Молот Пограничья. Книга III

Глава 5

— Сгружайте Пальцекрыла, — распорядился я, на ходу отцепляя нагрудник брони. — И мелких тоже сюда, под верстак. Потом разберемся, что с ними делать.

— Так точно, ваше сиятельство. — Василий развернулся боком, кое-как протискиваясь в дверь с Гончей на руках. — Будет сделано!

Даже без пары конечностей автоматон весил килограмм восемьдесят, не меньше, и вдвоем тащить его было бы куда проще, но парню почему-то понадобилось геройствовать. Видимо, он очень хотел доказать всем, и особенно новичкам, что ничуть не слабее здоровяка Рамиля, который пока еще отлеживался в гриднице. Дурной пример оказался заразителен, и силачи умудрились превратить разгрузку пикапа в самое настоящее состязание по тяжелой атлетике.

Не выделывались только Седой с Боровиком: взяли Гончую вдвоем и понесли без ненужного геройства. Наверное, поэтому и управились куда быстрее остальных. Когда огромная туша Пальцекрыла, наконец, переместилась из кузова на пол в оружейне, я отпустил гридней. Большинство из них могли разве что орудовать кувалдой, а разборка сложной машины требовала не только времени, но и какого-никакого умения возиться с инструментом.

В общем, подходящий для такой работы специалист у меня был только один… одна.

— Игорь! — Катя влетела в оружейню, едва не повалив неторопливо шагавшего к выходу Боровика. — То есть, Игорь Данилович! Приехали? Взяли Пальцекрыла?

Ее сиятельство вредина явно готовилась к моему возвращению. А может, и вовсе сидела и ждала с того самого момента, как мы с дружиной погрузились в машины и направились к Великанову мосту. И я мог только догадываться, что интересовало Катю больше: чтобы я вернулся живым и с полным набором конечностей — или автоматон, которого можно ограбить на пару-тройку модулей для Святогора.

Кажется, все-таки второе. Раз уж она не только примчалась сразу же, как услышала из дома шум моторов, но и явилась в полном облачении механика: тяжелых ботинках со стальными носами, комбинезоне из брезента и отцовской рубашке с закатанными по локоть рукавами.

Для сражения с уже упокоенной таежной машиной — в самый раз.

— Как видишь, — усмехнулся я, показывая на распростертую на полу металлическую птицу. — И еще мелких три штуки — под верстаком лежат. Разберешь?

— Да куда денусь.

Катя махнула рукой и закивала, но на сложенных в ряд Гончих даже не посмотрела. Похоже, ее интересовал только их летающий друг. Точнее — его части: крылья я отсоединил еще в Тайге, чтобы поместились в кузов.

— А движители⁈ — Катя склонилась над металлическим туловищем, разглядывая то место, где раньше крепились суставы. — Сломали⁈

— Целые твои детальки, — усмехнулся я. И кивнул в сторону выхода. — В пикапе лежат. Сам снимал.

— Спасибо!

Ну да, действительно. Кого интересует старший брат, которому запросто могли всадить заряд плазмы в темя…

— А это чем ты его так? — Катя опустилась на корточки и коснулась оплавленной дыры на шее Пальцекрыла. — Огненным Шаром?

— Факелом, — отозвался я. — По-другому такую броню не прошибешь. И еще — голову старался не задеть.

— Ага. Пушку снять надо. Не бойся, эту я уже не сожгу. Там столько маны не нужно, и еще охлаждение добавить. Правда, пока не знаю — как.

— Ничего. Вместе разберемся. — Я оглянулся в сторону укрытой брезентом фигуры в дальнем конце помещения. — А со Святогором — как успехи?

— Пока не очень. Сложный он. Руки-ноги еще понятные, а что внутри — попробуй разберись. — Катя на мгновение помрачнела, но тут же снова заулыбалась. И помчалась к волоту. — Зато я теперь знаю, как ему броню снимать. Смотри!

Тяжелая темно-зеленая ткань сползла на пол, и я присвистнул. Святогора было не узнать. Он не только уселся ровнее, привалившись спиной к бревнам стены, но и лишился чуть ли не половины деталей, включая голову. Наплечники куда-то исчезли, а пластины и зерцало, раньше прикрывавшие грудь, лежали у ног прямо на полу.

