Молот Пограничья. Книга III

Глава 18

Храм встретил меня знакомыми уже огоньками свечей и теплым полумраком. Зданию было уже лет триста, не меньше, и ничего похожего на котельную здесь, конечно же, не было. Топить приходилось по старинке, дровами, и кто-то из местных наверняка трудился с самого утра. И справился: после моросящего ноябрьского дождя на улице внутри было чуть ли не жарко.

Я легонько отряхнул отцовский плащ, позволяя воде стечь на пол, и через мгновение уже стоял в небольшой лужице. Выглядело это не слишком учтиво, но заниматься этим снаружи на крыльце не было никакого смысла. Тем более, что отругать меня все равно было некому — храм будто вымер, и в полумраке я не слышал даже шагов.

Только Светлые смотрели на меня с образов, но в их взглядах осуждения я не заметил. Ученицам и названным сестрам Небесной Праматери гневаться не полагалось в принципе — особенно на того, кто пришел в храм просить о помощи.

Пусть даже этот кто-то и заявился сюда мокрый и не в самой чистой обуви.

Я без спешки поднялся к алтарю по каменным ступенькам, и огоньки свечей задергались. Осторожно качнулись мне навстречу — и тут же отдернулись, затрепетав. А через мгновение, кажется, вспыхнули чуть ярче, отбрасывая на образа и стены храма вытянутые неровные тени.

Никакой магии я не почувствовал, но она наверняка была. И не только реагировала на мое появление, а еще и, похоже, пыталась то ли защитить храм от посягательства, то ли просто давала знак.

Той, кого я, собственно, и хотел увидеть.

— Здравствуй, князь Игорь. Я ждала нашей встречи.

Только что рядом никого не было — и вдруг фигура в белоснежном одеянии появилась буквально в нескольких шагах. Вряд ли я мог бы не видеть и не слышать, как двигается уже давно не молодая женщина почти с меня ростом, однако она просто возникла справа, будто соткавшись из окружавшего алтарь теплого полумрака.

Диакониса улыбалась. Учтиво и чуть сонно, словно ее слегка разморила темнота в храме, но я все равно почему-то подумал, что она совсем недавно была где-то в другом месте. Может, очень-очень далеко отсюда… У тех, кто служит Матери есть свои секреты — из тех, что неподвластны даже сильнейшим из Одаренных аристократов.

— Доброго дня, матушка. — Я чуть склонил голову. — Вы ждали меня?

— Я жду всех, кто хоть раз переступал порог моего храма. — Диакониса улыбнулась одними уголками рта. — И уж тем более — тех, кто никогда здесь не был. Но ты, полагаю, пришел по делу, а не для того, чтобы развлечь старую женщину.

Любого другого после таких слов я непременно заподозрил бы в кокетстве. Несмотря на годы — а матушка Серафима, насколько я знал, была ровесницей бабушки, если не старше — ее лицо выглядело немногим старше, чем полвека назад. И, пожалуй, вполне могло бы считаться красивым, будь у меня желание… точнее, будь у меня возможность смотреть на диаконису иначе — как мужчина на женщину.

Но она вовсе не напрашивалась на комплимент. И уж точно не ждала, что я стану разубеждать. Просто констатировала факт — в том числе и по поводу истинной причины моего появления в храме.

— Это так, — кивнул я. И тоже позволил себе улыбнуться. — Неужели так заметно?

— Пока — только догадка. — Диакониса не стала темнить и набивать себе цену витиеватыми фразами. — Но жизнь устроена так, что сюда люди вроде тебя приходят или за помощью, или для того, чтобы просить прощения у Небесной Праматери. Замаливать грехи в твоем возрасте слишком рано. Значит, остается второе.

— Увы, — вздохнул я. — Один мой друг сказал, что есть вещи, с которыми помогут только в храме.

— Возможно, он прав. Мы не целители. Наша работа — врачевать раны души. Даже той ее части, что дает силу князьям и людям государя. — Диакониса прищурилась, будто просвечивая меня насквозь. — Ты ведь здесь за этим, князь Игорь?

— Будто вы и так не знаете, — буркнул я. И, выдохнув, все-таки добавил положенное обращение: — матушка.

