Молот Пограничья. Книга III

Глава 8

Судари не просто подошли, а ринулись в бой с такой решимостью, что на мгновение показалось, что сейчас меня будут лупить не в тренировочном режиме, а очень даже всерьез. Увернувшись от пары выпадов, я пробил в ответ — без особой надежды отправить противника в нокаут или хотя бы попасть — просто прощупывал. Как прощупывали и меня: кулаки и колени парней Сокола успели коснуться локтей и даже ребер, но пока в их движениях не было той силы, которую «заряжают» для победы.

Настоящая схватка еще не началась.

Я отступил на пару шагов, одновременно смещаясь влево, чтобы не угодить в клещи, однако солдат это нисколько не смутило: они тут же перегруппировались, снова выстроившись полукругом — и поперли вперед.

Кто бы ни занимался их обучением, он явно кое-что смыслил и в тактике, и в боксе, борьбе и прочих искусствах рукоприкладства, которые положено знать каждому уважающему себя вояке-пехотинцу. Четыре крепкие фигуры двигались на таком расстоянии, чтобы не мешать друг другу, и со мной дистанцию держали почти безупречно.

Вытянутая на всю длину рука и еще чуть-чуть — в самый раз, чтобы хлестко пробить на подшаге, не рискуя при этом раньше времени угодить под мой кулак. Вряд ли кто-то из местных вояк видел меня в деле, но слухи до казармы точно доходили, и не раз. К тому же у солдат наверняка хватало опыта спаррингов с Одаренными, и они прекрасно знали, на что способен боевой маг — даже не самого выдающегося пятого или четвертого ранга.

Ни одного лишнего движения: вся четверка наступала, сочетая в равной степени и осторожностью, и готовностью взорваться атакой, чтобы не оставить мне ни единого шанса пробить первым или вырваться из полукруга, который понемногу сжимался, смещаясь к углу площадки.

Самого Сокола, впрочем, среди его людей не было. Фельдфебель остался чуть позади, но вряд ли оттого, что боялся получить по лицу — просто наблюдал за мной. Пытался раскусить тактику еще до начала боя, выцеливал, чтобы в нужный момент сократить дистанцию и поймать на ошибке.

Из всей пятерки служивых он был самым опасным. Не самым крепким с виду, может, даже не самым опытным в плане рукопашных схваток, но все же тем, кого следовало опасаться в первую очередь. Да и силы в долговязой фигуре наверняка имелось куда больше, чем могло показаться на первый взгляд. Тощие руки меня не обманули: мышцы под загорелой кожей Сокола вились жгутами, и я почему-то не сомневался, что в них скрывается если не мощь движителя таежного автоматона, то что-то весьма к ней близкое.

Но пока меня зажимали младшие чины, а я осторожно высматривал среди них слабое звено. И, кажется, нашел: Николай — тот самый снайпер, способный прострелить гривенник с пяти десятков шагов — заметно уступал сослуживцам и ростом, и сложением. Драться он наверняка умел не хуже остальных, однако его движениям не хватало той отточенной уверенности, которая была у остальных. А может, просто сказывался возраст — солдат явно разменял четвертый десяток и наша полуминутная пляска, похоже, начинала его утомлять. Пока не настолько, чтобы опустить руки, но желания первым лезть на рожон у Николая уже не было.

Зато у меня его имелось в избытке.

Я выдохнул, на мгновение прикрыв глаза, и Основа ожила, наполняя тело запредельной легкостью, а мышцы — силой, неподвластной простым смертным. Изобразив обманное движение, я метнулся вперед и, пропустив между головой и плечом чей-то неуклюже-медленный кулак, ударил Николая локтем. Целился сначала под дых, но в самый последний момент решил пожалеть и приложил чуть выше — по ребрам.

Хватило и этого. Бедняга-снайпер шумно выдохнул, отлетел на несколько шагов, рухнул на землю и остался лежать, корчась и хватая ртом воздух. Кости я ему не сломал, но из дальнейшей возни выключил — минуты на две точно.

Впрочем, его товарищи будто только и ждали чего-то подобного. Невысокий, но плечистый светловолосый парень тут же налетел слева. Я успел заметить, как он слегка прищурился перед тем, как ударить. Видимо, зрение у него и правда было так себе — Сокол не соврал.

И насчет силы, способной сломать подкову, тоже не ошибся. Кулак метнулся вперед почти без замаха, и по моим ребрам будто ударил молот. И не тот, которым я орудовал в кузнице, а полноценный боевой — с длиннющей рукоятью и весом в несколько кило. Не знаю, кто учил Федора — так, кажется, звали солдата — так лупить, но обычного человека удар вроде этого уложил бы на землю. А может, и прямиком на больничную койку.

Я устоял — но только для того, чтобы на меня тут же бросились с двух сторон одновременно. Одного противника я встретил пинком в живот, зато второй успел повиснуть у меня на плече, а через мгновение к нему присоединился и Федор.

Пара крепких парней, приученных к военной службе и откормленных на казенных харчах. Плюс камуфляжные штаны, исподнее и здоровенные армейские ботинки — итого полторы с лишним, а то и все две сотни килограмм подвижного и недоброго веса. Почти неподъемная ноша для простого смертного.

