Надежда. Адаптация

13. Барушкино

Почти перед посёлком закончился бензин. Двухлитровую бутыль с топливом Надя решила не использовать, а припасти на потом. Девочка была совсем не рада перспективе пробираться по снегу, но спорить не стала. Сложила своё одеяло, взяла рюкзак, и покорно пошла следом.

В предрассветном небе слабые всполохи солнца освещали постройки, пробиваясь сквозь низкие облака. Было очень свежо. Дорога была заснежена, и легко шлось.

Впереди виднелся красный шлагбаум, определяющий границы поселения. Рядом замер припаркованный микроавтобус со спущенными колёсами и побитыми стёклами. Надя открыла дверь, заглянула внутрь. Салон был пустой, только под сиденьем остался забытый ящик с респираторами. Девушка повертела в руках один и бросила обратно — он отсырел, материал испортился, на пальцах осталась серая крошка.

Надя покачала головой, давая понять Тане, что ничего ценного не нашла. Девочка разочарованно вздохнула, поправила рюкзак, и они вошли в Барушкино, поднырнув под шлагбаум. Будка охраны безмолвствовала давно, стёкла промёрзли. Надя на всякий случай достала фомку и подцепила ею покосившуюся дверь. В небольшой комнатушке было пусто.

— Есть мертвяки? — тихо спросила Таня.

— Нет.

— Можно я поищу чего-нибудь?

— Давай, только недолго.

Девочка нырнула в будку. Из притаившейся тумбочки шустро вытащила ящики, вывалила всё на пол. Быстро выхватила пару конфет, сунула в карман, отбросила мелочёвку в сторону. Потом встала на стул и с книжной полки стянула жестяную банку. Внутри что-то гремело. Надя скептически смотрела на происходящее, но девочка действовала так вдохновлено, что не стала её одёргивать.

— Ничего такого нет. Пойдём дальше, — деловито кивнула Таня. — Надо уже отдохнуть, а тебе синяки помазать чем-то, а то вид не очень.

— Спасибо за заботу, — буркнула Надя.

Посёлок Барушкино слыл крайне закрытым: построить дом здесь мог лишь состоятельный человек. Когда Барушкино только начало разрастаться, сюда ещё заходили грибники или бабушки с корзинами яблок на продажу, но когда поставили внешнюю охрану, всякая торговля с ними прекратилась. Жили за высокими заборами, с колючей проволокой по периметру, а общая территория была оцеплена. Кого они боялись раньше, Наде не было понятно. Если живёшь среди таких же успешных, не залезут же они к тебе воровать?

Посёлок был пуст и безмолвен. Почти везде в домах на центральной улице оказались побиты окна, в стенах красовались следы перестрелок, а часть заборов была проломлена. Асфальт кое-где оказался искрошен тяжёлыми гусеницами техники, повалены некоторые фонарные столбы, фасад одного дома полностью отсутствовал: за грудой кирпичей виднелись интерьеры с порушенной мебелью и следами пожара. Вторая линия домов пострадала намного меньше. Всё выглядело вполне буднично, только распахнутые двери говорили о том, что здесь прошла экстренная эвакуация.

Надя пыталась угадать произошедшее. Таня крепко держала за её руку и всматривалась в окна, то ли думая кого-то увидеть, то ли — напротив, желая понять, что они в этом месте одни.

— Дома крутые… Повезло им, — вздохнула девочка.

— Дома как дома.

— Я бы хотела быть богатой. Тогда бы меня сразу спасли, и я бы не потерялась. Чего ты, не понимаешь что ли?!

— Понимаю, но мы не знаем, как было бы. Не всегда деньги могут решить проблемы.

— Это ты специально говоришь, потому что у нас такого дома не будет, — шмыгнула Таня.

— Как это не будет? Вот сейчас выберем и будем жить! — подмигнула Надя.

— Ну, это не взаправду будет… Я хочу, чтобы он был прям мой личный!

Некоторое время шли молча. В пустоте посёлка стук обуви по асфальту раздавался громче обычного. В Барушкино не было снега, как будто место находилось в далёких тропиках, а не в средней полосе. Всё здесь было устроено для удобства жителей. Уложенные под асфальт трубы отопления, тянущиеся от местной котельной, не давали снегу залёживаться.

— Думаю, нам крупно повезло.

— Это почему?

