На острие ножа

Глава 32 ∘ Джуд

— Скучаешь?

Я поднял голову от кружки пива, над которой сидел уже битый час. Мне улыбалась девица — светло-русые косички до плеч, блекло-голубые глаза. На ней была темно-синяя футболка с белыми отпечатками двух ладоней на груди и джинсы. Шлюха? Похоже, но мало ли.

— Чего?

— Скучаешь?

Я машинально помотал головой — а потом кивнул.

— У тебя такой вид, будто на тебя обрушились горести всего мира, — сказала девица и села напротив.

Я пожал плечами, не понимая, зачем согласился, чтобы она подсела ко мне, когда хотел только одного — чтобы меня оставили в покое. Отхлебнул еще пива.

— Меня зовут Ева, — сообщила она.

— А меня… Джуд, — ответил я.

От того, что я не сразу назвался, она с сомнением усмехнулась.

— Очень приятно… Джуд, — официальным тоном произнесла она. По голосу я понял, что она ни на секунду не поверила, что меня правда так зовут. Обхохочешься. — Ну, кем работаешь… Джуд?

Она уже начала действовать мне на нервы.

— Маляр-декоратор.

— Да что ты! А ты на стройке работаешь или сам? Или как?

— Где будет заказ, там и работаю. — Я снова пожал плечами. — А ты?

— Я медсестра, — сказала Ева.

Тут я посмотрел на нее. Свежим взглядом. Не похожа на медсестру. Вообще ни на кого не похожа, если подумать.

— Слушай, может, хочешь куда-нибудь пойти? — спросил я.

— Прошу прощения?

— Уйти отсюда хочешь? Пойти еще куда-нибудь? Заняться чем-нибудь другим? — спросил я.

Откуда это у меня? Внезапный порыв выбраться из собственного тела, выбраться из собственной головы…

Пауза.

— Ладно, — сказала Ева, наскоро взвесив все за и против.

Я поставил теплое пиво и поднялся. Ева тоже поднялась. Я протянул ей руку. Примет? Вообще-то не обязана. Ева смотрела прямо на меня, шли секунды. Потом она взяла меня за руку.

— Знаешь какое-нибудь местечко, куда мы можем пойти? — спросил я.

Я знал, что мне нужно, и Ева годилась для этого так же, как любая другая женщина.

— Эй, придержи коней! — сказала Ева.

— Я хочу провести с тобой эту ночь, — сказал я. — Если тебе это не нравится, скажи сразу.

— А повежливее спросить не мог? — Ева надулась.

— У меня нет настроения в игры играть, — сказал я.

— Но ведь ты обо мне ничего не знаешь, — заявила Ева очень по-девичьи.

— А хотел бы узнать, — соврал я. — И мне сегодня очень нужно не быть одному.

— С подружкой поругался? Или что? — спросила Ева.

— Или что, — подтвердил я.

Ева посмотрела на меня долгим и пристальным взглядом. Сейчас я либо получу по морде, либо добьюсь своего.

— Покажи руки, — потребовала Ева.

Я нахмурился, но руки протянул. Она повернула их ладонями вверх и внимательно вгляделась.

— Ты что делаешь? — спросил я.

— Глаза и слова могут обмануть, а руки — никогда. Я умею гадать, — объяснила Ева.

Я едва не взвыл. Гороскопы, хиромантия, руны, вот это вот все — меня эта чушь не забирает совершенно. Обычно, если девушка начинает гнать эту пургу, я удираю куда глаза глядят. Одна из немногих общих черт, какие были у нас с Каллумом. Вот это поворот! Но потом я посмотрел на Еву и решил, что нечего привередничать.

— У тебя очень выраженная линия любви. Ты все чувствуешь очень глубоко. И любовь, и ненависть у тебя навсегда. Хорошие у тебя руки, сильные, — сообщила мне Ева.

Перед глазами мелькнул непрошеный, нежеланный образ Кары — как она закрывается от моих рук.

— Знаешь какое-нибудь местечко, куда мы можем пойти?

Мне приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы в голосе не проскользнуло раздражение. Идиотский разговор. У нас с Карой хотя бы случались настоящие диспуты, а не вот такая вот ерунда.

— Можем пойти ко мне, — прошептала Ева.

По морде я не получил. Добился своего.

Мы двинулись к ней, держась за руки.

— Жалко, что у тебя нет тачки, — сказала Ева. — У меня в этих туфлях ноги отваливаются.

— Зачем ты тогда их носишь? — спросил я.

— Красивые, — пояснила Ева.

Нет, ну как можно быть такой дурой?! Кара ни за что не стала бы носить неудобные туфли только потому, что они красивые! Правда, Кара была поумнее. Кара… Мои мысли приняли такое направление, что я вздрогнул.

— Ты чего? — спросила Ева.

— Ничего, — отмахнулся я. — Просто кто-то прошел по моей могиле, вот и все.

Ева засмеялась. Я — нет.

— А у тебя есть братья или сестры? — спросила Ева.

— Нет, я единственный ребенок.

— Ты где-то тут живешь?

— Примерно в часе езды.

Я украдкой вздохнул. С чего она решила, будто сумеет узнать меня получше, если задаст кучу вопросов? Куча вопросов — и она сможет сказать себе, что у нас были какие-то там отношения до того, как мы вместе забрались в постель. Какая чепуха! Всю дорогу она задавала мне вопросы, а я отбивался так называемыми ответами. Улыбался ей в лицо, смеялся ее шуткам, а когда она стискивала мне руку, я стискивал ее руку. Когда Ева наконец замолкла, я понял, что мы приближаемся к ее дому и она начинает сомневаться в мудрости своего решения. Я прямо чувствовал, что она вот-вот сорвется с крючка. Пора пустить в ход все свое обаяние.