— Это ж как ты такую тяжесть подняла? — поинтересовался я, разглядывая здоровенные куски металла. — Сама?

— Дядя помогал. — Катя улыбнулась, но потом нарочно состроила недовольную физиономию. — Он теперь от меня вообще не отходит. Следит, чтобы не придавило.

— Правильно делает… Наверное.

Я шагнул вперед, разглядывая нутро волота. Без головы и могучих бронированных плеч он стал чуть ниже ростом, а комплекцией и вовсе изменился так, будто его целую вечность морили голодом. Видимо, нечеловечески-мощные и тяжеловесные пропорции Святогору придавали именно эти детали, а без них он скорее напоминал увеличенное в полтора раза подобие доспехов, которые достались мне от плененного Зубова.

Если бы не ноги толщиной с мое туловище и прикрытые щитками из кресбулата предплечья, волот, пожалуй, выглядел бы… почти изящно. Теперь его формы, можно сказать, повторяли рослую и крепкую мужскую фигуру, и я даже мог без труда представить, где именно в металлическом туловище древние умельцы оставили место для пилота.

Похоже, человек забирался в волота сзади, через что-то вроде двери или просто прикрытого броней отверстия в спине. Продевал конечности, конечности, куда следует, их закрепляли ремнями, и плоть сливалась с наполненной древней магией и мощью жив-камня машиной.

Сейчас у Святогора не было головы — зато остался шлем. Точнее, подшлемник из потрескавшейся от времени кожи, свисающий на каких-то проводах. Когда-то создатели волота не поленились добавить подбой из толстой стеганой ткани — вроде той, из которой обычно делают ватники. То ли хитрая конструкция скрывала в себе какой-то полумагический интерфейс или что-то вроде системы связи, или все было куда проще, и все это предназначалось лишь для того, чтобы защитить от тяжелых ударов.

Интересно, а как тут вообще с обзором? В прорези много не увидишь…

— Руки у него как будто в порядке. Только смазать и почистить. Ноги я уже починила. — Катя легонько щелкнула пальцем по гигантскому колену, подняла руку и коснулась груди волота. — А вот что с этим делать — ума не приложу.

Даже моих весьма посредственных познаний в области техники хватило понять, к чему она клонит. Конечности Святогора, хоть и были защищены кресбулатом и сталью, все же не раз страдали от ударов чужого оружия или боевых заклинаний. Металл кололи, рубили и резали в десятках и сотнях сражений, и сколько же раз ремонтировали, укладывая новые заплаты на те, которым исполнилось пара столетий.

Но то, что заменяло волоту внутренние органы, скрывалось под броней такой толщины, что сохранилось в нетронутом виде. Во всяком случае, я, как ни приглядывался, так и не смог заметить никаких следов ремонта. И если все прочие части Святогора хранили в себе наследие прошедших веков, то сюда прямые и не очень руки ушедших в небытие мастеров, похоже, не дотянулись.

Наверное, поэтому центральные системы и выглядели во много раз сложнее и технологичнее тех, что скрывались под металлом конечностей. Конечно, до изящества конструкции автоматонов Святогору было далеко, но что-то общее определенно прослеживалось. И выглядело оно так, будто внутренности волота столетия назад сотворили нерадивые ученики Древних.

Бледная, неполноценная копия — но все же вполне функциональная. Была, по крайней мере.

— Интересно, все это работает? — Я коснулся руками толстых проводов и гофрированных трубок, расходящихся от центра груди волота, будто ребра. — Лет-то сколько прошло…

— А почему нет? Повреждений я никаких не вижу. — Катя пожала плечами и коснулась кончиками пальцев углубления примерно на полметра ниже того места, где раньше располагалась голова Святогора. — Только какая разница? Главной детали все равно нет.

— Это какой?

— А ты сам как думаешь? — Рука Кати сжалась в кулачок, ткнулась в углубление, и ее тут же осторожно обхватили слегка изогнутые металлические трубки, похожие на пальцы. — Чего не хватает?

— Жив-камня, — наконец, догадался я. — Его сюда вставляют?

