Молот Пограничья. Книга III

Глава 9

— А кого вы, собственно, ожидали здесь увидеть?

Орлов выглядел так, будто побывал на том свете. Сначала я почувствовал только профиль Дара — две переплетающиеся стихии — и лишь потом начал узнавать черты. Те немногие, что остались хотя бы подобием прежних.

Прямая как лом спина согнулась и, похоже, застыла в таком виде уже окончательно. Его сиятельство больше не мог стоять ровно. Да и вообще вряд ли мог стоять без опоры в виде увесистой трости из черного дерева. Когда глаза немного привыкли к полумраку, я разглядел и руку на набалдашнике — на ней не хватало двух пальцев.

— Вас — не ожидал. — Я осторожно шагнул в сторону, чтобы получше рассмотреть лицо — точнее, то, что от него осталось. — Более того, я уже и не надеялся встретиться снова, Павел Валентинович.

— Я тоже, — Орлов хрипло усмехнулся. — Но, как видите, слухи о моей смерти изрядно преувеличены.

Половину его лица покрывали рубцы, оставшиеся там, где кожи коснулось пламя. Настолько глубокие, что с ними не справилось ни время, ни способности Одаренного, ни даже усилия столичных целителей. На месте правого глаза теперь зияло черное пятно повязки, а волосы и брови исчезли целиком. С одной стороны головы они больше не могли расти физически, а на другой их явно истребляли уже вручную. Видимо, Орлов решил не щеголять половиной шевелюры, отдался в руки цирюльников и теперь тускло поблескивал в темноте покрытой шрамами лысиной.

Крушение поезда превратило когда-то блестящего и импозантного мужчину слегка за сорок в искалеченного старика, который едва мог передвигаться. Но даже оно не сумело сломить его дух и упрямство — единственный уцелевший глаз Орлова смотрел так же пронзительно и цепко, как и раньше.

— Рад видеть вас среди живых, друг мой, — проговорил я. — Хоть, признаться, и не могу понять…

— Я прибыл лишь позавчера, — поспешил пояснить Орлов, понимающе кивнув. — Полагаю, даже из местных чинов не все еще в курсе. Неудивительно, что вам не сообщили.

Я молча кивнул. Капитан, направивший меня в ратушу, мог и не знать, что вместо почтенного Петра Петровича в кабинете на втором этаже теперь заседает гость из далекой Москвы…

Впрочем, мог и знать — просто решил не сообщать. Почем-то.

— Что ж, теперь мне остается только полюбопытствовать, куда подевался предыдущий хозяин, — отозвался я. — Хотя догадки имеются.

— Господина градоначальника третьего дня освободили от должности указом его величества. И вызвали в Москву… Вы не против, если я присяду? — Орлов поморщился от боли и шагнул к столу. — В моем нынешнем состоянии стоять не так легко.

Я, разумеется, не стал возражать, и его сиятельство проковылял наискосок через кабинет, гулко постукивая об пол тростью, и опустился в огромное кожаное кресло.

— Официально основанием для отставки стала утрата доверия короны… Я никогда не был силен во всех этих витиеватостях, — продолжил Орлов, поморщившись. — Неофициально… Впрочем, вы наверняка уже и сами догадываетесь, в чем его могут обвинять.

— Взятки, кумовство, злоупотребление полномочиями, потворство… всякому, — усмехнулся я. — Контрабанда, в конце концов.

— И не только. — Орлов снова закивал. — Вы даже не представляете, сколько мне придется разгребать после Милютина.

— Представляю. — Я вздохнул, отступил на шаг и привалился лопатками к стене — раз уж присесть мне почему-то не предложили. — И представляю, насколько это будет непросто. Вряд ли Петр Петрович был единственным, кто любит хруст ассигнаций или дорогие подарки от друзей. Наверняка половина местных чиновников тоже испачкана в этом по самые уши.

— Если не больше. И уж точно ни один из них не рад новому начальнику. Особенно из тех, кто знаком со мной хотя бы шапочно. — Орлов явно не желал выглядеть передо мной испуганным и беспомощным, но все же не выдержал и осторожно взглянул на закрытую дверь. — Я будто сижу на пороховой бочке.

— Неудивительно, — фыркнул я. — Странно, что государь решил назначить вас на эту должность — после всего, что было.