— Ты такая красивая, — шепнул я ей. — Я сразу так подумал, как только тебя увидел.

И я наклонился и поцеловал ее. Ее руки медленно обвились вокруг моей шеи. Я обхватил ее за пояс. Не слишком крепко, но и не вяло. Чтобы она решила, что я не хочу случайно раздавить ее, но и отпускать не спешу. Девчонки такое любят, на них это всегда действует. Двенадцатое правило Джуда: путь к сердцу девчонки лежит через ее тщеславие.

Только с Карой все было иначе.

Когда мы наконец отстранились друг от друга, чтобы отдышаться, Ева просияла, глядя на меня, — теперь она все решила.

— Мы пришли, — объявила она почти сразу.

Мы стояли возле обшарпанной, запущенной многоэтажки. На размеченных местах для парковки вокруг нас виднелись два-три драндулета. Большинство окон светилось. Я знал, что, если где-то горит свет, это не значит, что в квартире живут. Неосвещенные окна — приглашение для грабителя, сигнал, что хозяина нет дома.

— Вон мои окна, — сказала Ева. — Я живу на четвертом этаже.

Она двинулась к дверям. Я смотрел ей в спину и думал, какая муха меня укусила. Теперь настала моя очередь сомневаться. Но тут все было просто: мне требовалось общество. Я последовал за ней в вестибюль. Мы свернули за угол, поднялись по лестнице. Стены были все изрисованы, воняло мочой. Но нельзя сказать, что я к такому не привык.

— Вызывать лифт нет смысла. — Ева пожала плечами. — Вечно сломан. А когда не сломан, там всегда все заблевано или еще того хуже.

— Я не против идти пешком, — отозвался я.

На четвертом этаже мы прошли по галерейке: с одной стороны перила по пояс, с другой — череда дверей на равном расстоянии друг от друга. Остановились у темно-зеленой двери, над которой горела единственная лампочка без абажура.

— Ну вот, тут я живу.

Ева стала неловко запихивать ключ в замочную скважину. Мне было особенно нечего сказать, я и не пытался. Она открыла дверь, мы вошли. За дверью был коридорчик с дверями по правую сторону. Ева провела меня в первую комнату — гостиную. Стены были выкрашены кремовой краской, а чтобы закрыть трещины и пятна сырости, поверх висели два-три дешевых постера. Почти весь пол занимал серый с красным вытертый ковер, совсем не подходящий к стенам.

— Хочешь выпить чего-нибудь? — Ева не могла скрыть нервозность в голосе.

— Нет. — Я шагнул к ней и снова поцеловал.

Отчасти мне хотелось заняться с ней сексом, но при этом я жалел, что пришел сюда, в ее квартиру. Мне захотелось поскорее с этим покончить. Я стал целовать ее, будто утопающий, который хватается за спасательный круг.

Вот что странно: она ответила на мой поцелуй точно так же. С тем же паническим отчаянием. Я начал раздевать ее, хотел стянуть футболку через голову.

— Пойдем в спальню. — Ева перешла на шепот.

— А почему нельзя прямо здесь? — Я многозначительно поглядел на диван.

— В спальню, — настойчиво повторила Ева.

Я позволил ей взять меня за руку и вывести из комнаты обратно в коридор. Мы миновали две закрытые двери, потом открытую, за которой была маленькая ванная, и дошли до последней двери. Ева скользнула туда первой, дождалась меня и плотно закрыла дверь за мной. Спальня была меньше, чем гостиная. Три четверти площади занимала двуспальная кровать. Стены были бледно-голубые, но недостаточно светлые. Деревянный пол — матово-белый, крашеный. Тесная и будто всегда промозглая комнатушка. У стены стояла металлическая вешалка с одеждой. Ева подошла к окну и задвинула синие шторы. С улыбкой вернулась ко мне, и мы снова принялись целоваться.

Меньше чем через пять минут мы уже лежали на кровати голые. Я закрыл глаза. Я целовал ее, ласкал, гладил и не мог остановиться. Меня так и жгло желание. Я целовал ее плечи, шею, уши, шептал всякую бессмыслицу, которую девчонкам нравится слушать. И вдруг Ева застыла рядом со мной.

— Что случилось? — Чтобы спросить, я открыл глаза.

— Что ты сейчас сказал? — Она смотрела на меня, сдвинув брови.

А я откуда знаю?! Ничего важного. Обычная болтовня перед сексом, больше ничего. Из-за чего Ева так взъелась на меня?

— А что не так? — нахмурился я.

— Ты назвал меня Кара, — сообщила Ева.

Со мной всякое бывало в жизни, но чтобы возбуждение пропадало так быстро — это в первый раз. Я отстранился.

— Да не может такого быть.

— Да, назвал, — уперлась Ева. — Ты назвал меня Кара.

— Тебе показалось.

Ева не стала спорить, но по лицу было видно все.

— Я, наверно, пойду. — Я стал натягивать трусы. Сейчас я не смог бы заняться сексом даже под страхом смерти.

— Тебе не обязательно уходить, — сказала Ева.

— Не, все-таки пойду. — Я надел брюки.

— Кара — это твоя бывшая?

— Я не называл тебя Кара, — сказал я с нажимом, повернувшись к ней. — Не знаю никакой Кары.

— Ладно, не знаешь так не знаешь.

— Не знаю.

Я надел рубашку и двинулся к двери.

— Тебе не обязательно уходить! — сказала Ева мне вслед. — Я не хочу, чтобы ты уходил!

Я вышел за дверь. И побежал со всех ног.