Молот Пограничья. Книга III

Глава 2

— Доброго дня, Игорь Данилович! — Елена учтиво склонила голову, улыбнулась и, убедившись, что никого рядом нет, уже вполголоса добавила: — Привет!

Машину она оставила чуть в стороне, у Гром-камня — видимо, чтобы не перебудить здешних обитателей шумом мотора. Не знаю, когда Елена успела научиться водить, но здоровенный черный внедорожник — один из двух, которые мы взяли после боя с остальными трофеями — ей определенно шел. Старший Зубов даже не пытался требовать свои машины обратно. Да и, пожалуй, не смог бы: имущество нападавших считалось собственностью победителей, и в этом древние обычаи Пограничья нисколько не противоречили государеву закону. И вряд ли с этим стал бы спорить даже Петр Петрович, вздумай я отправиться в Орешек и поставить его в известность о, скажем так, смене владельца.

Чего я, конечно же, делать не собирался.

— Здравствуй. — Я поднялся на крыльцо. — Чудесно выглядишь. Хоть и, признаться, непривычно видеть тебе в столь…

На этом месте я чуть замялся — так и не сумел придумать подходящего слова. Изящный бежевый костюм и туфли украшали Елену ничуть не меньше дорогущего трофейного авто, однако подобные комплименты почему-то казались то ли неуместными, то ли неуклюжими. А может, дело было в том, что я привык видеть ее сиятельство исключительно в образе девушки-воина или таежной охотницы с луком за плечами, с которой мы уже не раз сражались бок о бок. И теперь, когда она вдруг превратилась в светскую красотку, я…

Нет, не то чтобы потерял дар речи — просто не знал, как к ней подступиться. И не пора ли переключиться на великосветский этикет и изображать из себя учтивого кавалера, хоть из одежды на мне и было только солдатские ботинки со штанами.

— В столь женственном облачении? — Елена, похоже, решила прийти мне на помощь. — Увы, положение княжны порой требует жертв.

— Если так — приноси их почаще, — улыбнулся я. — Приятно видеть тебя… такой.

— Ой, да ладно тебе… — Щеки Елены вдруг порозовели. Она отвернулась и принялась старательно поправлять волосы, будто с ее безупречной прической приключилось какое-то недоразумение. — Просто другая одежда. Наверное, для поездки в Орешек она подходит лучше.

Я молча кивнул. Работы в Ижоре теперь было не меньше, чем в Гром-камне, и немалая ее часть легла на плечи хозяйки. Аскольд еще не достиг подходящего возраста, а сам Горчаков за долгие годы бедности наверняка разучился вести дела. Старик неплохо управлялся с лесопилкой и охранял границы вотчины, однако для возни в Таежном приказе и прочих начальственных кабинетах, пожалуй, уже давно не годился.

— Если нужна помощь — мои люди к твоим услугам, — сказал я. — Как и я сам. Род Костровых у вас в долгу.

Я не собирался предаваться воспоминаниям, но в голове против воли снова проступила почти забытая за две недели картина: стремительный полет над лесом, распахнутое окно, чашка с чаем на столе. Книга, домашняя рубашка, надетая на влажное и горячее после душа голое тело. Мокрые темные пряди, рассыпавшиеся по плечам. Смутная тревога в глазах.

И я, зависший над полом бестелесным призраком и орущий Елене прямо в лицо, что дела плохи, и если добрые соседи сейчас же не примчатся на помощь — завтра вотчина Зубовых будет зажимать их владения уже с обеих сторон. Когда чары алтаря рывком утащили меня обратно, я толком и не знал, услышала ли она хоть что-нибудь.

Услышала. И пришла — иначе я сейчас бы здесь не стоял.

— Скорее это мы в долгу. — Елена чуть склонила голову. — Не будь тебя рядом все это время, Зубовы давно сожрали бы нас с потрохами. Отец уже слишком стар, чтобы защищать свои владения в одиночку.

— Не уверен. Впрочем, давай поговорим об этом дома, в кабинете. — Я открыл дверь. — Воспитанному господину не положено стоять перед сиятельной княжной с голым торсом.

— Княжна нисколько не возражает. — Елена снова покраснела, но этот раз ответила уже без всякого смущения. — Но — как вам будет угодно, сударь.

Шагая к лестнице, я наткнулся на ее сиятельство вредину. Она, видимо, успела не только прибраться в оружейне, но и удрать до того, как домашние сообразили, кто именно повинен в гибели бабушкиной любимой кастрюли.