— Напротив, друг мой — ничего удивительного. Москве, наконец, понадобилось как следует прижать местных князьков… Прошу прощения, Игорь Данилович. Разумеется, вас я не имел в виду, — тут же уточнил Орлов. — И это следует сделать как можно быстрее — и при этом, желательно, не потратив сил и драгоценных ресурсов.

Мне снова оставалось только молча кивать. Его величество не в первый раз выбрал тактику, не подразумевающую решительных мер. И вместо того, чтобы отправить на Пограничье хотя бы роту жандармов и как следует потрясти местных чинуш, снова ограничился одним-единственным зубастым сыскарем… точнее — теперь уже бывшим. С полномочиями и властью градоначальника Орлов, конечно же, мог сделать куда больше, чем в качестве следователя Тайной канцелярии, однако я не тешил себя надеждой, что все здесь изменится в одночасье.

Петр Петрович был далеко не лучшим правителем, но просидел в своем кресле достаточно, чтобы обрасти нужными знакомствами и связями, по которым во все стороны текли невидимые для зоркого ока столицы капиталы. Трусоватый и жадный градоначальник так или иначе устраивал всех, от дворников до коменданта крепости.

В отличие от нового.

— Столица, как и всегда, ничем не рискует. Если у меня получится хоть что-нибудь — отлично. — Орлов мрачно ухмыльнулся, будто прочитав мои мысли. — А если нет, то вряд ли кто-то станет особо жалеть. Один упрямый нвалид — не такая уж большая потеря для державы.

— О да. Добро пожаловать на Пограничье, друг мой. — Я честно пытался обойтись без ехидства, но не выдержал и все-таки добавил: — Приятно почувствовать себя шершнем в пчелином улье?

— Скорее уж гусеницей без крыльев, — улыбнулся Орлов. Похоже, моя сомнительная острота его ничуть не задела. — Случись что — я даже улететь отсюда не смогу.

— Зато вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, Павел Валентинович, — отозвался я. — Разумеется, вам не позволят перенести резиденцию градоначальника в Отрадное, и мой дом не самое безопасное место на Пограничье, но если нужно укрыться на время, то…

— Нет. Исключено, — отрезал Орлов. — Я не собираюсь бежать из доверенного мне города, как воришка. Да и не хотелось бы доставлять неудобство вашей семье, Игорь Данилович. У Костровых своя война, а у меня — своя.

— Другого ответа я и не ожидал. — Я заложил руки за спину и шагнул к окну. — Но, надеюсь, вы хотя бы не откажетесь поделиться со мной деталями дело о контрабанде жив-камней? Чем?..

— Чем все закончилось. О, уверяю вас, в столице случилась презабавнейшая история. — Изуродованное лицо Орлова перерезала неровная ухмылка. Но, судя по тону, ничего забавного в его истории, похоже, не было — скорее наоборот. — Разумеется, ни о чем подобном господа заседатели государственной комиссии не расскажут репортерам — они даже мне не рассказали! — но единственным виновником всего оказался его сиятельство Александр Николаевич.

— Средний Зубов взял всю вину на себя? — Я приподнял бровь. — И его отец и братья оказались не при делах?

— Очень похоже на то. — Орлов со вздохом склонил голову. — Я видел протокол дознания. Чистосердечное раскаяние — и в конце нижайшая просьба позволить искупить преступления перед короной честной и безупречной службой.

— То есть?..

— Александр Николаевич полностью признает свою вину перед законом, — пояснил Орлов. — И обратился к его величеству с просьбой заменить каторгу на военную службу на границе в чине младшего офицера.

— И государь согласился? — фыркнул я.

— Об этом мне неизвестно. — Орлов пожал плечами. — Но, полагаю, так оно и будет. У Зубовых достаточно покровителей в Москве, а в армии уже давно не хватает людей. В южных уездах сейчас неспокойно, так что… Вряд ли даже вы станете спорить, что от Одаренного с силой и опытом Александра Николаевича куда больше пользы на границе, чем в тюремной камере.

— Я бы поспорил, — проворчал я. — Но даже если государь решит меня послушать — остальные Зубовы уж точно никуда не денутся.

— Увы. — Орлов со скрипом шевельнулся в кресле. — И все это мне так или иначе придется разгребать.

— Нам, друг мой. — Я развернулся и, подумав, все-таки позволил себе фамильярно усесться на подоконник. — Не буду клясться в вечной дружбе и верности, однако враги у нас сейчас общие. И цели, думаю, тоже.