— Знаю. Почувствовала. — Диакониса чуть сдвинула брови. — Куда раньше, чем ты здесь появился. Мне известно куда больше, чем ты можешь себе представить. Однако позволь все же спрашивать, князь. Порой слова значат ничуть не меньше того, что видит внутренний взор.

— Как вам будет угодно. — Я прикрыл глаза и заставил себя выдохнуть. — Вы в своем праве.

— Да уж, смирения в тебе немного. — Диакониса снова заулыбалась, но на этот раз как-то иначе — чуть теплее, совсем по-человечески, без неуловимого превосходства той, кто посвятил жизнь служению Небесной Праматери. — Зато огня и жизни хватает в избытке. Поэтому Тьма и тянется к тебе — и поэтому ей и не победить тебя, князь Игорь.

Что-то подобное говорил и Горчаков. Правда, прогноз его изрядно отличался — раз уж старик не поленился вспомнить, как выглядят те, кто развивает в себе аспект Смерти до положенных первому рангу семидесяти единиц.

— Не победить, — повторила диакониса, — если ты сам не захочешь пойти той дорогой, которая противна не только Праматери, но и всему сущему.

— Не захочу. — Я сложил руки на груди. — Можете не сомневаться, матушка. Неужели я похож на человека, который?..

— Не похож. Нисколько. В тебе заключена великая сила, и сравнится с нею разве что твоя гордыня. Но ты умеешь справляться с ними обеими — а значит, справишься и с тем, от чего я поклялась оберегать людей. Всех и каждого, кем бы он ни был.

Диакониса почему-то избегала произносить слова «аспект» или «Смерть». И я, сам того не замечая, следовал ее примеру — видимо, чтобы не огорчать Светлых, которые разглядывали меня с образов полными добра и сострадания глазами.

— Вот, возьми. Это древний знак небес и солнца. — Диакониса достала откуда-то из складок одеяния небольшое украшение на золотой цепочке. — Он защитит тебя. И тех, кто тебе дорог.

Когда пальцы коснулись прохладной блестящей поверхности я на мгновение ощутил то ли укол, то ли жжение. Но странное чувство тут же отступило, а потом и вовсе исчезло.

На моей ладони лежал небольшой выпуклый диск из золота. Который сначала показался безупречно-гладким, однако прищурившись я все-таки сумел разглядеть прямо в центре круга несколько символов. Не знакомые уже варяжские руны — что-то другое. Возможно, куда более древнее и могучее.

— Что он делает? — поинтересовался я. — То есть… что именно?

У меня не было никаких оснований не доверять диаконисе, однако вешать себе на шею неизвестную игрушку, пусть и исключительно светлую и положительную, тоже почему-то не хотелось.

К счастью, матушка Серафима не настаивала — даже когда загадочное украшение переместилось в карман плаща.

— А что делает солнце, князь Игорь? — усмехнулась она. — Дает свет. Прогоняет темноту. И защищает от любого зла, которое подкрадется извне.

— Извне? — мрачно усмехнулся я. — А что насчет того, что внутри?

— С ним в силах справится только ты сам. Конечно, я могла бы потратить полчаса на рассказ о смирении, молитвах и древних ритуалах очищения, — Диакониса снова заулыбалась, чуть склонив голову набок. — Но кто в своем уме станет предлагать обеты и послушание в храме титулованному аристократу?

— Думаете, я не справлюсь, матушка? — тоскливо поинтересовался я.

— Думаю, что тебе нужно не это. Ты воитель, князь Игорь — и твоя судьба идти своей дорогой. — Диакониса выпрямилась, заговорила громче, и эхо ее чистого и прозрачного, как колокольный звон, голоса покатилось вверх по сводам храма. — Благодать Праматери и Небесный Свет едины, однако путей в Золотые Чертоги сотни и тысячи. И твой может оказаться куда короче моего, хоть и будет во сто крат тяжелее.

— Было бы неплохо, матушка, — кивнул я.