Не так уж много для Одаренного. Выдохнув, я крутанулся на месте, и солдаты разлетелись в разные стороны, как сухие ветки с дерева во время бури. Здоровяк Федор выругался, приложившись боком об утоптанную чуть ли не до твердости камня землю, а его худощавый товарищ и вовсе покатился куда-то к жалобно кряхтевшему Николаю. Похоже, мне осталось только разделаться с самим Соколом.

Но он вдруг куда-то исчез. Только что его долговязая фигура маячила где-то на самой границе поля зрения примерно в пяти-шести шагах. И будто растворилась в воздухе. Когда сердитое и натужное сопение раздалось прямо над ухом, я, наконец, сообразил, в чем дело.

Однако сделать ничего уже не успел — Сокол оказался у меня у меня за спиной с каким-то запредельным проворством. Я рванулся, наугад ударил затылком, но, кажется, не попал. Крепкие руки обхватили меня за пояс, стиснули и приподняли.

Основа добавляла телу силы и скорости, но все же не могла сделать его тяжелее. Я весил ровно столько же, сколько и любой другой рослый и плечистый парень неполных двух десятков лет от роду — и поднять меня не составило Соколу особого труда. Подошвы ботинок оторвались от земли, потом перед глазами мелькнуло серое осеннее небо, и в следующее мгновение я всей своей тяжестью обрушился вниз.

Аж ребра хрустнули. Но реванш не заставил себя ждать: отпихнув ринувшегося на помощь командиру Федора, я вывернулся из хватки Сокола и ударил. Не в полную силу, чтобы ненароком не покалечить беднягу, и все же достаточно увесисто и сердито. Локтем в солнечное сплетение. И второй раз — ребром ладони в основание черепа.

Пусть полежит подольше.

Когда я рывком поднялся на ноги и снова встал в боевую стойку, драться было уже не с кем. Все пятеро моих противников корчились на земле. Зато вместо них на площадке появился еще один персонаж — седовласый высокий мужчина с капитанскими звездочками на погонах.

— Какого черта здесь происходит? — рявкнул он.

Так громко, что эхо от его голоса прокатилось вдоль стен казармы и умчалось куда-то в сторону Таежного приказа. Половина солдат тут же повскакивала с лавок, а остальные, наоборот, замерли, втягивая головы в плечи, будто надеялись стать настолько крохотными и незаметными, что начальственный гнев мог без особых усилий обойти их стороной.

Кажется, сработало — капитана явно интересовали только я, Сокол и остальные.

— Да ничего особенного, — прокряхтел поверженный фельдфебель, поднимаясь. — Упражняемся.

— Это вы называете упражнениями?

Капитан скользнул недовольным взглядам по остальным. Из всех, кто участвовал в схватке, самостоятельно встать сумели только Федор и сам Сокол. Еще двоим пришлось помогать, а Николай до сих пор сидел на земле, морщась и потирая ладонью ушибленные ребра. Похоже, я все-таки приложил его слишком сильно.

— Так точно, ваше благородие! — бодро отрапортовал Сокол, вытягиваясь по струнке. — Его сиятельство Игорь Данилович любезно согласился продемонстрировать нам пару приемов рукопашного боя.

Закончив говорить, парень едва заметно поморщился. Мой удар явно не прошел для него бесследно, но бравый фельдфебель изо всех сил старался не подавать виду, как ему больно. Наверняка даже стоять ровно для него сейчас превратилось в почти непосильную задачу.

Удивительно, что вообще поднялся — бить я точно не разучился.

— Пару приемов… — Капитан задумчиво нахмурился. И перевел взгляд не меня. — Значит, вы и есть?..

— Игорь Данилович Костров к вашим услугам. — Я слегка склонил голову, изображая учтивость. — Очень надеюсь, что мы с господами солдатами никоим образом не нарушили внутренний распорядок гарнизона. Но если так — прошу считать меня единственным виновником всего случившегося.

Не знаю, нуждались ли фельдфебель и его бравая команда в защите, но на лице Сокола мелькнуло что-то весьма похожее на одобрение. А может, даже на благодарность. Так или иначе, капитан полностью утратил интерес к творившемуся на площадке пару минут назад — и переключился на мою скромную персону.

Целиком и полностью.

— Доброго дня, ваше сиятельство, — проговорил он, поклонившись в ответ. — Позвольте обратиться?

— Вы уже обратились, — усмехнулся я.

— Действительно, — капитан поморщился, переступая с ноги на ногу. — Не уверен, что это каким-либо образом меня касается, но я все же считаю нужным сообщить, что вас желал видеть господин градоначальник.

— Какого?.. — Дядя поднялся с лавки и шагнул вперед. — То есть, я хотел сказать, ну будете ли вы любезны сообщить, что именно ему от нас понадобилось?

— Не могу знать.

Капитан явно уже успел пожалеть, что начал этот разговор. Судя по кислой физиономии, он с куда большим удовольствием сейчас продолжил бы сидеть в своей комнатушке где-нибудь над столовой, предоставив младшим чинам самим разбираться с возней и гамом на площадке. Что бы ни творилось в начальственных кабинетах Орешка после моего появления в городе, армейскому начальству это явно не нравилось.