— Пожалуй, — кивнул Орлов. И полез здоровой рукой куда-то под столешницу. — Изволите коньячку?

— Нет, благодарю. У меня еще есть дела.

Хорошие отношения с новым градоначальником определенно следовало закрепить — но все же как-нибудь иначе. И лучше в другой раз — слишком уж много у нас обоих было работы, чтобы предаваться возлияниям. Марку напитка я, впрочем, постарался запомнить.

Пригодится.

— Знаем мы ваши дела, — усмехнулся Орлов, наливая в стакан из пузатой бутылки. Аккуратно и дисциплинированного — на два пальца. — Солдат к себе в дружину из гарнизона переманивать.

— А почему бы, собственно, и нет? — Я не стал отпираться. — И потом — разве это не проблемы армейского руководства?

— Их проблемы так или иначе касаются меня. Как и все в этом городе — теперь. — Орлов недовольно нахмурил единственную уцелевшую бровь. — Разумеется, я не вправе запрещать вам что-либо. Просто имейте в виду.

— Неужели в гарнизоне все так плохо?

— Не сказал бы. Но тенденции… — Орлов поморщился, поднял стакан и пригубил. — Полковник Буровин — кстати, он сам происходит из княжеского рода — весьма сильный Одаренный. Отличный боевой маг и неплохой командир, но для коменданта крепости этого недостаточно. И к тому же возраст дает о себе знать.

— Вы наверняка можете обратиться в столицу и потребовать, чтобы его заменили на другого. — Я пожал плечами. — Кого-то помоложе и поспособнее.

— Сильно сомневаюсь. Сюда поедет служить или еще один престарелый бездарь, или тот, кому нисколько не дорога служба. Не стоит и пытаться. — Орлов махнул рукой. — По документам в Орешке до сих пор числится целый батальон, а на деле не наберется и роты. В Москве, разумеется, давно об этом знают, но предпочитают не замечать. И кто в здравом уме согласится принять командование в таком захолустье?

— Ну… я бы согласился. — Я улыбнулся. — Не самая плохая возможность сделать карьеру. Особенно сейчас.

— Да? Какая жалость, что у вас уже есть целая вотчина, — беззлобно съязвил Орлов. — Не думаю, что мне стоит ссориться с местными офицерами. Большинство из них сидят на своих должностях уже давно и знают окрестности, как свои пять пальцев… Ну, или сколько их там должно быть? — Орлов с усмешкой поднял искалеченную руку. — Заменить стариков попросту некем. Сам Буровин служит в Орешке уже двадцать лет — и, в сущности, справляется не так уж и плохо. А если учесть, сколько у него осталось людей — даже отлично.

— Отлично? Когда вся служба держится на нескольких офицерах? — проворчал я. — Что ж, если так — вам и вовсе не следует беспокоиться о том, как идут дела в гарнизоне.

— Не лучшим образом. — Орлов покрутил в руке стакан, играя янтарной жидкостью. — Разумеется, я еще не получал никаких донесений, но ходят слухи, что в Тайге гибнут люди?

— Солдаты? — на всякий случай уточнил я. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Что ж, в таком случае, этим непременно следует заняться. Мне — Тайгой, а вам, судя по всему — людьми.

— Пожалуй. Работы явно хватит на всех. — Орлов невесело усмехнулся. — Так что не смею вас задерживать, друг мой.

Провожая меня, его сиятельство все же поднялся из-за стола, хоть это явно и стоило ему немалых усилий. Когда он шагнул вперед, случился небольшой конфуз — я не сразу сообразил, какую руку следует протянуть для пожатия — правую, как того требовал этикет, или все же левую, чтобы его сиятельство мог в ответ подать кисть с полными комплектом пальцев.

Не сговариваясь, мы ограничились легким прощальным поклоном — и через несколько мгновений я уже спускался вниз, унося с собой столько пищи для размышлений, что древние ступеньки под моими ногами поскрипывали не только под тяжестью прожитых лет. В полумраке первого этажа мелькнул высокий силуэт в фуражке, и я подумал было, что дежурный урядник решил размять ноги. Но нет — тот все так же дремал на табурете у стены.

А меня встречал не кто иной, как фельдфебель со звучной фамилией Сокол.

