Молот Пограничья. Книга III

Глава 7

Я остановился, будто налетев лбом на бетонную стену. Требование и единственное условие Зубова оказалось настолько наглым и одновременно незамысловатым, что я вдруг почувствовал…

Нет, не удивление. Уж что-что, а удивляться тут точно было нечему. Скорее уж меня слегка разочаровала та неуклюжая простота, с которой его сиятельство резво, но в высшей степени топорно перескочил с почти высокопарной беседы аристократов на самые обычные торгашеские разговоры.

Ты мне — я тебе. Это мы поделим, а это, уж извини, я собираюсь оставить за собой. Законно или не очень — но раз и навсегда.

И куда только подевались рассуждения о благоразумии и горестях потерь?

— Вы меня разочаровываете, Николай Платонович. — Я вполне искренне вздохнул — мне даже не пришлось ничего разыгрывать. — Признаться, я на мгновение успел поверить, что вы отличаетесь от сыновей. Стремлением обойтись без ненужного кровопролития, умением мыслить хотя бы на два шага вперед… Манерами, в конце концов. Все Зубовы, кого я имел несчастье встретить до этого дня, не медлили с угрозами.

— Думаете, я собираюсь вам угрожать? — усмехнулся старик.

Он то ли мастерски держал себя в руках — куда лучше, чем все трое его бестолковых отпрысков вместе взятые — то ли и правда… скажем так, мыслил иначе. Чуть масштабнее обычного местячкового феодала, готового перегрызть соседу глотку за межу.

— Считайте это дружеским советом, Игорь Данилович. Или предупреждением — как вам будет угодно, — продолжил Зубов. — Вы не тот человек, кого можно легко запугать, но кажетесь вполне благоразумным. И наверняка уже догадываетесь, что может ждать вас на том берегу реки. Тайга беспощадна.

— И очень богата, не правда ли? — ухмыльнулся я. — Но все же не настолько, чтобы ее сокровищ хватило на всех. Прекрасно понимаю ваше нежелание делиться с соседями, однако могу вас заверить: род Зубовых не будет владеть Тайгой безраздельно. Нет, ваше сиятельство, этого не случится. Во всяком случае, пока я жив.

— Это не так уж и сложно исправить. — Старик презрительно приподнял бровь. — Но я не собираюсь марать руки или рисковать жизнями тех, кто мне служит. Тайга сама прикончит всех — и вас, и тех, кто будет достаточно самоуверен, чтобы отправиться на север.

— Как скажете. — Я пожал плечами. — В таком случае, вам совершенно незачем беспокоиться, что и я тоже буду действовать на том берегу реки.

— Это верно. Беспокоиться следует вам. Здесь, в городе, — Зубов развел руки в стороны, будто пытаясь разом обхватить весь Орешек, — действует государев закон. Но за Невой защитить вас будет некому. В Тайге побеждает только сила.

— Да. И, уверяю вас, Николай Платонович, ее у меня достаточно. — Я сложил руки на груди. — Напомнить, что случилось с теми, кто считал иначе?

В глазах Зубова вдруг мелькнула такая ненависть, что я даже успел подумать, что все-таки перегнул палку. Но старик коптил небо слишком много лет, и уже давно научился держать себя в руках. И вместо того, чтобы размазать меня по тротуару магией и до конца жизни отправиться на каторгу, только усмехнулся и отступил на шаг, разворачиваясь обратно к автомобилю.

— Что ж, как пожелаете. В таком случае — до встречи на том берегу. — Зубов приложил два пальца к виску и чуть склонил голову. — Доброго дня, Игорь Данилович.

К своим я возвращался в смешанных чувствах. С одной стороны, словесная перепалка как будто закончилась моей победой, ведь именно Зубову пришлось уйти, несолоно хлебавши. Он, как и сыновья, ограничился разговорами и умчался прочь на своем дорогущем автомобили, оставив мне поле боя.

Но с другой стороны…

Нет, я даже в самых смелых своих мечтах не мог представить, что Зубов вот так легко откажется от своих планов. Раньше им двигал лишь расчет и жадность, а теперь к причинам ненавидеть меня прибавилась еще и месть. Рядовые гридни вряд ли были для старика большим, чем расходный материал, однако я заковал в кандалы и отправил в Москву его сына. И ни деньги, ни отцовский авторитет, ни даже воля столичных покровителей не сумели вырвать Александра Николаевича из когтей Тайной канцелярии.

И такого Зубов мне не простит. А значит, нас ждет новый виток противостояния — в тот момент, когда я как никогда раньше рассчитывал на передышку. Хотя бы еще пару недель зализать раны, нанять людей, привести в порядок охранные чары Гром-камня и, наконец, разобраться с собственным Даром. Пусть еще не набравшим мощи Стража, но уже явно вышедшим за рамки того, что умеют делать местные маги соответствующего ранга.

И тогда — может быть! — я сумею удивить даже старика Зубова, если ему все-таки взбредет голову наведаться в гости лично.

Но пока имеем только то, что имеем — и с этим придется работать.