Та часть короткой речи, в которой говорилось про «во сто крат тяжелее» мне не понравилась, однако даже это привлекало куда больше, чем затея провести полгода в молитвах и размышлениях о бесконечно-вечном. Я прожил в теле Стража неизмеримо больше, чем длится даже самая долгая человеческая жизнь, однако терпению, похоже, так и не научился — раз уж его мне до сих пор не хватало.

Матушка Серафима была права — мой путь точно выглядит иначе. Даже если приведет меня не совсем туда, куда хочется.

Ну… или совсем не туда.

— Но если понадобится — ты всегда знаешь, где меня найти. — Диакониса развернулась и неторопливо зашагала вниз по ступенькам. — Не в моих правилах отказывать в помощи ближнему. И вряд ли кому-то нужен некромант в городе. Или в его окрестностях.

— Можете не волноваться. — Я через силу усмехнулся, спускаясь следом. — Если… если что-то пойдет не так — я уж как-нибудь найду в себе силы поселиться на том берегу Невы. Построю дом, заведу…

— Может, кому-то этого и захочется, — нахмурилась диакониса. — Но уж точно не мне. Тьма таит в себе опасность, однако не ей решать, кто мы есть. Человека определяют лишь его поступки, а не цвет силы Дара.

— Вот как? — Я на всякий случай даже огляделся по сторонам. — Смею предположить, что некоторые люди назвали бы вас вольнодумицей.

— Это их дело, князь Игорь. — Диакониса коснулась рукой погасших свечей, и они снова вспыхнули аккуратными желтовато-белыми огоньками. — Раньше мне и в голову не пришли бы подобные мысли — особенно когда я покинула Москву наивной пятидесятилетней девчонкой.

— Девчонкой? — с улыбкой переспросил я. — Боюсь даже предположить, когда это было.

— Очень-очень давно. Там, где меня учили, само время течет иначе. Но я прожила на Пограничье достаточно долго, чтобы понять — мир не делится на черное белое. И никогда не делился. — Диакониса развернулась ко мне спиной и принялась возиться с еще одним подсвечником. — Ему нужны разные люди — и не только те, кто готов проводить время в молитве. Кому-то суждено сражаться… А теперь ступай, князь Игорь. И да хранит тебя Праматерь.

Похоже аудиенция окончилась. Матушка Серафима, конечно же, и не думала меня выгонять, но уже занялась своими делами. Незамысловатыми и будничными — вроде очистки металла от остатков растаявшего воска. Будто во всем храме не нашлось младших послушниц для такой работы.

— Благодарю вас. А что насчет?.. — Я хлопнул себя по карману плаща. — Насчет вашего подарка? Наверняка этот знак очень ценный, и я должен…

— Ты сам сказал — подарок. И денег я не возьму, — официальным и даже чуть похолодевшим тоном отозвалась диакониса. Но тут же усмехнулась и, обернувшись, добавила: — Впрочем, ты можешь оставить пожертвование храму. Возражать никто не будет.

Я молча кивнул и, спустившись к выходу, бросил сложенную вдвое купюру в небольшой ящик около двери.

На улице нисколько не потеплело — скорее наоборот. Дождь пошел еще сильнее, а пар изо рта валил вдвое гуще. Осенний холод норовил забраться под плащ липкими пальцами, и даже мерно горящий внутри аспект так и не сумел прогнать его полностью. Я нисколько не мерз, однако странное ощущение появилось сразу того, как за мной закрылись двери храма — и уходить не спешило. И лишь спустившись с крыльца на мостовую я, наконец, сообразил, в чем дело.

За мной следили. Не какая-то там абстрактная Тьма, уже протянувшая загребущие лапы к начинающему некроманту, а вполне конкретный человеческий взгляд — чуть усталый, сосредоточенный и недобрый.

Вряд ли Сокол со своими вояками во внедорожнике через дорогу. И уж точно не Жихарь, скучавший за рулем дядиного «козлика». Я покрутил головой по сторонам и даже прошелся взглядом по окнам домов на той стороне площади перед храмом.

Но потом плюнул на это дело, поднял ворот плаща и зашагал к машине, по пути поймав себя на мысли, что меня совершенно не волнует, кто именно решил за мной проследить. Слишком уж много было вариантов — и это только самых очевидных, вроде Орлова, Зубова или столичной Канцелярии.