— Вставляли, — вздохнула Катя. — Но где такой теперь возьмешь? Нужен большой, а их в Тайге уже лет сорок не находили, а то и все пятьдесят. Отец рассказывал.

— Купить можно. — Я почесал затылок. — Дорого, наверное, но…

— Купить… Ну ты скажешь. — Катя невесело усмехнулась. — Он стоит, как все Отрадное, да еще и с усадьбой. Но не только в этом дело.

— Никто не продаст?

— Ага. Такие камни просто так не лежат. Все при деле. Один в крепости в Орешке, еще сколько-то в волотах стоят — там же. У Зубовых должен быть в Гатчине… Может, в Изваре тоже есть. — Катя на мгновение задумалась. — Штук семь на все Пограничье найдется, а больше — не факт.

— Понятно. — Я тоскливо покосился на разъем в груди Святогора, который, похоже, опустел еще в незапямятные времена. — А средний не подойдет? Из Пальцекрыла достанем.

— Да если бы. Тут смотри провода какие — энергии море нужно, если жив-камень не потянет — ты в такой броне и руку не поднимешь. — Катя тронула здоровенную лапищу волота и снова повернулась ко мне. — Хотя ты, может, и поднимешь… Только ходить все равно не сможешь.

Я молча кивнул. В моей голове уже вовсю роились мысли о том, что Пальцекрыл с его пушкой в пасти и силовой установкой, способной поднять в воздух полтонны металла и электроники, наверняка жрет куда больше маны, чем Святогор даже в его лучшие годы, но, видимо, дело было еще и в оптимизации процессов. Изготовленный местными умельцами волот по сути своей являлся сложнейшим соединением магии и техники, однако он и рядом не стоял с машинами Древних.

Мысли роились — но делать, похоже, пока было нечего.

— Да уж… Учится нам еще и учиться, ваше сиятельство, — вздохнул я, погладив сестру по плечу. — Ладно, разбирайся с этими железяками — вдруг чего придумаешь?

— Попробую. — Катя протяжно вздохнула. А потом прищурилась и посмотрела мне прямо в глаза. — Или, может, ты в Тайге большой камень найдешь?

— И я попробую, — улыбнулся я. — Если получится — сразу принесу.

— И ты, его мечом и порубал, получается, — задумчиво проговорил дядя, закинув ногу на подлокотник дивана.

Положить вторую и улечься, как следует, ему, видимо, не позволяло воспитание. Но мелких дел и так накопилось великое множество, а за четыре часа моего отсутствия их количество выросло еще чуть ли не вдвое, так что беседа затянулась. И дядя сначала стоял в дверях, потом, как обычно, подпирал плечом стену между картой и книжным шкафом. После этого сел.

И в конце концов улегся. Слушать мой рассказ про вылазку в Тайгу в вертикальном положении ему, похоже, надоело.

— Получается, порубал, — отозвался я, перекатывая на ладони снятые с восставшего гридня жив-камни. — Зубовских там трое было. Но этот своих товарищей того… схарчил. Полагаю, в лагере на севере никого не осталось.

— Опять ты про этот лагерь, — недовольно проворчал дядя. — Осталось, не осталось — какая разница? Будто других дел никаких нет. Вон, упыри, считай, чуть ли не прямо за Великановым мостом ходят.

— Ну, не прямо, конечно… — Я мысленно прикинул расстояние, которое мы проехали до того места, где подбили Пальцекрыла и нашли перевернутый грузовик. — Но близко, да. Надо бы у реки наблюдательный пункт поставить. А лучше сразу на том берегу.

— А людей где возьмешь?

— Люди будут. Это, дядь Олег, для нас теперь не проблема, а исключительно расходы. — Я наклонил ладонь, и сияющие мягким светом жив-камни скатились на стол. — А вот упырь — это да. И автоматоны. И зубовский лагерь, хоть его больше и нет, скорее всего — тоже.

— А он-то почему? — буркнул дядя.

— А потому, что все эти явления наверняка имеют одну и ту же причину. Уж не знаю, нашел ли его сиятельство Николай Платонович то, что искал, но что-то в Тайге точно есть. — Я заложил руки за голову и со скрипом откинулся на спинку кресла. — И это что-то Зубовы и разбудили.

