Молот Пограничья. Книга III

Глава 4

— Точно помер? — Иван осторожно шагнул вперед, выставив перед собой ствол штуцера. Будто оружие могло помочь, вздумай сейчас автоматон пробудиться от вечного сна. — Ну и образина… Смотреть — и то страшно!

— Ну так еще бы, — отозвался кто-то из новеньких. — Здоровый какой. И зубы-то, зубы — с мой палец!

Я улыбнулся, но обвинять гридней в трусости, конечно же, не стал. Даже упокоенный Пальцекрыл выглядел грозно и внушал если не страх, то по меньшей мере уважение и осторожность. И приближаться к поверженному чудовищу мне и самому не очень-то хотелось.

Но, как говорится, положение обязывает — и я первым направился к распростертой на земле металлической туше. Автоматон лежал среди поломанных молодых деревьев на брюхе, раскинув крылья, и никаких признаков жиз… то есть, функционирования, больше не подавал. Сделав еще пару шагов, я остановился, прислушиваясь, но из-под брони доносилось только едва слышное потрескивание остывающего металла силовой установки.

Других звуков не было — даже тихого жужжания, с которым обычно работали диафрагмы сенсоров, фокусируясь на цели.

Неудивительно — Факел угодил Пальцекрылу туда, где у живой птицы или ящера располагался бы позвоночник. Я вложил в самое обычное заклинание пятого ранга столько маны, что оно прожгло шею насквозь. Перед концентрированным потоком температурой в несколько тысяч градусов не устоял ни металл, ни уж тем более хрупкие внутренности под броней.

Вторая дырка осталась на крыле — побольше диаметром и с оплавленными неровными краями. Видимо, этот Факел оказался чуть мощнее. Еще две недели назад о такой силе я мог только мечтать. А теперь…

Теперь даже не чувствовал себя уставшим, хоть недолгая схватка с машинами Древних и подточила резерв.

— Это ж как вы так здорово попали, ваше сиятельство? — вполголоса поинтересовался Боровик. — Могли ведь и жив-камень зацепить.

Старик, разумеется, мыслил исключительно о добыче — как и положено гридню. Меня же куда больше волновало, насколько сильно пострадали от падения детали, которые могли бы пригодиться Святогору.

И еще кое-что.

— Подгоните машины, — распорядился я. — И заодно осмотритесь по сторонам. Если Пальцекрыл охотился на какую-нибудь тварь с аспектом — она наверняка где-то поблизости.

— Если и так — ей уж конец пришел. — Иван опустился на корточки рядом с поверженным металлическим чудищем. — Вон пасть какая — никто не уцелеет.

— Как знать, как знать, — усмехнулся я. — Тайга полна сюрпризов.

Скорее всего, парень был прав: если где-то и существовали животные, способные выдержать попадание сгустка плазмы, они наверняка водились далеко на севере, а не в паре километров за Невой. Но и Пальцекрыл вылез из своего металлического гнезда — или что там у него? — уж точно не потому, что ему просто захотелось полетать над лесом, неторопливо переговариваясь по неведомым каналам с Гончими.

Машины Древних охотились — но на кого?

— Стойте! — Седой, успевший отойти на пару десятков шагов, вдруг замер с поднятой вверх рукой. — Чувствуете — бензином пахнет!

— Да это это от пикапа, наверное, — отозвался Иван, с явной неохотой отрываясь от изучения Пальцекрыла. — Там третий день патрубок у карбюратора подтекает, все забываю сделать…

— Пикап в той стороне остался. — Седой указал стволом «холланда» куда-то мне за спину. — А ветер с севера дует. И вонища такая, что глаза режет — с карбюратора столько не накапает.

Я несколько раз втянул носом воздух, и с третьей попытки действительно почувствовал запах. Седой не ошибся — его и правда принесло откуда-то со стороны заимки. И чем больше я принюхивался, тем больше казалось, что примерно в двух-трех метрах отсюда кто-то разлил целую лужу бензина.

— Иван, Василий — к машинам. — Я перешагнул через сломанное Пальцекрылом деревце. — Остальные — за мной. Идем цепью, вперед не высовывайтесь. Видите что-то — сразу говорите.