— У них должно быть оружие, — с оптимизмом предположила Надя. — Оно нам очень поможет. Давай сейчас выберем дом, а потом займёмся другими делами. И обязательно нужно тебе что-то новое из одежды найти, а то ходишь как матрёшка.

— Кто? — скривилась девочка.

— Матрёшка. Игрушка такая. Деревянная, с секретиком. В самой большой кукле прячется чуть поменьше, в ней ещё одна, а в ней ещё…

Таня недоумённо смотрела, не понимая. Надя вздохнула:

— Странно, что ты не видела. Потом покажу, найду где-нибудь.

— Не надо мне деревянную игрушку. Лучше поищем куртку. Хочу, чтобы она как моя шапка по цвету была! Тёплая и красивая, обязательно!

Надя сдержала улыбку — шапка давно закоптилась, стала серой от грязи, с множеством зацепок и наполовину ободранным помпоном. Пока что девочка пребывала в счастливом неведении насчёт своей внешности, так что впереди её ждало много открытий.

Высокие заборы надежно отделяли коттеджи друг от друга. Соседи оберегали личную жизнь, стараясь, чтобы ничего лишнего не вышло вовне. Острые шипы, высокое напряжение, колючая проволока и безликие надписи на табличках, отражающие общее настроение жителей: «Тебя тут не ждут!», «Собака лает — хозяин убивает!», «Прошёл мимо — молодец!»

Надя знала, что большие деньги развязывают руки и дают ощущение вседозволенности, но лишь до поры, пока не опустеет кошелёк. Зависти у неё не было, только недоумение — часто богатые люди одевались очень безвкусно и нередко окружали себя вычурными и нелепыми предметами.

Наде показалось, что она услышала какой-то звук. Таня тоже замерла и осторожно дёрнула её за рукав, кивком указала на ближайший двор. Оттуда слышался тихий скулёж. Девушка осторожно заглянула в металлическую дверь калитки и увидела большую конуру и овчарку, понуро сидящую на привязи. Та хрипло гавкнула пару раз и подошла к непрошеным гостям на всю длину цепи, потом уселась и замерла, ожидая. Хвост собаки подрагивал, словно находясь в раздумьях — вилять ли этим людям. За конурой Надя углядела разорванный в клочья мешок из-под сухого корма: вероятно, хозяева надеялись, что покидают дом ненадолго. Пёс доел эти запасы явно очень давно — бока впали, через шерсть проступили рёбра. Как проживал свои дни этот несчастный, знал только он. Теперь же, увидев незнакомцев, он приободрился.

— Ой! — Таня торопливо спряталась за спину девушки, когда овчарка на неё посмотрела.

— Не бойся. Не достанет, — Надя взяла её за руку и провела к дому под немигающим взглядом овчарки. Пёс следовал за ними пока цепь не натянулась до предела. Поняв, что внутрь его не пустят, он заскулил.

— Почему его бросили?

— При эвакуации запрещено брать животных.

— Как? — девочка остановилась и выдернула ладошку из руки Нади. — Значит, наш кот остался в квартире? Совсем один? Голодный?! — её возмущению не было предела. — Почему нельзя? Он же такой красивый, маленький… я его причёсывать любила…

— Тань, перестань, пожалуйста. Так положено.

Надя поднялась по ступеням, толкнула дверь и вошла в коридор. Молчание Тани сменялось многочисленными вопросами и это сильно утомляло. К тому же, в незнакомом месте её болтовня могла стоить им жизни, но девочка будто не понимала.

— Так что же с Барсиком? — повторила вопрос Таня. В голосе слышались слёзы. — Как он там один все это время? Кто покормит и поменяет лоток? Я думала, его мама с собой забрала.

— Слушай, я не знаю, — раздражённо отозвалась Надя. Она сняла из петли на рюкзаке ломик и прислушивалась к звукам дома. — Если он котёнок, его могли тайно унести, за пазухой…

— Бася взрослый кот, ему почти три года. И он толстый! Он никуда не влезет…

— Тань, не думай о плохом. Всякое могло быть, — уклончиво отозвалась Надя, понимая, что в запертой квартире кот обречён на голодную смерть. Могло повезти, если где-то осталась открытой форточка.

Чтобы пресечь дальнейшие разговоры на эту тему, девушка резко сделала знак замолчать:

— Тише, вдруг мы не одни!

Это подействовало. Таня покладисто кивнула и вытерла пару слезинок. Кот Барсик был самой малой из её потерь, впереди ждала череда печальных откровений и открытий. Правда, пока девочка об этом не знала.