— Здравия желаю, ваше сиятельство! — радостно улыбнулся он, козырнув.

— Однако… — Я даже чуть замедлил шаг, спускаясь по ступенькам. — Ты чего тут забыл?

— Ну как это — чего? — Сокол развел руками. — Жду распоряжений. Готов нести службу в Отрадном.

За прошедшие с нашего расставания полчаса он успел то ли переодеться в запасной комплект полевой формы, то ли начистил пуговицы и бляху ремня до зеркального блеска, будто собрался на парад.

— В Отрадном? — усмехнулся я. — Если мне не изменяет память, я всю вашу братию по площадке за две минуты раскидал.

— Так точно, ваше сиятельство, раскидали, — закивал Сокол — и тут же снова довольно оскалился во все зубы. — Только на лопатки я вас все-таки положил.

— Ну так не удержал же.

— Вас попробуй удержи, Игорь Данилович. Сила-то какая — не то, что у обычного человека. — Сокол развел руками. — Ну так про то и разговора не было. А положить — положили. Вот я и собрался, значит. Чего б не собраться? У нас в гарнизоне все знают — князя Кострова слово крепче кресбулата.

Я улыбнулся. Наглости парню Матерь отсыпала сверх всякой меры — но и голова у него работала, как надо. Уел меня Сокол — и красиво уел.

Драться умеет. Бойцов собрал толковых. Голова варит. Мечта, а гридень. Вот только…

— Знаешь что, сударь. Давай-ка рассказывай, чего так в дружину рвешься. — Я спустился с нижней ступеньки и легонько хлопнул Сокола по плечу. — Парень ты неглупый. Такой молодой, а уже в фельдфебельском чине. Это на срочной солдатской службе жалования копейки, ну так ты ж вольноопределяющийся. Через год, пожалуй, уже и офицерский оклад получишь — народу-то в гарнизоне нет… Думаешь, у меня гридни в золоте купаются?

— Никак нет, ваше сиятельство, — осторожно отозвался Сокол. — Не думаю.

— Правильно не думаешь. Ты ж парень, как я уже говорил, башковитый. — Я сложил руки на груди. — Вот мне и кажется — что-то тут нечисто.

На этот раз Сокол ответил не сразу. И даже попробовал состроить недоумевающую физиономию. Впрочем, тут же бросил это дело — видимо, сообразил, что юлить или пытаться обманывать меня не стоит.

— Да тут такая история вышла, ваше сиятельство, — проговорил он где-то через полминуты. — Я с полгода назад у одного купчишки девку отбил. И до того некрасиво вышло, что он даже стреляться требовал. Только для дуэли чином не вышел… То есть, оба не вышли.

— А на кулаках морду начистить? — усмехнулся я.

— Ну так я и начистил. — Сокол хищно заулыбался. Видимо, воспоминания о драке грели его душу даже сильнее, чем светлый образ девы, ставшей причиной раздора. — А у того парня отец с его сиятельством полковником большие друзья. Ну и вот.

— И что? На службе совсем жизни не стало?

— Да не то чтобы, ваше сиятельство. Старик Буровин человек порядочный, солдату плохого не сделает. Но першпектив, так сказать, у меня теперь никаких. — Сокол явно нарочно исковеркал слово — видимо, чтобы история не вышла слишком уж жалобной. — И в патрули гоняют, почем зря. Ну я и рассудил, что ежели пропадать в Тайге — так лучше не за просто так. А добыча там, говорят, нынче богатая.

— А ну-ка, — Я тут же навострил уши, — кто говорит?

— Да разные люди болтают. — Сокол пожал плечами. — И егеря, и вольники…

— Ладно, фельдфебель. Раз уж я обещал — значит, так тому и быть. — Я неторопливо направился к выходу. — Вам с бойцами сколько на сборы надо?

— Да мы хоть завтра в отставку выйдем, ваше сиятельство. Считайте, мигом! — радостно гаркнул Сокол. И тут же помрачнел. — Только это… У нас Михаил-то еще вроде как на срочной службе. И чтобы неделю не ждать, надо бы его сиятельству полковнику коньячку сообразить. Он тогда прямо сегодня бумагу и подпишет.

— Надо — значит, сам и сообразишь. И чтобы через два дня у казармы с вещами. В это же самое время. — Я покосился на часы на стене. — Опоздаете — ждать не буду.