Шептать уже не было никакого смысла. Дядин «холланд» грохотал на всю Тайгу, и шум от нашей схватки с автоматонами наверняка слышали даже в Орешке. Если где-то впереди скрывались люди, они уже точно знали, что мы идем. А если звери…

Нет, это вряд ли. Никакая тварь, будь у нее сколько угодно аспектов, не стала бы прятаться там, где так воняет бензином. И уж тем более не стало бы охотиться на лязгающий доспехами отряд с Одаренным во главе.

Я шел не торопясь, вглядываясь в темную зелень вокруг. Гридни шагали следом. Ровной цепью, как я и велел, и только новички понемногу сбивались в кучу, попутно заходя мне за спину. Видимо, боялись — и сами того не замечая сбредались под защиту бронированного по самые глаза князя, способного одним ударом упокоить металлическую тварь с размахом крыльев в неполные десять метров.

— Вроде вижу, ваше сиятельство, — произнес тихий голос у меня за спиной. — Прямо перед вами, метров сто будет.

Седой снова оказался самым глазастым. Когда я обернулся, он уже успел опуститься на одно колено, и теперь рассматривал лес впереди через оптику «холланда». Остальные тут же встали и дружно взяли штуцера наизготовку, но куда или в кого стрелять, похоже, пока еще не сообразили.

Впрочем, как и я.

— Что там? — поинтересовался Иван. — Зверюга какая?

— Да не разобрать… Темно больно, под деревьями тень густая. — Седой на мгновение повернулся к сыну — и снова прижался лицом к латунному окуляру. — Большое, квадратное. На грузовик похоже.

— Ну а что — разумно. Откуда еще бензину тут взяться? — Я пожал бронированными плечами. — Идем дальше.

Я пока еще не понял, куда именно следует двигаться, но направление представлял. А через полсотни шагов и сам разглядел впереди темный угловатый силуэт. Седой не ошибся: когда мы подошли поближе, нашим взорам открылась сначала кабина, а потом и остальные части грузовика.

Разбитого. Машина выглядела так, будто с разгона слетела с дороги, а потом еще два-три десятка метров ползла на боку, продираясь сквозь деревья. Наполовину выкорчеванная из земли молодая сосна намертво засела в радиаторе, которой словно обнимал дерево — такой силы был удар. Еще несколько переломанных стволов торчали из-под кузова. Смятый капот и бампер валялись чуть в стороне — видимо, отвалились по пути. Будь вокруг асфальт, все вокруг наверняка засыпало бы осколками, но здесь их уже успело затянуть мхом, будто искалеченный грузовик пролежал…

Сколько? Ржавчины на кабине и бортах кузова было столько, что от краски почти не осталось следа, но здесь она появляется за считанные часы. Тайга умеет избавляться от всего ненужного, пожирая брошенное железо за несколько дней. На такую громадину, конечно, ушло бы побольше, но что-то подсказывало: появись мы здесь, к примеру, через неделю — даже Седой с его зорким глазом и оптикой «холланда» мог бы и не заметить грузовик. Мох уже вовсю карабкался по расколотому надвое бамперу и крыльям и явно не собирался останавливаться.

А за месяц от машины, пожалуй, и вовсе исчезла бы полностью.

— Осмотрите кузов. — Я неторопливо загремел броней, обходя грузовик. — И кабину. Там может быть что-нибудь ценное.

— Ценное я уже нашел, — отозвался кто-то из новеньких из-за деревьев. — Вот, посмотрите.

Раздался глухой удар — похоже, пнули ботинком — и прямо к моим ногам по траве покатился круглый предмет, в котором я не сразу узнал лишившийся ручки чайник. Когда-то эмалированный, но теперь покрытый исключительно ржавчиной и вездесущим таежным мхом. Кое-где на стенках проглядывали сквозные дыры, а носик и вовсе держался на честном слове — его основание больше напоминало решето, чем сварной шов.

— Вот-вот развалится, — усмехнулся гридень. — Будто тыщу лет тут пролежал.

— Это Тайга. — Голос Седого раздался из-за грузовика. — Дней пять прошло, как грузовик разбился. Край — неделя.