В доме было тихо. Покачивались заиндевелые шторы, в прихожей на полу и стенах намело небольшие сугробы. Надя по инерции щёлкнула выключателем, и под потолком ярко вспыхнула люстра. Позолоченная, с множеством подвесок из венецианского стекла, она отбрасывала разноцветные блики на царящий разгром, а на снегу у двери искрами заиграла радуга.

Посреди коридора валялись вещи: чья-то обувь и три внушительных чемодана. Надя пнула один, но не смогла сдвинуть с места. Судя по всему, люди были оповещены заранее, но по каким-то причинам так и не смогли взять с собой всё, что хотели. На столе остались тарелки с недоеденным обедом: бесформенная тёмная масса на белоснежном фарфоре не оставляла шансов угадать, что же именно хозяева ели перед бегством.

Надя неторопливо обходила комнаты первого этажа, проверяя углы и закоулки. Изобилие дорогих вещей не привлекло бы мертвяков, но вот грабителям это наверняка бы понравилось. Только они сюда ещё не добрались.

От позолоты на мебели и посуде на душе становилось тоскливо. Как можно было жить в таком музее? К чему столько украшений? Надя открыла одну из шкатулок. Драгоценности не принесли своей владелице спасения. В шкафах висели десятки нарядов, за стёклами буфетов из красного дерева парили сервизы из тончайшего фарфора и изящные статуэтки. Отголоски прошлого, а ныне — ничего не стоящий хлам.

— Зря я свет зажгла… — вдруг спохватилась Надя.

— Думаешь, кто-то заметил?

— Надеюсь, что нет… Теперь поздно переживать.

— Ничего, тут никого нет. Собака спокойно сидит. Он бы дал понять, что мы не одни.

— Не переоценивай. Думаю, он просто устал лаять. Ему на нас всё равно и хочется жрать.

— Нет, мне кажется он умный. У него глаза умные, как у Барсика.

— Может быть, или тебе просто показалось, — кивнула Надя. — Мне нужно проверить остальные комнаты и сходить на второй этаж. Ты спрячься и сиди тихо.

Таня забралась в небольшую кладовку, где хранились кухонные мелочи. Захватив вилку для гриля, девочка тихо прикрыла за собой дверцу и затаилась. Надя ничего не сказала, увидев её оружие — это дало бы девочке шанс ранить напавшего и продержаться на пару секунд дольше, пока не подоспеет помощь. Всегда лучше было подстраховаться — даже так.

Лепнина и колонны, картины в массивных рамах, античные статуи и мраморные полы — настоящий музей! Довершала всё ванная комната с золотой сантехникой. Надя потопталась на пороге, оставляя следы грязи и чувствуя, что не вписывается в эту картину мира. Потом всё же вошла и посмотрела на себя в зеркало, какое-то время стояла, пристально изучая отражение так, словно никогда в жизни не видела. Растрёпанные тёмные волосы с первым серебром лёгкой, едва заметной седины, обрамляли обветренное лицо с внушительным кровоподтеком на скуле, несколькими ссадинами и глубокими, хотя уже поджившими, царапинами. Глаза ввалились от недосыпа и усталости. Одежда была порванной и грязной, но это в нынешних условиях не смущало Надю. Чем хуже о ней подумают посторонние — тем безопаснее.

Скинув куртку, провонявшую невесть чем, повернула золочёный кран. В серые ладони полилась настоящая вода. Чистая и прозрачная. Надя едва не заплакала от счастья, — водопровод здесь по-прежнему работал, а значит, и в туалете можно было посидеть как в старые добрые времена. Такие банальные вещи теперь сильно радовали.

Девушка долго держала руки под тонкой струёй воды, наслаждаясь и стараясь запомнить ощущение. Умыла лицо, приятной прохладой остудив синяки и шрамы, сбрасывая след тяжёлых дней. Такое простое действие дало поразительный эффект — внутри стало легче, будто с плеч свалился тяжкий груз. Долго сидела на краю ванной и пила прохладную воду из ладоней — об этом Надя даже не мечтала.

Хотелось набрать ванную и лежать, нежась и отдыхая. Быть может, так и следовало сделать, но чуть позже. Надя резко закрутила краны, вытерла лицо полотенцем и бросила его в корзину для белья. Всему своё время, бдительность нельзя было терять.