— Душа моя, — Я осторожно поймал сестру за локоть, — не будешь ли ты любезна сходить на кухню и велеть подать чаю? Ее сиятельство Елена Ольгердовна замерзла.

— Сама принесу, — буркнула Катя.

И тут же принялась украдкой закатывать глаза, изображать поцелуи и даже поймала нас с Еленой в сложенное из пальцев сердечко. Но потом все-таки развернулась и помчалась через обеденный зал.

И правильно. Слово князя — закон. А за ней вообще-то еще и должок.

— Прошу. — Я открыл дверь в кабинет и пропустил Елену вперед. — Устраивайся поудобнее. Я сейчас — только за рубашкой схожу.

Пока мне оставалось только догадываться, чего ради моя гостья прикатила в Гром-камень в такую рань, да еще и при параде. И если необычный облик вполне можно было списать на необходимость ехать днем в Орешек, то визит сюда означал…

Да, в общем, что угодно — от самой обычной вежливости до какого-то важного дела, о котором непременно следовало сообщить как можно скорее.

Судя по тому, что Елена ожидала меня у карты на стене, а не уселась на диван — скорее второе.

— Отец уже говорил, куда хочет перевезти лесопилку?

Вот так, с порога, в лоб и без… кхм, без прелюдий. Не знаю, отправил ли старик дочку с поручением, или это была ее инициатива, однако Елена перешла к делу сразу, без разговоров о погоде и тому подобных ненужных расшаркиваний.

— Разумеется, нет. — Я пожал плечами. — Мне вообще показалось, что он не в восторге от моей затеи.

— Не в восторге, — улыбнулась Елена, чуть склонив голову. — Но, можно подумать, у нас есть выбор. Старик Зубов уже давно положили глаз на кусок земли между двумя речками, а после того, как ты посадил его сына на цепь, как беглого каторжника… Если честно, я даже немного удивляюсь, что лесопилка еще работает.

— А я нет, — усмехнулся я. — Его сиятельство дважды обломал о нас зубы, и на третий раз спешить уже не будет. И к тому же у него сейчас есть дела и поважнее.

— Ну… Тогда и мы займемся своими. — Елена коснулась карты чуть выше и левее Отрадного — Тебе уже приходилось бывать в этом месте?

— Нет. — Я осторожно отодвинул ее руку, разглядывая небольшую голубую завитушку под боком у Невы. — Это что, какая-то речка?

— Черная. Их всего штук семь с таким названием, — на всякий случай уточнила Елене. — Но отца интересует именно эта.

И я, кажется, уже догадывался — почему. Прикинув масштаб, я сообразил, что речушка с незамысловатым именем протекала с севера на юг где-то между Великановым мостом и фортом Зубовых. Точнее, тем, что от него теперь осталось. Примерно в километре или двух от того места, где мы с Жихарем шли по следам огнедышащего оленя и наткнулись на отряд зубовских гридней.

Черная не впечатляла шириной и протяженностью, но именно в нее, если верить карте, Тайга собирала воду из всех окрестных речушек и ручейков, чтобы передать госпоже-Неве.

— Течение здесь наверняка сильное, — догадался я. — В самый раз чтобы поставить плотину.

— Ага. Даже зимой не замерзает. Почти до самого устья. — Елена ткнула кончиками пальцев чуть выше места, где Черная впадала в Неву. — Хорошее место. Только в Тайге.

— Это меня как раз почти не смущает. В отличие от твоего отца. — Я пожал плечами. — Правда, пока не очень понимаю, зачем ты все это рассказываешь.

— Отец хочет строить новую лесопилку вместе с тобой. Одни мы не справимся, — вздохнула Елена. — Даже если получится перевезти и заново собрать все механизмы, сил сохранить их в Тайге не хватит. Нужно больше людей — и намного больше денег, чем мы можем себе позволить.

— Звучит разумно. — Я еще раз взглянул на карту. — Вместе мы и правда могли бы… Но я и не думал, что он согласится уступить хоть малую часть своего детища.

— Тебе — согласится. — Елена лучезарно улыбнулась. — И как по мне — лучше уж потерять половину дохода, чем лишиться его целиком. К тому же отец слишком стар, и кому-то нужно будет принять дела, когда ему захочется уйти на покой.

— У него есть ты. И Аскольд.

— Мальчишка с крохотной дружиной, которому еще три года до совершеннолетия? А что до меня, — Елена невесело вздохнула, — по местным обычаям женщине положено сидеть дома и ждать своего будущего мужа, а не болтаться по Тайге.