— Меньше! — Боровик, сидевший на корточках чуть в стороне, призывно махнул рукой. — Посмотрите сюда, ваше сиятельство. Где посуше — вещи еще лежат. Палатки, мешки спальные… Всякое.

— Ага! — отозвался еще кто-то — на этот раз уже издалека. — Тут метров на сто барахла рассыпано.

Чем дальше я шел по следу из изломанных и выкорчеванных деревьев, тем яснее становилась картина. Грузовик мчался через Тайгу, прыгая по кочкам и разбрасывая вещи из кузова, потом потерял управление, на полном ходу завалился на бок — и так и остался лежать.

— Тут вроде дорога, ваше сиятельство! — крикнул Седой. — Ну, как — дорога… Просека, раскатанная, явно не раз ездили. Видимо, с нее и слетел.

Я даже не пошел смотреть — все и так было яснее некуда. В Тайге не так много тварей, способных потягаться в скорости с машиной. А из тех, что может еще и согнать ее с наезженного маршрута и заставить свернуть в чащу, рискуя грузом, лично я знал только одну.

Пальцекрыла. Именно он преследовал многострадальный грузовик — и в конце концов то ли всадил в него пару зарядов из пушки, то ли просто сбил с дороги. От Гончих водитель и дальше уезжал бы по открытой местности, но угроза сверху заставила беднягу свернуть под защиту деревьев. Правда, это не помогло: сенсоры автоматона наверняка умели работать не только в видимом диапазоне, но и в еще нескольких режимах, включая тепловизор. И если неподвижный человек в броне еще мог кое-как спрятаться под густой хвоей, то грузовик…

Грузовику повезло меньше.

— Так это что, зубовская машина, получается? — догадался Боровик. — Больше тут ездить некому.

Я молча кивнул. Похоже, мы наблюдали перед собой все, что осталось от экспедиции за Неву. Обнаружив, что форта больше нет, забытые в Тайге гридни решили ехать к Великанову мосту — и попались Пальцекрылу. А может, автоматоны гнали их чуть ли не от самого лагеря далеко в лесу. Или без регулярных рейсов в Гатчину и обратно в глуши стало так паршиво, что бедняги решили удрать оттуда, прихватив все, что было — вплоть до чайников. И возвращаться уже не собирались.

Я вспомнил плазменную пушку Пальцекрыла, и сразу за ней — острые стилеты, которые торчали из пастей Гончих. Судя по тому, что мы не нашли тел ни в кузове грузовика, ни в кабине, гридни умерли не здесь — и очень нехорошей смертью.

Те, кто пришел в Тайгу твердой поступью хозяина, убегали, поджав хвост.

— Интересно, а где водитель? — спросил кто-то за моей спиной. — Ну, и остальные… ушли?

— Недалеко, — отозвался Седой, высовываясь из-за зарослей неподалеку. — Они… В общем, тут они. Желаете посмотреть, ваше сиятельство?

Я не то чтобы желал, однако любопытство все же победило лень. Впрочем, зрелище явно не стоило нескольких десятков шагов в тяжеленной броне: от гридня остался только измазанный темной жижей камуфляж, череп и пара десятков костей, половина из которых уже успела зарасти мхом. Но наверняка здесь поработала не только Тайга — судя по тому, как лежали останки, кто-то подкрепился беднягой.

— Тут еще один. — Седой отодвинул лапы молодой ели стволом «холланда». — Тоже… поеденный.

Второму гридню повезло больше — в том смысле, что его неведомая зверюга не обглодала до костей, а только выпотрошила и разорвала надвое. Ноги отсутствовали, нижняя часть туловища напоминала месиво, зато верхняя — ребра, голова и плечи — почти не пострадала. При желании я мог бы попытаться рассмотреть лицо.

Вот только желания почему-то не было.

— Матушка… Это кто ж его так? — пробормотал Боровик, опускаясь на корточки рядом с мертвецом. — Вижу, зубами рвали — только на волка не похоже.

— Не знаю. Но он в кого-то стрелял. — Седой подобрал валявшийся неподалеку штуцер и со скрежетом оттянул вниз заржавевшую скобу. — Гильз не видать уже, но магазин пустой. А в Тайге оружие незаряженным не носят.