Примерно с такими мыслями я шагал навстречу дяде. Но не успел он наброситься на меня с расспросами, как между нами вдруг появились несколько фигур в камуфляже. Не вольники — явно кто-то из гарнизона крепости. Пара рядовых, ефрейтор и долговязый худой парень с широкой фельдфебельской полоской на погонах.

Его я даже вспомнил — то ли потому, что он возвышался над остальными примерно на голову, то ли из-за физиономии — улыбающейся, наглой, но при этом по-своему приятной. Фельдфебель был одним из немногих, кто не удрал, когда подъехала машина Зубова. И наверняка наблюдал весь спектакль от начала и до конца.

— Доброго дня, ваше сиятельство! — проговорил он, чуть склонив голову. — Обратиться позволите?

— Обращайся. — Я пожал плечами. — Чего ж нет.

— Вижу, у вас с его сиятельством Николаем Платоновичем беседе вышла, — осторожно проговорил фельдфебель. — И такая, что хорошо, что только беседа. И мы с товарищами рассудили, что надобно бы вас, Игорь Данилович, по такому поводу чаем угостить. Не побрезгуете с солдатами за столом посидеть?

Я мог только догадываться, как совместное чаепитие может быть связано с Зубовым, но язык у парня оказался подвешен что надо. Среди своих товарищей он явно считался не только командиром и старшим по званию, а еще и заводилой.

Темные, почти черные волосы, загорелое лицо, тонкие усики, которые пошли бы скорее щеголю из младших офицеров, чем вчерашнему рядовому вояке. Впрочем, что-то подсказывало, что в низших чинах парень засиделся недолго. И фельдфебельский чин получил…

Да как бы на сразу после учебки. Насколько я успел изучить местную систему, такое случалось нечасто — но все же порой бывало. В случае, если солдат поступил на службу, уже имея за плечами какое-никакое образование. Или успел отличиться в первые же недели. Или…

— Вольноопределяющийся? — догадался я.

— Так точно, ваше сиятельство. Мы тут все, можно сказать, добровольно на службу пошли. Кроме Михаила. — Фельдфебель развернулся к товарищам. — Он из рекрутов, до зимы еще срочную тянуть. Если вдруг начальство раньше на волю не отпустит.

— Понял. — Я махнул рукой. — Звать-то тебя как, доброволец?

— Владимир Сергеевич. — Фельдфебель в очередной раз поклонился и легонько ударил себя кулаком в грудь. — Сокол.

— Сокол — птица гордая… — задумчиво отозвался я. — Звучит. Это ж как ты такое прозвище получил?

В ответ служивые заулыбались. Молча — но все сразу. Те, что были младше по возрасту или званию отводили глаза и осторожно хихикали в кулак, кто-то не стеснялся, а сам фельдфебель и вовсе оскалился во все тридцать два зуба.

— А никак, ваше сиятельство, — ответил он. — Сокол — это фамилия.

На этот раз усмехнулся даже дядя — хотя с самого начала стоял пасмурный, как туча. Видимо, после появления Зубова его куда больше интересовала возможность добраться домой в целости и сохранности, чем поиск подходящих для дружины вояк.

Но они, кажется, нашли нас сами.

— Ну, чаю так чаю, Сокол. — Я сделал знак Жихарю и поправил ворот куртки. — Веди.

— А Николай у нас, получается, снайпер. — Сокол осторожно отхлебнул из чашки. — Из толкового штуцера с пятидесяти шагов в гривенник промаху не даст.

Один из солдат — невысокий мужик с редкими волосами и худым треугольным лицом — коротко кивнул. Сами вояки по большей части молчали. То ли из скромности или самой обычной лени, то ли потому, что Сокол расписывал их многочисленные достоинства так, что никакие дополнения, в общем, и не требовались.

Жихарь даже украдкой вздохнул — похоже, из зависти. Он и сам неплохо умел чесать языком, однако Сокол обращался со словами не только с легкостью, но и с тем изяществом, которое достается лишь в комплекте с соответствующим природным талантом. Или обретается вместе с образованием — и тут явно напрашивалось второе. Я бы поставил всю добычу из зубовского грузовика на то, что у парня за плечами была не школа или какое-нибудь уездной реальное училище, а целая классическая гимназия.

Может быть, даже столичная — и там его обучили заодно и манерам. На аристократа или выпускника кадетского корпуса Сокол, пожалуй, не тянул, однако в этикете кое-что смыслил. И под его руководством нехитрая трапеза из черствых баранок превращалась в некое подобие приема в княжеском доме.

Да и место для чаепития он выбрал вполне соответствующее моменту: не солдатскую столовую, но и не казарму по соседству, где нас могли бы видеть и слышать все местные вояки, не занятые на дежурстве в крепости. Я мог только догадываться, откуда хитрый фельдфебель раздобыл ключи от небольшой комнатушки со столом, креслом и парой видавших виды диванов, но здесь наверняка не обошлось без кого-то из младших офицеров.

А старшие об этой берлоге могли и вовсе не знать — судя по тому, с какой осторожностью наши провожатые оглядывались по сторонам, пока тащили невесть откуда взявшийся здоровенный самовар.