— Не вижу в этом ничего плохого. — Я шагнул к двери, принял из рук Кати поднос с чашками, блюдцами и крохотной сахарницей, и развернулся к столу. — Местные князья наверняка знают тебя с самого детства.

— И половина спит и видит, как бы женить на мне кого-нибудь из сыновей. Но вести дела старики предпочитают с мужчинами. — Елена улыбнулась — сдержанно, одними уголками рта. — К примеру — с сиятельным князем Костровым. Слухи об очередной твоей победе уже наверняка дошли до Москвы.

— Не знаю, как это поможет нам продать побольше бревен, — отозвался я. — Но предложение мне нравится. У Зубовых большие планы на Тайгу — и я не хочу, чтобы они владели ей безраздельно.

— Тогда ты наверняка не откажешься прогуляться за Неву. Скоро Велесова ночь… Тридцать первое октября, — на всякий случай уточнила Елена. — Отец каждый год собирает своих друзей на охоту и будет рад, если ты присоединишься

— Это… вроде как приглашение? — улыбнулся я.

— Конечно! Еще спрашиваешь. Знаешь, я даже немного завидую — меня он с собой никогда не брал. — В голосе Елены на мгновение прорезалась обида. — Обычно старики уходит сразу на несколько дней, так что у вас будет достаточно времени и обсудить, и посмотреть там все. И заодно зажарить на костре целого кабана.

— Ну, от такого я уж точно не откажусь, — рассмеялся я. — Так и передай отцу… Кстати, раз уж ты здесь — у меня есть для тебя кое-что.

Добытый в бою трофей провалялся на полке под картой с того самого дня, как мы пленили Зубова, а я так и не придумал, что делать с таким сокровищем. Но теперь, когда Елена появилась здесь, да еще с весьма интересным предложением от рода Горчаковых, все вдруг сразу встало на свои места.

— У меня уже есть меч. Твоему отцу, пожалуй, нужно что-то потяжелее. — Я взял с полки сверток с зачарованным клинком. — А вот тебе будет в самый раз.

— Что?.. — Елена осторожно заглянула под ткань. — Матерь милосердная! Ты хочешь отдать мне меч Зубова?

— Да. — Я склонил голову. — Лук — это, конечно, хорошо, но кто знает, как и с кем тебе еще придется драться. А хорошее оружие никогда не бывает лишним.

— Не знаю, что и сказать. Таких ценных подарков мне еще не дарили. — Пока Елена принимала клинок из моих рук, ее щеки из розовых стали пунцовыми. — А ты не думал оставить его — к примеру, для Катерины?

— Думал, — усмехнулся я. — Но все же надеюсь, что к тому моменту, как она будет в силах владеть оружием, оно ей уже не понадобится.

— Да, конечно! Не подумай, что я не хочу — кто в своем уме откажется от такого? Но… Хотя — не важно. — Елена вдруг приподнялась на носках туфель и неуклюже поцеловала меня в щеку. — Спасибо тебе!

— Ого… И тебе. — От неожиданности я даже отступил на шаг. — А теперь, когда мы вроде как покончили со всеми формальностями — как насчет чая?

— Прости, мне… Мне уже пора ехать. — Елена попятилась в сторону двери. — Извинись перед Катей и Олегом Михайловичем. И перед остальными тоже!

— Ты ведь только вошла. — Я почувствовал, как мои брови сами по себе поползли вверх. — К чему такая спешка.

— Меня уже ждут в Орешке. Правда, была очень рада тебя повидать, Игорь! — Елена спиной вперед вышла в коридор, едва не зацепившись за дверной косяк свертком с мечом. Там, похоже, споткнулась несколько раз, и уже откуда-то с лестницы крикнула: — Прости, пожалуйста!

— Что… Хаос, что это за?.. — пробормотал я себе под нос.

Ничего даже отдаленно похожего на разумное объяснение происходящего у меня не было. Елена, бесстрашная дочь князя Горчакова, исходившая пешком оба берега Невы, то ли испугалась чего-то, то ли засмущалась, как девчонка-подросток из пансионата для благородных девиц. Мы сражались с ней бок о бок, не раз прикрывали друг друга и уже давно были на ты. Можно сказать, дружили семьями. Она никогда не бегала ни от опасности, ни от драки — а теперь вдруг удрала. Да еще и так быстро, будто вместо драгоценного зачарованного клинка я предложил ей в подарок ядовитую змею.

Впрочем, как раз змей Елена наверняка не боялась нисколько.