Бояться в любом случае нечего: и сил, и людей отбить неожиданную атаку у меня достаточно. А для полноценного покушения с участием пары-тройки Одаренных не годится ни время, ни место.

Значит, просто следят. И против этого я, в общем, ничего не имел. Любой из князей Пограничье имеет сколько угодно причин нанести визит и в храм, и уж тем более его сиятельству градоначальнику. И если кому-то охота красться следом за мной по городу и потом час с лишним мокнуть под дождем — это его право.

Хотите подождать у ратуши — милости прошу.

— Проходите, проходите, друг мой… Присаживайтесь!

Орлов крепко стиснул мою ладонь и тут же поспешил назад к своему креслу, припадая на левую ногу. Я только сейчас сумел разглядеть, что она стала заметно короче правой и, похоже, почти не сгибалась. Однако его сиятельство теперь все же предпочитал перемещаться без трости — во всяком случае, у себя в кабинете.

Да и сама обитель Орлова изрядно изменилась. Разумеется, размер и форма небольшого помещения на втором этаже древней ратуши остались прежними, но если раньше оно напоминало темную и тоскливую келью отшельника, то теперь жизни и света здесь стало куда больше — раз этак в двадцать.

На мгновение даже показалось, что я вдруг очутился в одном из цехов какой-нибудь мануфактуры… Или в типографии, работающей круглые сутки: в воздухе буквально повис запах чернил, бумаги и того неуловимого, но стойкого аромата, который дает лишь чья-нибудь кипучая и безудержная энергия.

Крушение вагона поезда, отправившее на тот свет Хряка и полдюжины столичных жандармов, искалечило тело Орлова — но на способностях не сказалось нисколько. Его сиятельство выглядел даже более деятельным и бодрым, чем в те времена, когда обладал полным набором пальцев и конечностей.

Правда, спал, судя по виду, всего по несколько часов в сутки — и это с того дня, когда мы впервые увиделись здесь, в кабинете. Под единственным глазом Орлова обосновался блеклый синяк чуть ли не на на половину лица, щеки покрывала неровная щетина, а на не тронутой шрамами части головы успели отрасти волосы.

Видимо, у бедняги не оставалось времени даже побриться. Кипа бумаг на столе ненавязчиво намекала, что работать ему приходилось сутки напролет, а в кожу между бровей намертво въелась упрямая складка. Орлов денно и нощно сражался с местными аристократами и чинушами, которые не спешили принимать нового градоначальника.

И, если верить слухам, доходившим до Отрадного, большую часть сражений все-таки выиграл.

— Вы даже представить себе не можете, как я рад видеть перед собой друга, — проговорил он. — А не того, кто спит и видит, как бы я свернул себе шею на лестнице.

— Пожалуй, могу. — Я с усмешкой пожал плечами. — Мне такое тоже знакомо.

— Не сомневаюсь, Игорь Данилович… Так или иначе, хорошо, что мы снова встретились. — Орлов выдвинул верхний ящик стола. — В прошлый раз я, признаться, запамятовал передать вам одну вещицу. Так что позвольте исправиться.

— Что это? — полюбопытствовал я.

Небольшая коробочка из темного дерева с двуглавым имперским орлом и вензелем прямо под ним, выполненными из золота, выглядела дорого — а стоила наверняка еще дороже. Присмотревшись, я сумел распознать украшенную изящными завитушками и алмазной крошкой букву монограммы.

Н. Николай?.. Но если так, значит…

— Это подарок. Из Москвы. — Орлов наклонился вперед и вполголоса добавил: — Меня просили передать, что столица благодарит род Костровых за верную службу народу и державе. Его величество намерен и впредь пристально наблюдать за вашими успехами — и впредь не обойдет вас своей милостью.

— Вот как? — Я приподнял бровь. — Признаться, удивлен. Вот уж не думал, что государю есть до меня дело… Вам известно, что там внутри, Павел Валентинович.

— Возможно. — Орлов загадочно улыбнулся. — Как бы то ни было, я в данном случае — лишь посыльный, не более… Открывайте, друг мой!