— А вот Федор — так себе стрелок, — продолжил Сокол. — С детства глазами слаб, зато в руках такая силища, что любую подкову разогнет.

— Подкову — это, конечно, хорошо. — Дядя с усмешкой покачал головой. — А с рукопашным боем у вас как, служивые? В армии патроны казенные, а у нас на Пограничье — считай, на вес золота. Пуля-то дура, а топор — молодец.

— Ну как… Как у всех, Олег Михайлович. Кой-чего умеем. — Сокол пожал плечами. И тут же осторожно покосился в мою сторону. — А ежели кто испытать захочет — так это мы всегда пожалуйста.

— Вижу, к чему ты клонишь, фельдфебель, — рассмеялся я. — Хватит уже ходить вокруг да около, давай сразу к делу. Положите меня на лопатки — возьму в дружину.

— А если не положим? — Сокол приподнял бровь. — Ну и как мы будем… это самое? По одному, по двое?

— А если не положите — тогда буду думать. — Я пожал плечами. — На кулаках, без оружия. И чтобы никто не скучал — нападайте кучей. Может, и справитесь.

— Кучей? — Глаза Сокола вспыхнули азартом. — А ведь можно попробовать, ваше сиятельство. Только если справимся — слово держите, раз дали!

— Ты это… крыльями-то не маши раньше времени. — Я поднялся из кресла. — Есть у вас тут место, чтобы размяться?

— Найдется, Игорь Данилович!

Хитрюга наверняка рассчитывал на что-то подобное с самого начала — поэтому подходящее для «экзамена» ристалище нарисовалось подозрительно быстро, да еще и оказалось прямо за железной дверью в конце коридоре. Оглядевшись по сторонам, я заметил несколько фигур с золочеными звездочками на погонах, однако никто из офицеров и не думал возражать против внеплановой физкультуры. И даже появление незваных гостей в виде нас с дядей и Жихарем их, похоже, нисколько не смущало.

Видимо, визиты родовитых аристократов, желающих набрать в дружину пару-тройку толковых бойцов, здесь были не такой уж и редкостью. На месте коменданта крепости — полковника, или кто у них тут всем командовал? — я бы за такое спустил с дежурных офицеров три шкуры, однако армейское начальство в Орешке явно предпочитало не забивать себе голову подобными мелочами.

Неудивительно, что у них почти не осталось гарнизона — все по дружинам разбежались.

— Собрались… Будто больше заняться нечем, — проворчал дядя, разглядывая рассевшихся на лавках парней и мужиков в армейском камуфляже. — Вот в мое время…

Я молча улыбнулся. Солдатская служба не сильно изменилась даже за несколько тысяч лет, так что у меня были все основания полагать, что и в те дни, когда дядя тянул лямку в чине капитана или поручика, все обстояло примерно так же, как и сейчас. Будни вояк состояли из сна, работы и муштры — не считая, конечно же, тех дней, когда им приходилось идти в бой.

Однако в мирное время самым страшным врагом солдата, пожалуй, была скука. И сколько бы сомнительных задач не придумывало высшее армейское руководство, полностью одолеть этого противника не сумели ни в древности, ни в те века, когда человечество уже вовсю осваивало далекий космос.

Так что я ничуть не удивился количеству любопытствующих солдат, собравшихся на площадке за казармой. Судя по самодельным воротам и натянутой сетке, здесь не только упражнялись в шагистике, но еще и иногда гоняли в футбол или развлекались другими играми.

Однако сегодня у служивых нарисовалось занятие поинтереснее.

— Готовы, ваше сиятельство? — поинтересовался Сокол. — А то не май месяц.

Фельдфебель уже успел раздеться по пояс и теперь подпрыгивал на месте — то ли от холода, то ли от нетерпения. Изо ртов солдат вылетали крохотные белесые облачка, и я решил не ждать, пока бедняг замерзнут окончательно — хотя это, пожалуй, вополне могло обеспечить мне преимущество. По вполне понятным причинам я не испугался бы и мороза. Основа уже успела приготовиться к схватке и разогрела тело настолько, что от кожи шел пар.

— Силен князь… — прошептал кто-то с лавки. — Может, и правда всем нашим бока намнет?

— Непременно, — отозвался Жихарь тоном, не подразумевающим никаких возражений. — Намнет, судари. Уж я-то знаю.

— А я не верю. — Невысокий солдат тут же подсел к нему вплотную. — Спорим, не побьет? На полтинник!

— Полтинник? Поднимай выше! — Жихарь тут же полез в карман. — Два рубля на князя!

— Отставить ерунду! — рявкнул я на всю площадку.

И местные вояки, уже успевшие повскакивать с лавок, опустились обратно, корча недовольные физиономии. Впрочем, их великая печаль продлилась недолго: Сокол вышел на середину площадки, и схватка вот-вот должна была начаться — а возможность побиться об заклад и добавить пару-тройку рублей к месячному жалованию была лишь дополнением к зрелищу. Приятным — но уж точно не обязательным.

— Готовы, ваше сиятельство? — поинтересовался Сокол, с хрустом разминая костяшки пальцев.

— Так точно. Начнем, пожалуй. — Я шагнул вперед. — Подходите, судари.