — И вообще! Хватит об этом! Запомни, нельзя рыться в моих вещах! Никогда не делай этого! Ты поняла, что я сказала?!

Таня продолжила молчать, опустив голову, чем ещё больше разозлила девушку:

— Нельзя этого делать! Я помогаю тебе, а ты ведешь себя как воровка. Кто разрешил?

— Я не воровала ничего! Просто прочитала дневник…

— Ты понимаешь, это вещи взрослого человека? — Надю распирало от раздражения. Уже даже овчарка начала жать уши к голове, не понимая, что происходит между хозяйками. — Ты всё прочла? Где остановилась?

— Я не всё, — начала отводить взгляд Таня. — Немного совсем. Там было вырвано несколько страниц, там и остановилась…

— Соплячка! Зачем ты сунулась?! — выкрикнула девушка и с досадой швырнула вилку в стену, потом резко поднялась и схватила девочку за руку. Таня в испуге заныла:

— Не трогай меня, мне не нравится!

— Это мне не нравится, что ты полезла, куда нельзя! — Надя резко встряхнула её за плечи.

— Да хватит! Подумаешь, прочитала ерунду какую-то! Убей меня теперь за это или отдай мертвякам! Будет легче, никто не будет есть просить, — закричала девочка, но глаза её были на удивление сухими. — Я думала, мы подруги…

— Какие нафиг «подруги»?! Ты ребёнок! Ты не можешь быть моей подругой!

Девочка судорожно вздохнула, всхлипнула. Она встала напротив Нади, настороженная и, как казалось, разочарованная. Крик девушки сломал внутри неё зыбкую основу, которую они выстроили с первого дня путешествия.

— Зря ты накричала. Дневник твой неинтересным был, а если он такой важный, нужно было лучше прятать. Я когда буду свой писать, про тебя тоже там не скажу ничего. Ни одного словечка! Как будто тебя не было! — спокойно сказала Таня и тихо вышла из комнаты.

Внутри у Нади бушевала буря эмоций. Негодование, что посягнули на главный её секрет и понимание того, что это сделал какой-то ребёнок, разрывали на части! Хотелось кричать или взять ремень и наказать Таню. Тяжёлый ком придавил грудь, не давая спокойно вздохнуть.

Надя беззвучно выругалась и вытащила дневник. Руки дрожали. Покрутила книжицу, раскрыла там, где не хватало страниц — будто они могли появиться по мановению волшебства. Забрызганные застарелой кровью листы бумаги обрывали повествование на полуслове. Спешно закрыв дневник, положила его обратно и во внутреннем кармане рюкзака, за подкладкой нащупала сложенный несколько раз квадратик бумаги. Развернула, разгладила, пробежала взглядом. От этого задрожали руки, и Надя поспешила убрать подальше свой «секретик». Только потом успокоилась и легла на диван, закрыв глаза.

Таня была права в одном — в мире не должно быть места для такой, как она. Лгуньи, убийцы, трусихи. Когда-то в детстве Надя налетала на каждого, кто навешивал на неё хоть один ярлык. Теперь же — спокойно жила с этим грузом, понимая, что самое страшное не в словах, а за ними. В жизни часто бывало так, что за приятными лицами скрывались жуткие моральные уроды. Вот и она сегодня обнажила свой настоящий облик, став с ними в один ряд.