— И что же они, по-твоему, могли разбудить?

— Как раз и хочу выяснить. Может, саму Тайгу? — усмехнулся я. — Не просто же так оттуда поперли автоматоны и твари, которых на Пограничье не было уже полвека с лишним?

— Не просто так, Игорек. — Дядя, наконец, стряхнул с ноги тапки, улегся ровно и уставился в потолок. Так пристально, будто на нем были написаны ответы на все наши вопросы. — Ой не просто… Я поэтому и говорю — не надо нам в это лезть. И не найдешь ты там ничего хорошего!

— Ну, Пальцекрыла уже нашел. И трех Гончих. И вот это. — Я глазами указал на жив-камни, поблескивающие на столе. — Каждый по полтыщи рублей. Но дело не этом, дядь Кость. А в том, что даже если я вдруг решу запереться в Гром-камне и не ходить в Тайгу — рано или поздно она придет сюда сама.

— Ладно тебе придумывать, — отмахнулся дядя. — Сто лет жили у нее под боком — и ничего.

— И эти самые сто лет, полагаю, никто не ходил далеко на север. И до этого — тоже не ходил. Лет этак примерно… много. С самых времен князя Владимира Святославича. — Я покосился на висевшую на стене карту. — Думаешь, наши предки просто так?..

— Думаю, что хватит тебе уже ерунду болтать! — Дядя засопел и принялся ворочаться на диване. — Здоровый лоб — а все в сказки веришь. Алатырь-камень этот…

— Этот. А что, по-твоему, еще может быть? — Я пододвинул поближе лежащую на столе фотокарточку. — Здоровенная глыба — и на ней рунные письмена. Как на волоте. Или на тебе, к примеру.

— Ну и что? Это ж не магия. Чары — они и без всяких рун работают. Хотя… — Дядя на мгновение задумался. — Черт его знает, Игорек. Может, и есть в этих письменах какая-то сила. Но их попробуй разбери.

— Попробую, — отозвался я. — И разберу.

У меня было не так много времени разобраться со странными закорючками на снятой с упыря бумажке, но кое-что я все-таки понял. Последовательность рун совпадала с той, что была в записях. Тех самых, которые я забрал из сейфа, когда спалил мост и зубовский форт на том берегу Невы.

Только на этот раз строчек оказалось больше — раза этак в полтора. Вместе они наверняка образовывали связный текст, но его смысл от меня пока ускользал. Кое-какие руны прочитал дядя, еще парочку сумела вспомнить бабушка, однако настоящим знатоком и толкователем письменности древних варягов не была и она.

— Сам не разберешь, — вздохнул дядя. — У Горчакова спросить можно. Он у нас на Пограничье вроде как главный хранитель старины. Так что или его — или матушку Серафиму.

— Диаконису? — удивился я. — Так она ж вроде как по совсем другому… писанию.

— Ну и что? Их в монастырях всякому учат, не только молитвы читать. И латынь, и греческий… Может, и в языке варягов что-то соображает. — Дядя взялся рукой за спинку дивана и уселся. — Если и она не поможет — то разве что Молчана спросить останется.

— А Молчан что, еще и руны знает?

— Это я тебе так не скажу, Игорек. Но он столько лет живет, что все на свете видел.

— Ну прям уж — столько, — усмехнулся я. — Думаешь, не врет?

— Да кто ж его знает — врет, не врет… Но я когда мальцом был, он уже с такой же бородой ходил, как сейчас. А это лет сорок прошло, не меньше. И отец то же самое говорил. — Дядя понизил голос, будто сам почему-то стеснялся собственных слов, но все-таки закончил: — И дед.

Выходило… солидно. Если почивший еще до моего рождения князь Михаил Олегович не ошибся, то Молчан еще в прошлом веке выглядел точно так же, как сейчас. А значит, уже давно разменял вторую сотню лет.

Много — даже для Одаренного.

— Ладно. — Я отложил листки с рунами в сторону. — Успеем еще разобраться. Не горит.

— А что горит?

— Дружина, дядь Олег. Давно уже заняться надо. — Я оперся руками на стол и встал из кресла. — Завтра поедем в Орешек, заглянем в казарму к служивым. Может, кого-нибудь домой и увезем.