Наверное, надо было пойти за ней. Выяснить, в чем, собственно, дело — или хотя бы проводить до машины. Но удивление было так велико, что вместо этого ноги сами понесли меня к зеркалу.

Ничего интересного в нем ожидаемо не отразилось. Заострившиеся скулы и синяки под глазами от недосыпа так никуда и не делись, да и в целом вид мог быть и получше, однако того, чем объяснялось бы столь поспешное бегство прекрасной гостьи, я не увидел.

У меня не выросла вторая голова, кожа не превратилась в чешую, волосы не и уж тем более не выпали. Шея, чуть помятый ворот рубашки, плечи — все как всегда. Самое обычное лицо.

Даже симпатичное… Наверное.

— Даже интересно, что ты там увидел.

От неожиданности я едва не заехал в зеркало лбом. Дядя нечасто упражнялся в умении подкрадываться дома, однако всякий раз делал делал это совершенно некстати.

— Впрочем, меня куда больше интересует, почему Елена Ольгердовна мчалась по лестнице так, будто ты сделал ей какое-то непристойное предложение. — Дядя подпер дверной проем здоровенным плечом. — А может, даже не одно.

— Узнаешь — расскажи, — проворчал я, — отворачиваясь от собственного отражения. — Вот уж не думал, что ее сиятельство так удивится подарку?

— Ты отдал ей меч Зубова?

— Ну… да. — Я пожал плечами. — У тебя какие-то возражения?

На этот раз дядя ответил не сразу. Сначала прищурился, потом долго смотрел на меня, будто просвечивая насквозь, и при этом то и дело морщился — в общем, всем своим видом давал понять, что я то ли сказал, то ли сделал какую-то несусветную глупость.

И только через полминуты заговорил снова.

— Да уж… Я иногда забываю, что ты всю жизнь прожил в Новгороде, а не на Пограничье. Нет, Игорь, — вздохнул дядя. — Никаких возражений у меня нет — и быть не может. Более того: вздумай ты подарить меч самому Горчакову — я бы сказал, что именно так и следует проявлять уважение к соседу и главе древнего рода. Но в случае с Еленой Ольгердовной все… скажем так, несколько сложнее.

— Сложнее? — удивленно переспросил я.

— Именно. Нет, ничего дурного она, конечно же, не подумала. В крайнем случае спишем все на то, что ты пока еще не успел изучить местные обычаи. В конце концов, дорогой подарок, который юноша дарит девушке благородных кровей, может и не означать… ничего такого. — Дядя посмотрел на меня исподлобья, но потом перестал хмуриться, вдруг заулыбался и, отвернувшись, закончил: — А может и означить кое-что очень серьезное. К примеру — намерение объединить ваши рода.

— О… да уж, — поморщился я. — Действительно, неловко вышло.

Я мог только догадываться, чем продолжится разговор. Дядя явно собрался то ли отчитывать меня за поспешность, то ли просто посмеяться от души.

Но не успел. За его спиной в полумраке коридора показалась знакомая худая фигура, и в кабинет влетел Иван. И одного взгляда на его встревоженное бледное лицо хватило понять, что у нас появилась проблема посерьезнее сбежавший княжны.

— Ваше сиятельство, там… Это самое…

— Да говори уже, — вздохнул я. — Меня сегодня, похоже, уже не удивишь ничем.

— Это вы зря, Игорь Данилович. — Иван выдавил из себя некое подобие улыбки. — Пойдемте на улицу — я лучше покажу.

Дядя отлип от стены, и через несколько мгновений мы уже спускались по лестнице. Шагая к двери, я не торопясь перебирал в голове варианты той дряни, которая могла случиться — от почти обыденных до самых фантастических. Вроде появления старшего Зубова. Или самого императора. Или…

Впрочем, реальность, как всегда, оказалась куда занятнее самых смелых и необычных предположений.

— Вон там, — произнес Иван, указывая пальцем куда-то вдаль. — Видите, ваше сиятельство?

— Что-то никак не пойму. — Дядя приложил руку ко лбу, закрывая глаза от утреннего солнца. — Птица вроде летает… Только блестит вся — и здоровенная какая!

Я бы изрядно обрадовался, окажись неведомая тварь обычной чайкой, отожравшейся до размеров молодого теленка. Или даже очередным чудищем с аспектом, выбравшимся откуда-то из-за Котлина озера.

Но — увы.

— Пальцекрыл это, — вздохнул я. — Над лесом летает — прямо за Невой.