— Его сиятельство велел отыскать вас. И я полагаю, что будет куда лучше, если вы сами отправитесь… — Капитан замялся, подбирая слова. Но, похоже, так ничего и не придумал, и выпалил, чуть втянув голову в плечи: — Лучше, чем если вас… доставят урядники.

На слове «доставят» дядя едва слышно фыркнул, но от комментариев, разумеется, воздержался. С точки зрения этикета капитан наговорил лишнего. И уж точно куда больше, чем следовало офицеру, да еще и в беседе с титулованным аристократом.

Но, как ни крути, он был прав: визит к градоначальнику по собственному желанию вполне мог сэкономить и нервы, и время… всем.

И в первую очередь — мне самому.

— Благодарю, — вздохнул я. — Полагаю, нам действительно стоит прогуляться до ратуши. Прежде, чем кому-то взбредет в голову тащить меня туда силой.

— Мудрое решение. Не хотелось бы мне быть тем, кому прикажут вас задержать. — Капитан нервно усмехнулся, отступил на шаг, и, помявшись, добавил: — Только наденьте на себя что-нибудь, ваше сиятельство. Не думаю, что стоит идти к градоначальнику в таком виде.

— Не нравится мне все это, — проворчал дядя.

И, достав револьвер, принялся пересчитывать патроны в барабане. Абсолютное бесполезное занятие — с учетом того, что я уже давно научился делать без всякого оружия. Мы все понятия не имел, что именно задумал почтенный Петр Петрович, и что ему понадобилось от меня, но вряд ли дело дойдет до драки.

А уж если дойдет — с парой-тройкой чинуш и урядников я без труда справлюсь и сам. Возможно, даже не отправив никого к Праматери и не покалечив. Градоначальника связывала с Зубовыми давняя дружба, намертво скрепленная взятками и щедрымми пожертвованиями в казну Орешка, но он не производил впечатление человека достаточно решительного, чтобы устроить на меня засаду прямо в ратуше.

— Подняться с тобой? — спросил дядя.

— Не стоит. — Я пожал плечами. — Если меня поджидают Одаренные — от револьвера пользы уже не будет.

— Ну… сейчас я волнуюсь не за тебя. — Дядя с усмешкой покачал головой. — Постарайся не наделать глупостей, хорошо?

— Как скажешь, — кивнул я. — Когда буду выбрасывать его сиятельство из окна — попробую не попасть тебе на капот.

— Очень смешно.

Шутка действительно вышла так себе. Даже Жихарь, который обычно зубоскалил по любому поводу или даже без такового, на этот раз ограничился вежливой улыбкой. И снова нахмурился, покосившись на торчавший между сиденьями приклад штуцера.

Мотор он так и не заглушил — видимо, на тот случай, если придется уезжать быстро.

— Да хватит уже вам обоим! — не выдержал я. — Просто зайду и поздороваюсь. Если не вернусь через полчаса…

— Если не вернешься, — глухо проговорил дядя, — то мы поедем обратно домой. И привезем сюда бабушку.

— О да. — Я выдавил из себя смешок и взялся за ручку на дверце. — Бабушка — это серьезно.

После улицы каменное нутро ратуши показалось чуть ли не баней — так там было жарко. Войдя, я огляделся по сторонам и заметил урядника в белом кителе, дремавшего на табурете у входа в главный зал. Тот тоже увидел меня и даже узнал, но вместо того, чтобы подпрыгнуть и начать суетиться, только коротко кивнул — и снова погрузился в ленивую дрему.

То ли капитан изрядно переоценил масштабы бедствия, то ли… Впрочем, желания предаваться размышлениям у меня не было никакого — так что я просто направился к лестнице и без спешки поднялся на второй этаж. Мои шаги отражались эхом от древних стен и терялись где-то наверху, и это, наверное, должно было создавать весьма зловещую атмосферу…

Но не создавало. Даже чутье, обычно предупреждавшее меня об опасности, мирно спало — прямо как урядник внизу. Я просто шел по делам к местному начальнику. Прямо по коридору, одна дверь, вторая, третья…

— Доброго дня, друг мой.

Интересно, когда это я успел стать градоначальнику другом?

Мне еще не приходилось бывать у него в кабинете, но я почему-то не сомневался, что обычно здесь не так темно. Единственным источником света в помещении оказалось наполовину зашторенное окно, на фоне которого виднелся мужской силуэт.

Совершенно не похожий на градоначальника. Незнакомец стоял ко мне спиной, но я с первого же взгляда понял, что он куда выше почтенного Петра Петровича. Примерно на голову — даже ссутулившись и опираясь на трость. Да и голос…

— Полагаю, вас еще не успели посвятить… скажем так, в нюансы некоторых изменений, которые случились за последние сутки, — негромко проговорил незнакомец, разворачиваясь ко мне. — Но раз уж вы уже здесь — самое время побеседовать с глазу на глаз.

— Вы⁈ — От неожиданности я отступил на шаг. — Матерь милосердная…