В их распоряжении оказался огромный дом, в котором можно было переночевать в уюте и тепле! Надя ещё раз обошла комнаты, проверив шкафы, пространство под кроватями, кладовки, потом заперла все окна, а на первом этаже немного подвинула мебель в одной из комнат так, чтобы с улицы не было видно движения внутри. Таня от радости, что они находятся в безопасности, да ещё и с едой впридачу, пританцовывала, то бросаясь помогать девушке, то снова уносясь на кухню, проверять очередной шкаф с консервами.

Девочка набрала украшений из шкатулок и играла с ними на диване, поедая вафли и шоколадки, найденные в одном из кухонных шкафов. Иногда она примеряла на себя ожерелья и бежала к зеркалу красоваться. Желание переодеть Таню не осуществилось: детской одежды и обуви в этом доме не было. Зато Надя обновила гардероб: в шкафах нашлась женская охотничья одежда. Хозяин дома явно был не только ценителем кричащей роскоши, но и заядлым охотником, об этом говорили чучела животных, развешанные на стенах комнат второго этажа.

Надя подобрала комплект вещей себе, а Тане захватила несколько термосвитеров. Они были велики, так что пришлось поработать ножницами и укоротить рукава. Вышло не особенно некрасиво, но зато удобно и очень тепло. Девочка поворчала, но отказываться не стала. Однажды столкнувшись с морозами, Таня была готова носить что угодно, только бы оставаться в тепле.

В столе хозяина Надя обнаружила газеты с первыми сообщениями об эпидемии и пару карт. На одной красовалась отметка, совпадающая с той, что делал Слава. Это обнадёживало. Она даже внутренне встряхнулась, поверив, что их путь имеет смысл и в конце ждёт спасение.

По центру стола стояла фотография овчарки с медалями на шее. Судя по всему, это и был тот пёс, что сидел на цепи в конуре. Девушка достала из ящика альбом с семейными фотографиями, бегло пролистала. В шкафу нашла рацию. Подошла к окну, стараясь поймать какой-нибудь сигнал. Действовала наугад, опыта обращения с такой техникой не было. Иногда казалось, сквозь «белый шум» слышатся далёкие переговоры, но разобрать слов не удавалось. Надя крутила тумблёры, но не могла усилить сигнал. На тот момент она уже плохо соображала от усталости и не была уверена, что слышит эти звуки на самом деле. Они походили на голоса призраков, шепчущих на неизвестном языке. От этого пробирало до мурашек.

— Бррр. Странно так шипит, — голос девочки из-за спины заставил Надю подпрыгнуть от неожиданности. Оказалось, она заскучала внизу и пришла следом. — Как будто все умерли, а мы вдвоём остались во всём мире. Пошли, поедим что ли?

— Тань! Я занята! — Надя грозно потрясла рацией в руке. На деле ей хотелось отругать девочку, чтобы больше так не подкрадывалась. — Ты осталась внизу, там и сидела бы!

— Ага! — догадалась Таня. — Напугала тебя!

— Да, я не ожидала, что ты придёшь!

— Трусиха! А если бы это была не я?

— Меня бы убили, а тебя украли, — девушка выключила рацию и убрала обратно в шкаф.

— Ты злая! — возмущённо выкрикнула Таня.

— Ты тоже! Неужели не понимаешь, что я беспокоюсь о нашей безопасности? Так зачем так делаешь? А если бы у меня пистолет был с собой?

— Он в рюкзаке лежит! Я проверяла!

— А если бы был тут?

Девочка насупилась, зашмыгала носом:

— Ты скучная… Давай спать, я устала.

Надя молча прошла мимо неё. Пока Таня умывалась, она немного успокоилась, привела мысли в порядок. Через несколько минут девочка вошла на кухню с расчёской в руке. Она пыталась причесаться сама, но не получилось — волосы сбились в колтуны. Надя не стала продолжать воспитательную беседу, осторожно расчесала её светлые волосы, и потом помогла вымыть голову.

Уверения, что в доме никого постороннего нет, на девочку не подействовали. Завернувшись в махровый халат, Таня забралась под двуспальную кровать, завесила «вход» с одной стороны, а с другой оставила небольшую щёлочку, выходящую на дверь в комнату. С собой утащила одеяло и две подушки. Надя не стала спорить, но уговорила постелить на пол второе одеяло и накидать ещё подушек, чтоб было теплее.

— Посиди со мной немножечко? — попросила девочка из-под кровати.

— Хорошо.

— Больше не станем ссориться?

— Угу, не станем.