— Следов нет. — Боровик в очередной раз огляделся по сторонам. — Мох быстро растет, тут за полдня все…

Договорить он не успел. Из глубины ельника послышалось низкое утробное ворчание, и хруст веток. Судя по звукам, там двигалось что-то тяжелое и недоброе. Неведомый зверь то ли вернулся завершить трапезу, то ли услышал голоса и решил разнообразить диету еще и свежей человечиной.

— Матушка, спаси и сохрани… — испуганно пробормотал кто-то из новичков. — Никак, медведь пожаловал!

— Встаньте за мной! — рявкнул я, снова доставая из ножен Разлучника. — Оружие — к бою!

Тяжелые шаги стали громче, и через несколько мгновенией лапы молодых елей расступились, выпуская чудовище, подобного которому я еще не встречал. И на медведя оно походило мало.

Но и человеком тоже уже не было. Позеленевшая кожа, огромные ручищи с отросшими желтыми ногтями, налитые кровью глаза и зубы размером с фалангу пальца. Волос на голове ожившего мертвяка почти не осталось, а лицо изменилось так, что если бы не повисший лохмотьями камуфляж с сине-желтым шевроном и лопнувшие у подошвы ботинки, я, пожалуй, и не догадался бы, что это получилось из самого обычного гридня.

До размеров княжичи из рассказа Горчакова он не дорос, но надо мной уже возвышался на целую голову — видимо, ужин из бывших сослуживцев усвоился на отлично.

— Упырь! — одними губами проговорил Боровик, отступая на шаг.

Седой выстрелил первым. С десятка шагов, можно сказать, в упор. И пуля из «холланда», способная разорвать человека чуть ли не надвое, лишь заставила уродливую тварь отступить на шаг — но она тут же снова двинулась на нас, рыча и вытягивая руки.

Обычные ружья и штуцера упырь и вовсе не замечал. Его гигантское тело впитывало свинец, как губка воду. Пара выстрелов в голову, возможно, были бы поубедительнее, но перепуганные гридни палили наугад, суетливо дергая затворы и вколачивая в мертвую плоть пулю за пулей.

Так что пришлось заканчивать все самому. Чары, заключенные в металле брони, радостно вспыхнули, глотая ману из резерва, и несколько десятков килограмм стали и кресбулата будто исчезли. Я одним прыжком одолел разделявшее нас с упырем расстояние, отсек сначала одну здоровенную руку, потом вторую и, крутанившись на пятках, ударил в шею. Пламя на клинке Разлучника сердито взвыло, и огромная плешивая голова слетела с плеч и покатилась по земле.

Тело сделало еще пару шагов — и только потом рухнуло, заливая мох густой темной жижей.

— Кончился, никак, — выдохнул Боровик, опуская ружье. — Я уж думал — придется топорами добивать.

— Надо было в голову. — Один из новеньких указал на «холланд». — Из большого штуцера одной бы пули хватило.

— Умный, что ли? — недовольно огрызнулся Седой. — Сам-то куда стрелял?

Я не стал слушать ворчание гридней — поверженный упырь интересовал меня куда больше. Точнее, не сам он, а исходившая от распростертого на земле тела магия. Тяжелый и мрачный аспект смерти уже рассеялся, не успев дотянуться ко мне сквозь броню, но осталось еще что-то. Мягкое, ровное… и знакомое.

Жив-камни отыскались в нагрудном кармане камуфляжа — там, куда гридень успел их спрятать еще до того, как превратился в кровожадное чудовище.

Всего два и совсем крохотные, малой категории — но все же неплохая прибавка к добыче. Плюс три Гончие, Пальцекрыл…

— А это что там еще у него? — поинтересовался Боровик, нависая у меня над плечом. — Бумажка какая-то с закорючками.

Действительно, карман упыря скрывал не только жив-камни, но и сложенный вчетверо листок, на котором я разглядел нарисованные карандашом символы. Непонятные, но все же знакомые — такие уже встречались мне раньше. На дядиных татуировках, на клинке Разлучника, на груди Святогора…

И еще кое-где.