— Если бы я была взрослой, то я никогда не ругалась бы на маленьких!

Надя хмыкнула:

— Все так говорят, но потом как-то это не всегда получается делать.

— А у тебя дети есть?

— Нет.

— А сестра? Или брат?

— Нет, я в семье одна.

— Грустно, — через паузу глухо отозвалась Таня.

— Почему?

— У меня есть только родители, но они взрослые и потом будут совсем старыми, а я всё буду одна и одна. Поиграть не с кем будет!

— Тань, давай лучше сказку расскажу, а? — взмолилась Надя. — Я тоже хочу спать.

— Не надо! Ты не влезешь в мой домик! Ты разрушишь его! И у меня есть сухарики, но это только для меня, так что лучше тебе выбрать другое место.

— Я хочу поспать в постели. Так что твой дом и сухари в безопасности.

— Это хорошо! Спокойной ночи!

— До утра!

Надя ушла в соседнюю комнату. Она была довольно милой. Пастельные тона стен без крикливого золота, много разноцветных карандашей и бумаги на столе, книги, акварели в рамках — уютное творческое местечко. Девушка решила, что здесь жила дочь хозяев. Когда-то в детстве Надя тоже любила рисовать, но со временем увлечение заслонилось насущными делами и ушло. В вечернем сумраке комнаты рассматривая рисунок — львы в саванне — девушка думала, что большую часть жизни потратила, в сущности, не на то. Обязанности отвлекали от того, чего ждала душа, и с каждым годом от этих потерь становилось лишь больнее. Трудно было найти в себе силы и повернуть всё вспять.

«Может быть, эпидемия расставила всё на места. Вычистила и продолжает вычищать человечество. Чем помогли бы художнице эти рисунки? Кем она стала в этом мире? Наверное, лучше всего сейчас спортсменам. Они здоровые и выносливые, смогут выжить. А если ты умеешь только петь или рисовать, то как это поможет против мертвяков?» — Надя грустно подшучивала, понимая, что если и получать какие-то навыки теперь, нужно, чтобы они были связаны с выживанием и физическим развитием. За долгие месяцы, что ей приходилось скрываться, пригодились только быстрые ноги, чуткие уши да зоркие глаза.

Чёткого понимания происходящего у Нади всё ещё не было. Ясно было одно: время идёт и нужно как-то выживать, а как надолго затянется эпидемия, она не знала. Жизнь, в привычном понимании этого слова, была недоступна, но человек — существо, которое приспосабливается ко всему. Надя была уверена, что им всем удастся что-то придумать, чтобы наладить привычный быт, даже если вблизи будут вечно шаркать мертвяки.

Перед сном примерила найденную одежду — утеплённые штаны и куртку цвета хаки. Они пришлись впору и это порадовало. Мучила мысль о том, почему в доме не было оружия, даже ящиков для хранения. Оставалась слабая надежда, что где-то находился скрытый тайник, но как отыскать его, пока не было понятно.

За окном уныло и протяжно подвывала овчарка. Сипло взывая о помощи, она смотрела в сторону дома, на каждое шевеление штор выдавая усталый лай. Перспектива слушать это остаток ночи Надю не прельщала, да и казалось опасно, если пёс продолжит шуметь.

Взяв на кухне бутыль с водой, пару глубоких тарелок, швабру и банку собачьих консервов, она вышла на улицу. Ночь была холодной, пар шёл изо рта, девушка накинула капюшон и спустилась с крыльца.

Услышав шаги, пёс забеспокоился, натянул цепь. Надя поняла, что вся выучка давно покинула этого несчастного, уступив место отчаянию, жажде и голоду. Вывалив содержимое консервной банки в тарелку, девушка шваброй пододвинула её к собаке и отошла назад. Во вторую налила воды и сделала так же. Пёс понюхал обе тарелки, сел и уставился на Надю.

— Ешь, давай, ешь! — скомандовала она как можно твёрже. Овчарка словно ждала этого — вильнув хвостом, начала заглатывать куски корма и меньше чем за половину минуты тарелка оказалась чистой.

— Хватит пока, а то неизвестно, сколько ты сидел тут. Потом ещё принесу.

Надя запахнула куртку, немного постояла на крыльце, слушая звуки посёлка. Казалось, за высоким забором происходит что-то тревожное, ощущалось неясное движение в темноте, будто нечто хищное затаилось там. Передёрнув плечами, Надя вернулась в дом и заперла дверь.